Юлия Владимировна Бушмарина
На грани мести. В аду
– А откуда ты знаешь, какие подарки присылал Олег? – у меня четко складывалось ощущение того, что он пытается чего-то мне не сказать.
– Может быть, поговорим потом? – в его голосе проскользнуло раздражение, и он развернулся и вышел из кухни, а через несколько секунд я уже услышала, стук фигурок от новой игры и Ромины восторженные возгласы.
– Оля… – я положила руку ей на плечо, она тут же подняла голову.
– Он звонил мне несколько дней назад… – сказала она, и, как мне показалось, не без чувства вины.
– Кто он?
– Дима… – я удивленно вскинула бровь, – расспрашивал про то, как в предыдущие годы Олег поздравлял сына, меня… Приезжал ли, что дарил, дарил ли цветы мне и какие…
– Зачем?
– Не знаю! Да я и не спрашивала… Это при тебе и Роме мы перекидываемся некоторыми фразами, а без вас… Если ты помнишь, я на протяжении нескольких лет помогала Олегу обворовывать его фирму, а потом и вовсе…
– Я помню! – перебила я ее, – и тебе не показалось это странным?
Оля встала и подобрала розы, валяющиеся по всей кухне.
– Показалось… Боюсь даже допускать ту мысль, зачем ему это могло понадобиться.
– Почему ты мне об этом не сказала? Почему не позвонила?
– А ты сама не догадываешься? Ты же прекрасно знаешь своего мужчину!
Я почувствовала, как страх и волнение отступили на второй план, уступая место раздражению.
– Он тебе запретил…
– Да! Прости меня! Но поверь, отказать ему у меня не было возможности!
– Я верю…
Повисло молчание. Я столько раз подробно расспрашивала Диму о том, что произошло в Швеции, что теперь знала все до таких мельчайших подробностей, будто сама была там, сама дралась с Олегом, сама упала с того обрыва… Сколько ночей я просыпалась от кошмаров в холодном поту, в страхе того, что этот монстр мог остаться в живых, и столько же раз Дима успокаивал меня и убеждал, что он утонул, что его больше нет…
– Ты не сильно расстроишься, если я уеду вместе с ним? Не останусь до вечера.
Оля отрицательно покачала головой, хотя я видела, что она обманывает, она, конечно, расстроилась. Да при других обстоятельствах мне и самой не хотелось уходить, но теперь… Мне было просто необходимо поговорить с Димой. Все это было странно, со стороны казалось, что у него паранойя, но я прекрасно знала его, знала его ум, его чутье, его уравновешенность… Паранойе во всем этом не было места…
– Пойдем пить чай, – вымученно улыбнулась Оля, а я кивнула, но уже на выходе с кухни она меня удержала за локоть, – подожди… Пожалуйста, расскажи мне потом, что он ответит на твои вопросы…
Я снова кивнула, но улыбнуться в ответ не смогла. На мои слова о том, что я уеду вместе с ним, Дима никак не отреагировал, по-видимому, понял, что отложить разговор не получится.
Меня всегда удивляло, как прекрасно у него получалось скрывать свои эмоции, вот и сейчас он играл с Ромой, смеялся, непринужденно говорил с Екатериной Васильевной, успевал пить чай… Удивительно, что он позволил мне увидеть то секундное волнение, которое он ощутил, когда увидел подарок… Я же теперь сидела и насильно пыталась засунуть в себя кусок торта, ничего не видя и не слыша вокруг, отсчитывая секунды до того момента, когда уже окажусь с ним наедине.
– Лина!
Я словно очнулась от громкого вскрика ребенка.
– Что, малыш?
– А ты поиграешь со мной? – он уперся локтями мне в колени и положил на кулачки подбородок, заглядывая прямо в глаза. Будто видя мое замешательство, он пытался меня развеселить.
– Да, – в этот момент мне не нужно было заставлять себя улыбаться, это произошло само собой, стоило мне лишь взглянуть на него.
– Играйте, и мы поедем, – сказал Дима, уступая мне место перед ручками регулировки метеллических фигурок.
– Ты тоже уедешь? – Рома моментально поник, чем безмерно расстроил меня.
– Да, малыш, к сожалению, мне тоже нужно ехать. Если я не уеду вместе с Димой, мне потом не добраться будет до дома.
– Но ты же можешь остаться у нас, как раньше!
«Как раньше», эти слова больно полоснули мою душу… Раньше было весело… Все казалось другим, все было легче, не было мучительных воспоминаний, которые не оставляли ни на минуту, которые сделали меня другой…
– Ромочка, Элине нужно по делам, – сказала Екатерина Васильевна, пытаясь успокоить внука, – вы сейчас поиграйте и позови ее приехать в другой раз.
– Ты придешь? – спросил Рома, хмуро глядя на меня исподлобья.
– Ну конечно, приеду, – я стала зацеловывать его личико, – я приеду уже на следующей неделе.
– Тогда ладно, – согласился мальчик, но дуться не перестал и рассказывал мне правила игры без тени улыбки.
Когда во время игры я обернулась, Дима сидел на диване, закинув ногу на ногу и пристально смотрел на меня. В последнее время по его глазам я научилась читать его настроение, его эмоции, но не сейчас. И меня испугало, что нечто холодное скользнуло в его взгляде…
На прощание я поцеловала и обняла Олю, по ее лицу было ясно, что ей стыдно, из-за того, что она не могла рассказать мне о звонке Димы.
– Все нормально, не думай об этом, – постаралась я её успокоить, – я действительно знаю, что ему невозможно отказать.
– Напиши мне, как будешь дома, хорошо?
Я кивнула, попрощалась с Екатериной Васильевной и Ромой, который почему-то обиделся только на меня, хотя уходили мы с Димой вместе.
Солнце на улице перестало светить, капал небольшой дождь. Пока спускались и шли до шоссе, мы не обмолвились не единым словом, но как только я села на пассажирское сидение, не выдержала и тихо проговорила:
– Ты же мне обещал…
Он недоуменно посмотрел на меня, заводя машину, а я пояснила:
– Обещал никогда больше меня не покидать, обещал говорить правду…
– Я всегда говорю тебе правду.
– Тогда, пожалуйста, скажи, что заставило тебя усомниться в содержимом этой подарочной коробки?
Дима смотрел на дорогу и молчал, но через минуту протянул руку к моей руке и сжал пальцы, я сжала его ладонь в ответ, отстегнула ремень безопасности и прильнула к нему, обнимая и целуя в щеку.
– Когда мы вместе упали со скалы, я точно видел, как он ударился о камни и ушел под воду, я видел его кровь… Я уверен, что он утонул, но…
Он снова замолчал, я видела, что он не хочет говорить со мной об этом, но я сидела и довольно терпеливо ждала.
– Понимаешь, тела ведь не нашли. Да, я видел, что он ушел под воду, но без тела нельзя быть уверенным на сто процентов в его смерти. Хоть и одна десятая процента, но остается, что он мог выбраться, также, как и я.
– Ты правда веришь, что он мог выбраться с пробитой головой из того потока? – я не видела его лица, так и продолжая обнимать, пока он вел машину.
– Я верю, что, хотя бы какое-то время, нужно иметь в виду минимальную возможность того, что он мог остаться в живых.
– Но ты столько раз убеждал меня, что он утонул…
– Он утонул, я видел, как он ушел под воду!
– Но ты же понимаешь, что это только полуправда?
Дима взял руль левой рукой, а правой еще сильнее прижал меня к себе:
– Ты столько переживала эти полгода, что Олег – это не то, о чем тебе нужно думать теперь.
– Поэтому я не могу уезжать одна из дома, и никто не может к нам приезжать?
– Это все только на уровне интуиции, я ни в чем не уверен.
– Вот уж не думала, что ты можешь быть в чем-то не уверен!
– Знаешь, в чем я точно уверен? – я вопросительно подняла на него глаза, – я точно уверен в том, что очень люблю тебя! И никому не позволю тебя у меня отнять… А кроме этого, я твердо уверен, что пройдет еще немного времени, и ты избавишься от кошмаров, бессонницы… Когда привыкнешь к тому, что я никогда больше тебя не оставлю, когда перестанешь бояться… А я сделаю все, чтобы это произошло как можно скорее.
Я верила в его слова. В такие моменты, когда он честно говорил мне о своих мыслях, своих страхах, я снова ощущала, что мы становимся единым целым. И верила, что ничто и никто не сможет никогда нас разлучить. Этот день был одним из немногих счастливых дней, которые мы полностью проводили друг с другом. Такие моменты наполняли воздухом мои легкие, заставляли биться быстрее сердце, а мозг насыщали эндорфинами.
– Я люблю тебя, – я обхватила его обеими руками, он был рядом, весь мой, а мне словно все равно было его мало, – я так тебя люблю…
Мы выехали из города в область, проехали несколько поселков городского типа, таких крошечных, что я не замечала, как они заканчивались. Пейзаж выглядел хмурым и навевал тоску, мрачное небо, пелена дождя… Трудно представить, что еще несколько часов назад светило яркое теплое солнце. Я не следила за дорогой, которая размытой лентой мелькала среди деревьев. Встречных машин практически не было, сказывалась отдаленность от мегаполиса.
Я почти не почувствовала боли… Успела только дернуться от жуткого грохота, пытаясь выпрямиться на сидении, но не успела. Машина подлетела в воздух, меня ударило сначала о потолок, потом о боковую дверь, а последнее, что я увидела и почувствовала – жар огня. Звон разбитого лобового стекла и адский скрежет металла эхом отдалялся в моем отключающемся сознании.
Облака и странное давно забытое ощущение спокойствия… Нежно-розовые и голубые сгустки пара, невесомые воздушные, до которых я почти могу дотронуться, но они ускользают. Необычная красота, обволакивающая, волшебная, она проникает внутрь меня, растворяется во мне, наполняя изнутри чем-то добрым, нежным… Я чувствую такое счастье, которое не могу описать словами, оно неземное, всепоглощающее, пропитанное любовью…
Дима.
Дима резко дернулся, в ушах стоял такой гул, что, казалось, лучше оглохнуть. Он лежал на земле, а нос и горло были заложены дымом, он пытался откашляться, но это было невозможно, пепел и гарь снова и снова заполняли его легкие. Сознание присутствовало лишь наполовину, он то проваливался в темноту, то снова видел перед собой яркие языки пламени.
– Элина! – одними губами произнес мужчина, – Элина!
Это имя, словно имя его ангела хранителя, заставило его очнуться, и он смог отчетливо увидеть, что валяется на земле всего в нескольких метрах от пылающей машины. Его глаза расширились от ужаса, от понимания того, что рядом с ним никого нет…
– Элина!!! – его вопль прорезал лес, он эхом прокатился над жутким треском огня, пламя которого не становилось тише, несмотря на сильный дождь.
Не прошло и секунды, как Дима уже пытался взобраться на горящий автомобиль, который был перевернул и уже превратился в гору прогорающего и смятого железа.
– Ааааа!!! Нееееет!!!!! Нет! Нет!!! – его вопли можно было принять за крики боли от ожогов, полученных, пока он безуспешно пытался хоть как-то подобраться к тому месту, где раньше сидела Элина… Но это были крики его души, которая сгорала вместе с этим автомобилем, в котором он отчетливо видел обуглившееся тело своей любимой…
Дима сбросил куртку, которая начала гореть прямо на нем, как одержимый, он снова и снова бросался на машину, понимая, что уже поздно, что он уже ничего не сможет сделать, не сможет исправить, но остановиться был не в силах.
– Эй! Отойди! – неподалеку остановился какой-то внедорожник, из которого прямо к Диме бежал молодой парень. За ним из машины выскочила девушка, но осталась стоять в отдалении. А парень сначала кричал Диме, чтобы тот отошел от машины, но мужчина не слушал его, а, возможно, и не слышал, тогда он схватил его за плечи, но Дима развернулся и оттолкнул его.
– Вызывай пожарных и скорую, – крикнул парень девушке, которая побежала в их сторону, когда увидела, что он отлетел на траву от Диминого удара.
Еще до приезда спецслужб дождь, который из мелкого превратился в проливной, справился с огнем, и мужчина смог достать на траву то, что раньше было его девушкой, а теперь превратилось в сплошной сгоревший кусок мяса, лишь очертаниями напоминая человека. Люди, вызвавшие помощь, с ужасом и слезами на глазах смотрели, как Дима обнимал и прижимал к себе мертвое тело. Он лежал на траве, уткнувшись в него так, что сам стал такого же черного цвета и пах обожженной плотью. Ничто не могло заставить его добровольно выпустить из объятий тело Элины… Нескольким работникам МЧС, которые приехали через несколько минут после приезда врачей, пришлось силой скрутить мужчину и засунуть в машину скорой помощи, где его тут же вырубили сильно действующим успокоительным, чтобы была возможность осмотреть его и забрать тело сгоревшей в автомобиле девушки.
В сброшенной Димой куртке нашли его документы и смогли связаться с его охраной. Володя тут же приехал в приемный покой той больницы, куда привезли Диму, он так и не просыпался. Молодая пара была приглашена сотрудниками МЧС и полиции как свидетели произошедшего. Они и рассказали Володе, что видели. Начальник охраны щедро заплатил им за оказанную помощь и попросил номера мобильных телефонов, чтобы связаться, когда Дима проснется. Всего через час около его кровати, помимо Володи, стоял Максим и Оля, глаза которой опухли от слез. Она, как могла, постаралась очистить лицо Димы от копоти, но это было невозможно, она словно въелась в кожу. На нем не было ни одной травмы, кроме нескольких синяков, ссадины на голове и ожогов, полученных, когда он пытался вытащить тело Элины из горящего автомобиля.
Диму осмотрели еще в скорой, и сейчас его осмотр занял всего несколько минут, он был в порядке. Врач быстро вышел из крошечной палаты приемного покоя, других пациентов там не было. Максим сел прямо на пол у стены, зажав голову между локтей и глядя в стену перед собой, спросил:
– Что случилось с машиной?
– Пока стопроцентно не могу утверждать, – глухо отозвался Володя, – те, кто осматривал машину после тушения, предположили замыкание проводки.
– Но ты думаешь иначе?
– Да, это полна ерунда! Я знаю, как внимателен Дмитрий Эдуардович к своим автомобилям… Проводка там в идеальном состоянии, это точно!
Оля всхлипнула и дрожащим голосом спросила:
– Ты думаешь, кто-то взорвал их машину?
– Я же сказал, что пока не могу ничего сказать! – раздраженно ответил начальник службы охраны, – при беглом осмотре я не нашел ничего, что указывало бы на взрывчатку.
– А когда сможешь точно сказать? – еще более раздраженно рявкнул Максим, в глазах Володи сверкнула ярость, но она была настолько пропитана скорбью, что тут же погасла, и он спокойно ответил:
– Машину уже осматривают мои люди вместе с полицейскими, это прекрасно обученные специалисты, если там было что-то не похожее на самовозгорание, они это отыщут!
Повисла гнетущая тишина.
Из Олиных глаз текли слезы, которые застилали взор, она практически ничего не видела перед собой и вслепую проводила мокрой тканью по Диминому лицу. Володя стоял около окна, повернувшись ко всем спиной. Его мучило чувство невыполненного долга, Дима вместе с Элиной были его друзьями и нанимателями, он был в ответе за их безопасность, но Элины больше нет, он принял это, как свою личную ошибку, свою личную потерю. Не говоря уже о том, что девушка была приятна ему и нравилась по-человечески…
Максим поднял глаза от пола и посмотрел на Олю, ее плечи сотрясались в беззвучных рыданиях. Мужчина поднялся на ноги и подошел к ней, а постояв несколько секунд рядом, взял за ту руку, которой она пыталась стереть грязь с лица Димы.
– Хватит… – она замерла и подняла на него глаза, – ты все равно не отмоешь этого здесь…
Олины губы скривились, она еле могла говорить из-за слез, текущих рекой:
– Утром… Сегодня утром! Несколько часов назад, мы сидели за столом, мы общались, я обняла ее на прощание…
Максим притянул девушку к себе и обнял, проводя по волосам рукой, гладя, пытаясь успокоить, хотя сам еле держал себя в руках.
– Посмотри на него… – Оля слегка отстранилась от Максима, – его лицо спокойно, он спит и не помнит… не думает о том, что произошло! Я с ужасом боюсь момента, когда он откроет глаза!
– Я тоже… – мрачно отозвался Володя, – как вспомню, что было, когда Олег увез Элину в Швецию, как он сходил с ума, а заодно и мы все…
– Я бы так хотела с ней попрощаться, – проговорила Оля.
– Нет, – ответ Володи был более резким, чем должен был быть, поэтому он добавил спокойнее, – это невозможно… Она… Ее тело сильно пострадало.
– Ты видел? – спросил Максим.
– Да! И скажу, что больше никому не нужно этого видеть.
От этих слов Оля заплакала еще сильнее, свитер Максима, в который она уткнулась лицом, заглушал ее всхлипы. Володя снова отошел к окну, а Максим смотрел в потолок, обнимая девушку, и старался, чтобы слезы не скатились по его щекам.
Никто не увидел, как Дима открыл глаза и сел на койке, которая была куда меньшего размера, чем ему требовалось.
– Володя, где машина? – его голос прозвучал настолько громко в окружающей тишине, что Оля вздрогнула, они одновременно уставились на мужчину, который сидел и смотрел на них исподлобья.
– Машина прямо перед входом в приемный покой, – ответил Володя, подходя ближе.
– Дай ключи, – тон его голоса был пугающим, каждое его слово звучало угрожающе, несмотря на преувеличенное спокойствие.
– Дмитрий Эдуардович, вы были без сознания долго, получили травму, вам нельзя…
– Дай. Мне. Ключи. – Каждое слово было произнесено отдельно и все тем же спокойным тоном, от которого мурашки шли по коже.
– Я могу поехать с тобой… – начал было Максим, но Диме стоило лишь повернуть голову в его сторону, не потребовалось произносить ни слова, чтобы мужчина понял, что ответ отрицательный.
Оля замерла, она глушила в себе всхлипы, словно боялась, что, если издаст хоть звук, Дима обратит внимание, что она тоже здесь и посмотрит на нее также.
Володя достал из кармана ключ и бросил Диме, тот его поймал несмотря на то, что только пришел в себя. Затем он поднялся и прошел к выходу из палаты.
– Дима, – Максим сделал шаг в его сторону, – ты еле стоишь на ногах, не делай глупостей, мы не хотим оплакивать еще и тебя!
Дима резко развернулся в его сторону, но выражение лица не поменялось, оно словно стало каменным, ни одной эмоции, лишь в глазах пылала такая боль, что все ужаснулись еще больше.
– Дмитрий Эдуардович…
Но Володя не успел ничего сказать, дверь захлопнулась, и они остались в палате втроем.
– Ты на машине? – быстро спросил Володя Максима.
– Да!
– Поедем за ним.
– Я и сам догадался! Оля, сама доберешься домой?
– Да, обо мне не беспокойся… – сказала девушка и пошла к двери, но обернулась, – позвони мне потом, Дмитрий Эдуардович спас моего сына, я для него все сделаю… Только что я могу…
– Я позвоню, – пообещал Максим.
Дима шел по коридору в сторону выхода на улицу, иногда задевая плечом стену, в голове туман, перед глазами темно, в носу жуткий запах жженого тела, которым вонял он сам.
Машина, точно такая же, как та, что взорвалась, была припаркована прямо у входа, вместе с машинами скорой помощи, это было запрещено, но никто не сказал ему ни слова. Он сел за руль, стал заводить двигатель, но попал пальцем по кнопке зажигания ни с первого раза. А как только автомобиль ожил, нажал на педаль и тронулся с места так резко, что стоявшим неподалеку мужчинам в белых халатах, пришлось отбежать оттуда, где проехала машина.
На выезде с парковки скорой помощи черный внедорожник занесло, машина по касательной задела угол здания, скрежет металла разнесся по всему двору, но Дима этого словно не заметил. Он выехал на шоссе, препятствуя движению автомобилей, одному водителю пришлось резко затормозить, чтобы избежать столкновения. Влившись в поток автомобилей, Дима сильнее сжал руль. Сквозь пелену не скатившихся слез он не видел перед собой ничего, кроме ярких огней от света фар, маячивших впереди.
Прекрасно зная город, Дима не понимал, где сейчас находится, он не замечал поворотов и указателей с надписями улиц. Он ехал вперед, разгоняясь и перестраиваясь между рядами, как только на это представлялась возможность. Он не видел и не слышал ничего вокруг, ни звука клаксонов машин, которые лишь чудом успевали увернуться от его автомобиля, ни свиста резины по асфальту от резкого торможения.
Дима посмотрел направо. Пустое черное сидение. На точно таком же сидении несколько часов назад сидела Элина и обнимала его. Сейчас он бы отдал все на свете, включая свою жизнь, чтобы иметь возможность вернуться во времени на эти несколько часов. Ведь будь у него такая возможность, он бы обязательно рассказал ей все, ответил на все вопросы, которые она задавала… Он был бы более щепетилен в вопросах их безопасности, и, возможно, тогда она осталась бы жива… Но ее нет… Она мертва! Элина мертва! Его любимой больше нет! Ее догорающее тело он сжимал в объятиях! Это полностью его вина, он не успел вытащить ее из пылающего автомобиля! Он сжал зубы, но слезы, душившие его, все-таки скатились из глаз, по шрамам на щеках, по губам и стали капать на руль. Дима не понимал, что за гул разносится вокруг, какой-то непонятный стон, крик, сводящий с ума, звук, словно с того света. Пока до него не дошло, что это его собственный стон, который он пытался сдержать также, как свои слезы. И он закричал в голос, глядя на пустое место рядом с собой. Огромная черная дыра образовалась внутри него, причиняя боль, которая была куда хуже физической. От физической боли можно избавиться, от этой не получится избавиться никогда, она всегда будет разъедать его изнутри, она не даст ему больше жить. Его жизнь прервалась, как только умерла Элина. Он умер вместе с ней…
Несколько часов прошло, прежде чем Дима понял, что машина не движется с места. Бензобак был пуск, и автомобиль просто встал на обочине. Небо уже было тронуто рассветом, когда он вышел на улицу, не обращая внимания на утренний холод. Он находился где-то на окраине Москвы, мрачная улица в промышленной зоне. Здесь почти не было припаркованных машин, поэтому мужчина сразу увидел синюю Тойоту Максима. Володя вышел с пассажирского сидения, кивком головы указывая Диме занять его место, но тот молча прошел мимо и сел назад.
– Отвези меня в особняк, только перед этим зарули в магазин, – тон его голоса нельзя было назвать холодным или грубым, он был словно никаким, абсолютно лишенным эмоций.
Максим, никак не отреагировал на приказ, он завел машину, как только Володя сел обратно и поехал в сторону особняка в Московской области. Неподалеку от промышленной зоны Дима заметил круглосуточный магазин в одном из жилых домов:
– Здесь останови.
Он зашел в магазин один, там сидела сонная продавщица, которая испугалась, увидев перед собой высокого мужика, всего грязного и жутко пахнущего гарью. Но он не обратил внимания, как женина дернулась в сторону, а схватил первые попавшиеся две бутылки коньяка и поставил перед ней на прилавок. Когда Дима стал искать бумажник, чтобы расплатиться, он понял, что деньги остались в сгоревшей куртке, тогда он снял с руки часы и положил на монетницу:
– Держите, они стоят столько, что с лихвой хватит скупить всю вашу лавку, – и вышел, а испуганная его видом продавщица даже не сдвинулась с места.
На улице было уже совсем светло, когда Дима вышел из магазина. И Максим с Володей наблюдали, как он откупорил одну из бутылок и принялся залпом пить ее высокоградусное содержимое. Когда она была практически пуста, он оторвался от горлышка, отдышался и бросил остатки в мусор. После этого Дима все-таки вернулся в машину, на ходу открывая вторую бутылку.
– Ты же понимаешь, что это не поможет? – сказал Максим, сонными глазами глядя на друга через зеркало заднего вида.
– Поможет, – ответил мужчина, снова приложившись к горлышку, но вдруг оторвался и посмотрел на начальника службы охраны, – в машине ничего не нашли, верно?
– Пока мне не звонили, сейчас производится экспертиза…
– Я сам сегодня все проверю.
– Дмитрий Эдуардович, экспертиза проводится полицейскими, а потом еще двумя разными группами специалистов, в этом нет необходимости.
– В этом есть необходимость! Ты сам знаешь, что это не самовозгорание!
– Дима, тебе нужно заниматься… – Максим хотел сказать «похоронами», но осекся, – другими вещами.
– Другими вещами есть кому заняться, – ответил Дима, осушив почти половину второй бутыли, и прекрасно понимая, что имел в виду Максим, а потом, глядя на него исподлобья, спросил, – у тебя уже есть опыт, займешься?
Максим сдавил руль, многих сил стоило ему не остановиться и не бросится на Диму, сдерживало его лишь понимание той боли, которая сейчас заставила мужчину сказать эти слова. Когда умерла Вероника, он также ненавидел весь мир…
– Займусь, – прорычал он сквозь зубы.
Пустая бутылка из-под коньяка вылетела прямо из окна едущего автомобиля.
– Ты свихнулся? Убить кого-нибудь захотел? – закричал Максим, увидев, как машине, едущей позади, пришлось резко вывернуть в другой ряд, чтобы летящая бутылка не врезалась в лобовое стекло.
– Вообще-то да! – рявкнул Дима, – в данный момент хочу убить тебя, чтоб не открывал свой хавальник и не учил меня жить.
Володя напрягся, видя, что Максим еле сдерживает себя, а Дима уже себя не контролирует. Сам начальник службы охраны был хорошо подготовлен физически, он прикинул, что вдвоем с Максимом они вполне справятся с начальником, если придется.
– Едь быстрее, – тихо сказал Володя, предчувствуя недоброе. Максим послушал его и через пятнадцать минут они уже были у ворот особняка, которые моментально открылись, как только охранники увидели Володю.
Максим остановил машину прямо перед лестницей у парадной двери, он вышел из машины и открыл заднюю дверь:
– Выходи, – он протянул Диме руку, но тот грубо отбил ее и сам вышел, слегка пошатываясь от выпитого алкоголя.
– Хватит со мной нянчиться, строить из себя понимающего друга!
– Дима, ты бы следил за словами!
– А то что? – его губы тронул злобный оскал.
– А то! Я не посмотрю на то, что ты пьян, и вмажу тебе…
– Так давай! – Дима сделал шаг вперед, всем своим видом давая понять, что только этого и ждет.
– Думаешь, драка поможет тебе? Черта с два! – крикнул Максим.
– Так ты знаток того, что мне поможет? Думаешь, я не видел, как ты всегда смотрел на нее?
Максим сделал еще шаг назад, но его лицо становилось все яростнее:
– Не пори ерунду! Ты знаешь, что это не так!
– Ты не пропускал ни одной юбки до встречи с Вероникой, а после ее смерти вдруг сделался праведником! И при этом все ждал, чтоб меня скорее замочили, чтобы утешить Элину, как доброму другу!
– Ах ты урод! – еще громче закричал Максим, все его самообладание осталось позади.
– Только видишь, как тебе не повезло, умерла она, а не я!
На этих словах Максим первым бросился на Диму с желанием разбить ему челюсть, но тот предугадал это движение и увернулся, при этом пошатнувшись и практически завалившись на асфальт.
– Что, даже сейчас не в состоянии справиться со мной?
Но он не успел договорить, Володя схватил его сзади, заломив обе руки за спину, а Максим все-таки смог размахнуться, но ударил его не по лицу, а в грудь. Дима закашлялся, а Макс схватил его за ворот рубашки и закричал, что было сил:
– Хватит! Успокойся! Хватит!
Но Дима уже не видел никого перед собой, он вырвался из захвата Володи и снова бросился на Максима. Но его движения уже были не такими точными, и оба мужчины смогли повалить его на землю и сковать движения.
– Давай его в душ, пусть поостынет, – крикнул Максим.
Им двоим с трудом удалось поднять по лестнице пьяного мужчину и толкнуть в дверь.
– Туда, – указал Володя на второй этаж.
Преодолев путь на второй этаж, Дима и Максим все-таки успели врезать друг другу кулаками по лицам, но обошлось без серьезных травм. Володя втолкнул их в первую комнату на втором этаже, слева от входа, в которой была душевая. Макс оттолкнул от себя Диму и, схватив первую же лейку, врубил ледяную воду и направил прямо в лицо друга, тот сначала захлебнулся, закашлялся, но быстро пришел в себя:
– Ах ты… – но он не успел ничего сделать, Володя толкнул его на пол и навалился сверху всем своим весом. Максим снова направил Диме в лицо воду, которая теперь ручьями стекала со всех троих.
– Да успокойся уже!
– Все, уберите от меня руки! – холод сделал свое дело, рассудок прояснился, и Дима оттолкнул от себя начальника охраны, сначала оперся на руки, потом сел на полу, – да хватит меня поливать!
Максим выключил воду и откинул лейку. Они втроем сидели на полу в душевой, мокрые насквозь, и пытались отдышаться. Володя встал первым, Максим за ним, он со злостью смотрел на Диму, грязь и копоть с его тела были теперь по всей душевой.
– Приди в себя! – сказал Максим, и они вышли, оставив его одного.
Еще некоторое время Дима сидел на полу, ему было тошно от всего окружающего, от каждого лица, от каждого слова и даже от каждого предмета. Он не мог находиться в душевой, не вспоминая о том, как занимался в ней любовью с Элиной, как она ждала его в этом особняке, как он на руках относил ее в постель… Ее голос, сказанные ею последние слова эхом звучали в его голове: «Я люблю тебя! Я так тебя люблю!» … Сегодня ночью он плакал впервые за много лет, последний раз это было на похоронах родителей, и вот сегодня… Он рыдал, как ребенок, сидя в машине, и не мог остановиться, впервые ощущая себя таким слабым и потерянным. Еще после смерти родителей он зарекся ни к кому не привязываться, и это ему удавалось до встречи с Элиной. А теперь ее нет…
Он заставил себя подняться с пола, включил душ, но теперь горячую воду, скинул с себя одежду и принялся с силой отмывать тело от копоти. Он не мог смотреть на шрам от ранения на плече, не вспоминая, как Элина ухаживала за ним, словно вживую он видел перед собой ее лицо, тронутое волнением за него, мираж стоял перед ним, казалось, протяни руку и можно дотронуться… но нет! Больше никогда он не прикоснется к ее коже, не поцелует, не обнимет, больше никогда она не свернется калачиком на его коленях, никогда он не услышит ее голос. Ему остались лишь воспоминания. А в затуманенном алкоголем мозгу, они были такими явными, что все сильнее сводили с ума… Он прислонился лбом к стеклянной перегородке, на спине напряглись мышцы, он словно силой хотел выдавить эти воспоминания из своей головы, но не получалось. Он отчетливо видел, как они сидят в палатке, Элина обрабатывает рану на его щеке, стараясь избегать его взгляда, но вот они все-таки встречаются глазами, и этот момент стал роковым для них обоих…
Дима со всей силы ударил кулаком в стеклянную перегородку, она моментально разлетелось вдребезги, прорезая кожу на его руке. Но даже капающая кровь ни на секунду не смогла отвлечь от воспоминаний его сознание.
Он выключил воду и вышел из душевой. Плотные шторы не пропускали в комнату дневной свет. На этой кровати они спали вместе… Дима лег на то место, где когда-то спала Элина, накрылся мягким одеялом и уткнулся лицом в ее подушку. Они жили здесь полгода назад, это постельное белье никак не могло сохранить ее запаха, но осознание того, что именно по этой подушке были растрепаны ее волосы, именно этим одеялом она укрывалась во сне, словно делало ее ближе, создавая иллюзию того, что она рядом…
