Юлия Шолох
Взрослая колыбельная
– Да, знания у нас так просто не даются, как у вас.
Объяснять, что доступ к знаниям еще не означает, что мы все-все знаем, я не стала.
– А что вы делали вчера в библиотеке? – вдруг поинтересовался Лад.
– Я про иномирян искала что-нибудь интересное, а Белка – про медитацию.
– Про медитацию? – Лад пристально посмотрел на Белку.
– Угу.
– У тебя не получается медитация? – спросил он, впервые за вечер став серьезным.
Белка подозрительно покосилась на него, но подвоха не почувствовала.
– Да, – наконец нехотя призналась она.
– У меня тоже в свое время не получалась медитация. Совсем. Было время, когда я даже думал, что ничего из меня не выйдет. Но в конце концов нашел решение. Хочешь расскажу? Может, тебе тоже пригодится?
Я видела, что Белке нелегко дается согласие, на лице было написано сомнение, не розыгрыш ли это, но вдруг правда? Она так долго и так тщательно искала и не находила решения, а тут живой свидетель под боком, переживший то же самое и отыскавший выход.
Наконец любопытство пересилило.
– Ладно, говори.
– Главная суть медитации – в расслаблении тела и ума, в успокоении, отрешении души. Это основа. Остальное так просто, что у любого получится.
Мне, честно, и самой полегчало после того, как он начал рассказывать, уверенно и спокойно. Не хотелось бы очередного скандала.
– Душе проще расслабиться, а телу – сложней. Физически твое тело должно быть как кисель. Никакой зажатости, никакого напряжения. Например, поза «розовый куст», когда ты сидишь на полу скрестив колени, сработает, только если руки действительно висят как плети, а голова опущена, как будто в шее нет костей.
– Я знаю, – ответила Белка. – Теория у меня от зубов отскакивает. А практика… У меня не получается так расслабиться. Чтобы мышцы совсем не напрягались. Что-нибудь да остается напряженным, – со вздохом призналась она. – Слежу, чтобы одна рука перестала сжиматься, другая тем временем начинает. С руками справилась – ноги опять напряглись.
– Да, я помню это, – кивнул Лад. – Нам советуют для контроля хороший отдых, сон, травяные чаи. Но я думаю, лучше всего помогает секс. После него тело совсем… полное расслабление. Никакой чай не заменит. Может, тебе стоит…
Ой, дурак!
Лад осекся, но было поздно, Белка снова вернулась к амплуа непробиваемой стены, медленно скрестила руки и презрительно скривила губы. Ее острым взглядом можно было пилить бревна.
– Я… – Лад поискал слова, не нашел, нахмурился и упрямо сказал: – Я правду говорю. Без всякого умысла.
– Ну да, конечно! – воскликнула Белка. – Я так и поняла. Конечно же, ты правду говоришь! Потому что секс – это единственное, в чем ты разбираешься! Спасибо за совет!
Она вскочила и выбежала из кухни.
– Ну ты ляпнул, – изумленно произнес Гурьян, покачивая головой.
– Да что я такого сказал? – закричал Лад. – Я же правду сказал. Катя, ты тоже девушка. Объясни, что я сделал не так?
– Нельзя недотрогам намекать на секс, – снисходительно объяснил Гурьян.
Еще один!
Лад смотрел глазами побитой собаки и, кажется, действительно не понимал. Эх, объясню, не жалко.
– Ладно. Ну ты примерно представляешь, как она относится к любви и к близким отношениям? Насколько серьезно?
– Конечно, я знаю!
– А ты ей только что предложил заняться сексом только для того, чтобы медитация удалась. То есть она сейчас должна выйти на улицу, туда, где много молодых людей, выбрать кого-нибудь и…
Его ноздри раздулись.
– Я ничего такого ей не предлагал, – твердым голосом ответил Лад. – Я просто рассказывал ей про свой опыт и как решил эту проблему сам.
– Тогда нужно думать, стоит ли предлагать подобный опыт другим!
– Тебе тоже предлагать не стоит? – исподтишка посмотрел Гурьян.
– Я… разве речь обо мне? И вообще, кто приходит в гости и начинает на такие вещи намекать?! Может, вам в бордель лучше отправиться?
– Да я ничего такого не сказал! – оскорбился Лад.
– Ой, давайте не будем дальше на эту тему! – попросил Гурьян морщась. – Хоть вы не начинайте, а? Одной ненормальной хватит.
– Она не ненормальная! – одновременно воскликнули я и Лад.
– Да хватит уже! – вдогонку крикнула Леля.
Все ошарашенно замолчали, вокруг воцарилась тишина. Оказывается, мы действительно слишком сильно кричали, а теперь остальные обитатели кухни вытаращились на нас, как в цирке. Купол поставить никто, понятное дело, не успел.
На следующий день про разговор в общаге, где Лад посоветовал Белке успокаивать нервы сексом, знали все студенты до одного. Подали историю, конечно, вовсе не так, как было на самом деле. В пересказываемом варианте Лад выглядел весельчаком и ловким шутником, а Белка – заносчивым синим чулком, которому указали его место.
А я решила, что Гурьян не может быть моим суженым. Мы провели вечер вместе, под конец я даже осмелилась мимоходом прикоснуться к его руке, но сердце мое продолжало биться ровно, и никакого жуткого желания перейти к более близкому знакомству я не испытала.
Значит, у меня остался всего один вариант.
* * *
– А эта новенькая ничего так, – Бакуня сидел за длинным столом на кухне мужского общежития и стучал ногой о деревянную перекладину. – Если бы не подруга ее безумная, я бы с ней поближе познакомился.
Гурьян, сидевший напротив, хмыкнул:
– У тебя не вышло бы.
– С чего нет?
– Она бы на тебя не клюнула.
– На меня нет? – изумился Бакуня.
Он проигрывал, конечно, остальным в силе и смазливости, но звание Первого сына всегда обеспечивало ему бесперебойное женское общество, так что в себе он не сомневался.
– Так она же иномирянка, – сказал Гурьян. – Кажется, мало еще понимает, кто есть кто. С нее станется сказать «нет».
– Хватит о бабах, может? – Лад раздраженно отодвинул миску с недоеденной кашей с мясом и скрестил руки.
– А о ком нам еще говорить? – Волин доедал свою порцию всегда и сейчас ел, хотя был уже сыт.
– Ну, есть еще тема. Что насчет того дела, с Костылем? – спросил у него Бакуня, воодушевляясь буквально на глазах.
– Зачем вы связываетесь с таким отребьем? – скривился Лад. – Вам мало того, что от рождения далось? Нервы пощекотать лишний раз охота?
– Так и есть, – ухмыльнулся Волин. – Тебе не понять, как это, когда всем этим добром рискуешь. Когда лишний шаг – и пропасть. Как сердце вскачь… и кровь кипит. А ты тихий слишком, тебе больше по земле ходить, чем в небо взлетать.
– Ага. За взлетом – падение, и расшибиться легче, чем кажется. Я не хочу рисковать свободой из-за сомнительных заработков Костыля. А из-за вас обо всех нас думают как о дебилах, особенно если попадетесь.
Гурьян расхохотался:
– Да ладно вам! Ничего не выйдет у них! Побалуются, да спасуют. Одно дело языком чесать, другое – поехать, к примеру, и вживую кого-то ограбить. Струсят они, ясное дело.
– Посмотрим! – вскричал Бакуня, покраснев от злости. – Меня еще ни разу никто трусом не обзывал! Никогда я еще от своего слова не отказывался. На попятную не шел. И сейчас! Сказал пойду с ним на дело – и пойду! И про совесть не нужно втирать – Костыль собирается отобрать у вора то, что тот украл. Все честно.
– Ага. А Костыль все это честно заработал! И грабежи на дорогах – совсем не его дело! Он хорошо в уши льет, да только таким глупцам, как ты, попадает! – Лад явно был не в духе. – Что он, что ворюга, его обобравший, – одного поля ягоды.
– Ну все, хватит! Не ваше дело! – Волин доел и отодвинул тарелку. – Захотим – пойдем, передумаем – тоже не вам решать, вы нам не маменька!
Гурьян тихо рассмеялся, игнорируя росток тревоги, поднимающий голову. Не могут они влипнуть, не рискнут пойти – и все тут. Так что и переживать нечего.
Глава третья,
где героиня проводит время, которого у нее до чертиков, развлекаясь погоней за сыскарем и в тоске по интернету
Следующий день принес очередные расстройства. Белка замкнулась в себе, а Леля ничем не могла помочь, только с жалостью смотрела и повторяла:
– Только если в библиотеке поискать…
Пришлось искать. Со временем в библиотеке я стала проводить больше времени, чем в собственной комнате, все библиотекари знали меня в лицо и все настырней выпытывали, что же такое необыкновенное я ищу и как мне помочь.
Так что теперь в библиотеку я практически забегала, проскакивала мимо дежурных с криком: «Я знаю, куда мне», – и пряталась среди полок. Догонять они точно не побегут, побоятся заблудиться!
Помню, тем днем было очень солнечно, весной прямо пахло, и сил не было смотреть на все эти сюсюкающие парочки, которые попадались на каждом шагу. Такое впечатление складывалось, что у всего мира все в порядке, исключая меня, ну и Белку еще, которая среди весеннего безобразия ходила как всегда спокойная, невозмутимая, чистенькая, гладко причесанная.
Зуб даю, в нашем мире она не вылезала бы из офисного костюмчика, носила бы белую глаженую рубашечку, прилизанный хвост и учительские очки. Тут, однако, из ее нетугой косы то и дело вылезали упрямые пряди, а форма была слегка мятой, что общего впечатления, впрочем, ничуть не меняло.
Было у Белки такое свойство – как будто она не от мира сего, все вокруг помешаны на чувствах, а она – на учебе. Все с приходом весны походят на мартовских котов и кошек, у которых в голове одни ночные встречи, а Белка словно не замечала влияния гормонов. Может, у нее гормоны и вовсе отсутствуют?
Мы с ней вместе вышли к библиотеке, думая каждая о своем. Уже на входе она вдруг сказала:
– Эх… Жаль, что тебе нельзя пообщаться с сыскарем, который твое дело вел. Он-то уж точно смог бы припомнить полезные детали.
Вот и доказывай после этого, что не дура! Как? Как я не подумала об этом раньше?! Я же детективов пересмотрела уйму! Я же всю Агату Кристи перечитала!
– Белка, ты гений!
– Скажешь тоже, – покраснела она и быстро убежала в другую сторону, в отдел с медитацией.
Теперь, когда новая идея появилась, о том, чтобы идти корпеть в библиотеку, и речи не шло, так что я с порога развернулась и побежала обратно в общежитие, взяла деньги и выбежала за ворота АТМа, чтобы нанять извозчика.
Мой радетель должен знать, как найти сыскаря. Заодно и про содержание спросим. Этих денег, что он мне дал, на какой срок положено? На месяц или год? Если первое – я в шоколаде, потому что сумма оказалась по местным меркам немалой. Если второе – я впадаю в режим постоянной экономии, даже на извозчика лишний раз не потратишься, придется пешком ходить. Но не сегодня – сил терпеть нет.
Грамадий оказался дома (впрочем, он там работал, так что ничего странного) и изволил ужинать, поэтому мне повезло вдвойне: бесплатно накормили и по всем вопросам просветили. О делах за едой он говорить не любил, но пришлось. Чтобы не пропал аппетит, радетель отвечал быстро и по делу. Оказалось, деньги мне выдавать будут на квартал, то есть на три местных месяца в тридцать два дня каждый, а сыскаря я могу найти по месту службы, но это мне ничего не даст, потому что ничего нового тот по-любому не сообщит.
Ха! Скажите-ка, кого и когда останавливали советы радетелей? Уж точно не меня!
Потратив на извозчика еще несколько монет, я добралась до здания княжеских сыскарей – приземистого длинного дома с крошечными окошками и единственной дверью в стене, заросшей кустами, которую освещал тусклый покачивающийся фонарь. С первого взгляда здание выглядело обветшалым и даже нежилым, но все знают, что внешность обманчива.
Нужного мне человека звали Ахмат Холодный, и я изо всех сил надеялась, что сейчас он не на задании. Мне должно повезти! Должно повезти!
Небеса, однако, думали иначе, и Ахмата в здании не оказалось. Привратник согласился передать ему наспех сочиненную записку, и не больше. А мне пришлось вернуться домой ни с чем.
На следующий день сыскарь никаких сообщений в ответ не присылал. Хоть бери да снова иди ищи! Наверное, так бы я и поступила, если бы не Лелька.
– А, – сказала она, выслушав мои причитания. – Наивная ты какая. У меня троюродный кузен сыскарь. Ходи хоть год, но, если он сам не захочет, не станет с тобой встречаться, и ни за что ты его не поймаешь.
– Но как же это!.. Думаешь, он специально станет скрываться?
– Конечно! Знаешь, как их достают? По каждому делу кто-то хочет лично поговорить, расспросить и узнать подробности. Если каждому навстречу идти, разжевывать и объяснять, работать будет некогда.
– По каждому делу?!
– А ты думала, твое самое важное? У него каждый день новое дело, представь, сколько таких, как ты, хотели бы его лично повидать.
– Ну… Ну раз он так! Я настойчива и своего добьюсь. Буду ездить, пока ему не надоест прятаться и он со мной не поговорит!
– Ну ты смешная, да как ему надоест? Он будет в окошко на тебя посматривать и говорить, чтобы передали, будто его нет. Не поймаешь ты его, Катька, хоть тресни. Но ты такая упрямая, говорить тебе бесполезно, так что езжай. Может, поездишь месяц-два да ума наберешься.
Белка, которая подслушивала нашу беседу, тут же захихикала.
Стерпеть такое было выше моих сил.
– Я не упрямая!
Странно. В нашем мире считалось – если хочешь добиться своего, действуй и никогда не сдавайся. Работай днем и ночью, ищи новые подходы, настаивай – и добьешься. Здесь над подобной точкой зрения просто ухохатывались!
– Ну как ты можешь быть уверена, что дело только в тебе? – интересовалась Леля. – Вокруг целый мир! Настойчивость – качество хорошее, но неужели ты не знаешь, что иногда вещи просто случаются… И хоть головой об стену бейся, ничего не исправить.
– Так говорят лентяи! Если приложить усилия, все получится!
Не то чтобы я совсем с ней не согласна, но и сдаваться так просто не хочу.
– Так говорят разумные люди, верящие в золотую середину, – педантично высказывалась Белка.
– Так говорят фаталисты!
– Ну так собирайся и езжай, чего же споришь попусту?
После таких напутствий ехать было явно глупо, поэтому я снова отправилась в библиотеку, где начала шерстить полки, наверное, раз в десятый, потому что вдруг сообразила, что многие книги мне уже знакомы. Получается, я иду как минимум по второму кругу, а ничего толкового до сих пор не нашла.
И эта выцветшая синяя обложка знакома, и вон те пухлые страницы, все в желтых пятнах, и эта… Хотя нет, вру. Эту тонкую книжицу, больше похожую на журнал, я вижу впервые. Странно, что сердце колотится в такой неподходящий момент – ни одного молодого человека на горизонте.
Стоять надоело до чертиков, и я медленно села на корточки, осторожно разложив перед собой листы, еле-еле держащиеся на остатках клея. Страницы обтрепаны, буквы выцвели, но прочесть можно. Вначале описание обряда, это я уже сто раз читала и наизусть вызубрила. Потом подробности перемещения, физическое и моральное истощение… это жутко, в другой раз посмотрю. А это… Картинка, на которой девушка в традиционном китайском кимоно стоит посреди местного леса ночью, и вокруг – пустота.
Очень знакомо, между прочим. Снег лежит, а она так легко одета. Бедняжка.
«Случается и так, что призвавший оказывается далеко, – гласил текст. – Как произошло с Баожэй, которая потерялась и не знала, как появилась в нашем мире. В поисках разгадки она вошла в медитативный транс и смогла увидеть судьбоносную нить, ведущую к своему суженому. С тех пор многие двойники, не понимающие, зачем они тут, смогли узнать свое предназначение таким же образом».
Перелистнем. Тут уже другая история, причем призвали мужчину… Нет, не мой вариант.
Итак, медитативный транс?
Вот что нам поможет! Если найти эту китаянку, можно будет расспросить, как ей удалось добраться до своего суженого и последовать ее совету. Однако… рано я обрадовалась. Судя по внешнему виду, книге несколько веков, так что китаянка, вероятно, давно уже почила в окружении детей, внуков и правнуков. Книжку я поставлю сюда… на нижнюю полку… и запомню точное место. Думаю, она мне еще пригодится.
С Белкой мы столкнулись на выходе, правда, в отличие от меня она не выглядела радостной.
– Не нашла ничего?
Она вздохнула и молча покачала головой, как и много раз до этого.
– А ты?
– А я нашла! Намек, как можно установить связь с суженым. Знаешь, для этого мне придется освоить медитацию. Я должна войти в транс.
– Ого. Так сразу – и в транс?
– Если получится, сразу. Тогда я нащупаю нить и найду его.
– Удачи! Как войдешь в транс, так и меня, может, научишь. Или… Надеюсь, расслабляться ты не планируешь, будешь по-другому в транс входить?
– Я? А… Нет, таким образом, как советовал Лад, не планирую.
– Вот и отлично. Тогда желаю тебе удачи. Со своей стороны помогу, чем смогу, хотя сама знаешь, порадовать пока нечем.
В общежитии Белка притащила мне стопку учебников по медитации и с радостным видом, что теперь будет не одна мучиться, свалила на стол.
– Просветляйся. Будут вопросы, в смысле по теории, спрашивай. Как разберешься, попробуем на практике. Правда, – она вздохнула, – на этом месте польза от меня заканчивается.
– Ничего, прорвемся!
И я с таким энтузиазмом принялась за изучение теории медитации, что сама не заметила, как наступила очередная седмица.
К этой я уже готовилась серьезно. Последний кандидат в суженые по расчетам требовал тонкого подхода. К счастью, средства позволяли воплотить задуманные планы. Хотелось показать, что я из мира, где тоже имеют понятие о красоте и стиле, поэтому вместо библиотеки последние перед седмицей дни я ходила по швейным мастерским. Заодно выяснила, что готовую одежду тут не уважают и предпочитают шить на заказ: выбираешь фасон, ткань, украшения, и тебе шьют, причем стоит это удовольствие практически столько же, сколько покупка готовых изделий. Но времени занимает много, так что пришлось выбирать из ассортимента в наличии.
И, потратив два вечера и в край измучив Белку, которая была вынуждена меня сопровождать, я нашла нужное платье. Двойное – нижнее из тонкой облегающей ткани бледно-зеленого цвета, а верхнее – плотная шоколадная шерсть с удлиненными рукавами и кожаным пояском. Вместе все это походило на черкесский народный костюм, который я часто видела на танцовщицах народных ансамблей по телевизору.
Он сел идеально, даже Белка, подумав, кивнула:
– Правда хорошо смотрится.
– А ты сама не хочешь купить что-нибудь праздничное?
Она молча пожала плечами.
– Нет? Неужели совсем нет? Совсем не хочешь хоть иногда побыть красивой? Или… может, у тебя денег нет?
– Деньги у меня есть, скопились за год, я же почти не трачу и подрабатываю иногда, но как-то… Зачем столько денег на платье, которое наденешь всего пару раз? В АТМа же форма, а в повседневной жизни в таком платье неудобно.
– И что? Зато хотя бы пару раз ты будешь сногсшибательно красивой! Оно того стоит. Давай тебе что-нибудь купим?
Да, она сомневалась, по лицу было видно. Желание сменялось сомнением и даже неудовольствием. Ну же, решайся!
– Нет, – наконец нахмурилась Белка. – Жалко.
Ну прямо все настроение испортила! Вот нутром чую, что ей не помешает побыть в другом амплуа, отличном от заучки, но почему-то она упирается и пробовать не желает.
– И зря! Как ты сама говоришь – очнешься, а тебе уже пятьдесят, а ты ни разу красивое платье не надела.
Она упрямо сжала губы.
– На день рождения свой ты купишь и наденешь красивое платье, ясно?
– Да?
Белка вытаращилась моему наглому требованию.
– Да! Буду тобой любоваться.
Она опешила, а я засмеялась. Местных так легко смутить какими-нибудь глупыми, бессмысленными словами или замечаниями. У нас попробуй смути кого-нибудь! А тут в ответ на малейшие намеки обижаются или злятся, а за оскорбления готовы тут же бросаться в мордобой.
Итак, к седмице я была во всеоружии, потому что надоело, честно говоря, тратить время на поиски того, кто вроде должен давно лежать у моих ног. Сколько времени можно уже ждать, пока он дозреет и поймет, кто его счастье. Я, конечно!
Может, начать встречаться с кем-то другим? Возможно, ревность тут же заставит мой объект себя выдать?
Хм, интересный вариант. Исключая нежелание встречаться с другим. У меня все-таки суженый имеется, это официально подтверждено высшими силами, так что не проигнорируешь.
Отправились мы в таверну прежним составом – впереди Коловрат под руку с Лелькой, позади я и Белка, вокруг бегает перевозбужденная Соня.
Пришли мы опять, когда народу уже было много, но это хорошо. Выбрав стол, я подошла к лавке и сбросила плащ, а потом развернулась лицом, так сказать.
Да, именно на такой ошеломительный эффект я и рассчитывала! Жаль, зеркала не было, тут не принято носить с собой маленькие, а большие не вешают в таверне – дурной знак. Прическа моя, скорее всего, слегка растрепалась, но у местных это дело обычное, тут не используют гели, муссы и воск для укладки, что, возможно, к лучшему. Никогда не любила возиться с идеальной прической часами. Помада зато была, я ее купила вместе с платьем – розоватая, без блеска, но функцию свою выполняла. Думаю, сейчас я выгляжу хорошо, по крайней мере, внимание привлекаю, и, судя по ошарашенным взглядам, внимание нужное.
– Медовички или ягодовки?
Я выбрала второе, остальные – первое. Удобно, когда вместо двадцати сортов выпивки в наличии всего два.
Коловрат, выслушав заказы и неодобрительно покосившись на меня, отправился к стойке, где заправлял тщедушный усатый хозяин таверны.
– Садись на видное место, госпожа иномирянка, – с серьезным лицом заявила Белка, простирая ко мне руки, – чтобы все разглядели, как ты вырядилась, кто еще не разглядел.
– Спасибо!
Да, вот так. Меня не так просто укусить. Белка покачала головой и улыбнулась, устраиваясь рядом.
– Ты правда сегодня очень красивая, – сказала Лелька. – Просто так или…
– Хочу, чтобы он себя выдал.
– А! – воодушевилась Белка, глаза так и разгорелись. – Как я раньше не поняла!
– Но если бы не дела, я бы тоже постаралась выглядеть хорошо, – поправила я, а то так и будет думать, что красивые платья только по важной причине приобретают.
Это не так – иногда красивое платье нужно хотя бы для того, чтобы поднять самооценку, потому что платье поднимает настроение не хуже ведерка с мороженым, но без негативных последствий для фигуры.
Белка переглянулась с Лелькой, а меня вдруг как кольнуло в бок, будто кто ущипнул. Странно… булавок в ткани нет, я проверяла. Поерзаем… Нет, больше ничего не происходит, наверное, показалось.
Коловрат принес каждой по кружке с напитком, и пора было переходить к делу. Конечно, Первых сыновей я сразу нашла – сегодня они расположились далеко, в самом углу таверны, под висящей на стене огромной композицией из шишек и деревянных птичек. Лад, увидев меня, улыбнулся и махнул рукой, вслед за ним обернулся и поприветствовал наш стол Гурьян, остальные были слишком заняты выпивкой, чтобы пялиться по сторонам. Жегло обнимался со своей девушкой, и неожиданно стало неприятно на них смотреть. Он щурил глаза и улыбался ей, и непонятно, как человек, у которого есть суженая, может вести себя таким образом.
– Слушай, – вдруг наклонилась ко мне Белка, – может, тебе забыть про этого своего хмыря-предателя? Зачем ты его ищешь? Ну, найдешь, ну, выяснишь, что это Жегло, к примеру, а потом что? Вот они все сидят, каждый тебя видит как на ладони. И что? Может, просто жить дальше, так, чтобы ни дня не жалко было? И пусть катится к черту в преисподнюю? Пусть жалеет до конца своих дней, что так поступил? Не заслужил он счастья, Катя, точно тебе говорю.
Ну нет! Я решила – я своего добьюсь!
Упрямство на моем лице всеми красками играет, утверждала мама. Непонятно, говорила она, в кого ты вообще такая упертая, бараны отдыхают.
– Просто мне кажется, эти поиски делают тебя несчастной, – добавила Белка, отводя глаза. – Но я смотрю, может, так и лучше. Убедишься, что искать не стоило, и тогда, может быть, найдешь в себе силы двигаться дальше.
– Да, так и будет, – сказала я, чтобы от меня отстали.
Не люблю спорить, особенно когда не собираюсь отступать. Зря Белка думает, будто я несчастна. Я найду его и докажу, что он не такой плохой, как все считают – и девчонки, и княжеский сыскарь, и радетель. Они все увидят, что я была права! Наверняка у него были обстоятельства, которые не позволили поступить иначе. Короче, все будет хорошо!
И тогда заживем!
Так, нужно действовать. Время летело быстро, и вот уже многие вышли танцевать. К нашему столику то и дело наведывались молодые люди, которые приглашали меня в круг. Желания танцевать не было, да и танцы местные для меня непривычны, нужно, кстати, разобраться, как их вообще танцуют. Вроде выходят парами, но в процессе постоянно обмениваются партнершами, а потом вообще как будто все вместе танцуют, меняясь местами. Кстати, как я раньше не подумала! Если выйти на площадку, когда Жегло пойдет со своей девушкой танцевать, можно будет во время танца при смене партнеров к нему прикоснуться. Но для этого нужно уметь танцевать, потому что позориться в мои планы не входит. Придется отложить.
Впрочем, как оказалось, загнать Первого сына на танцпол женщины не смогли. Я видела только, как танцевал Волин со своей Наядой и, кстати, лишний раз доказал, что свет такого выпендрежника еще не видал. Как он двигался! Как король, который изволил смешаться с толпой! Столько высокомерия да пижонства, аж скулы сводит.
К счастью, такого кривляку мне точно судьба подсунуть не могла.
Так как же добраться до Жегло? Думаю, просто подойти и пригласить на танец чревато неприятностями – эта его Аташа еще та змеюка, сразу вцепится клычищами в глотку. Не скажу, что я ее не понимаю, самой было бы не очень приятно, если бы залетные девицы к моему молодому человеку подкатывали, но я же не просто так! Мне нужно узнать, суженый он или нет.
– Чего это ты приуныла? – спросила Белка, у которой вид был не лучше. Мы опять остались в одиночестве – сладкая парочка растворилась на танцполе, где то и дело мелькало счастливое лицо Лельки, а Соня носилась за другими столами, что не могло не радовать, ибо шуму от нее больше, чем пользы.
– Не могу никак придумать, как подобраться к той компании. Хочу поболтать с Жегло.
– Да? – Белка сонно хлопнула глазами. Как у нее, интересно, получается засыпать в такой суматохе? – В следующую седмицу будут темные танцы, тогда можешь попробовать. Я их ненавижу, но для тебя шанс хороший.
– Это как – темные? – Не могу даже решить, нравится мне это подозрительное название или нет. Вроде интересно, но попахивает чем-то запретным. – Там в темноте танцуют?
– Да.
– Правда, что ли?! В таком тесном помещении? Да тут убиться можно в темноте! И при свете не пройти, чтобы ноги кому не оттоптать.
– Так в темноте колдовской купол ставят, который делает так, чтобы люди при резком столкновении друг с другом или со столами и стенами просто отталкивались, как будто воздухом, и не ударялись.
– А в чем смысл тогда? Хотя… забавно, наверное, как шарики друг от друга отскакивать. Еще и в темноте, говоришь?
– Нет. То есть да, в темноте, в полной темноте, глаз можно выколоть. А танцы эти ради… ну, пообниматься, – она неловко поморщилась. – Целуются некоторые. Самое, по их мнению, – «их» Белка выделила особо, – интересное – это поймать кого-то, кто не подозревает подвоха, и поцеловать. Полапать. Дикое развлечение, на мой вкус, но в АТМа это традиция.
– Ничего себе традиция! Даже у нас до такого не додумались. А наша цивилизация вообще рассадник разврата.
– А у нас додумались. Самое поганое – если не участвовать, потом будут гнобить всей АТМа. Взвоешь и в следующий раз в первых рядах на эту самую темную седмицу побежишь, только бы отстали.
– Да ну? А почему?!
– Я даже не знаю, как объяснить почему! Я пыталась узнать, но к преподавателям же с таким вопросом не пойдешь, язык не повернется спросить, а у студентов… они сами толком не знают. Положено еще первыми курсами при основании АТМа. Участвовать должны все, и все тут. И так вцепились в эти темные седмицы, что… я на самую первую, помню, не пошла. Ну, думаю, что остальные мне сделают? Не побьют же? Пусть только попробуют, я любой девчонке сдачи дам. А потом неделю на кухне не могла даже выпить чай! То воду из-под носа утаскивают, то все места заняты, то ни одной свободной чашки, как испарились все! Готовить приходилось только стоя на месте, отлучиться даже на секунду ни-ни, иначе соли насыплют с горой… В общем, подличали все, по-тихому, но постоянно. И постоянно повторяли: не стоит нарушать традиций, не стоит нарушать традиций, будь как все, не выделывайся. В конце концов я сдалась. Подумала, чтобы спокойно учиться, а не тратить время на постоянные склоки и войны, проще ходить на эти долбаные седмицы. Несколько потерянных часов, зато потом несколько недель спокойных.
– Слушай… а ты… тебя в темноте кто-то хватал?
Белка, невиданное дело, покраснела.
– Было пару раз… Схватил кто-то сзади за грудь, я как… заехать, в общем, хотела по лбу, но купол не дал, просто этот… отлетел, и я не знаю, кто это был. Во второй раз поцеловать кто-то пытался. Потом я подумала и поняла, как можно проще всего спрятаться. Нужно просто, как только темнота падает – а она падает всегда неожиданно, – сразу к стене бежать, там почти никто тебя не найдет. Разве что колдун специально заранее на тебя маячок повесит, чтобы в темноте отследить, но это слишком сложно и уровень выпускника. А так зато отсидишься у стены, и никто даже случайно не заденет.
– Надо же…
Сравнить не с чем, не припоминаю у нас таких странных развлечений. Пьянки помню, танцы-обжиманцы тоже свежи в памяти, а вот такого нет, не было.
– Говоришь, на следующую седмицу как раз темная?
И что мне это даст? Попробовать подкрасться в кромешной тьме к Жегло и пощупать его? Хм, а если я ошибаюсь? Если он и его Аташа меня застукают на горячем? Вот позорище-то какое!
Ладно, время еще есть подумать, а сейчас-то что делать? Шум утомил уже, и яркий свет везде, глаза после полумрака библиотеки жутко болят. Значит, закроем глаза и опустим голову, опираясь лбом в руки. Почему-то я устала. Может, это влияние Белки, которая не умеет веселиться, как все нормальные люди, и отгораживается так уверенно, что, находясь рядом, сам начинаешь сомневаться, в здравом ли ты уме, если хочешь выпить и оторваться?
А там, в той стороне… сидит он. Должен сидеть.
Почему мне ни разу не приснился суженый? Казалось, должно такое произойти, но нет, сны обычные: иногда снится институт, часто – родители, причем они счастливы, хоть это примиряет с действительностью. А суженый ни разу не приснился, хотя это было бы проще всего… Появилось бы передо мной лицо, и наконец стало бы понятно, что это за зверь такой и как его звать.
Сама не заметила, как наклонилась вбок, почти привалившись к Белке.
– Ты чего?
Я повернула голову. За ней, дальше, у стены, сидела компания Первых сыновей. Меня к ним потянуло, никакого сомнения. Опять. Признаваться в том, что происходит, а также указывать на то, что, несмотря на всю мою красоту и новое платье, к нам сегодня не подошел даже Лад, не хотелось, поэтому я вспомнила про медитацию.
