Юлия Владимировна Пастух
Венецианские шторы
Он бродил полчаса, и, возвращаясь, невольно остановился около балкона, где жил находчивый кошак.
Поискал место, чтобы присесть, но подходящим был лишь помост между домами, Толя сделал вид, что устали ноги и примостился на краешек. Что его так привлекло в этом коте, он сам себе ответить не смог.
И вдруг на балконе с рыбкой появилась она. Золотистые волосы распущены, простая рубаха в оранжевую клетку, шорты…Что-то знакомое в её образе. Боже мой, это же та самая официантка из ресторанчика в его отеле. Толя залюбовался ею. Она просекла его заинтересованность и, фыркнув, ушла с балкона, тряхнув волосами, и они веером рассыпались по её плечам.
И тут тот самый кот выскочил на балкон и стал громко мяукать. Потом спрыгнул вниз и помчался по мостовой, распушив хвост. Толя ничего не понял. Он встал и собрался уходить, как вдруг за котом примчалась женщина средних лет, полноватая, в джинсовом комбинезоне. «Ах, укоротить бы штанины и добавить впереди карман»– невольно пронеслось в голове. Толя встряхнулся. Работа стала возвращаться в его мысли. Но он смотрел, как женщина бросилась в подъезд, а кот по балконам поскакал обратно. Как то сжалось сердце. Что-то видимо случилось…
Как оказалось, кот жил у хозяйки. Пожилая женщина-инвалид. И кот ухаживал и любил свою хозяйку, на что отвечала не меньшей любовью.
В тот день у неё случился приступ. Тело женщины свело судорогами. А умный кот сгонял за помощью. Толя подумал – «Вот это да!».
Он почти не спал. Мысли возвращались к коту-спасителю. И Толик думал: «Кот спасает хозяйку… А я? Спасаю ли кого-то? Да я мечтал стать супер – портным. Стал. Но спасаю ли кого-то?»
Под утро у него созрел некий план. Этот котяра перевернул его жизнь.
Он оделся в ситцевую тесниску, удлинённые шорты и пошагал небольшому театру, около которого видел маленький детский приют. Там около огороженной площадки танцевали три девчушки лет пяти.
Толя вспомнил себя в шесть лет и как они с мамой ходили на выступление испанской труппы танца. Они были настолько грациозны и красивы, что дух захватывало! Толик даже забыл, что выпросил импортную жвачку, смотрел во все глаза на жгучие испанские танцы. Его уши резали резкие громкие и мелодичные звуки гитар и таких штук, что так красиво трещали в руках танцовщиц. В антракте сын пристал к матери, чтобы она узнала, как называются те штуки. Он запомнил – кастаньеты!
Во втором акте они пели, а под конец вышла испанка, такая красивая, что сердечко заколотилось. Толя смотрел на её костюм и понимал, что это шедевр! Вот она откинула шлейф платья ножкой, грациозно повела телом и начала свой танец. А мальчик сидел и не мог от восхищения двигаться… В нём, в маленьком Толике росло какое-то странное чувство, оно захватило его тело, его ум. Он смотрел, как взлетают кисея и оборки платья, как сверкают пайетки на костюме, и чёткий ритм кастаньет вдруг застучал, как машинка! МАШИНКА! Швейная машинка бабушки, когда мама шила на ней. И когда танцовщица, невероятно изогнувшись, замерла. И пока зал рукоплескал, Толя уже знал, чего он хочет. Он хочет шить платья. Чтобы женщины были красивы, как эта испанка.
