bannerbannerbanner
Навеки твой. Прощай

Юлия Резник
Навеки твой. Прощай

Полная версия

Глава 5

В комнате было накурено. И из-за этого у Павла Исаева горчило во рту. А может, потому, что его, взрослого успешного мужика, вычитывали, как последнего сопливого мальчика. Ну, ничего, маску он умел держать как никто. Незаменимое качество для политика любой величины. Всю свою жизнь он только и делал, что приспосабливался и изворачивался. Ему было не привыкать молчать, когда орать хочется. Срывался он редко. И в основном дома.

– Паша, я что-то не пойму, дорогой… Ты вообще меня слушаешь?

– Да, Николай Петрович, конечно. Но вы должны понимать – это семейный вопросы. Они касаются исключительно нас с женой.

Он это повторял уже по тысячному кругу, но, кажется, никто его словами так и не проникся. Важаев раздраженно затушил сигару в пепельнице и уставился на Исаева непривычно зло.

– Это перестало быть твоим личным делом, когда серьезные люди поставили на твою кандидатуру, Паша. И если твои семейные дела влияют на исход выборов – это плохо. Это очень и очень плохо. У нас возникают сомнения.

– Я понимаю…

– Ни черта ты не понимаешь. – Важаев тяжело поднялся из кресла. Его, Пашиного кресла, в которое тот уселся, чтобы так неприкрыто указать ему на место. Словно у них тут гребаный детский сад! – Твой рейтинг обвалился.

– Ничего. Как обвалился, так и поднимется вновь, когда Лера… – тут Павел замешкался, потому что не мог подобрать слов, и бросил короткое: – Одумается.

– Наверху не уверены, что это произойдет.

– Наверху мою жену не знают.

– Ты отдал ей документы? – вздернул бровь Николай Петрович. Исаев сглотнул. – Нет? Ты чем вообще думаешь, Паша?

– Да не знаю я, куда она дела свой паспорт! – злясь сам на себя, на то, что публично приходилось обсуждать такие интимные вещи, рявкнул Исаев.

– Тогда помоги ей его найти, – тяжелый взгляд придавил его к полу. – И дай развод. Если иначе никак.

Да что они все, сговорились?! – подумал Павел. Лично он разводиться не собирался. Никогда. Едва ли не больше власти и денег он любил свою жену. Они были счастливы, прожили вместе почти пятнадцать лет… Да, в последнее время он все чаще срывался, что немудрено, учитывая то, в каком напряжении он жил и работал. Но, несмотря на это, Павел нисколько не сомневался, что жена поймет его и простит. В конце концов, он для нее старался! Для их сына… Их будущего! Все, что он делал, он делал для них.

– Паша!

– Да слышу я!

– Этого мало. Действуй. У тебя двадцать четыре часа.

Когда дверь за Важаевым захлопнулась, Павел мысленно посчитал про себя до ста, а потом схватил стул и что есть силы ударил о стену. На грохот из приемной прибежала девочка-секретарша, но тут же снова испуганно закрыла за собой дверь, когда он швырнул в нее тяжелым ониксовым пресс-папье. Вспышки ярости, которые он не мог контролировать, отнимали кучу энергии. После Павел чувствовал себя измочаленным и ни на что неспособным. Но больше всего его пугало то, что он ни черта не помнил из того, что творил. Будто на него в такие моменты снисходило затмение. Вот и сейчас он сидел, с изумлением разглядывая свой разоренный кабинет. Что случилось? Почему он дышит, как марафонец на финише? Откуда эта кровь на костяшках?

– Какого… Что здесь произошло? – донесся сквозь туман голос помощника. Исаев тяжело оперся на пол рукой. Встал, покачиваясь, как пьяный.

– Что ты хотел? – просипел он.

– Николай Петрович сказал, что у нас организована встреча в офисе Вишневой. Я хотел спросить, что…

– Кто это?

Исаев достал влажные салфетки и принялся методично оттирать ладони от крови. Несколько капель упало на манжеты, безнадежно испортив дорогую рубашку. Павел дернул головой. В ушах все еще шумело, слова помощника доходили с трудом.

– Как кто? Юля Вишневая. Адвокат Валерии Николаевны.

– Моей жены.

– Что?

– Адвокат моей жены!

– Я так и сказал. Не так ли?

– Нет, Сережа. Ты сказал – Валерии Николаевны. Будто она – что-то отдельное от меня.

– Господи, Паш, по-моему, ты сходишь с ума, – вздохнул Булатов.

– Разве я интересовался твоим мнением?

Сергей вскинул перед собой ладони:

– Нет, конечно. Чего это я и вправду? – и тут же переключаясь, добавил: – Так что прикажешь делать с Вишневой? Назначать встречу? Нет? Важаев ясно дал понять – они ждут, что ты решишь… эм… все вопросы с женой.

Да уж. Ждут. А значит, у него просто нет иного выхода. С другой стороны, тогда ничто не помешает Лере подать на развод. Разве он мог это допустить? Как будто у него был выбор… Ломая себя, наступая на горло собственной песне, Павел бросил:

– Скажи, что я буду у нее через час.

Булатов кивнул и торопливо вышел из кабинета. Исаев подошел к столу. Дернул верхний ящик. Паспорт Леры лежал поверх других документов. Он взял его в руки. Открыл на первой странице. Лера была удивительно фотогенична. Павел провел пальцами по вклеенной фотографии и коснулся букв – Исаева… Валерия Исаева. Так правильно его!

Как он злился, что кто-то решил, будто может диктовать ему свои условия. Решать, как ему жить. Что делать. Все такие чистенькие. Аж тошно. Впрочем, он сам виноват. Нужно было играть по правилам. Его ошибка в том, что он сверкнул изнанкой. Продемонстрировал, что у идеально сотканного полотна жизни есть обратная сторона. А на ней – узелки, торчащие нитки и другие изъяны. Такое не прощалось.

– Может, лучше я сам?

Павел взял хрустальный графин и плеснул воды в стакан. Пил он жадно, с губ стекали тонкие струйки воды, которые тот стер размашистым жестом руки.

– В каком смысле?

– Зачем тебе там мелькать? Наверняка у офиса дежурит пресса.

– Значит, тебя тоже узнают. А потом напишут, что я не в состоянии сам разобраться с женой, – отделался полуправдой Павел. Для встречи с адвокатшей Леры у него имелся повод посерьезнее.

– Смотри, как знаешь. Только… Паш, я тебя прошу, не наделай глупостей.

– Ты забываешься, Сережа.

– А ты все хуже себя контролируешь, – смело парировал Булатов. – Хорошо бы тебе понять это. И принять какие-то меры. Пока не поздно…

– Я, кажется, велел тебе договориться о встрече, – отчеканил Павел. В голове опять пульсировало. Так всегда бывало перед очередной вспышкой. Исаев вернулся за стол. Растер переносицу. Через несколько минут ему сообщили, что встреча назначена.

Когда Павел шел по гулким коридорам бизнес-центра, ему казалось, что на него обращены взгляды всех присутствующих. Стоило ему отвернуться, как они начинали смеяться над ним и тыкать в него пальцем. Он упрямо шагал, устремив взгляд в пол и сжимая кулаки все сильнее. В офис Вишневой он зашел злой, как черт.

– У меня назначено, – рявкнул секретарше.

– Конечно, Павел Владимирович… Прошу!

Его проводили в небольшую, но уютную переговорную. В которой никого, кроме него, не оказалось.

– Чай? Кофе? Или воды?

– Вашу начальницу! У меня мало времени.

Секретарша ничего даже не успела ответить, когда дверь распахнулась, и в кабинет вошла красивая брюнетка. Надеясь ту смутить, Исаев демонстративно обвел ее взглядом и без приглашения прошел к креслу во главе стола. Усевшись, по факту он провернул трюк, который совсем недавно в кабинете его самого исполнил Важаев. Ему нужно было отыграться. Хоть на ком-то. Но Вишневая даже бровью не повела.

– Спасибо, Таня. Можешь быть свободна.

Секретарша скользнула за дверь. Юля устроилась в кресле напротив.

– Признаться, я готовилась к встрече с вашими адвокатами.

– Что ж. Вам повезло.

– Послушайте, Павел Владимирович, зачем нам воевать, если вопрос можно решить полюбовно?

– Это каким же образом?

Исаев рассматривал холеную девку, с трудом сдерживая желание стереть ее профессиональную улыбку ударом кулака. Он был уверен, что это она во всем виновата. Самой Лере и в голову бы не пришло с ним развестись. Пока эта тварь не влезла в их семью, все было хорошо.

– Главное требование моей клиентки – развод. Вы принесли паспорт Валерии Николаевны?

Паспорт жены лежал у него во внутреннем кармане пиджака. И будто бы жег. Будь его воля – он бы никогда его не отдал. Но ведь ему ясно дали понять, что документ вернуть надо, иначе все, к чему он столько лет стремился, пойдет по боку.

– Да, вот, нашел в одной из Лериных сумочек. Она такая рассеянная…

Конечно, он сделал вид, что не отбирал у жены документы сознательно. Конечно, Вишневая сделала вид, что ему поверила.

– Спасибо. Так вот, что касается развода…

– Его не будет. Так Лере и передайте. А впрочем, я сам ей скажу. Вы же не думали, что она сможет от меня скрыться, правда?

Павел протянул руку и, взяв винтажный нож для бумаги, покрутил тот между пальцами.

– Павел Владимирович, вы же понимаете, что развод все равно состоится. И для вас, и для Валерии Николаевны будет лучше, если это произойдет как можно скорей.

– Я так не думаю. Пройдет неделя-вторая, и Лера вернется домой, – Павел резко встал, прошел мимо стола и замер, склонившись над адвокатшей. – И знаете, что потом? Кто окажется крайним в том, что случилось? Вы.

– Вы сейчас мне угрожаете?

– Даже не сомневайтесь. Я со свету вас сживу.

– Не боитесь, что наш разговор записывается?

К чести адвокатши, ее голос звучал уверенно.

– Бояться нужно вам, Юлечка. На вашем месте я бы внимательно смотрел по сторонам.

– Вы переходите все границы. Мы вам предлагаем решить все вопросы цивилизованно, в рамках правового поля…

– Это вы их перешли, когда влезли в мою семью. Кстати, – Исаев сделал вид, будто вот только об этом вспомнил, – если уж речь зашла о праве… Разве наши законы не предоставляют родителям равные права?

– Вопрос об установлении места проживания вашего малолетнего сына будет решаться в рамках отдельного судопроизводства.

– Отлично. Но пока этого не случилось… я имею все права на то, чтобы с ним увидеться?

 

– Безусловно.

– Тогда передайте моей жене, что я горю желанием воспользоваться этим правом немедленно. В противном случае, я тоже буду вынужден… – взгляд Исаева замер на груди адвокатши, – принять меры.

Конечно, он и сам мог бы ей это сказать, но это бы не принесло ему никакого удовольствия. Теперь он хотел, чтобы Лера искала с ним встречи. Чтобы она боялась. Чтобы она, наконец, поняла, что с ним ей гораздо лучше и спокойнее, чем без него. Он долго за ней бегал, а теперь решил, что хватит… Пришла пора действовать решительно. Павел был уверен, что его жена объявится. Слишком хорошо он ее изучил за почти пятнадцать лет брака. Сын дался им так нелегко, что она ни за что не стала бы рисковать его спокойствием. Только не подумайте, что он бы стал как-то тому вредить. Тёмку он любил. Просто у них с женой были разные представления о его воспитании.

Остаток дня Исаев просто ждал, когда его сбежавшая жена объявится. Его терпение было вознаграждено уже вечером. Он так явно представлял, как старательно Лера до последнего откладывала этот звонок. И кипел. Ведь раньше у них все было по-другому.

– Я уж думал, ты не позвонишь.

– Почему? Я не имею ничего против твоих встреч с Тёмой.

– Тогда почему последние две недели ты его от меня прячешь?

– Потому что ты не оставил мне выбора, Паша. И тебе об этом прекрасно известно. Ты каждый раз мне его не оставляешь… – устало вздохнула Лера.

– Глупости. Ты что-то себе придумала, а твоя адвокатша, уж не знаю, какие цели она преследует, подлила масла в огонь.

– О господи! Да когда же ты поймешь, что никто меня не накручивал, Паша? Я просто не люблю тебя больше! И быть с тобой не могу. Потому что жизнь в постоянном страхе – это не жизнь.

– Каком таком страхе?

– За свою жизнь. За то, что ты однажды не остановишься.

– Ты опять все преувеличиваешь. Да, в последний раз я… – он ничего толком не помнил, он даже до конца не поверил, что это он с ней такое сотворил, когда ярость схлынула. – Я налажал. Но такого больше не случится. Я ведь пообещал.

Тяжелый вздох был ему ответом. И долгое-долгое молчание. В нем закипала вина. И снова ярость. Диаметрально противоположные чувства разрывали его на части.

– Ладно. Похоже, в этом вопросе мы не продвинулись. Предлагаю вернуться к цели моего звонка… Я ничего не имею против ваших встреч с Артемом. Но пока мы все не уладили, мне бы хотелось на них присутствовать.

Павел улыбнулся. Потому что именно этого он и добивался.

Глава 6

– Лера! Вы меня слышите? Я не уверена, что вам стоит идти на эту встречу. Мне кажется, это какая-то уловка…

– Думаете, он украдет меня на глазах посетителей огромного торгового центра? – Лера выдавила улыбку. Вроде бы за столько лет она должна была привыкнуть улыбаться, когда совсем не хочется, но нет. В последнее время ей это давалось все труднее и труднее. Будто мышцы лица сковала глиняная маска, которая каждый раз, стоило ей улыбнуться, шла трещинами и вспарывала острыми черепками кожу.

Лера отвернулась к окну. С высоты казалось, что озябший город стыдливо спрятался под сотканным из облаков одеялом. В висках давило. Так сильно… до рвотных спазмов в желудке. В окно бился то ли дождь, то ли снег.

– Я думаю, что он будет действовать тоньше. Такие люди знают, на что надавить, чтобы выкрутить ситуацию в свою пользу.

– Юля, скажите честно, вы опасаетесь, что я к нему вернусь, и все ваши усилия будут напрасными?

С губ адвокатши слетел придушенный смешок. Она усмехнулась и как-то даже растерянно провела рукой по волосам.

– Если честно, в таких ситуациях я ничему уже не удивляюсь. Женщины… – она вздохнула. – Некоторые женщины подсаживаются на такие больные отношения. Со временем у них формируется даже некая адреналиновая зависимость. Сродни наркотической.

Да. Лера понимала, о чем Юля говорит. Ее мать от этой зависимости так и не избавилась. До самой своей смерти она терпела побои отца. И некоторое время Лера думала, что повторяет ее судьбу. Пока не поняла, что в браке с Исаевым она вовсе не острых ощущений ищет. Нет… Она бежит. От своего одиночества. От преследующего годами чувства собственной никчемности и ненужности. Корни её проблемы, по сложившемуся сценарию, уходили глубоко-глубоко в детство. Лере казалось, что воспоминания её преследуют. Что бы она ни делала, чем бы ни занималась, в мыслях она каждый раз возвращалась туда. Эти мысли впивались в нее крючками. Причиняя адскую боль. Но в то же время бывали моменты, когда ей казалось, что только благодаря этим крючкам она все еще держится на поверхности…

– У меня немного другая ситуация, – улыбнулась Лера. – Так что не волнуйтесь. Ваши труды не будут напрасными.

– Вы все же решили пойти?

– А разве я могу поступить иначе? С точки зрения закона?

– Нет, – отвела глаза Юля.

– Значит, выбора у меня нет. Остается надеяться на благоразумие Павла.

– Может быть, все же охрану?

На этот раз Лера рассмеялась искренне:

– О, нет. Вокруг меня вьется столько народа, что кому-то еще, боюсь, попросту не найдется места.

– Павел так и не отозвал своих топтунов?

– Нет.

Лера вычислила приставленных к ней людей практически сразу же. Во-первых, потому что находилась под охраной большую часть своей жизни, а во-вторых, потому что люди Исаева особенно и не прятались. Казалось, напротив, они специально маячили перед глазами, будто напоминая ей, что от него не скрыться. Или… запугивая. Может, это им бы и удалось. Если бы кроме них Лера не заметила еще кого-то. Точнее она никого другого не видела. Эти товарищи ничем себя не выдали. Но она постоянно ощущала их незримое присутствие. И вот это незримое пугало ее в гораздо большей степени, чем показное. Она не понимала, кто за ней приглядывает, и с какой целью. У нее не было даже догадок. Все они казались какими-то глупыми и несостоятельными.

– Лера…

– Да?

– Я знаю, это сейчас прозвучит безумно, но вы не думали обратиться за помощью к Уварову?

– Ч-что? – Лера открыла рот. Она никогда и никому не рассказывала о своем прошлом, так откуда Вишневая…

Прерывая ее мысли, Юля пояснила:

– Обычно я против вмешательства политики в такие дела, но в вашем случае… Я думаю, ничего плохого в этом не будет. Таир Артурович может вам помочь.

– Зачем бы он стал это делать?

Вдруг стало жарко. Леру бросило в пот. Она схватила журнал и принялась энергично обмахиваться.

– А что тут непонятного? Павел – его соперник на выборах. Вряд ли Уваров упустит возможность его утопить.

Сама не понимая, что делает, Лера затрясла головой.

– Нет-нет, я ни к кому не стану обращаться. Тем более к Таиру.

Она так разволновалась, что не заметила, как внимательно на нее уставилась адвокатша. Таир? Вот так просто?

– Это просто предложение. Нет так нет.

– Да. Да… Конечно.

Лера заправила за уши выбившиеся пряди, огромным усилием воли возвращая себе самообладание.

Обратиться к Уварову. Это ж надо! Нет, теперь, поразмыслив, она, конечно, поняла, как такая идея пришла в голову Юле, но… Она не смогла бы. Ни за что не смогла бы обратиться к нему за помощью. Ведь всю свою жизнь с тех пор, как он навсегда уехал, Лера только то и делала, что доказывала ему и себе, что это не имеет значения. Что она, черт его все дери, счастлива. Даже понимая, что теперь ему наверняка было на то плевать, она все равно что-то ему доказывала. А возможностей для этого в последнее время было сколько хочешь – они все чаще встречались на светских раутах и… О, как она играла! Смотрела, будто сквозь, улыбалась, но как-то дежурно. Словно не могла припомнить, кто он такой. Но правда в том, что даже сейчас ей хотелось крикнуть – почему?! Почему ты меня оставил? Как ты мог? За что ты так поступил с той влюбленной в тебя по уши девочкой?

Дверь открылась. Из приемной выглянул Тёмка.

– Мам, ну ты еще долго? Я весь чешусь!

Мальчик уморительно скривился и дернул ворот толстого шерстяного свитера.

– Нет-нет. Мы уже идем. Кажется, мы все обсудили?

Адвокатша кивнула.

Быстро собравшись, они спустились на лифте вниз. Артем и впрямь весь извелся и теперь капризничал. Заговаривая сыну зубы, Лера пристегнула его в кресле и села за руль. Она не могла поверить своим глазам, когда в один из дней обнаружила свою машину, припаркованную под окнами. Так Павел пытался ее задобрить. Тактика была хорошей и раньше бы вполне могла сработать.

Прогрев мотор, она проехала между стройных рядов машин, а уже на самом выезде из паркинга резко ударила по тормозам, чтобы не задавить непонятно откуда выскочившую собаку. Кто-то сзади возмущенно просигналил, но Лера выждала еще несколько секунд, чтобы немного улеглась дрожь в руках. И только потом выехала на оживленную улицу. Как-то не везло ей с собаками.

От встряски ожили воспоминания и утащили ее за собой.

Два дня потребовалось дождю, чтобы вылиться, кажется, всему до капли. Это были чудовищно длинные дни. Ожидание не скрашивала даже обязательная поездка по магазинам, которую им с Нюрой устраивал отец в преддверие каждого нового учебного года. Хотя обычно Лере очень нравилось выбирать себе новенькую канцелярию и примерять школьную форму. Форма в их гимназии была у всех одинаковая, и шили ее в одном единственном ателье, принадлежащем пожилому еврею.

И вот, спустя долгие два дня, наконец, выглянуло солнце. Лера вскочила с кровати, подбежала к окну, из которого открывался отличный вид на опустевший двор. Убедившись, что отец со своими помощниками уехал, она быстро переоделась и помчалась сначала к Нюре за едой собаке, а потом к гаражу. Таир уже не спал.

– Ну?! Сколько тебя ждать?

– Чего? – недоуменно моргнул тот.

– Ты обещал мне показать щенят! Забыл, что ли?

– Да нет, но…

– Тогда пойдем! – не дав договорить, Лера схватила мальчика за руку и потащила за собой по крутой, уходящей вниз лестнице.

– Надеюсь, они не померли с голоду.

– Не померли.

– Почему ты так в этом уверен?

Лера неожиданно остановилась, а Таир, который в этот момент как раз отвернулся, испытывая неловкость, чуть было на нее не налетел.

– Просто.

– Ты что, ходил к ним, да? Без меня?!

– Тебе же ясно сказали – нельзя.

– А ты всегда делаешь, что тебе говорят?

– Нет. Только Нюра была права. Тащиться туда в такую погоду было довольно опасно.

– А вот и нет!

– А вот и да.

Лера нахмурилась. Сжала тонкие пальцы на его запястье сильней и, как будто это ничего не значило, шепнула:

– Ну и пусть. Мне с тобой ничего не страшно.

Таир широко распахнул глаза. Открыл рот, но так и не нашел нужных слов. Было что-то обезоруживающее в ее ответе. То, что навсегда прекратило их спор. И вообще любое желание спорить. Вместо этого его обуяло странное чувство. Скорее даже желание. Соответствовать её ожиданиям. Он облизал губы, резким движением, настойчиво повращав рукой, освободил запястье и уже сам переплел их пальцы, прежде чем идти дальше. Прекрасно понимая, что если бы их вот так кто-то увидел из сверстников, насмешек было бы не избежать. Да и плевать. Здесь не было больше детей. Долгое время они притворялись, что никого вообще не было. Только они. Одни во всем мире.

– Вот… Смотри!

Опустившись на колени у крыльца, Таир просунул руку в щель и осторожно пошарил под половицами. Собака рыкнула. Лера испуганно дернулась, но Таир не дал ей отойти. Удержав ее за руку, он покачал головой:

– Она совсем не злая. Просто защищает своих щенят.

– Может, тогда не будем их трогать?

– Да нет же. Она не против. Вот смотри…

И он извлек на свет маленький коричневый комочек. Щенку от роду было чуть больше недели. Глазки и те открыты не полностью. Да и, в общем, он больше походил на маленького крысенка. Но Лере было все равно.

– Он такой милый!

Она оторвала восторженный взгляд от щенка и уставилась на Таира. Тот смотрел на нее как будто растерянно. Не совсем понимая, что это за чувство, от которого у него внутри будто оживают бабочки. И щекочут… щекочут крылышками внутри. А во рту сохнет. И сердце стучит так оглушительно громко, что звук больше походит на раскаты грома.

Таир отвернулся. Поддел пальцем кусочек изумрудного мха, которым здесь все поросло.

– Ты могла бы забрать одного себе. Ну, когда они немного подрастут…

Лера вздохнула:

– Не думаю. Отец, наверное, не разрешит. Он ведь совсем не породистый.

Будто обидевшись на ее слова, щенок запищал сильнее. Лера хихикнула. И извиняясь, звонко чмокнула его в маленький кожаный нос.

– А какая разница? Породистый… или нет.

– Для отца – большая.

Лере было всего восемь лет, но когда их взгляды с Таиром вновь встретились, ему на мгновение показалось, что он разговаривает с древней старушкой. Непонятно зачем он сказал:

 

– Ох и влетит тебе, если он узнает, что мы с тобой тут болтаем.

– Почему?

– Потому что я – не породистый! – засмеялся, вскочил на ноги и помчался куда-то за дом. Лера осторожно вернула щенка на место и побежала за ним. Но догнать Таира даже тогда было сложно.

В тот день они играли в догонялки, много смеялись, возились со щенками, а потом просто лежали в густой траве, глядя в небо. И болтали… Рассказывали о себе, о жизни. Пока еще избегая каких-то тем. Не потому, что не доверяли друг другу. Просто стыдились. Почему-то дети часто стыдятся того, что от них вообще никак не зависит…

– Мама! Мама, ты меня слышишь?!

– Да, милый?

Воспоминания отпускали нехотя. Постепенно. Будто осьминог – свою жертву. Одно щупальце за другим…

– Мы тут долго еще будем сидеть?

Лера растерянно осмотрелась по сторонам. Они были в подземном паркинге торгового центра, в котором договорились встретиться с Исаевым. А она не помнила, как сюда ехала…

– Нет, конечно, нет. Отстегивайся.

– Я уже, – буркнул Тёмка.

– Вот и отлично. Папа ждет нас в Макдональдсе. Ты голоден?

Тёмка неуверенно повел плечами. То ли он не был голоден, то ли не очень понимал, зачем ему встречаться с отцом в торговом центре. Лера и сама не знала, какой черт ее дернул назначить встречу именно здесь. Толпа ей придавала уверенности. Исаев никогда не терял лица на людях. Только наедине…

Он встал им навстречу, когда они с сыном вошли в зал. Первым делом подхватил Тёмку на руки. Подбросил его, визжащего, к потолку. Ну, вылитый отец года. А потом, пересадив того на сгиб одной руки, второй крепко прижал Леру к боку. Она совсем не ожидала такого радушного приема, поэтому не успела запротестовать. И не увидела, как кто-то в толпе сделал несколько снимков на телефон.

Рейтинг@Mail.ru