Юлия Михайловна Герман
Любимая игрушка Барона

Глава 1

– Еще раз прими наши соболезнования, – подходили ко мне после поминок люди, тем же черным беспрерывным потоком, что до этого шли на кладбище.

– Спасибо, – отвечала я на автомате, в то время как баба Шура раздавала пакетики с едой, чтобы помянули Павла и Маргариту Красновых.

– Если что нужно, обращайся, – говорили какие-то странные мужчины в темных костюмах. Но я знала, что никогда и никому из них не позвоню. Потому что даже не запоминала имен.

– Не плачь, Сенечка, у каждого своя дорога и свой путь, – успокаивала меня соседка, когда слезы снова бесконтрольно полились из глаз.

– Но почему у них такой короткий, баб Шур? – дрожащими руками вытерла слезы платком, когда люди разошлись.

– Эх, девочка моя, кто ж может ответить на этот вопрос.

– И как я без них теперь? Как жить дальше?

– Сенечка, со временем боль притупится и дышать станет легче.

– Да как же так? Не верю. Не верю, что их нет, – да и как можно поверить, когда двух самых родных и близких людей не стало в один день.

Вот ты еще радуешься жизни, строишь планы, и в одну секунду все обрывается.

Родители попали в жуткую аварию. Их машину зажало между камазом и каретой скорой помощи. Выжил только водитель камаза. А мне пришлось смириться с тем, что моих близких больше нет.

– Вот и вспоминай их как живых. А пока пойдем, пойдем, моя хорошая. Больше нам здесь делать нечего, – торопила меня соседка, явно уставшая от похорон не меньше моего. – Ты забирай пальто, а я подожду тебя на улице. На свежий воздух надо.

– Конечно, баб Шур, – я взяла себя в руки. – Вы идите. Я сейчас, – развернулась в сторону гардероба, забирая пальто и сумку.

Услышала звук открываемой двери и почувствовала, как холодный воздух проник в помещение.

– Забыли что-то? – обернулась, рассчитывая увидеть соседку, но вместо нее стояло два здоровых амбала в черных кожаных куртках.

Лица незнакомцев совсем не напоминали тех солидных мужчин, что приходили сегодня. Один бородатый и темноволосый, с острым, как кинжал, взглядом. А второй лысый, с щетиной на щеках и таким скользким взглядом, что от него хотелось спрятаться. Он жевал жвачку, что и вовсе казалось неприличным в сложившейся ситуации.

– Вы на поминки? – заметила, как осмотрел меня с ног до головы лысый, лениво работая челюстями, и внутренне сжалась. – Вы опоздали, но присаживайтесь, вас накормят.

– А ты дочь? – кивнул в мою сторону массивным подбородком бритоголовый шкаф.

– Да, дочь, – насторожилась я. Слишком нахально и развязно он выглядел, и этот вопрос, без малейшего намека на сострадание…

– Ты-то нам и нужна! – шагнули они ко мне практически одновременно.

– Что значит нужна? – отшатнулась назад и уперлась в вешалку для верхней одежды.

– С нами, говорю, поедешь, – подошел вплотную лысый, схватив меня за руку.

– Никуда я с вами не поеду! Отпустите! На помощь! – кричала, когда здоровые лапищи, схватив меня за предплечья, дернули на себя и я оказалась впечатанной в массивный торс бугая. – Что вы себе позволяете?

– Молчи, сука, если не хочешь, чтобы мы тебя заткнули, – прорычал лысый.

– Нет, нет, нет! Помогите! – крикнула еще громче, но, столкнувшись со свирепым взглядом незнакомца, сжалась.

– Есения! – услышала голос соседки, вернувшейся в кафе на мои крики. – Что здесь происходит?

Меня уже тащили на выход за руки, а я упиралась ногами, наивно рассчитывая, что вот-вот кто-то появится и остановит этот беспредел.

– Баб Шур, они меня… – не успела договорить, как бородатый подошел к моей соседке и, распахнув куртку, достал пистолет.

– Что же это? – испуганно вскрикнула женщина, попятившись назад. Но бородатый настиг ее и ударил в висок.

– Нет! – видела, как обмякло тело соседки. Из глаз мгновенно брызнули слезы. – Что ж вы наделали, мерзавцы, – всхлипывала.

– Заебала! Сколько можно возиться с ней, – пробубнил бородатый и всего в несколько шагов настиг нас. Он схватил меня за талию и перекинул через плечо, как мешок картошки.

– Поставьте меня на место! – кричала, ерзая на плече.

– Заткнись, блядь! Или вырублю, как твою старуху. А пока в отключке будешь, порезвимся с тобой, – прилетел мне по ягодице увесистый шлепок.

Перед глазами в красках пронеслось все вышеописанное, и мне стало по-настоящему страшно. Еще пятнадцать минут назад я не чувствовала себя живой, а теперь вдруг стало так жутко лишиться той самой бессмысленной жизни, но больше пугала боль, поэтому я затихла.

Бугай остановился, и я услышала щелчок сигнализации на автомобиле. Открылась дверь, и меня запихнули на заднее сидение машины. Следом за мной сел бородатый, а с другой стороны – лысый. А я уставилась на двух других, дожидавшихся своих товарищей впереди. Водитель и тот, кто сидел справа от него, лишь мрачно взглянули на меня в зеркало заднего вида, ничего не сказав.

– Погнали, – проговорил лысый.

И машина тут же с визгом тронулась с места.

– Куда вы меня? – это все, что я смогла выдавить из себя от страха.

– К боссу. Будешь рассчитываться за своего папашу. Вовремя он у тебя сдох. Иначе пришлось бы ему отрабатывать, – заржал он, и его смех подхватили остальные мерзавцы. – А теперь ты попотеешь. Так что вовремя кони двинул твой старик. Вовремя.

Глава 2

– Приехали, – спустя тридцать минут пробасил лысый, и теперь меня затрясло еще сильней.

На протяжении всего пути я думала, что это какое-то недоразумение. О каких долгах могла идти речь, когда папа занимался грузоперевозками? Правда, в последнее время ходил мрачнее тучи. После его смерти я обнаружила на его счету какие-то жалкие копейки, так что даже для похорон мне пришлось потрошить свой счет, открытый для меня бабушкой и к которому никто, кроме меня, не имел доступа.

Но долги?

– Куда? – спросила, когда бородатый потянул меня наружу.

– Меньше слов, больше двигай копытами, – дернул меня так, что я практически вывалилась на улицу, но вовремя зацепилась за дверцу и поймала равновесие.

– Шевелись, – схватил меня за плечо бородатый и потащил к серой металлической двери, ведущей в серое, невысокое, но современное здание.

У входа толпилось несколько таких же мордоворотов, как и те, что выкрали меня. Они курили и наблюдали за тем, что происходит возле машины.

– Кого привезли, Борзый? – спросил один, закрывающий широкой спиной вход в здание.

– Очередную шкуру, – гаркнул позади нас лысый.

– В зал ее или на сцену? – не унимался тот самый куряга.

– Куда Баз определит.

– Интересно, что она под тряпками прячет? – не видела, но почувствовала на себе чей-то взгляд, и к горлу подкатила тошнота от омерзения.

Куряга отошел в сторону, пропуская нас к двери, распахивая ее. Мы тут же попали в темный тамбур. Бородатый толкнул внутреннюю дверь, и тогда мы оказались в темном коридоре, освещенном лишь тусклыми настенными бра, не позволяющими понять, какого именно цвета стены: то ли бордовые, то ли коричневые.

– Давай, давай, не тормози, – рычал мой провожатый.

И я шла, спотыкаясь и оглядываясь по сторонам. Наконец перед нами показалась еще одна дверь, и стоило моему провожатому распахнуть ее, как на нас хлынул поток музыки и голосов.

Здесь освещение уже стало ярче, и отчетливо угадывался бордовый цвет стен, увешанных женскими фото, выполненными в стиле бурлеск.

Звуки становились громче, а дрожь в моем теле – сильнее. Страх невидимыми щупальцами схватил за горло и не давал дышать. Казалось, что я в каком-то дурном сне или же смотрю фильм, про бедняжку, которую поймали бандиты. Все мои действия и реакции были какими-то замедленными, а ощущения – притупленными. И только дикий ужас казался явным, свидетельствуя о том, что я все еще жива.

– Ты не под кайфом, случаем? – спросил бородач, видимо уставший от моего темпа.

– Нет, – мотнула головой, удивительно спокойно для ситуации.

Мы шли дальше, пока не оказались в холле с красивым гардеробом, галереей женских фото, хрустальными люстрами, бархатной драпировкой стен и обитыми сиреневой плюшевой тканью пуфами.

– Не дрейфь, – хмыкнул Борзый.

Лысый распахнул массивные двустворчатые двери, и нас накрыло музыкой. Огромный зрительный зал с круглыми столиками, по центру которых стояли небольшие лампы в виде свечей, а окружали их бархатные кресла. Возле стен и в самой середине, напротив красивой сцены со светодиодной подсветкой на заднем фоне, полукругом у каждого стола расположились диваны.

– Куры кривоногие! Выгоню всех, если так работать будете! Будете в придорожных притонах раздеваться да за пятихатку отсасывать. Еще раз! И чтобы старались на полную. Это вам не третьесортный стрип-бар, – рявкнул мужчина, развалившийся на центральном диване и взирающий снизу вверх на девушек, выстроившихся на сцене, как на подиуме.

Музыка стихла, и танцовщицы расползлись в разные стороны.

Бородатый повел меня прямо к этому неприятному человеку.

– Баз, мы привезли девку, – бандит толкнул меня прямо к сцене таким образом, что я оказалась лицом к лицу с бородатым мужчиной кавказской внешности.

Он производил неприятное впечатление. С залысинами, прямым острым носом и узкими губами. Его щеки покрывала стильно подстриженная борода, а из-за очков с узкой оправой на меня смотрели карие глаза. Он мгновенно просканировал меня взглядом с ног до головы, а я старалась не обращать внимания на волосатую грудь, видневшуюся в вороте темно-синей рубахи, и сверкающий оттуда золотой крест, размером с половину моего кулака.

Музыка снова заиграла, и на сцену начали выползать девушки.

– Стоп! – выставил он перед собой руку. – Пять минут перерыв! – сверлил меня взглядом. – Краснова, значит, – он медленно поднялся с дивана и, подхватив со стола пачку сигарет, подошел ко мне. – Ну что, девочка, придется тебе поработать, чтобы рассчитаться за должок папкин.

– Какой должок? – испуганно смотрела на мужчину, что едва превосходил меня ростом, но выглядел намного полнее, чем казался, сидя за столом.

– Папка твой взялся дело провернуть, да облажался. Потерял товар. И ты нам торчишь пять лямов.

– Так, может, есть другой выход? – почувствовала, как пересохло во рту. Пять миллионов для меня огромная сумма. – Взять в долг или продать что-то?

– А что ты продашь, зая? Хата ваша в залоге у Барона давно. Так что она уже не твоя, а наша, – улыбнулся он, демонстрируя идеальные белоснежные зубы. – У тебя есть что-то еще?

– Папин бизнес, – неуверенно произнесла. О папиных делах я мало что знала, но была уверена, что мне осталось хоть что-то.

– Крошка, так его сразу после смерти кредиторы раздербанили. Но ты не переживай, мы свой кусок тоже отхватили.

– И сколько еще составляет его долг?

– Пять лямов, сказал же! – махал перед моим носом незажженной сигаретой.

Слушая его, еще не до конца осознавала, что от меня требуется. И, естественно, не верила ни единому слову. Чтобы папа подставил семью таким образом? Да быть этого не могло! Он же с нас пылинки сдувал и вообще не давал ни о чем тревожиться.

– Но… – не нашлась что ответить. Мысли начали метаться в поисках вариантов спасения, но бились лишь о стены, будто это не отца сегодня опустили в могилу, а меня. – Я могу взять кредит?

– Зай, ну ты сама подумай, кто даст тебе такую сумму? С зарплатой учительницы музыкальной школы, – он хрипло рассмеялся. – Так что нам решать, как ты будешь отдавать и сколько.

– Что вы предлагаете? – меня медленно накрывала паника. Грудь сжало, а в животе похолодело от ужаса.

– Танцевать, петь умеешь? – прикурил наконец-то, выпуская в сторону тонкую струйку дыма.

– Нет, – хрипло ответила. Правда, и то, и то я прекрасно умела. За плечами школа искусств, но с бандитами этой информацией делиться не торопилась.

– Тогда какие вопросы. Будешь делать то, что умеешь. Играть, блядь.

На мгновение меня отпустило. Паника начала отступать, и я ощутила облегчение оттого, что все оказалось не настолько страшным, как я успела себе нафантазировать.

– Голой, – добавил Баз.

– Нет, я не согласна! – внезапно прорезался голос. – Что значит голой?

– А то и значит, зая. Голой сядешь за рояль и будешь наяривать. А если приглянешься кому из гостей, то и в ВИП-комнату с ним сходишь, – подмигнул он.

– Что значит в ВИП-комнату? – сердце ухнуло куда-то в пропасть.

– Ну ты что, первый день живешь? То и значит. Ублажишь гостя тугими дырочками, они у тебя, надеюсь, не распаханы, и пойдешь с хорошими чаевыми домой.

– Как… продажная женщина? – задрожали губы. Я не то что ни разу не занималась сексом, я даже перед мужчиной не обнажалась. А он мне предлагал такое!

– Как девочка, работающая в элитном заведении и с хорошей крышей, – рассмеялся он.

– Но я ни разу… – из воспаленных глаз снова заструились слезы.

– Да ладно! Целка, что ли? – захохотала мерзкими голосами троица. – За это тройной тариф! Но ты не переживай, сегодня только вольешься в коллектив, так сказать, – хохотнул он. – Вечером начнешь. Сегодня у Барона день рождения. Будет много солидных гостей. Порадуем именинника, что мы так быстро выполнили его приказ, – кивнул бородачу, чтобы уводил меня.

– Подождите! – крикнула, останавливая своего конвоира. – А что, если у меня неподходящая фигура?! Зачем вам толстые и с целлюлитом на сцене?

– Так ты за это переживаешь? – Баз снова сделал шаг ко мне, посмеиваясь. – Так давай мы оценим, – плотоядно улыбнулся. – Ну, давай, покажись во всей красе. А мы решим, понравится ли Барону такой подарок или нет. А то, может, самим опробовать? Не боись, целку не тронем. Давай-ка, раздевайся!

Глава 3

– Давай-ка, раздевайся, – прозвучал голос из кошмарного сна.

– Нет, я не переживаю за то, как буду выглядеть, – нашла в себе силы ответить и посмотреть в глаза этому мужчине.

– А что так? Струсила? – гаденько засмеялся этот мерзавец.

– Просто не стану делать это сейчас, – наивно верила, что до вечера у меня будет возможность что-то придумать. Как-то избежать публичного позора и падения на самое дно.

Еще утром казалось, что жизнь не может быть хуже без родителей. Как же я была глупа! Тогда это еще было хоть и жалким, но существованием. И постепенно все вошло бы в русло. Я бы смирилась с утратой и свыклась с тоской. Теперь же моя реальность стремительно превращалась в настоящий ад.

– Хер с тобой. Некогда мне возиться с разными… Отвези ее к Энджел. Пусть приведут в товарный вид. А то пока смотреть страшно. На такую встанет только у извращенцев.

– Будет сделано, Баз.

И снова меня куда-то потащили. Запихали в здоровый внедорожник и зажали с двух сторон. Будто я могла куда-то сбежать от этих машин смерти.

По дороге до моего очередного места пыток я думала о том, как там баба Шура. Пришла ли в сознание? А если нет, то вызвал ли ей кто-нибудь скорую? И если так, то наверняка меня уже объявили в розыск. Значит, очень скоро меня отыщут и спасут из этого рабства. Потому что вычислить машину по видеокамерам в наше время не проблема. Нужно только переждать, и все будет в порядке.

Энджел оказалась эффектной девушкой лет тридцати, с большим бюстом и накачанными губами. Разговаривать она со мной не стала. Посмотрела на меня и тут же воткнула в уши наушники, разложив меня на кушетке и отдирая сахарной смесью волосы с моего тела.

Пытки продолжались несколько часов. Мне даже сделали маникюр и педикюр. Мастера менялись, но никто не обмолвился со мной и словом. А мне хотелось кричать о помощи. Но, видимо, я не первая такая бедолага, которую силой притащили в притон к Базу.

Под конец мне сделали макияж, подчеркнув орехового цвета глаза, а мои длинные каштановые волосы закололи в высокую прическу.

Когда я вышла к своим похитителям, захотелось провалиться сквозь землю.

– Энджел, а че шмотки ей не выдала? Она так и будет ходить в этом мешке? – крикнул Борзый хозяйке салона, в то время как бородатый пожирал меня глазами.

– Я вам не магазин. Нужны шмотки – иди и купи, – впервые за весь вечер подала голос блондинка. – К тому же, они ей будут не нужны.

– И правда, – загоготал бритоголовый. – А че? Если под мешком окажется такой же зачетной, то я б вдул.

– Слышал же, целка. Бабок не хватит расплатиться, – пробурчал бородатый и, снова схватив меня за руку, потащил на выход.

Когда мы вернулись в притон, меня сразу же привели за кулисы. Десятки девушек бегали из стороны в сторону практически в чем мать родила. Их прикрывали лишь тонкие полоски, украшенные блестящими камнями и пайетками, на головах у многих из них было что-то похожее на шапки из перьев, а каблуки у босоножек казались такими высокими, что я не понимала, как они могут не просто ходить, но и танцевать в таком образе.

– Эй, ты! – подошла ко мне женщина лет сорока в обтягивающем золотистом платье, с выбеленными, практически до седины, волосами и алыми губами. – Пианистка? – ткнула в меня длинным черным ногтем.

– Да.

– Иди за мной, – отвела меня в закуток, где сидели девушки с инструментами.

В отличие от меня, они смеялись и переговаривались, кое-кто просматривал ноты.

– Возьми ноты. “Feeling good” Нины Симон знаешь? – спросила женщина.

– Да, играла пару раз, – растерянно смотрела на нее.

– Вот и отлично! Сегодня играешь только ее, – тут же потеряла ко мне всякий интерес. – Так, девочки! Найдите обувь новенькой и выдайте ей костюм. И чтобы через сорок минут были за кулисами! Поняли?!

– Поняли, Виола! Поняли! – хором ответили девушки.

– Эй, ты! – позвала меня миловидная брюнетка, похожая на Лайзу Минелли. – Иди сюда, – поманила меня к вешалке, откуда свисала гора бус.

Она сняла с оттуда что-то похожее на кучу жемчужных нитей.

– Держи! – вручила мне. – Костюм.

– Что? – шокированно хлопала глазами, переводя взгляд с нее на бусы и обратно. – Вот это костюм?

– А что ты думала? – рассмеялась она. – Что тебе вечернее платье выдадут?

– И вы правда играете обнаженными? – до конца не верила в абсурдность происходящего.

– Конечно! Кто платит деньги, тот и заказывает музыку!

– А все остальное?

– А что остальное? – лукаво сощурилась она

– ВИП… – не смогла даже озвучить эту мерзость.

– Кто-то да, кто-то нет. Каждая вправе сделать выбор. Но когда слышишь суммы, предлагаемые всего лишь за час в компании серьезного мужчины, то сомнения отпадают.

От подобных заявлений я совсем пала духом.

– Значит, нет шанса избежать обнажения? – затряслись губы, и подкатили слезы.

– Не вздумай плакать. Виола и Баз потом три шкуры спустят и оштрафуют. Давай лучше покажу, как это надевать, – забрала у меня из рук костюм, выжидающе смотря на меня.

– Что? – не понимала, чего она от меня хочет.

– Раздевайся! – закатила она глаза. – Или как я должна это на тебе крепить? Я оглянулась на девушек. И, убедившись, что никому нет до меня дела, робко начала расстегивать блузку.

– Приехал! – забежала в раздевалку высокая рыжая красотка. – Приехал!

– Уже? – всполошились мои подруги по несчастью.

– Он никогда не приезжал так рано, – начали они выглядывать за дверь, будто тот, о ком они шептались, мог в любой момент зайти.

– Я так волнуюсь, – покусывала палец рыжая.

– Да не волнуйся. Сегодня он тебя явно не выберет! – усмехнулась шатенка, игнорирующая всеобщее возбуждение и спокойно красящая губы.

– Он два раз уже приглашал меня! Значит, я его фаворитка, – зыркнула на нее рыжая.

– Два раза ты, два раза другая. Подумаешь, достижение!

– Что происходит? – я посмотрела на свою новую знакомую. – О чем они говорят?

– Барон приехал, – взволнованно произнесла брюнетка.

– Барон? – нахмурилась. Я уже слышала от База это прозвище, но не сильно придала этому значение.

– Да, Драго Ибраев-Плахотин. Его называют Бароном. Все это принадлежит ему, – обвела она глазами раздевалку.

– Этот бордель?

– Это не бордель! Кабаре! – оскорбилась девушка. – И не только. Полгорода его.

– Но почему девушки так ему рады?

– Попасть к нему в благосклонность – большая радость. Он задаривает девочек подарками, осыпает деньгами и обеспечивает протекцию.

– И что? Все они хотят к нему в ВИП-комнату?

– Конечно! – изумленно посмотрела на меня брюнетка. – К тому же он такой красавец!

– И ты?

– И я.

Больше мы не разговаривали. Она помогла мне избавиться от одежды и закрепила на шее жемчужный ошейник, от которого расходились нити к рукам и закреплялись на запястьях. Нити падали бусами на грудь, живот, спину и бедра. – Пока можешь накинуть халат.

Когда мы прошли за кулисы и девушки начали раздеваться, меня заколотило. Мне стало так страшно, что я не могла даже пошевелиться.

– Не тормози! – торопила меня новая знакомая, стягивая с меня халат и выталкивая на сцену, где уже стояли инструменты.

К счастью, она оказалась отвернута от зрителя и нас отделяла от зала перегородка. И стоило мне опуститься на стул, как сцена пришла в движение и вместо темного закулисья мы оказались в центре света прожекторов.

Я чувствовала на себе сотни глаз, но не могла даже пошевелиться. Пульс участился, на лбу выступила испарина. Еще немного, и я потеряла бы сознание.

Но заиграл саксофон. Я понимала, что дальше начинается моя партия, и словно на автомате положила руки на клавиши. Пальцы жили своей жизнью, играя такую знакомую каждому мелодию. Где-то позади пела солистка. Но я ее слышала будто сквозь вату и собственное тяжелое дыхание.

Последний аккорд, глубокий вдох. Я впервые решилась поднять взгляд в зал и попала в капкан черных, беспросветных глаз, обещающих мне погибель.

Я не знала, кто этот мужчина, сидящий по центру зала. Не видела толком даже его лица, потому что он не разрывал зрительного контакта со мной. Но отчего-то поняла: это Он.

И он. Меня. Заметил.