bannerbannerbanner
Птичка для принца

Юлия Ляпина
Птичка для принца

Полная версия

Пролог

Стройная девушка в светлом платье сидела за столиком на набережной у Королевского театра. Ветер раздувал ленты на ее шляпке. Красавица перебирала нитки лежащей перед ней миниатюрной вышивки и время от времени поднимала глаза на чудесный пейзаж, открывающийся с ее места. День был ярким, солнечным, шляпка немного давила на голову, но отлично закрывала от жарких лучей, поэтому девушка подняла руки, чтобы поправить головной убор, а когда снова взялась за вышивку, ей на плечо опустилась огромная мужская ладонь.

– Пожалуйста, уберите руки! – красавица покраснела от гнева, и стало заметно, что ее кожа не такая белая, как у всех прочих дам за столиками кафе, а черные, словно сливы, глаза умеют гневно сверкать.

Лапа никуда не убралась, и тогда девушка вонзила в грубую ладонь иголку.

– Лучше обернитесь к Шелби и скажите словами, – негромко, но с выразительными интонациями произнесли слева.

Девушка чуть повернулась и увидела немолодого мужчину в дорогом курортном костюме.

– Шелби немой, но умеет читать по губам, – повторил старик.

Тогда красавица повернулась вправо и четко проговорила, сдерживая ужас, поселившийся в сердце:

– Убери от меня руки!

Высокий, очень высокий и крепкий телохранитель в кожаном доспехе поднял ладонь, заметил воткнутую иглу, извлек и аккуратно положил рядом с кусочком шелка. Такое зрелище могло напугать любую светскую барышню, но незнакомка не дрогнула. Она повернулась к пожилому господину и спросила:

– Кто вы, и что вам нужно?

– У меня к вам предложение, мисс Валевски!

Глава 1

Иржина пела всегда. Сколько себя помнила. По словам старой нянюшки, она даже плакала на мелодию вальсов, которые наигрывала матушка. Их дом был шумным, гостеприимным и всегда полнился музыкой. Отец – недурной скрипач, мама – пианистка, Иржина и Клодина пели тонкими звонкими голосами, обещая стать украшением местного общества. Скромного, провинциального общества.

В этой маленькой семье царило счастье. Ухоженное поместье приносило неплохой доход, соседи заглядывали в гости и звали к себе. Дети росли и хорошели. А потом случился ночной пожар. Поговаривали, что это был поджог. Ходили невнятные слухи о том, что миссис Валевски была слишком любезна с приезжими из столицы, а мужу это не понравилось и он выставил гостей из дома.

Поместье сгорело в одну ночь, вместе с мамой и Клодиной. Отец выбрался, но потеряв любимую жену, дочь, дом и средства к существованию, господин Валевски очень быстро нашел забвение в бутылке. Поначалу его поддерживали соседи и друзья, но без пригляда земля перестала приносить доход, и вскоре Иржина почти насильно увезла отца в столицу.

О тех годах вспоминать она не любила. Бедный пансион на окраине. Уроки игры на фортепьяно и пения для сонных ленивых школьниц. Жадные руки их отцов, похотливые взгляды братьев – все ранило Иржину. А собственный родитель каждый раз, когда она приходила в маленькую чердачную комнату, спрашивал только одно:

– Принесла? – и жадно припадал к бутылке.

Сил и стойкости в юной девушке осталось совсем мало, но ей невероятно повезло. Ее, рыдающую у винной лавки, заметил старик-извозчик. Усадил в свою пролетку, расспросил и… привез в храм. Мрачная и строгая матушка-настоятельница маленькой общины напоила девушку чаем и пригласила петь в храме на службах.

– Община у нас маленькая, все, кто служит, обжегся уже, когда поют, плачут. А люди в храм за утешением идут. Будешь на службах петь так, чтобы в кружку монеты кидали, – устрою твоего отца в обитель братьев-трезвенников, а там и жизнь наладится.

Получилось все не сразу. Пришлось еще полгода бегать «по урокам» и покупать отцу бутылку дешевого пойла. Зима выдалась адская. Мало знать церковные гимны и кричать их с галереи, нужно было наполнить их светом. Научить немолодых, работающих руками женщин плакать не словами, а сердцем.

Если бы не отец, Иржина, наверное, осталась бы в общине. Здесь было спокойно. Есть работа, есть служба, все просто и понятно. Обидеть сестру в грубой рясе и сером платке с белым краем не осмеливались даже отъявленные головорезы. Все знали, что смерть напавшего будет скорой и неприятной.

Талантливой девушке предлагали и служение, и постриг. Соблазняли устроенностью быта, переводом в другую общину, побольше, убеждали принять свет, позабыв о мире. Но мир врывался в тишину храма ежедневными заботами. Необходимо было кормить и переодевать мистера Валевски, следить, чтобы он по рассеянности не поджег постель, и платить за квартиру, ведь обитель не принимала мужчин.

Через полгода на службе начали появляться свежие лица. Многие заглядывали со словами:

– Показалось, у вас Ангелы поют.

Кружка стала наполняться, сестры повеселели, даже из других общин потянулись послушать дивный голос Иржины. А еще через полгода настоятельница выполнила свое обещание. В один дождливый весенний день два крепких брата из общины трезвенников пришли в квартирку и увезли мистера Валевски с собой.

До осени Иржина приходила в себя: пела в храме, гуляла в парке. Тратила заработанные деньги на новые платья и сладости. Просто вспоминала о том, что она совсем еще молодая девушка и еще может ощущать счастье вкусом солнца на губах.

В начале осени ее позвала к себе настоятельница. Эта немолодая дама весьма чопорной наружности часто сама выгребала золу в общинной кухне, мыла котлы или перевязывала раны побирушкам, угодившим в кабацкую драку. Ее очень уважали все обитатели общинного дома и даже слегка побаивались пристального взгляда голубых глаз.

Иржина, волнуясь, присела на краешек стула, выпрямилась и постаралась успокоиться. Настоятельница подала ей конверт. Знакомая желтоватая бумага вызвала у девушки улыбку.

– От твоего отца. Мне написал настоятель братства, поэтому я знаю, что пишет мистер Валевски. Он остается в братстве и просит тебя внести посильную помощь, чтобы ему выделили келью.

Девушка встрепенулась, но промолчала.

– Я уже отправила содержимое кружки за один день, вместе с обещанием, что ты будешь вносить такую же сумму ежегодно. Это не совсем благотворительность с моей стороны. Весь год я наблюдала за тобой и поняла, что ты не подходишь для храма.

Певчая вскинулась, собираясь переубеждать матушку, но настоятельница подняла руку:

– Дослушай. Я неплохо знаю людей. Сейчас тебе хорошо у нас и ты готова остаться, но это не твоя судьба. В тебе слишком много огня. Я написала рекомендательное письмо своей подруге. Через два дня будет проходить большой отбор в Королевский театр. Это будет ежегодный бедлам на неделю, а то и на десять дней. Леди Андант входит в совет театра. Шанс для тебя изменить все.

Больше настоятельница не сказала ни слова. Подтолкнула огромный конверт из шелковой бумаги в сторону Иржины и кивком указала на дверь.

Глава 2

Следующие два дня девушка помнила смутно. Платье. Прическа. Репертуар. Как добраться до Королевского театра и как вручить рекомендательное письмо сиятельной леди Урсуле Андант? Она думала обо всем этом даже во сне!

Наверное, поэтому ей приснился весь путь до Королевского театра, белое платье с белой же вышивкой и… старая-старая песенка про птичку, не поющую в клетке! Ее любила петь мама, разбирая перед сном свои черные локоны.

Проснувшись утром, Иржина точно знала, что она наденет, как причешется и что споет перед высокой комиссией.

Песенка про птичку в клетке оказалась попаданием в десятку. Оказывается, в новом сезоне в театре ставили фантастическую историю про Жар-птицу. Искали миниатюрную девушку экзотической внешности с ярким голосом. Стоило Иржине выйти на сцену и запеть, неопрятный молодой человек в зеленом фраке схватил за руку сидящую рядом пожилую даму и начал шептать ей на ухо. Дама выслушала и склонилась к соседу – пожилому мужчине с пышными белыми бакенбардами. Тот поднял брови и передал ее слова дальше.

К последнему куплету мисс Валевски была принята на роль Жар-птицы. А конверт из шелковой бумаги она позднее отдала той самой величественной даме, и, благодаря весточке от старой подруги, получила не только каморку на чердаке театра, но и приглашение исполнить несколько песен на музыкальном вечере графини Андант.

Потом стало очень много работы. Королевский театр был особым местом. Здесь пели и танцевали, играли спектакли, устраивали цирковые представления и огненные феерии. Это был центр притяжения всех людей искусства, светских сплетников, модников. Но главное – это был единственный театр, который посещала королевская семья!

Если Их Величества или Их Высочества желали увидеть что-то определенное, лорд Милтон покупал спектакль или музыкальную пьесу с актерами на пару вечеров. Если постановка нравилась, повторял в Королевском театре со всей доступной роскошью и артистизмом. Послужить сезон в Королевском театре, даже на крошечной роли или в кордебалете считалось большой честью.

А Иржина собиралась остаться в Королевском театре на долгое время. Хотя бы до тех пор, пока не купит себе поместье, способное прокормить одинокую молодую женщину. Так что девушка вцепилась в роль и превратила ее в шедевр.

На премьере ее усадили в золоченую клетку, висящую под потолком, нарядили в костюм, изображающий сверкающее огнем оперение сказочной птицы, и строго-настрого предупредили:

– Ни одного лишнего слова или жеста! Все, как отрепетировали!

Иржина закусила губу. Она знала, в чем причина такой нервозности руководства, актеров и оркестра: на спектакле ожидали Их Величеств. Вот зал погрузился во тьму, разбежались и вспыхнули огоньки ламп, первые ноты взлетели к потолку, а следом зазвучал голос.

Искушенная столичная публика замерла, не веря собственным ушам, боясь пропустить хотя бы звук! Это была грустная песня птицы, посаженной в клетку, и у многих слушателей потекли слезы. Потом на сцене появились другие артисты – прекрасный принц и злой колдун, невеста принца, пожелавшая получить в подарок сказочную птицу, придворные, обсуждающие грядущий союз.

 

Спектакль шел своим чередом. На сцене пели, танцевали, рассыпали розовые лепестки и ленты, а клетка покачивалась под потолком. В конце второго акта принц добыл Жар-птицу и привез ее невесте. Девушка оценила поникшее нечто в золотой клетке, и… отказалась выходить замуж! Разгневанный принц сломал клетку и выпустил пленницу на свободу. И вот тогда Иржина вспорхнула по невидимым для зрителя узким ступеням на верх декоративной башни и запела в полную силу.

Что такое высокопарное и моральное говорили принц и его невеста после финальной песни уже никто не слушал. Зал взорвался аплодисментами! Жар-птицу вызывали «на бис» до тех пор, пока утомленная Иржина не покачнулась. Тогда «принц» подхватил ее и унес за сцену, а работник, приставленный наблюдать за порядком, наконец опустил занавес.

Слава получилась оглушительной! О «прекрасной певчей птичке» писали все газеты. Ее Величество прислала букет цветов, обернутый браслетом с рубинами. Его Величество публично объявил, что никогда еще не был так тронут постановкой.

Билеты в Королевский театр не просто раскупили на весь сезон – ими начали спекулировать в среде высшей аристократии. Поговаривали, что лорд Дерришер пообещал руку дочери барону Книклю, если тот раздобудет ложу на «Жар-птицу».

Глава 3

Этот год стал для девушки и безмерной радостью, и проклятием. Спектакль шел три раза в неделю, плюс «специальный показ» для гостей королевской семьи раз в месяц в выходной день.

Постановку желали увидеть иностранные дипломаты и королевские особы других стран. Зная традиции Королевского театра и отсутствие гастролей, все они спешили увидеть «певчую птичку» и составить о ней личное впечатление.

После спектакля «принца» и «птичку» приглашали на ужин в роскошные рестораны. Иржину засыпали букетами, конфетами и драгоценностями с одной стороны, и ненавистью и завистью с другой.

Ей несчетное количество раз подсыпали толченое стекло в сценические туфли. Подпиливали ступени «невидимой лестницы», сжигали костюм. Обливали с ног до головы маслом и более неаппетитными жидкостями. Если бы не поддержка матери-настоятельницы, девушка стала бы очередной звездочкой, мелькнувшей на горизонте.

Однако, получив через неделю после премьеры приглашение на спектакль и весомую сумму для общины, мать-настоятельница сменила серую мантию на траурное шелковое платье и появилась в театре. Оценила обстановку, гримерку и костюм. Шепнула пару слов лорду Милтону и увезла измученную Иржину в общину.

Да-да, выхватила из цепких ручек ловеласов, жаждущих познакомиться с новой звездой сезона, и увезла в беленую келью с жесткой постелью и кружкой молока на завтрак. Утром настоятельница снова пригласила девушку в свой кабинет, и две женщины – одна юная и неопытная, вторая немолодая и много повидавшая, заключили договор.

Иржина отдавала десятину, которую всякий добропорядочный житель страны передавал в храм, общине сестер-помощниц. Взамен пять сестер отправлялись в театр вместе с ней. Дополнительным плюсом была клетка с голубями для срочной связи с настоятельницей.

Появление в театре сразу пяти сестер-помощниц поразило всех! Они вели себя тихо, скромно, перебирали четки, благословляли, иногда закатав рукава, брались помогать рабочим сцены или уборщикам. И всячески оберегали «певчую птичку», доверенную их заботам.

У Иржины перестали ломаться каблуки. Из пудры пропал уголь. Лестница всегда оставалась целой, а светские хлыщи, поджидающие певицу у гримерки, чтобы умчать в ресторан, стеснительно отворачивались, когда видели ее сопровождение из четырех крупных женщин в серых рясах.

Девушка не портила здоровье ночными бдениями, возлияниями или жирной пищей. Отработав спектакль, она быстро переодевалась, куталась в шубку и ехала в дом, снятый для нее матерью настоятельницей.

Скромное здание с обширным садом и надежной охраной находилось неподалеку от театра, так что после короткой прогулки по свежему воздух, Иржина принимала ванну и ложилась спать. При том одна из сестер оставалась дежурить в ее спальне, ведь отчаянные смельчаки не раз пытались проникнуть в дом в надежде испортить репутацию мисс Валевски.

Глава 4

К весне Иржина выкупила дом, положила в банк некоторое количество денег. В мае заканчивался театральный сезон, и ей предстояла новая битва. Лорд Мэллоун уже объявил о том, что осенью Королевский театр будет набирать актеров, танцоров и певцов для нового большого спектакля под названием «Сирена».

Последний спектакль «Жар-птицы» прошел великолепно. Труппа прощалась. В таком составе они больше не встретятся. Те, кому повезет, уйдут в другие столичные театры. Кому повезет меньше – уедут в провинцию. Остальные наберут «театральные студии», чтобы гонять новичков, или отправятся на гастроли. Осенью на этих подмостках будут блистать новые таланты.

Иржина пела финальную песню, не глядя в зал. Все равно огни рампы прячут от актеров все, что происходит на сцене и частично в ложах. Ответ приходит аплодисментами, цветами, реже подарками или свистом. Но в этот день ей захотелось доказать самой себе, что она не просто достойна этой сцены – она сможет петь на ней снова! И она пела. Пела кусочком души или сердца.

Когда мелодия оборвалась, она не стала выходить «на бис». Вернулась в гримерку, в утешающие объятия сестры Нонны. Эта некрасивая крепкая девушка держала в порядке гардероб «певчей птички» и всегда помогала снять ей костюм, чтобы не порвать плотный шелк, расшитый стеклярусом и бусами.

Нонна успела только дернуть завязки, когда в дверь гримерки постучали. Со стула тотчас поднялась сестра Грицина. Сдвинула брови, делая строгое лицо, подошла к двери, открыла и… отступила назад с низким поклоном. В небольшую комнату с зеркалом и стойкой для одежды вошел король.

– Мисс Валевски, восхищен вашим талантом!

Иржина моментально встала и присела в реверансе. Да, ей говорили, что спектакль помог некоторым важным переговорам. Еще больше им способствовали проигранные пари. Половина столицы делала ставки на ее падение, а вторая половина – на точную дату.

Ей предлагали экипажи и бриллианты за один поход в ресторан или прогулку в людном месте. Ее несколько раз пытались похитить или запугать, но ее сиротство и поддержка матери-настоятельницы были надежной броней.

Кроме того, девушка продолжала навещать обитель сестер-помощниц и даже иногда пела там, привлекая солидные инвестиции для приюта.

– За этот сезон вы так много сделали для нашей страны, что мы с Ее Величеством решили вознаградить вас. Возьмите.

На столик перед зеркалом лег золотистый прямоугольник. Нет, не золотистый! Золотой!

У «певчей птички» перехватило дыхание. Это была легенда. Нет, Легенда! Один раз за свое правление правящий король может вручить актеру, танцору или музыканту Золотой билет. Обладатель бесценного сокровища мог служить в Королевском театре до самой смерти.

За всю историю Королевского театра легендарных артистов получивших такой билет было четверо. Знаменитый лютнист Марко Бирко. Актер, играющий в трагедиях так, что ему скидывались на похороны после каждой смерти в спектакле Жерве Мираду. Танцор Пьетро Кшишов и она. Певица. Иржина Валевски.

В гримерке наступила недоверчивая тишина, а король вдруг стукнул каблуками, словно офицер, вручивший букет цветов, улыбнулся и вышел.

Весть о вручении Золотого билета взорвала театральный мир. Ее называли любовницей короля, фавориткой наследника, тайной женой одного из пяти магнатов-миллионеров. Оскорбленные поклонники осаждали ее дом, так что Иржине пришлось уехать на воды, в маленький заштатный городок, где никто не знал ее в лицо.

Первый месяц девушка приходила в себя: спала, ела свежие ягоды и зелень, много гуляла по берегу моря, дыша полезным для легких воздухом. Чтобы не привлекать внимания, сестры по приказу настоятельницы переоделись в обычные платья и тоже наслаждались отдыхом.

Снятый на лето домик, уютный, удобный, снабженный креслами-качалками, кухаркой, горничной, садовником и лакеем, лишил этих дам забот. Они проводили огромное количество времени на веранде или в тени деревьев. Пили чай, дремали, вязали или шили мелочи для приюта.

Как – то постепенно выяснилось, что необязательно сопровождать Иржину толпой. Достаточно одной дуэньи, дремлющей в пляжном шезлонге. Утомленная шумной столицей девушка искренне наслаждалась уединением и тишиной. Ее пленял шелест волн, радовали цветущие всюду пионы, каждое утро на отдыхе она встречала с улыбкой!

Примерно через месяц такой тихой жизни Иржина обнаружила маленькую бухточку, со всех сторон окруженную скалами. Попасть к воде можно было по тропинке, заросшей ежевикой. Садовник увидев разодранные рукава гостьи одним утром спустился по тропинке сам, срезая торчащие ветки, и девушка получила еще одну маленькую радость. «Певчая птичка» очень любила воду. Любую. Но особенно – море!

Теперь вечером она спускалась к воде, когда солнце погружалось в море. Оставляла на камнях простое чайное платье и в одной тонкой сорочке погружалась в расплавленное золото закатного моря.

Сестрам было тяжело спускаться, а потом подниматься. Они были уже не молоды, так что навестив бухточку несколько раз и убедившись, что попасть в нее невозможно, дамы решили оставаться наверху: дышать воздухом и любоваться морем.

– Если вдруг что-то побеспокоит, кричите, мисс! – настаивала сестра Риката, переживая, что с тропы не видно бухту.

– Обязательно! Непременно! – отмахивалась Иржина и убегала к воде.

Глава 5

Именно в воде она и встретила мужчину. Первого мужчину в своей жизни. Он всплыл прямо перед ней, а когда она взвизгнула, закрыл ей рот рукой:

– Тише, мисс, прошу вас! Не нужно поднимать шум!

Девушка так растерялась, что чуть не утонула! К счастью незнакомец среагировал быстро: выловил «добычу» из воды, проплыл к пляжу и вскоре вышел на берег.

– Еще раз прошу прощения, – сказал он, усадив ее на покрывало, и попытался пошутить, чтобы разрядить обстановку. – Не знал, что здесь водятся русалки.

Иржина торопливо набросила на плечи шаль, пряча рубашку, облепившую тело и свернулась клубком под легкой теплой тканью, положив подбородок на колени. Ей было страшно и в то же время любопытно. Незнакомца трудно было назвать красивым. Харизматичным – да, запоминающимся – несомненно, но не красавцем.

В театре Иржина видела много красивых лиц, даже очень красивых. Лорд Меллоун всегда выбирал на главные роли принцев и влюбленных тех, кто сможет сыграть роль без грима. Если вечером у ее гримерки толпились мужчины, то мужскую часть закулисья атаковали горничные, подосланные своими хозяйками. И «принц» из «Жар-птицы» уезжал в ночь на роскошной пролетке, прижимая к себе даму в полумаске или в плаще с глубоким капюшоном.

Этого мужчину невозможно было представить на подмостках. Впрочем, он наверняка смог бы сыграть злодея или морского духа, похитившего рыбачку. Пока Иржина рассматривала его из-под ресниц, он тоже рассматривал ее, выжимая край своей рубашки. Вот профиль у него был хорош! Чеканный, как на старинной монете. Влажные волосы прилипли к шее и чуть завились на концах.

Вспомнив про волосы, девушка коснулась рукой собственной прически и застонала. Конечно, она умудрилась с головой уйти в воду, потерять шарфик, которым подбирала длинные тонкие косы в пучок на макушке. Теперь это безобразие придется промывать целыми ведрами пресной воды, а потом долго расчесывать, сдабривая маслом!

– Простите, что напугал, – голос мужчины звучал хрипло, но приятно.

– Я бы хотела уйти, – невежливо ответила Иржина. Чем дольше она остается на солнце в мокрой соленой одежде, тем опаснее для ее кожи и волос. А ее внешность такой же дар Божий, как и голос. Нельзя ею пренебрегать.

Незнакомец понял. Усмехнулся, изящно поклонился, не обращая внимания на то, что его рубаха и кальсоны облепили тело и двинулся к воде. Некоторое время девушка еще видела его, потом он свернул за камни и пропал из вида.

Выдохнув, Иржина отыскала под скалой кувшин пресной воды и чистую одежду, умылась, сменила белье, надела платье. Волосы пришлось спрятать под кушак, радуясь тому, что в моду вошли пояса, похожие на шарфы.

Дежурная сестра Нонна уже с тревогой посматривала на тропинку. Увидев девушку, она выдохнула и спросила:

– Мне показалось, что ты кричала, но потом было тихо.

– Поскользнулась на комке водорослей, – наморщила носик Иржина, – ушла в воду с головой, – тут девушка вздохнула, припоминая, чем придется заниматься весь вечер.

– Ничего страшного, – понимающе покивала сестра Нонна, – мистер Бигль много воды привез, отмоем.

 

Волосы прополоскали, расчесали с маслом, заплели в косы. Потом решили немного отбелить кожу, пострадавшую от солнца и ветра. Затем обнаружилось, что ногти и руки тоже пора побаловать процедурами… В общем остаток вечера прошел весело и полезно. Однако утром сестра Грицина, самая строгая и внимательная из всех сестер, приставленных настоятельницей, вызвалась проводить Иржину на прогулку.

Девушка не пошла в бухту. Они гуляли по тропе над обрывом, кормили чаек, собирали полевые цветы. Потом Иржина встала так, чтобы ветер уносил звук в море и запела. Несмотря на длительный отдых и голосовой покой, настало время делать дыхательные упражнения.

На это сестра Грицина смотрела одобрительно. Она любила храмовое пение и с удовольствием слушала, как подопечная «разминает связки» простыми гимнами.

После прогулки Иржина читала, потом писала письма отцу и матери-настоятельнице. Не пыталась снова пойти к морю, не рвалась в бухту, и приметливая монахиня успокоилась.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20 
Рейтинг@Mail.ru