Юлия Узун
Они
Анна
– Криста! – я догоняю её в сквере через дорогу от Сент-Джонс. Она идёт не в кампус, а скорее к станции метро, что бы куда-то поехать. Я успела уловить последнюю её мысль прежде чем настигнуть. Она рассуждала про себя: «Так, на станции семьдесят первой авеню я могу сесть на маршрут «F» и добраться до «Авеню Экс». Времени займёт много… Или такси?». На этом месте я её и прерываю. – Криста, подожди! Куда ты убегаешь?
Она смотрит на меня обескуражено.
– Мне нужно…
– На «Авеню Экс», знаю. Но что ты там будешь делать?
Её глаза растерянно бегают по сторонам, рука крепче сжимает лямку кожаного рюкзака. «Я не знаю», – думает она.
– По-моему, нам нужно поговорить, Криста. Давай присядем, – тяну её к ближайшей скамейке. Нам повезло, в сквере никого нет. Иногда мимо проходят люди, но для посиделок совсем не та погода. – Ты не обязана мне во всём признаваться. Но у тебя на душе тяжело, я это чувствую.
– Чувствуешь? – удивляется Криста. – Я думала, что ты давно всё знаешь.
– Ты прячешь мысли, Криста. Да, такое возможно, – добавляю, увидев недоумение на её лице. – Я могу услышать не всё. Это ведь мысли! Их в уме у человека очень много. За минуту ты можешь сменить в голове до двадцати тем, а я могу уловить только одну – самую яркую. – Беру её руку в свою. Она сухая и холодная. – Ты не можешь постоянно избегать нас… Матиаса… Он страдает, не понимая, что происходит.
– Это он тебя подослал?
– Нет, – с лёгким возмущением отвечаю я. – Нет, конечно! Мне больно видеть, как ты изо дня в день изводишь себя самокопанием, которое реально представляет собой один бессмысленный бред. У тебя есть друзья! Есть любимый человек, в конце концов…
Криста поднимается с места и смотрит предположительно в сторону семьдесят первой авеню.
– Что происходит с тобой? – говорю я озабоченно, моё упоминание о Матиасе, похоже, задело её за живое. – Почему ты не хочешь поговорить с Матиасом? Почему не…
– Потому что! – выкрикивает она, грудь вздымается под застёгнутой на косой замок курткой. – Потому что…
– Потому что? – осторожно спрашиваю, боясь спугнуть удачу. В голове Кристы проносятся отдалённые мысли о Матиасе, она вспоминает день, когда впервые призналась ему в любви. Вмиг мысли меняются. Она думает о первой встрече с Габриэлем. Проносятся его слова: «Воспринимай меня как друга…» Потом всё перемешивается, Криста трясёт головой.
– Прости, Анна. Я… Мне надо идти.
Криста уходит. Я больше ничего не могу сделать, придётся с этим примириться. Крепко обхватываю себя руками, а когда Криста скрывается из виду, охватываю взглядом пустое пространство и спрашиваю:
– Ты ещё здесь?
– Да, – отвечает Матиас, его голос звучит прямо над моим правым ухом. – Всё напрасно.
– Не напрасно. – Прячу руки в карманы куртки и поворачиваюсь к невидимому собеседнику. – Кое-что её мысли мне подсказали. Причина в Габриэле.
– Я так и знал!
– Похоже, он заверил, что не страшен для неё. Мне кажется, Криста под его влиянием.
– И как мне быть?
– Как тебе быть? – удивляюсь. Начинаю терять терпение. – Матиас…
Женщина с недобрым питбулем, проходившая как раз рядом, устремляет на меня взгляд, думая, что я чокнутая. «Идите мимо, тётя!» – хочется крикнуть в ответ. А ещё её псина, почуяв Матиаса зарычала. И мысли у собаки зловещие.
«Если он сорвётся с поводка, мне придётся побегать», – думает Матиас, а я улыбаюсь в рукав, чтобы любопытная женщина не видела. Было бы забавно посмотреть на это зрелище – здоровая псина бежит за невидимкой! А что будет, если питбуль ухватится своей мощной пастью за одежду? Если Матиас упадёт, а собака его покусает, пойдёт кровь… Журналисты. Трясу головой, чтобы сбросить эти мысли. К счастью, ничего не происходит. Женщина скрывается в редкой рощице, а я возвращаюсь к нашей теме. Передышка помогла мне успокоиться.
– Послушай, ты – невидимка. Я бы на твоём месте давным-давно проследила за Кристой и узнала правду. Не забывай, мы больше, чем люди!
В такой критической ситуации Матиас просто обязан радоваться моим советам и помощи, они неоценимы. Если он хочет, чтобы прежняя Криста вернулась, ему следует поднапрячься, а не ждать с моря погоды.
Мы расходимся так и не придя к какому-то согласию. Это дело Матиаса, решаю я. Я сделала всё, что смогла.
Крис
В воскресенье Луиза собирает нас в гараже. Пришли все. Даже Криста, которая несколько отстранилась. Анна и Матиас немного посвятили нас в предполагаемую проблему, но по сей день доказательств никаких нет. По правде говоря, я и не лезу в эти дела. Не вижу смысла. Криста – девушка Матиаса, пусть сам разбирается.
Мы все сидим кто где. Луиза стоит. Дверь в гараж открыта, поэтому можно наблюдать как крапает дождик. Небо затянули серые тучи. Надежды на просветление нет. Солнце забыло дорогу в этот мир до весны. По крайней мере это то, что я привык слышать про нью-йоркскую погоду. Зима – это испытание на прочность. Здесь нет хрустящего снега и бодрящего мороза, здесь только лютый холод и попытки отогреть замёрзшие конечности. Джейсону повезло в этом плане. Ему не страшны никакие холода, руки и ноги всегда будут целы. Не потому что вырос в этом климате, а потому что парень – огонь. Ещё не зима, и мы можем насладиться тёплыми деньками, но всё же реже, чем раньше.
Луиза ходит туда-сюда, стуча каблуками своих сапожек по бетонному полу. Отмечаю её внешний вид. Она выглядит не как всегда. Парик из густых каштановых прядей, волосы раскинулись по её плечам. Руки её в карманах тёмно-синей куртки, наглухо застёгнутой у ворота. Весь вид задумчивый. Но вид этот быстро сменяется на милую улыбку, когда она решается, наконец, заговорить.
– Я собрала вас здесь по поручению главы организации, – сообщает Луиза. Мы внимательно слушаем. – Поймать Габриэля не удалось. Теперь он осторожен, а все мы в опасности. Судя по всему, случившееся с Мэган – не случайность, как кто-то мог подумать.
Я бросаю взгляд на Кристу. Она ничем себя не выдаёт. Не защищает Габриэля, хотя по рассказам Анны, они друзья. Или же… они друзья, когда находятся вблизи? И взгляд её холодный, безразличный. Я не Анна, но и по лицу могу прочитать, что она хочет поскорее покончить с собранием и уйти.
– Мы решили, что сейчас не станем предпринимать каких-либо действий. Это бессмысленно. Войны никому не хочется. А если сврхлюди всё-таки начнут воевать, то последствия будут катастрофическими. Пострадают мирные люди. Пострадает наша планета. – Луиза делает паузу. – Заляжем на дно. Вернёмся к той жизни, которая у нас была до того, как вы сюда приехали…
– Не мы всё это начали, – огрызается Криста.
– Это неизбежно, – пытается оправдаться Лу, но тем самым лишь разозлив девушку.
Криста поднимается со своего места и, энергично жестикулируя, говорит, чуть ли не крича:
– Неизбежно? Похоже, вы плохо понимаете смысл этого слова. До сих пор я жила и думала, что в мире похожих на меня нет. Мне было удобно скрывать свою способность и жить как все. Но именно вы – эта чёртова организация – решили превратить мою жизнь в кошмар, заставив моих родителей отправить меня учиться в Сент-Джонс. Также поступили со всеми. Нас свели спе-ци-аль-но! Так о какой неизбежности речь?
Луиза молчит. Мы тоже молчим, понимая, что Криста права.
– Залечь на дно? Прекрасно! – она хватает рюкзак с дивана и накидывает на плечо. – Я забираю документы из Сен-Джонса и уезжаю к родителям во Флориду.
После ухода Кристы мы ещё долго сидим, не говоря ничего. Потом Джейсон откидывается на спинку дивана со словом «Фак!». А на Матиаса смотреть больно. Он не остановил её, но я понимаю, что творится в его душе. Очень хорошо понимаю.
Когда все расходятся, мы с Луизой остаёмся в гараже. Она расстроена. В чем её вина? Она ведь просто посредник. Крепко обнимаю девушку и чувствую как её руки мягко обвивают мою шею. Она дрожит. Или плачет?
– Ты не виновата, – шепчу я. – Это стресс. Нам всем нужна передышка.
Глава 21
Матиас
Криста не уехала, как обещала. Не забрала документы. Зато рассталась со мной. Просто подошла ко мне на следующий день после собрания и сказала:
– Между нами всё кончено.
Я хотел спросить почему. Хотел узнать, а как же любовь, о которой она говорила. Но чувствовал, что ничего не добьюсь. Я пробовал следить за ней, как советовала Анна. Ходил за ней по пятам, но никаких ответов не получил. Она ни с кем не встречалась, если выезжала в город, то бесцельно бродила по известным районам или каталась в метро. Но большую часть стала проводить с подружками в комнате.
Нет, кое-что, конечно, изменилось в её поведении – она начала пить. Пила всё подряд без разбора – от мартини до текилы. Ходила в клуб со своей соседкой Кристиной и возвращалась под утро. С учёбой она не справлялась, да и не сильно заботилась о своей успеваемости.
Я находился в каком-то беспросветном тупике. Меня поддерживали Крис и Джейсон в самые тяжёлые моменты. Без друзей я был бы лишь собственной тенью, а в душе жила бы пустота.
– Соберись, – однажды сказал мне Джейсон. – Девчонки не созданы для того, чтобы мы страдали.
Она перестала с нами общаться, перестала приходить в гараж. Она стала нам чужой. Стала мне чужой…
– Матиас Риос?
Я вздрагиваю и смотрю на профессора так, словно вижу его впервые в жизни.
– Да?
Мой потерянный вид вызывает у преподавателя улыбку.
– Вы доделали работу?
Опускаю взгляд на свой листок. Я закончил минут десять назад.
– Да, я всё сделал.
Профессор протягивает руку.
– Тогда дайте мне вашу работу, мистер Риос.
Вкладываю листок в его ладонь, после чего покидаю аудиторию. Следом за мной выходит Джейсон.
– Ты бы видел себя! Я думал, что ещё чуть-чуть и ты растаешь в воздухе у всех на глазах.
– До этого вряд ли дойдёт.
Мы спускаемся по мраморной лестнице и идём на выход. Я иду на улицу без всякой цели, Джейсон шагает за мной. Минуту мы стоим на крыльце, глядя, как падает мокрый снег, оседает на грязном газоне и асфальте, а потом сразу тает. Сыро и холодно, поэтому застёгиваю куртку и натягиваю капюшон.
– В этом году Рождество будет снежное, – предсказывает Джейсон. – Кстати, мама предлагает отпраздновать Рождество у нас. Они будут с нами за ужином, а потом уйдут. Их пригласили на какой-то приём. Как тебе идейка? Дом будет в нашем распоряжении!
– Мне всё равно.
– Анна попробует позвать Кристу.
Я останавливаюсь.
– Криста уедет на Рождество к родителям, – говорю немного раздражённо. – Недавно слышал, как она разговаривала с матерью об этом. Так что, Джейсон, мне всё равно.
Анна
Устраиваюсь на коленях Алессио, в руках у меня бутылка с содовой. Обнимаю его за шею, глажу по шелковистым волосам, мурлычу на ухо всякие приятности. Но ничего не помогает. В мыслях он злится, хотя внешне по нему и не скажешь. Улыбается, флиртует. Он упрям, но я ещё упрямей. Я ведь всё равно сделаю по-своему.
– Это правда, что босс устраивает рождественский приём?
Алессио наклоняет голову на бок и щурится.
– Откуда ты это знаешь?
– Из головы Дакоты, конечно. Помню, что нехорошо подслушивать, – спешу оправдаться, – но я не виновата, что подошла к ней именно в тот момент, когда она болтала со своим папочкой. Дакота тщательно обдумывает свои ответы, вот в чем её промах.
Его глаза темнеют и становятся, как глубоководная бездна. Я делаю глоток из бутылки, предлагаю ему, но получаю отказ.
– Даже если и так, – хрипло говорит Алессио. – Ты всё равно не придёшь.
Вот и просочилась в его голос обида.
– Почему это я не приду? – говорю я, оставляя на его губах поцелуй. Слышится грустный смешок, затем я встаю и иду к бару.
У Алессио удобная квартира. Он предусмотрел всё: сделал барную стойку для дружеских посиделок, большую гардеробную в спальне, а в ванной есть большое окно. Я много раз пыталась представить себя в пене с бокалом шампанского, разглядывающую крыши высотных домов… или закат, разливающийся обжигающим ромом по небу. Только когда это будет? Я прихожу к Алессио, мы неплохо проводим время вместе, а когда дело доходит до главного, я чисто механически начинаю собираться в кампус.
– Ты сказала, что приглашена куда-то, – напоминает Алессио.
– Приглашена. И заметь, что не Дакотой.
– Брось, Анна. Ты прекрасно знаешь, что можешь стать моей подругой и легко попасть на праздник.
– А если не я? – вопрос звучит резче, чем я хотела. Замираю и в упор смотрю на своего парня.
Алессио хмурится.
– Что ты имеешь в виду?
– Во всяком случае, – отвечаю я, не узнавая собственный голос, – ты найдёшь, с кем пойти на этот вечер. А может, ты этого и ждёшь? Специально не суетишься, чтобы Дакота позвала меня, потому что хочешь пойти на вечер с кем-то ещё?
– Не неси ерунды! – отмахивается парень.
– Знаешь, что! На самом деле, я ожидала от тебя каких-то действий, когда сказала, что меня пригласили на Рождество. Мне казалось, ты будешь переубеждать, предложишь справить Рождество вместе. Но ты этого не сделал! – Надо бы остановиться, но меня распирает. Острое чувство несправедливости жжёт мою душу. – Ты и пальцем не пошевелил, чтобы изменить моё решение. А потом я узнаю о рождественском вечере босса. Что прикажешь думать?
Алессио молчит. Откидывается на спинку дивана, закрывает глаза, чем даёт понять, что напрочь отказывается это обсуждать.
«Эта девушка сведёт меня с ума», – думает он.
Я беру сумочку, пальто и иду к двери.
– Сегодня я дала тебе последний шанс. Но ничего не изменилось. А ведь я могла бы отказаться… ради тебя. Можешь не провожать.
С этими словами я покидаю его дом. Наивная, думала, что он помчится за мной. Но нет.
На улице опять огромными хлопьями валит снег, но люди всё равно выходят из своих домов и спешат успеть купить своим родным подарки к Рождеству. Мне тоже не помешает заняться этим делом. Это всё же лучше, чем сидеть в пустой комнате с плохим настроением.
Джейсон
По лестнице стучат шаги, и в гостиную вхожу я во всей своей красе. Я ношу пиджаки с шёлковыми лацканами лишь в исключительных случаях. Сегодня как раз один из таких. Под пиджаком на мне чёрная рубашка. Конечно же, без галстука. Первые две пуговицы расстёгнуты, чтобы была видна моя серебряная цепочка. Тёмные джинсы облегают в нужных местах, подчёркивая всю возможную мужскую привлекательность.
Выхожу на середину комнаты и кручусь перед мамой, папой и дядей Биллом.
– Как я вам?
– Стильно, – как всегда, без эмоций говорит папа.
Дядя Билл отталкивается от подоконника и подходит ко мне. Его задумчивые глаза, скрытые под стёклами круглых очков, внимательно изучают меня. Затем дядя ухмыляется:
– Для девчонки нарядился. Смотри, не повтори пожар, как в прошлом году.
– Вообще-то, я всегда стараюсь красиво одеться в Рождество. «Пожар», – недовольно морщусь. – Пожара никакого не было, не преувеличивай. Спалил занавески. Но и на то были причины.
Билл ничего не отвечает, только усмехается. Любит мой дядька поддеть меня.
– Покажи, как ты летаешь, – прошу я. Мама рассказала о способности моего дяди, но я до сих пор не видел его в полете.
– Когда-нибудь ты увидишь, Джейсон.
– «Когда-нибудь», – фыркаю я. – Хоть оторвись от земли! Продемонстрируй свою способность племяннику, который может поджарить любую неугодную ему задницу.
Это шутка, но папа не любит, когда я поясничнаю с тем, кто старше меня. Поэтому он угрюмо смотрит в мою сторону и говорит:
– Джейсон, будь добр. Может, тебе уже пора повзрослеть? Способности – не игрушка. Ты не можешь просить применять их тогда, когда тебе вздумается.
– А что будет, не понимаю?
– Джейсон, – вмешивается мать, разглядывая стол. Она всегда чувствует, когда дело может привести к ссоре. – Ты звонил Луизе? Она не передумала?
– Звонил, – отвечаю, продолжая сверлить отца взглядом. Но ему, похоже, плевать на мою злость. Сколько помню его, он никогда не изменяет своим привычкам. Сидит важно в любимом кресле у камина с беззаботным и невозмутимым видом, и мир ему по колено. Сколько я ни пытался подростком вызвать в нем хоть каплю негодования, столько сам приходил в бешенство. Отцу мои эмоции были безразличны.
– И что она сказала? – Мамин вопрос вырывает меня из раздумий. – Если Лу придёт, то нужно поставить ещё один прибор.
– Лу не придёт. Здесь будут только Матиас, Крис и Анна.
И, посмотрев на мать, нахожу, что сегодня она просто неотразима. Она питает явное пристрастие к чёрному, который ей к лицу, выгодно подчёркивает её достоинства, и скрывает недостатки. Я люблю свою мать больше всего на свете и не желаю портить ей настроение из-за всяких пустяков. Поэтому подхожу к зеркалу и ещё раз оглядываю себя.
Никому не понять, что я чувствую, когда нахожусь с отцом в одной комнате. Для него я всегда есть и останусь несносным мальчишкой, который поджигал соседских кур и наблюдал, как они носятся по двору, кудахча и размахивая крыльями, пока огонь не проглатывал их целиком. «Ты моя опора и защита», – такие слова не для моего отца. С ним я отнюдь не в безопасности, особенно сейчас, когда знаю, что он умеет. Интересно, сколько воспоминаний он у меня украл?
На плечо мягко опускается мамина рука. В отражении появляется её ясное лицо, в уголках её глаз вижу морщины, впрочем, они заметны лишь тогда, когда она улыбается.
– Сынок, гости пришли. Слышишь голоса?
Да, я их слышу. Слышу звонкий смех Анны и шелест подарочной бумаги. Только когда открываю дверь, понимаю, что шелестела прозрачная плёнка, в которую оформлен красивый букет для моей матери.
Криста
До чего же приятны эти мгновения, когда, возвращаясь после долгого отсутствия, переступаешь порог родного дома и наслаждаешься знакомыми запахами. Всё вокруг милое сердцу принадлежит тебе. Не хочется ни о чём думать. Просто безмятежно сидеть в своей комнате, бессмысленно глядя в синее небо за окном.
Так я и поступала до вечера Рождества. Сегодня мама весь день провела на кухне, а я прибирала дом. Братишка Скотти предложил прокатиться по городу на велосипедах. Как же давно я не видела своего двухколёсного друга! Прошло всего несколько месяцев, с тех пор как я уехала учиться в Нью-Йорк, но для меня прошла целая вечность.
Я не вспоминаю нью-йоркские события. Ни к чему это. Нет у меня лучше отца, чем тот, кто наряжает рождественскую ёлку в данную минуту. И он настоящий. Тот, кто вырастил меня с моей суперспособностью, зная, что я всего лишь эксперимент.
Я наблюдаю за ним украдкой, выглядывая из-за угла, и понимаю, что он не так спокоен, как желает казаться. Обычно каждое движение папы напоминает хорошо отлаженный механизм, а сейчас он в третий раз пытается вставить звезду на самую верхнюю ветку, взъерошивает слегка седые волосы, а временами замирает, глядя сквозь стены куда-то вдаль. И я неустанно думаю о том, что его гложет: моё пребывание здесь или ещё какие-то проблемы, о которых мне, конечно же, никто не скажет.
Из комнаты доносится пиликающий звук телефона. И я иду туда, сажусь в старое, но такое любимое кресло, и открываю сообщение.
Анна прислала фотографию с их рождественского стола. Вот они все: семья Макнайт, а с ними Анна, Крис и Матиас. Увеличиваю фото, касаюсь пальцем лица Матиаса на экране. Некоторое время глажу его, и всё внутри сжимается от боли. В горле как будто застрял огромный ком, который я никак не могу проглотить. Я ведь люблю его. Очень люблю.
И вот слёзы горячими ручейками стекают по щекам, размазываю их ладонями.
– Я предала тебя, любимый, – шепчу. – Если бы я могла повернуть время вспять.
Мама приоткрывает дверь. Я быстрым движением руки утираю слёзы и делаю вид, что смотрю в окно, за которым почти ничего не видно, кроме слабых огней в окнах дома напротив.
– Криста, всё готово. Пойдём к столу, – говорит мама, делая вид, что не заметила моих слёз. Я знаю, она не станет расспрашивать меня сейчас, но завтра утром, когда никто нам не сможет помешать, она задаст все интересующие её вопросы. Расскажу ли я? Не знаю.
– Иду, мам. Дай мне пять минут.
И через пять минут я выхожу к ним бодрая и весёлая, словно ничего не было. Папа улыбается мне, обнимает.
– С Рождеством, дочка, – произносит он, согревая меня своими тёплыми отцовскими словами. Я внимаю его своеобразный запах чернил и табака, понимая, как мне его не хватало.
За ужином мы поддерживаем живой разговор. Мама всё очень вкусно приготовила, за что я хвалю её. Мы дружно смеёмся после каждой папиной шутки или нехилого прикола Скотти. А потом слышится звонок в дверь, и мы замираем, глядя друг на друга.
– Вы ждёте гостей? – удивляюсь я.
– Я никого не звала, – отвечает мама. – Думала, что сегодня только наш праздник – семейный праздник.
– Пожалуй, открою. Нехорошо заставлять гостя ждать у двери, – поднимаясь, говорит папа. Затем он исчезает в холле.
Мы с мамой и Скотти так и сидим в ожидании с вилками в руках. Папа возвращается в столовую не один. С ним парень в очках. Тёмные волосы аккуратно зачёсаны на косой пробор, тонкие губы слегка растянуты в улыбке. На нем пуловер цвета мокко, из-под горловины которого выглядывает полосатый воротник белой рубашки, серые брюки, а к груди он прижимает коробку в подарочной обёртке.
– С Рождеством! – говорит он.
Застигнутая врасплох, я, тем не менее, не растерялась и оказываю гостю радушный приём. Поднимаюсь с места и говорю в ответ:
– С Рождеством… Габриэль.
