Юлия Серьга
Акулькина свадьба
Глава 5
Сначала мне показалось, что я ослышалась, и батюшка сказал две тысячи двадцать третьего года… но нееет, ничего подобного. Меня потом заставили поставить крестик. И я успела прочитать, что и остальные регистрации в этой книге записей бракосочетания также были датированы тысяча восемьсот сороковыми годами. Мамочки, как же так, я же абсолютно точно знаю, что путешествие во времени невозможно. И вот я тут, в какой-то глухой деревне, название которой я даже не знаю. Я даже не представляю в какой губернии. Но чувствую где-то в Поволжье, север в ту пору не так обитаем был, да и в ноябре на севере уже снег лежит, а тут первый не так давно выпал.
Во время моих тяжких дум, меня поздравляли какие-то люди, плакали почему-то. Петруха все чаще стал заглядывать мне в лицо, и наконец, я подняла глаза и увидела, что мы уже пришли к неказистому домику, почти землянке.
А жених-то мой не богат.
Внутри домика было откровенно холодно, как впрочем и снаружи. Мужики вытащили стол и лавку из домика, кто-то принес свои столы и лавки. И понесли самые простые кушанья, некоторые из нашего дома, некоторые с других дворов. Пироги мясные, картошку отварную, тыква печеная, пироги сладкие, какие-то напитки в бутылях. Постоянно пелись песни, сначала заунывные, потом с каждым выпитым бутылём все более веселые. Деревенский мужичок отбивал ритм ложками.
Я пыталась помочь всем этим людям поздравить меня убогую, таскала из угла в угол пироги, чистую и грязную деревянную посуду. Петруха практически сразу же напился этого мутного напитка из бутылей и уже со счастливой улыбкой пьяного идиота обнимал меня, он до ужаса в этом состоянии похож был на моего жениха Петю. И вот эти покачивающиеся объятия, и поцелуи с пьяного разбега, всё как у нас.
Приезжал с проверкой барин, и выгрузил в подарок мешок зерна и мешок картошки, сказал, что-то про голодных или голодранцев, выпил стакан мутной жидкости, и уехал.
Когда основная масса гостей разошлась, уже стемнело. Стол и лавки втаскивать домой пришлось мне с теткой Петрухи – Домной, мои тридцать пять килограмм живого веса не способствовали помощи, но кое-как втащили.
Мы с теткой растопили печь и стали жечь какие-то будыли старых сухих растений, стало немного теплее. Черный дым шел сразу же в комнату, но я так замерзла, что мне уже все равно было. За мойкой посуды тетка рассказала про добрый нрав по трезвому и агрессивный по пьяному у моего муженька. А вообще он безобидный, по совсем юной молодости напился и его какие-то незнакомые парни оскопили, с тех пор у него очень высокий голос и в общем-то половая несостоятельность. Так и жил бы один, если бы вот мачеха твоя не предложила тебя к нам отдать. А мне так веселее, хоть ты и молчунья, но так лучше.
Мой сундук с приданым стоял в углу, надо будет заглянуть и туда.
Затем пришел мой, теперь уже, муж, схватил меня за шиворот, как Мавра, и потащил на кровать за занавеску. Я перепугалась так, что аж икать начала. А Петруха положил меня на кровать, снял сапоги, вытащил из-под меня одеяло, накинул сверху, лег рядом и обнял меня как котенка. Я ни жива ни мертва лежала тихо-тихо, чтобы не спровоцировать агрессивный нрав моего супруга.
Спустя время подошла тетка Домна и приподняв его руку, вытащила меня из под него. Я вздохнула с облегчением, жива, здорова, да и день прошел, а значит хорошо всё.
Я было сунулась за печку лечь спать, там я себя ощущаю максимально безопасно, но тетка меня поймала и постелила мне на одной из двух лавок. Так и уснули.
Глава 6
Утро в деревне начинается рано, я пошла на двор и заодно осмотрелась, был двор, были загоны, но не было скотины, ни одного гусика, ни одной курочки, ни тем более крупного скота. Наверное это плохо. Сунулась за хоздвор, а там была трава по пояс, стало понятно, что в этом году не садили ничего в огороде, а это значит, что еды-то не будет. Что же делать?! Заглянула в свой сундук, там еды не было, были только вещи и постельное бельё.
Тетка проснувшись полезла куда-то за печку и выудила оттуда горшок со вчерашней снедью, тем и позавтракали. Я же очень сильно хотела знать, чем мы будем питаться зимой, что мы будем каждый день есть, когда закончатся два мешка еды от барина.
Что за повторяющаяся ситуация в моей жизни, дома я рассуждала накануне, что выйдя замуж за Петю, мы будем голодать, ибо никто пока не работает из нас, здесь же меня даже никто не спросил, хочу я или не хочу замуж, отдали голодранцу и ладно.
Так прошло некоторое время, и все наши встречи с Петром были похожи на пришедшего хозяина кота домой, и сон в обнимку. Пока не пил, Петр в сарае из остатков каких-то деревяшек строгал ложки, а на выходных ходил их продавал, покупал на эти невеликие деньги самой простой еды на базаре. Я никогда не ела репу, а теперь даже не представляю, что может быть вкуснее, а еще отчетливо поняла, чем ты голоднее, тем еда вкуснее. Два мешка с едой приданного от барина мы берегли и ели только по праздникам. А именно пекли пироги с картошкой. И на базаре я каждый раз видела Домну торгующую пирогами с картошкой, и каждый раз она меня угощала досыта. Спасибо ей! Это и был мой рацион еды.
В один из вечеров Петруха не пришел ночевать, я ждала очень долго, уже стемнело, на дворе не было видно ни зги. Я же продолжала ждать своего хозяина, так и уснула сидя за столом. На следующий вечер ситуация повторилась, тогда тетка оделась потеплее и ушла. В эту пору снега было уже много, и дули сильные ветра с поземкой, холодно.
Пришла через несколько часов замерзшая и расстроенная. Оказалось Петруха в очередной раз напился, да и уснул у барина под забором, там же утром его и нашли уже закоченевшего. Вывезли за село да и прикопали в готовую яму с осени.
Вот теперь я испугалась уже по настоящему, Петра нет, ложки создавать и продавать некому, что же теперь делать. Я пошла к нему в сарай, и там нашла несколько штук вырезанных, но не обработанных ложек. Пришла тетка и мы совместными усилиями смогли их довести до ума. Значит пойдем в выходной на рынок, продадим ложки, да на неделю купим самой дешевой снеди.
Так мы и поступили. Пришли на рынок, заняли место, которое занимал обычно Петруха, оно было как раз на границе между пищевыми и хозяйственными рядами.
Села я торговать, вокруг сразу же набежали мальчишки и начали обзываться: – Акула-дура, за певуна замуж вышла, да и убила его.
Я смотрела на эти лица детей, в теплых вязаных шапчонках, и не понимала откуда столько жестокости может быть в маленьких человечках.
Ребятня сделали главное, своими обзывалками, они собрали вокруг меня народ, и я скорчив свою самую смиренную мордашку торговала чуть выше той цены, что сказала тетка. Продав, наконец, эти свои пять ложек, мне пришла в голову идея.