Юлия Макс
Дахштайн
– Давай пока оставим первые слова и посмотрим на конец? Можно предположить, что «медвежонок» – это ты, – пошутил Фил и заржал.
Дэн звонко хлопнул себя по лбу, и я усомнилась, что после такого удара в его черепушке хоть что-то останется умного.
– Ты прав. Как я это забыл? Она лет до десяти меня так называла. Значит, теперь любимый король. Но у меня не было любимых королей, тогда я считал историю скучной.
– Ладно, – Фил сначала задумчиво почесал макушку, а потом принялся барабанить пальцами по ковру. – А что, если король из тех песен, которые вы могли слушать вместе? Или фильмы, мульты, книги? Я имею в виду все те произведения, которые вы смотрели или читали в период, когда миссис Чейз называла тебя «медвежонком»?
Дэн снова взлохматил и без того растрепанные волосы и беспомощно уставился на расшифровку.
– Даже если мы поймем это, я вообще не знаю, что могут означать все эти цифры в последнем письме.
Я готова была биться головой о зеркало с противоположной стороны, так выводил меня мышонок своим нытьем.
– Не начинай, – беззлобно огрызнулся Фил. – Все по порядку. Ты просто думай и вспоминай все, что связано с детскими интересами, а я буду записывать. Еще можешь назвать книги, которые есть у вас в библиотеке, если помнишь.
Дэн хмыкнул:
– Ты же видел нашу библиотеку.
– Видел и уверен, что половину книг ты точно прочитал и не забыл названия.
– Да, но не в детстве же.
Во имя всех грешников! Как они мне надоели!
Но узнать, что оставила бабка, важно. Найдите уже ответ!
Я негодовала. Как «это» должно стать соратником Фера Люция?
Дэн, словно вторя моим мыслям, простонал:
– Ба меня сильно переоценила.
– Соберись!
Мышонок послушался. Встряхнулся и скомандовал:
– Записывай. Коллекция классической музыки: Моцарт, Бах, Шопен. Точно помню с детства. История искусств в трех томах, история Европы в пяти томах, история Древнего мира. Учебники по немецкому языку для школьников. Сказки народов мира. Весь Конан Дойл.
Фил удивленно поднял брови:
– Конан Дойл? Я его в классе десятом только прочел.
Дэн немного снисходительно протянул:
– Я знаю. Ты же читал из нашей библиотеки.
Завывая сиреной, за окнами пронеслась машина скорой помощи, а в коридоре этажа раздалась ругань на английском и громко хлопнули двери. Парни молчали несколько минут, пялясь на письма старухи Чейз.
– Так, это все хорошо. Но давай сузим круг. Какие книги, фильмы были любимыми? Твоя бабушка об этом знала?
Мышонок забегал по комнате, а потом остановился напротив зеркала, словно увидел в нем меня. Он распахнул глаза и закусил губу. Лицо Дэна озарила яркая догадка. Уныние уступило место азарту, и потомок выпалил, все так же глядя на свое отражение:
– Я знаю, где искать!
– Удиви меня, – Фил подобрался, как и я, желая услышать ответ.
– Сказки братьев Гримм в оригинале. Это – первая книга, которую я прочитал на немецком. И там была история, заставившая меня смеяться до колик. Впервые после того, как бабушка меня забрала.
– Ну, не томи!
– «Король Дроздобород». Я тогда представлял мужика с дроздом вместо бороды и ржал, словно сумасшедший. Бабушку это умиляло, и она посмеивалась вместе со мной. Уверен, это оно.
Во имя всего грешного! Я готова сорваться и сожрать эту версию Фауста раньше положенного!
– Так, если не брать пока первую часть расшифровки, то у нас есть еще куча непонятных цифр.
– Ну, это проще. Я думал, что после книги ты сразу догадаешься о числах.
Теперь Фил просиял и, схватив листы бумаги, затряс ими в воздухе.
– Ну конечно! – он закричал, и на эмоциях обнял Дэна так, что тот поморщился. – Если поставить между каждыми тремя числами дефисы, получится шифр Оттендорфа[11]!
Глава 6
Aliena vitia in oculis habemus, a tergo nostra sunt
Чужие пороки у нас на глазах, а свои за спиной.
Дэн
Я широко улыбнулся, чуть ли не пританцовывая на месте. Меня охватило ощущение невесомости. Оттого что мы смогли определить код, я зарядился энергией и готов был идти покорять Эверест.
– Именно!
– Помню, как в школе мы перебрасывались записками, шифруя их Оттендорфом.
– Да. А чтобы можно было быстро прочитать, ключом всегда брали учебники и темы в них, которые проходили в тот день, – предался я ностальгии.
– Хорошо, что ты научил меня шифру. А кто объяснил его тебе? Миссис Чейз? – Фил полез в ноутбук, но я нагло забрал его себе.
– Да. Похоже, она специально меня учила и немецкому в том числе.
Я открыл несколько вкладок с оригинальными сказками Братьев Гримм, теми, где все умирают. Ба считала, что подобные истории читать можно и ребенку, поэтому одноклассники искренне меня удивляли, когда рассказывали о сказках в положительном ключе. Только потом я выяснил, что существует несколько их интерпретаций. «Король Дроздобород» был самой милой сказкой, где все заканчивалось довольно позитивно. Там никому не отрубили голову, а всего лишь наказали принцессу за гордыню и высокомерие. Сказка учила с честью принимать свою судьбу и не сдаваться.
Фил протянул мне листок с числами. Снизу он написал их так, чтобы читалось уже шифром. Это упростило задачу, и я получил расшифровку довольно быстро. Только вот написанное бабушкой спокойствия мне не принесло.
«Мой мальчик! Раз ты читаешь это, значит, выбрал жизнь, полную приключений и опасностей. Пути назад уже нет! Не ищи меня, не возвращайся в ЛА и никому не верь! Почувствуешь, что не в силах находиться в Доме, – покинь его и никогда не возвращайся. Но если он примет тебя – получишь поддержку. Очень важно: ни за что не продавай свое наследство, это его убьет.
Ты скоро услышишь о моей смерти, не печалься, прошу. Так нужно. Я – один из рычагов давления на тебя, поэтому уйду тихо. Не ищи.
Часть ответов ты найдешь в доме, часть придется искать самостоятельно.
Внимательно смотри под ноги, когда поднимаешься по ступенькам.
Я тебя люблю. Твоя Ба».
Я дрожал, читая письмо. Почувствовал на щеках слезы и быстро вытер их, чтобы не увидел Фил.
– Она покончит жизнь самоубийством? – в шоке спросил друг.
– Нет, – я замотал головой, не смея такое даже предположить. – Думаю, как-то инсценирует свою смерть, чтобы на меня не давил таинственный враг, о котором здесь ни слова. Информацию я должен отыскать в доме Фауста.
Я видел недоверие Фила и не мог его винить, потому что сам едва балансировал, словно канатоходец, на грани между невозможным и действительным.
– Дэн? Ты точно хочешь ввязываться во все это дерьмо? Судя по тому, что написала миссис Чейз, за тобой скоро начнется охота или уже началась. Не пойми почему.
– Это, как ты выразился, «дерьмо» течет в моих венах! История моего рода, история Фауста. То, ради чего бабушка пожертвовала своей репутацией. Догадываюсь, что психическая болезнь выдумана, просто ей нужно было уйти.
Фил поднял руки капитулируя. Я молча собрал листы, гадая, как бы побыстрее попрощаться и свалить.
– Ты сейчас домой или в Дом Фауста? – это был не вежливый интерес для поддержания беседы, Филу действительно любопытно узнать, что же я найду.
– Для начала в квартиру, а после в Фаустов Дом.
Фил, очевидно, понял по моему ответу, что с собой я его не возьму, поэтому не стал даже спрашивать.
– Будь осторожен, Дэн. Звони в случае чего.
– Хорошо.
Друг колебался, словно желая сознаться в чем-то. Он тяжело выдохнул и побледнел, будто толкая себя с обрыва.
– Не забудь, что завтра с утра съемки.
Я мысленно удивился, ожидая чего угодно, но не банального напоминания о рабочем дне.
– Спасибо, что помог с шифром. Я это ценю. Буду на связи.
– И Дэн. Завяжи шнурки.
Вернувшись в квартиру, я принял душ и, переодевшись, заехал в ресторан «Козловна». Есть хотелось со страшной силой. Поэтому я заказал печеных свиных ребрышек под медовым соусом и гранолки – чешский вариант картошки фри. Самые вкусные в моей жизни ребра подавались на огромном блюде, порция весила больше килограмма. Прага отличалась от ЛА смешными ценами буквально на все, кроме жилья. Вкусно и сытно поесть мог позволить себе каждый турист и местный. Налопавшись так, что едва дышал, хотя мне это не свойственно, я снова проигнорировал сообщение от Элишки, не зная, что ответить. Я влюбился в Чернову, но в костюмерной так опозорился и до сих пор не мог найти слов, чтобы соврать ей о бегстве в тот вечер. Часто думал о рыжеволосой, которую теперь видел не только во сне. После прочтения бабушкиных писем я надеялся, что ее появления как-то связаны с наследством и родством с Фаустом. Верить в это получалось легче, чем в то, что я сумасшедший маньяк и во снах люблю душить девушек.
Лилит
«Ох, сладкий, я знаю, куда тебя так тянет. Мне это на руку: в Доме Фауста будет легче тебя достать!»
Я наблюдала, как Дэн поглощает мясо, много мяса, и поняла, что наследие Фауста начало пробуждаться. Мальчишка прошел несколько улиц и приблизился к дому. На его лице одна за другой сменялись эмоции. Мне показалось, что Дэн боялся заходить, но решился, как человек, который хотел стремительно разделаться с неприятным делом. Чуть помедлив, он вставил ключ в замок и, когда тот щелкнул, шагнул внутрь.
Дом почти не изменился с тех пор, как я была здесь в последний раз. Его реставрировали, но довольно бережно. Сохранилась большая часть мебели начала шестнадцатого века, к ней добавилась современная, но выполненная в стиле той эпохи. Видимо, бабка пожертвовала средства на реконструкцию для городского совета. Единственное, с чем она не могла бороться, – вездесущая пыль. Густая, покрывавшая нутро дома, словно пепел, сейчас именно пыль была в нем хозяйкой. На полу она частично отсутствовала, очевидно, потревоженная заходившим сюда Орденом.
Забавно. Если тайники и существуют, о чем уверенно писала Грета Чейз – откроются они только потомку, и то, если он знает, где искать. Думаю, Фауст воспользовался печатями и демонической помощью, чтобы сокрыть их магически, и это мог бы увидеть лишь человек из его рода.
Когда мальчишка прошел в гостиную, особняк с силой тряхнуло. Вся пыль, до этого смирно лежавшая, взвилась в воздух и устремилась к Дэну. Мышонок чихнул несколько раз и поспешил открыть окно в гостиной, высвобождая серый тлен, не заметив ни проделок дома, ни меня в зеркале напротив.
– Нужно нанять клининговую службу или купить пылесос и самому все выдраить, – пробормотал он и оглянулся.
Внутренности дома засияли, демонстрируя потомку прежний аристократический лоск. Дэн удивленно открыл рот, рассматривая интерьер. При входе в гостиную стояли комод и вешалка. В просторном холле высился резной деревянный шкаф, чуть дальше софа. У противоположной стены стол со стульями. Напротив окон и огромного зеркала – ступеньки, ведущие на второй и третий этажи. Он двинулся к дубовой лестнице, подсвеченной лучами заходящего солнца.
«Ищи-ищи, ты почти у цели!»
Мальчишка замер возле ступенек, снова потянувшись к кресту серьги.
– Гордости нет, страха нет, – процитировал он вслух бабкино послание. – Ты говорила, что гордости должно быть в меру, поэтому не стоит задирать подбородок, иначе не увидишь земли под ногами.
Дэн поднялся по лестнице и снова остановился.
– А про страх, что не стоит вжимать голову в плечи и бояться поднять взгляд на дорогу впереди.
Он спустился по ступенькам, хмурясь и смотря перед собой.
– Все указывает на дорогу в наследстве. И последнее про ступеньки.
Спустя полчаса его беготни вверх-вниз у меня зарябило в глазах.
– Черт! Ба, это же так просто! – хлопнул он вдруг себя по лбу. – Я упал, когда мне было десять, тогда еще лодыжку подвернул на ступеньках.
Дэн вел диалог с бабкой, будто та могла его слышать.
– Так, я упал, когда спускался, а ты написала про внимательность, когда поднимаешься. Значит, нужно искать либо сверху, либо снизу.
Я закатила глаза. Ну наконец-то!
Потомок начал ощупывать ступеньки в попытках найти тайник. Я затаила дыхание и жадно наблюдала, ожидая, когда же появится Фаустов схрон. Неожиданно раздался писк из-под лестницы. Дэн с интересом ринулся туда.
Черт-те что! Это недоразумение вынесло на свет летучую мышь и ее семейство, осторожно сюсюкая с ними. Он закутал их в свою куртку.
– Как вы только здесь оказались, все закрыто же.
Дэн недоумевал, а я цыкнула сквозь зубы. Как-как? Через дыру в потолке. Она сотворена магией, посему должна была остаться и ныне. Лучше бы мне кто-нибудь ответил на вопрос, мучивший меня все это время: это будет служить Повелителю? Слишком добрый, слишком, как для потомка Фауста.
Дверной проем закрыли тени. Ни я, ни Дэн не услышали, как они вошли.
– Мистер Чейз? – не спрашивая разрешения, двое крепких мужчин ступили в гостиную.
Ну конечно. Мерзкий Орден пожаловал. Я затаилась в зеркале, боясь шелохнуться.
– Кто вы? – выпрямился Дэн, держа в руках летучих тварей. Он хмурился, рассматривая незваных гостей.
– Дэниэль, мы пришли лишь помочь вам. Вы столкнулись с тайнами Фауста, а мы как раз специалисты в таких делах.
Дэн слушал с сомнением. Только по его лицу было непонятно: он сомневается в их словах или в том, стоит ли доверять им.
– Мы представляем католический Орден, подчиняющийся Ватикану…
Тут мужчины начали свою дурацкую агитацию: «Согласись служить высшему предназначению, бла-бла-бла».
Эх! Не умели они искушать. Сначала нужно показать человеку его личную выгоду, а только потом заманивать. Они что, никогда не видели Свидетелей Иеговы в работе?
Дэн слушал и на все призывы отрицательно вертел головой, а когда служители замолчали, вставил:
– Я атеист. Простите, не пойму, о чем вообще речь?
Один из мужчин тяжело вздохнул и посмотрел на потомка, словно тот отставал в развитии:
– То, что вы ищете, может быть опасно прежде всего для вас. Поэтому мы предлагаем свою помощь и защиту.
Лоб у Дэна покрылся испариной, а руками от подавляемого страха он стискивал куртку. Я тоже занервничала. Значит, Дэна все-таки отправили в Исландию не просто так. Пока он летал туда, они искали, но ни хрена не нашли.
– Защиты от чего?
– Прежде всего, от знаний, которые могут вас убить, – серьезным тоном ответил служитель.
– Как пафосно и сюрреалистично звучит, – парировал Дэн. – Как я уже сказал, я атеист. Разговор закончен, господа. Прошу вас покинуть мою собственность и не заходить сюда без разрешения, – твердо отрезал храбрый мальчишка.
Я хохотала, наслаждаясь представлением. Служители Ордена ничего не могли сделать. Для вступления к ним или помощи Contra Malum нужно чистосердечное, добровольное согласие. Ну или хотя бы вера.
Мужчины не шелохнулись.
– Осторожнее, Дэниэль. – Один из них кивнул на копошащихся в куртке тварей. – Летучие мыши часто переносят бешенство. Они опасны для людей. Поэтому их убивают, а не возятся с ними.
Постояв еще пару секунд, служители убедились, что мальчишка правильно понял аналогию – Дэн вздрогнул и сделал шаг назад, а они открыли входную дверь.
– Так или иначе, вы согласитесь, – второй мужчина задержался в проеме. – Только вот наши методы убеждения могут вам не понравиться. Всего доброго.
Они быстро вышли, оставляя после себя запах ватиканского ладана, который я терпеть не могла. Дэн пожал плечами, подтянул грязные от пыли джинсы и понес мышей на задний двор, где, насколько я помню, находился сад. Я было хотела прыгнуть за ним, но он быстро вернулся в холл гостиной. Отряхнув одежду, юный Фауст потер лоб и вымученно улыбнулся своему отражению. Воспаленные глаза могли принадлежать наркоману – так мальчишка вымотался.
– Кофе и желательно крепкий, а потом с новыми силами примусь за поиски.
Кафе дальше по улице оказалось итальянским, и Дэн направился к нему. Я, прыгая за ним по десятку витрин, почувствовала тошноту от сильной концентрации и проявлений то тут, то там. Несмотря на вечер, возле входа толпились кофеманы, значит, внутри тоже будет людно, и я смогу особо не таясь следить за мальчишкой.
– Prosím, jedno americano. Velké. S sebou[12].
Потомок удивил меня вполне сносным чешским. Удивил, потому что англоязычные иностранцы редко учат язык маленькой страны. Значит, мальчишка вполне мог захотеть остаться в Праге, тем более с таким наследством.
В кофейне жужжали десятки голосов, и все столики были заняты. Похоже, место слыло популярным. Дэн ждал заказ, нетерпеливо постукивая пальцами по стойке.
– Дэн? – окликнул совсем рядом голос, который я хорошо запомнила.
С зеркальной створки в одном из окон я не видела его обладательницу, поэтому пришлось прыгнуть в стекло витрины, за которым красовались торты и рулеты.
– Элишка? Как ты здесь… – растерялся Дэн, по виду совсем не испытывая радости от встречи.
Хотя, возможно, малец устыдился своей запыленной грязной одежды. Молодые люди этого века придавали слишком большое значение внешности. Лучше бы о душе думали. Атеисты, чтоб их.
Девушка, приятно улыбаясь, изобразила смущение.
– А я с подругой на кофе пришла. Papa Re нравится Джене, вот она меня и затащила сюда.
– Ваш заказ, – невозмутимо перебили Элишку со стороны стойки.
Перед Дэном вырос огромный картонный стакан с кофе. Я мысленно ужаснулась тому, что юный Фауст заработает тахикардию раньше, чем послужит Повелителю. Мышонок быстро высыпал туда четыре стика тростникового сахара и, помешав, закрыл напиток крышкой.
Обернувшись, Дэн столкнулся со смуглой худой девушкой в стильных очках.
– Мистер Чейз? – удивленно протянула лингвист Джена Хокс.
Мышонок стушевался еще больше и неловко пожал протянутую узкую ладонь.
– Так это вы подруга мисс Черновой?
«А Дэн догадливый», – подумала я. Пришлось признать, что сообразительность – это семейная черта Фаустов. Вот только не верю я в подобные совпадения. Как-то близко они оказались «совершенно случайно» к дому и к тайнику.
– Да. Наши семьи знакомы, – снова мило улыбнулась Элишка.
От частых улыбок девчонки-актрисы у меня грозила разыграться изжога. В то же время я уловила, как быстро она переглянулась с Дженой, лишний раз подтвердив мои подозрения, что встреча тщательно спланирована.
– А вы здесь гуляете? – спросила Хокс, блеснув ярко подведенными зелеными глазами. Она напоминала гадюку перед броском. Не хватало лишь высунутого раздвоенного языка меж ярко-красных губ.
– Я живу недалеко. Вернее, буду жить, – Дэн запутался с определением, не желая рассказывать о доме.
– Ходили смотреть новое жилье? – спасла его Джена, пряча ухмылку за чашкой кофе и делая большой глоток.
– Можно и так сказать, – согласился мальчишка и взял свой напиток. – Что ж, мне пора.
Дэн пытался спастись бегством, но не тут-то было.
– Слушай, а можно с тобой? – напрямик спросила Элишка, трогая его за локоть.
Дэн замешкался, а Хокс, воспользовавшись моментом, тут же сориентировалась:
– Ой, мне как раз нужно бежать на встречу. Совсем забыла. Дэн, вы меня очень выручите, если возьмете мою дорогую Эли с собой, а потом посадите в такси.
Голос Джены обладал каким-то гипнотическим эффектом, потому что даже я согласна была проводить приторную девку до дома. Я тряхнула головой, ощущая странное онемение во рту. Дэн по ту сторону витрины немного заторможенно кивнул и заказал еще кофе для своей спутницы. Джена развернулась к выходу. Проходя мимо зеркальной части окна, она ехидно скривила яркие губы.
Элишка с радостью приняла картонный стакан, и они вышли из кофейни. Я прыгнула следом, злясь, что мышонок стал каким-то ценным камнем, который все желали заполучить. Девка весело щебетала, пытаясь разговорить Дэна. Тот же слушал, глядя себе под ноги, и хмурился. Нет, его не околдовали, вероятно, оглушили. И я начала догадываться, кто эти две девушки. Мне не нужно было видеть их метки, чтобы понять – передо мной ведьмы. Я много лет считала, что они почти все сгинули, а если кто из них и остался, то сидел тихо.
– Так это твой дом? – восхищенно спросила Элишка, изобразив узнавание.
Теперь мне стала понятна тошнотворная приторность и мнимая влюбленность юной ведьмы в потомка.
Они остановились перед входной дверью дома номер пятьсот два. Дэн теребил ключи, будто не хотел пускать туда посторонних. Молчал, морщась и кривясь, словно от боли или зуда. Нехотя мальчишка проронил:
– Да, недавно стал. Длинная история.
– Расскажи, мне очень любопытно! – тут же воскликнула Элишка, вкладывая в свои слова приказ.
«Ну конечно, любопытно, маленькая дрянь!»
Я прыгнула внутрь, догадываясь, что ведьма все же добьется приглашения.
Стаканы с кофе Дэн поставил на столик, помогая Элишке снять пальто. Он отвернулся, чтобы повесить его, и тут девка ловко приоткрыла крышку одного стакана и бросила в напиток что-то похожее на комок земли.
Дэн вернулся, и Элишка, взяв свой стакан, отпила немного и отсалютовала им. Мышонок вспомнил про кофе и последовал примеру ведьмы, сделав глоток из своего. Вместе с кофе в его тело попало то, что подсыпала девка. Я и ведьма с интересом наблюдали за Дэном. Мальчишка сразу побледнел, глаза его заслезились, на лице появилась испарина.
– Дэн? Тебе плохо? Хочешь сесть? – тут же захлопотала девчонка.
– Да все нормально. Я почти не спал прошлую ночь, и день выдался тяжелым.
Элишка помогла ему дойти до софы. Когда Дэн присел, его глаза тут же закатились, и он бы рухнул на пол, но ведьма вовремя подхватила его и почти уложила, оставив ноги на полу.
– Эй, рыжая! – издевательски позвала она. – Проявись! Я знаю, что ты смотришь. Вернее, чувствую.
Она приподняла край юбки, и под тонкой вязью чулок я увидела ведьмину метку – родимое пятно в виде полумесяца. Моим первым порывом было выйти и сожрать ее сердце, но я заставила себя не высовываться, чтобы Элишка разговорилась.
– Думаешь, я не заметила тебя, когда целовалась с Дэном в костюмерной? – она сделала паузу, ожидая моего ответа, которого не последовало. – Ну, так закатай губу! Дэн наш, а ты останешься ни с чем.
Она достала из сумочки маленький пузырек, наполовину заполненный чем-то серым.
– Я не жила во времена пылающего Бамберга[13], но многое знаю и до смерти ненавижу демонов, – ее карие глаза вспыхнули фанатичным блеском.
Ох, дорогуша! До смерти – это как раз твой случай!
– Появись-появись, рыжая! – звала она, но я осталась по ту сторону зеркала, скрестив руки и размышляя.
Ведьмам нужно что-то от Дэна или от его наследства?
Элишка присела к Дэну на софу, провела по его лицу рукой. Рукой, в которой был перочинный нож. Лаская лезвием тело мальчишки, остановилась на его ладони и полоснула по ней. Кровь побежала тонким ручейком и закапала на паркет. Девка взяла пузырек с серым веществом и поднесла к ладони потомка так, чтобы капли крови падали прямо в сосуд.
Я заскрежетала зубами от бешенства, подавляя волны жара, которые выходили из моего тела, стремясь к зеркальной глади.
Спокойно, Лилит. Девочка молодая и глупая, специально провоцирует.
Чернова подождала еще немного и, видимо, посчитав количество крови достаточным, закупорила содержимое и взболтала. Кажется, теперь вещество в пузырьке можно назвать «ведьминской пылью». Впервые я услышала об этой субстанции в Бамберге.
«Тук-тук», – раздалось от двери. Элишка открыла, впустив Джену. Хокс окинула взглядом холл гостиной и лежащего на софе Дэна. Ядовитая змеиная улыбка изогнула ее губы.
– Ты говорила, что в гневе она неописуемо кошмарна, – хмыкнула Элишка, поддев Джену.
– Ты не знаешь, на что она способна. Хватит болтать! Запечатай зеркала и другие отражающие поверхности в доме, чтобы на нас не смотрели.
Дом выражал недовольство. Тени в углах становились все гуще, и свет будто потускнел. Особняк тяжело ворочался, шорохами и скрипами общаясь с незваными гостями. Паркетные доски под ногами ведьм ходили ходуном, а на стенах, когда-то обшитых шелком, а сейчас перекрашенных, проступали демонические морды. Фауст говорил мне, что оживил дом, и сейчас я начала догадываться, как именно. Это не так сложно, если у тебя в кармане договор с Повелителем, а сам ты чертов гений, знающий, как укротить демона. Более того, доктор Иоганн умудрялся уговорить почти всякую вызываемую адскую душу служить ему.
Элишка тем временем взяла пузырек с ведьминской пылью, обмакнула туда указательный палец и стала рисовать запрещающий знак на всех стеклах и зеркалах.
Я прыгала по поверхностям, как заяц, петляя из одного стекла в другое, пока не оказалась в тупике. Но кому, как не мне, знать, что тупиков не существует, есть лишь ограниченное мышление. Поэтому я нагло перенеслась в единственное место, не помеченное знаком. В очки Джены Хокс. Шах и мат, ведьмы!
– Так. Я все, – отчиталась Элишка.
– Теперь самое трудное – найти тайники. За дело.
– Времени у нас только до утра, потом Дэниэль проснется, – нервничала Элишка, озираясь на каждый скрип и шорох.
– Знаю! – огрызнулась Хокс. – Нужно быть аккуратными и оставить все на своих местах. Потомок Фауста не должен ничего заподозрить! Он нам еще нужен. Ты поняла?
– Поняла!
Они методично обшаривали дом: простукивали половицы, стены. Раскладывали мебель, а потом снова собирали. Пытались даже попасть в верхнюю комнату, которая закрыта для всех, даже для меня. Ломать дверь ведьмы не стали, но подозреваю, что и не смогли бы – лаборатория стояла опечатанной сильными алхимическими знаками.
Дела в отеле требовали моего незамедлительного присутствия. Убедившись, что этой ночью они ничего не найдут благодаря защите дома, я с сожалением оставила столь приятное взгляду издевательство над ведьмами и поспешила на зов Повелителя.
Дэн
Открыл глаза. Очертания предметов плыли и никак не хотели собираться в цельную картину. В голову будто капнули кислоты, которая разъела мозг, оставляя лишь пульсирующую боль. Надо мной появилось чье-то лицо. Сфокусировав взгляд насколько это было возможно, я увидел Элишку. Ее бледное личико с хмурой складкой на лбу выглядело встревоженным.
– Привет! – нежно промурлыкала она и улыбнулась.
– Привет! – мой собственный голос прозвучал шорохом сухих листьев.
Чернова тут же протянула мне стакан с водой. Я жадно выпил, сразу ощутив себя живее, чем минутой назад.
– Я волновалась. Тебе вчера стало плохо. Ты отключился, поэтому я решила остаться и в случае чего вызвать скорую.
– Прости, не знаю, в чем дело. Я заснул, словно в яму провалился. Голова раскалывается.
Элишка медленно протянула руку и нежно обвела контур моего лица прохладными пальцами, вызывая толпу мурашек. Она придвинулась ближе, и я вдохнул полные легкие ее сладкого аромата. Желудок трепыхнулся, и к горлу подступила тошнота. Если бы не плохое самочувствие, я сгорал бы от желания сжать ее в объятиях и повторить то, что мы делали в костюмерной.
– Ох, сколько уже времени! – спохватившись, воскликнула Элишка.
– Черт, съемки!
Пошатываясь, я встал, чувствуя себя до омерзения больным. Взглянул на часы – почти семь утра. Схватился за голову, пережидая приступ пульсирующей боли в голове.
– Дэн, подожди, у меня где-то валялся аспирин, – она потянулась к сумке, лежащей на полу возле софы. Достала белую пластиковую упаковку. Элишка наполнила водой стакан и бросила туда шипучие таблетки.
– Вот, держи. Надеюсь, поможет.
Она игриво провела пальчиками по моему лбу, убирая непослушные волосы. Выпив лекарство, я смутился, вспомнив о том, что вчера довольно долго лазил в одежде под пыльной лестницей.
– Пойду, найду душ или ванную. После поедем на «Баррандов».
Я неуклюже сбежал в коридор, а уже с лестницы крикнул:
– Тебе, может, нужно заехать домой?
– Я могу принять душ после тебя, – девушка неожиданно оказалась за моей спиной, и я невольно вздрогнул. Ее руки скользнули по лопаткам, обвивая плечи подобно лианам. Элишка прижалась ко мне сзади. – Или вместе с тобой…
Моя кожа покрылась мурашками оттого, что девушка коснулась губами моей шеи. Пульс отдавался где-то в горле, я облизал резко пересохшие губы.
– Тогда мы точно опоздаем, – мой голос охрип.
Я мягко отвел ее руки, поцеловал обе ладони. И тут заметил свежий порез на своей.
– Я быстро, – с сожалением пробормотал и покинул Элишку.
Поднявшись на второй этаж, я очутился возле ряда дверей: две вели в спальни, еще одна в кабинет с библиотекой, а третья оказалась современной ванной. Не знаю как, но за домом ухаживали, и ремонт здесь был сделан добротный. На третий этаж я не стал подниматься, решив исследовать его после рабочего дня. Особняк пах по-особенному хорошо. Когда воздух из открытого окна немного разогнал пыль, я почувствовал ароматы сандала, какой-то кислинки, похожей на лайм, и недавно сгоревших спичек. Последнее казалось совсем абсурдным, но тем не менее эта смесь мне нравилась.
Может, плюнуть на квартиру и переехать в дом? Он ведь мой. Странно, что я его боялся поначалу.
В душе не нашлось ни мыла, ничего. Да и откуда ванным принадлежностям взяться в пустом доме? Постояв под горячей водой, я нехотя вылез. Порез на ладони саднил от соприкосновения с водой. Откуда он вообще взялся? Боль отпускала голову, и настроение стремительно улучшалось. Вместо полотенца, которое только предстояло купить, я вытерся своей футболкой и просунул мокрую голову в ворот толстовки, оставляя на горловине капли воды.
В голове крутились вчерашние события. Непонятный Орден, разнюхавший, что я ищу тайник. Ба наверняка знала о них, не могла не знать. Черт! Шифр. Уилл Крамер говорил о шифре, который использовало тайное общество. Те люди, что приходили ко мне, представились ватиканским Орденом. Нужно скорее найти тайник, возможно, он поможет мне понять, во что я ввязался.
Снова вспомнив про съемки и Элишку в гостиной, я ускорился. И через пару минут спустился к ней. Солнце пробралось через окна в холле и обняло лучами лицо Черновой, делая его фарфоровым. Каждая черточка осветилась, вырисовывая естественную красоту. Я забыл, как дышать, и не мог отвести глаз. Желание целовать розовые губы, чуть потрескавшиеся оттого, что она постоянно их прикусывала, было настолько сильным, что я невольно зажмурился, пытаясь побороть его.
– Элишка, там… – я спустился в гостиную, а она тем временем снимала свитер, оставаясь в тонкой маечке. – Там полотенца нет.
– Ничего, я все равно не прочь постоять под горячим душем.
Она легко взбежала на второй этаж, и оттуда донеслось:
– Кстати, посмотри входящие. Съемки на сегодня перенесли в город. Погодный коридор маленький.
Я прочитал сообщение от ассистента. Весь день решили работать возле главного вокзала. Улицы перекрыли час назад, реквизит уже начали устанавливать, актеры и массовка должны прибыть вовремя. Нужно торопиться. Чернова справилась за пару минут, и, выйдя, мы направились к машине.
– Дэн, расскажи про дом.
Эли шагала рядом, жмурясь от солнца. Цвет ее ореховых глаз теперь казался ярче и переходил в зеленый. Я открыл для нее пассажирскую дверь и, когда выехал со стоянки, засмеялся:
– Что именно ты хочешь узнать?
– Все! Вчера тебе было нехорошо, но сегодня я жажду услышать подробности. Он твой? Ты снимаешь? Или дом принадлежит киностудии?
