– Неужели? – откликнулась она без малейшего интереса.
О таком я тоже слышала от Никиты, так что Иванушка не врал, лишь бы произвести впечатление.
– Уверен, это дело нескольких дней. Стоит этим ребятам составить портреты грабителей, как они пробьют их по своей базе и – вуаля! – полное досье в их распоряжении! Волноваться не о чем. – Он мельком взглянул на меня, но произнес, обращаясь к ней: – Марго, ну съешьте хот-дог.
«Марго, – отметила я. – Интересно, он знает ее имя, но обращается на “вы”… Они явно не друзья».
Девушка посмотрела на него с таким выражением, точно он предлагал ей закуску из гремучей змеи:
– Благодарю, Данила Яковлевич. Но меня даже от запаха сосисок мутит… О чем вы?
Она сразу перестала мне нравиться: «Зануда… Еще, наверное, и веган!» Иванушка, превратившийся в Данилу, тоже заметно сник. Если не удалось даже угостить девушку, на что еще можно рассчитывать?
– Ладно, – произнес он потерянно и вдруг посмотрел на меня. – Хотите?
Я остановилась возле них: вот это удача! Отсюда уже нетрудно было разглядеть, что именно так и значится на ее бейдже: Марго. В банке она занимала должность главного специалиста, значит, была не рядовым сотрудником и могла общаться с убитым директором.
– Вы поделитесь со мной? – я спросила об этом с таким восторженным придыханием, будто Данила Яковлевич отдавал мне последний противогаз перед атакой химических войск.
– Берите, – подтвердил он слегка удивленно, и я решила объясниться, чтобы не переиграть.
– Все хот-доги уже расхватали… А я не успела утром толком позавтракать, только кофе выпила. Собиралась после банка зайти в кафешку, сырников поесть.
Марго неожиданно улыбнулась:
– Тоже любите сырники? Я обожаю все творожное…
«Спасибо, господи!» – возликовала я и часто закивала. Но это был слишком ненадежный крючок, нужно было быстренько укрепить его, и я вспомнила легенду, которую читала однажды. Она еще не всплыла в моей памяти до конца, а с губ уже слетало:
– А вы знаете, как вообще появился творог? Есть такая древнеримская легенда про аравийского купца, который отправился в долгое путешествие и прихватил с собой бурдюк молока. Наверное, тогда стояла жара, молоко по дороге, естественно…
– Скисло, – опередила меня Марго.
– Точно!
Мне слегка мешал взгляд Данилы, пытавшийся испепелить меня презрением, но я продолжила:
– А пить-то купцу хотелось… В общем, как ему ни было противно, жажда пересилила, и он выпил то, что образовалось в бурдюке. А там получилась сыворотка, которая неожиданно понравилась ему. Но еще больше ему пришелся по вкусу странный белый комок, оказавшийся на дне. Он был рассыпчатым и вкусным. Когда купец вернулся домой, то рассказал о своем открытии жене. А у той руки росли из нужного места, поэтому она быстренько воспроизвела весь процесс изготовления творога у себя на кухне. Купец был в полном восторге, и они начали угощать новым продуктом всех подряд – родственников, знакомых… Так творог попал в Рим, который в те времена владел Аравией, и стал безумно популярен.
Данила процедил сквозь зубы:
– Потрясающая история…
«Расскажи лучше, кретин!» – огрызнулась я мысленно. Не обратив на него внимания, Марго оживленно проговорила:
– Здесь очень вкусные сырники готовят буквально за углом. Я тоже перекусила бы…
У меня в ладони ожило ощущение пойманной веревки, за которую грех было не ухватиться. Я оглянулась:
– А разве нам нельзя уйти? У вас уже взяли показания? Или как там это называется?
Круглая физиономия Данилы вытянулась:
– У меня еще нет…
Соскользнув с подоконника, Марго радостно выпалила:
– А у меня уже! Может, нас действительно выпустят? Сходим?
Кажется, у меня действительно дар располагать к себе людей… И при этом я остаюсь одинокой. Как такое возможно?
– Правда, меня же и не было в банке, когда это все случилось, – забормотал Данила, умоляюще поглядывая на Марго, упорно не замечавшую его. – Может, я им и не нужен? Что я могу сказать?
– Вы – заместитель директора, Данила Яковлевич, – безжалостно напомнила Марго. – Они будут пытать вас до потери пульса! Даже не надейтесь вырваться…
– Давайте я все узнаю у полицейского, – предложила я поспешно, ведь любому из них точно отказали бы.
Марго улыбнулась:
– Если не трудно.
Я ответила ей самой милой улыбкой:
– Вовсе нет. Мне тоже хочется выбраться отсюда.
Чтобы не вызвать подозрения, я не побежала прямиком к Артуру, а для начала направилась к дежурившему в дверях «погону», как называл он рядовых полицейских. Марго не могла услышать, о чем я спрашиваю, а нужно было, чтобы они решили, будто я спросила у него, можно ли нам выйти из банка, а он отправил меня к Логову, руководившему работой следственной группы. Но вряд ли «погон» стал бы на самом деле тревожить следователя такой ерундой, тем более и сам отлично знал, что никого выпускать нельзя до особого распоряжения.
Поэтому я задала ему совсем другой вопрос:
– Скажите, пожалуйста, а где здесь кофейный автомат?
Как я и рассчитывала, полицейский указал на соседний зал, где находился Логов:
– Вам туда. Как зайдете – налево.
Если только Марго не умела читать по губам, она вполне могла поверить, что он отправил меня к следователю… Так что я спокойно направилась к Артуру, который беседовал у окна с Овчинниковым. Точнее, говорил Володя, а Логов внимательно слушал. Я постаралась издали попасть в поле его зрения, чтобы не показалось, будто мне взбрело в голову подслушать, и Артур сам остановил оперативника:
– Володя, секунду… Что, Саш?
Я быстро объяснила ему ситуацию, но у него моя затея почему-то не вызвала восторга. Выслушав, он хмуро спросил:
– Ты ручаешься, что приведешь ее назад? Мне все свидетели нужны здесь.
Ручаться я не могла. Марго под силу оглушить меня за углом и сбежать, она выглядит довольно спортивной. Но это лишь в том случае, если ей есть что скрывать… А другого способа разговорить ее я не видела: здесь царила слишком тягостная атмосфера, чтобы девушка, пережившая бандитский налет, могла расслабиться и сболтнуть лишнего. Если вообще ей известно это лишнее…
– Надеюсь, – ответила я, не пытаясь изображать излишний энтузиазм, в который Артур все равно не поверил бы.
И это показалось ему убедительным. Щелкнув пальцами, он, как официанта, подозвал другого «погона» и велел ему выпустить меня и Марго из банка.
– Ненадолго, – подчеркнул Артур тоном, и я охотно кивнула. – И телефон все время должен быть включен.
За Данилу я даже просить не стала, и не только потому, что он еще не дал показания. Этот человек явно раздражал Марго, при нем разговора не получилось бы.
А вот она ему нравилась. Даже больше, чем нравилась, – я поняла это, когда он взглянул на меня волком: я так легко увела от него девушку, отказавшуюся даже перекусить с ним… Кто бы мог подумать, что внутри безобидного с виду Иванушки-дурачка может прятаться хищник?
– Кто обычно больше всех заинтересован в смерти начальника?
– Его заместитель или первый помощник, – Никита сперва произнес, потом сообразил, как это прозвучало, и испуганно уставился в мгновенно повеселевшие глаза Логова.
– Ага! – со значением произнес тот. – Буду иметь в виду…
Никита захлебнулся словами:
– Ну не я же! Вы-то классный начальник! Мне другого и не надо.
– Но еще лучше самому стать боссом, правда?
– Да ну! На фига мне эта головная боль? Мне и так хорошо.
– Пока хорошо, – согласился Артур и заглянул в блокнот. – Но Данила Яковлевич Макарычев постарше тебя будет… Может, его уже допекла роль второго плана? Пойдем, побеседуем с милым человеком.
Уже пересекая следом за ним небольшой зал, Ивашин пробормотал:
– С чего вы взяли, что он милый?
– А вот увидишь, – отозвался Артур загадочно, но Никите не понравилось, как он ухмыльнулся.
И уже через минуту стало ясно – почему… Макарычев неуловимо походил на него самого: такие же пушистые светлые волосы и ясный взгляд. Только лицо было круглее и нос картошкой. Сашка точно нарекла бы его Иванушкой-дурачком… Только вряд ли Макарычев был дураком, раз поднялся по карьерной лестнице и сейчас, как правая рука Шмидта, наверняка станет исполняющим обязанности директора.
– Данила Яковлевич!
Логов так и просиял, точно встретил друга веселого детства, когда они подошли к Макарычеву, в одиночестве сидевшему возле окна. Плечи его были опущены, голова поникла, и с виду можно было подумать, будто он оплакивает своего шефа. Но Никита уже научился не доверять первому впечатлению.
Вскинув голову, Макарычев взглянул на них с испугом, которого даже не попытался скрыть. Улыбка Логова стала еще шире:
– Вот вы где… А мы вас ищем!
– Меня?! Почему – меня?
– Данила Яковлевич, – протянул Артур с укором. – Ну кто же лучше вас расскажет нам о работе вашего замечательного банка? Теперь некому. Вы – босс…
Никите показалось, будто Данила внутренне съежился от этих слов. Только каким-то невероятным усилием воли он заставил себя собраться, тряхнул отброшенными со лба волосами и хотел встать, но Логов удержал его за плечо:
– Сидите, сидите. Мы тоже присядем.
Не дожидаясь, когда Артур произнесет это вслух, Никита быстренько подтащил пару легких пластиковых стульев, и они уселись товарищеским кружком, едва не касаясь друг друга коленями. Покосившись на следователя, Никита подумал, что, наверное, так доброжелательно выглядит варан, терпеливо дожидающийся момента, когда его жертва сдастся сама.
– Вы меня извините, конечно, – начал Данила Яковлевич с заметным вызовом в голосе. – Но я вообще отсутствовал в банке во время ограбления. У меня была деловая встреча. Это же можно проверить?
– Безусловно, – кивнул Логов. – Даже не сомневайтесь – проверим. Когда вы вернулись на работу?
– Вы уже были здесь… Меня пропустили, потому что я… Вроде как за старшего теперь.
– Вроде как? Или за старшего?
– Последнее, – подтвердил Макарычев, задумавшись лишь на секунду.
Артур поощрительно улыбнулся:
– Очень хорошо. И давно вы работаете в этом банке?
Ответ прозвучал без запинки, словно Данила заранее подсчитал, ожидая такой вопрос:
– Семь лет.
– Прилично, – Артур кивнул. – И все это время Шмидт был вашим начальником?
– Нет. Когда я пришел работать в банк… После окончания Финансового университета, – уточнил он, – директором тогда был Василий Дмитриевич Раков. Он ушел на пенсию года… три назад?
– Это вы мне скажите!
– Ну да, где-то так. Или четыре…
– У вас с цифрами не очень? – весело удивился Логов. – Вы же Финашку окончили…
– Я просто не могу сейчас… сообразить…
– Понимаю. Не каждый день такое случается! Или при вас этот банк уже грабили?
– Нет, что вы!
– Хорошо. При Ракове вы тоже были заместителем?
Округлив голубые глаза, Макарычев испуганно мотнул головой:
– Ну что вы! Кто поставит сразу после вуза? Я работал сначала старшим специалистом, потом начальником отдела. Это Виктор Михайлович меня повысил. Не так давно…
– То есть вы обязаны ему?
Что-то изменилось в открытом взгляде… Артуру увиделся металлический отблеск.
– Можно сказать и так, – голос Данилы Яковлевича прозвучал ровно, но, как ни странно, это лишь усилило впечатление того, что он напрягся.
Артур улыбнулся:
– Это бесило?
– Что?!
Изобразив пальцами шагающего человечка, Логов пояснил:
– Вы поднимались довольно быстро… До верхней площадки остался один шаг. Но мешал Шмидт…
Истерично глотнув воздух, Макарычев начал подниматься:
– Да вы что?! Да как вы…
– Сидеть, – тихо приказал Логов, глядя на него в упор.
И когда тот тяжело осел на стул, невозмутимо продолжил:
– До пенсии директору было еще далеко, а вам хотелось самостоятельности. Надоело быть мальчиком на побегушках.
– Нет, – в голосе Данилы прозвучала усталость. – Вы не понимаете…
Подавшись к нему, Артур предложил:
– Объясните мне.
– Я никогда не хотел этого…
– Убить Шмидта?
– Да нет. Это тоже, конечно! Вы специально меня путаете?!
«Дошло, наконец», – Никита опустил глаза, чтобы не рассмеяться.
– Я не о том. Я не хотел быть главным. Я…
– Вы не хотели быть главным… И?
– Я… Я боюсь ответственности. Мне проще оставаться вторым. Это не есть хорошо, да? Особенно в бизнесе. Стыдно. Так что… Если можно! Пусть это останется между нами…
«Похоже, не врет». – Артур спокойно кивнул.
– Не сомневайтесь. Вы сейчас как на исповеди, и все сказанное останется между нами… Если, конечно, вы не будете признаны виновным в убийстве своего начальника.
То, как этот парень расслабился и просветлел, убеждало лучше любых фактов. Его голос прозвучал почти весело:
– А я не виновен!
– Хорошо, – согласился Логов. – А что насчет других? Вам известно о ком-то, желавшем зла вашему начальнику? Конкурент? Обиженный сотрудник?
– Вы всерьез думаете, что в банках работают преступники?!
Артур простодушно заморгал:
– А разве нет?
Уже с трудом удерживая смех, Никита уткнулся в блокнот. Все чаще он пользовался для записей обычной бумажной записной книжкой, потому что на одном из допросов, когда Ивашин торопливо заносил показания одного старика в гаджет, тот раздраженно спросил:
– А вашему мальчику обязательно играть во время нашего разговора?
У Данилы такая мысль вряд ли возникла бы, но среди свидетелей были люди и постарше…
Последнее подумавшееся слово рикошетом угодило в голову Макарычеву:
– А вы спросите тех, кто постарше! Некоторые здесь еще до Виктора Михайловича работали.
– Кто, например?
– Мария Владимировна… э-э… Высоковская. Если что и было, то она наверняка помнит.
Не оглядываясь, Логов уточнил:
– Она здесь сейчас?
– Я ее видел, – Данила уверенно кивнул. – Такая в возрасте дамочка… Седые волосы. Худенькая. Вы ее узнаете!
– Кто еще?
Слегка закатив голубые глаза, он припомнил:
– Да вот охранник наш – Шершень.
– Как?!
– Ой, – опомнился Данила. – Это мы его так зовем… Между собой, понятное дело. Может, он и не в курсе. На самом деле его фамилия Шершнев. Николай Павлович. Ему через год на пенсию, так что он тоже сто лет здесь… трудится… Если это можно так назвать…
Логов заинтересовался:
– А есть сомнения? Не справляется с обязанностями?
– А вы как считаете, раз наш банк сегодня ограбили?! – отозвался Макарычев с неожиданной злостью. – Да еще и директора убили… Это можно назвать надежной охраной?
Укрепив его сомнения, Артур произнес, размышляя вслух:
– И тревожную кнопку не охранник нажал, а кассир.
– Вот и я о том же!
– У директора были претензии к Шершневу? Может, он хотел его уволить? Заменить кем-то помоложе?
Оживившись, Данила возбужденно заерзал:
– Был один случай… В этом году? Нет, в прошлом, кажется. К нам компания парней ввалилась… Ну где-то старшеклассники. Дождь начался, они, видно, в первую же дверь лома… заскочили. Ну, в общем, они неадекватно себя вели, хохотали очень громко, по залу бегали. Уже вечер был, клиенты напряглись сразу. А у нас ведь и по бизнесу многие обслуживаются, не только физические лица.
Никита кожей уловил, как у Логова мурашки побежали от этого казенного языка. Но перебивать Макарычева никто из них не стал – пусть говорит, как хочет, лишь бы что-то полезное узнать.
– Так что этих… ребят… надо было быстренько выпроводить, а Шершень сам так занервничал. Потом я узнал, что у него внук такого же возраста, может, это сказалось?
– А вы вообще не в курсе, как живут ваши коллеги? – уточнил Логов. – Жены, мужья, дети…
– А зачем мне эта информация?
– Обычно в коллективе такие подробности известны.
– Серьезно? – Он взглянул на Никиту. – А вот вы знаете, есть ли у вашего помощника девушка?
– Знаю, – невозмутимо откликнулся Артур.
– Знаете?!
– На сто процентов. И про своих оперативников все знаю. И даже про судмедэксперта.
Макарычев тяжело вздохнул:
– Я ж говорю, руководитель из меня никакой…
– Да ладно вам, – протянул Артур добродушно. – У меня работа такая: я собираю информацию. Мало ли… Вдруг да пригодится? А вам главное – уметь хорошо считать деньги, верно?
Улыбнувшись с явным облегчением, Данила затараторил:
– Так вот. Короче, Шершень наш струхнул… Таскался по залу за этими ребятами и уговаривал их покинуть помещение. Прямо умоляюще так! Только никто из них на него даже внимания не обращал.
Логов слушал его с живым любопытством:
– И кто же пресек этот бардак? Среди клиентов нашелся каратист? Или авторитет?
– Авторитет, – хмыкнул Макарычев. – В жизни бы ни подумал… Наш Виктор Михайлович спустился из своего кабинета да как гаркнет на них! Те аж присели… Хотя с виду Шмидт не сказать чтоб грозный… был…
Артур задумчиво перечислил:
– Длинный, тощий, лысоватый… На супергероя никак не тянет.
– Вот и я о том же!
– Но директором банка любой желающий не станет, верно? Значит, была в нем некая внутренняя сила.
– Была, – Данила с сожалением вздохнул.
– А что с охранником? – напомнил Артур. – Шмидт хотел его тогда уволить?
– Не знаю. Честно! Когда банк закрылся, я видел, что они вдвоем в кабинете директора остались. Но о чем говорили…
– Понятно. Но Шершнев не уволен, значит, договорились. – Артур задумчиво покусал ноготь. – А ваш директор был интересной личностью… Жаль, что я не успел узнать его при жизни.
Мы с Марго устроились за угловым деревянным столиком кафе, стилизованного под бревенчатую русскую избу: тут тебе и прялка в углу, и печка на холсте, и настоящий ухват рядом… Меня такой псевдонародный дизайн не раздражает, бывает и хуже, а Марго, видимо, уже привыкла к нему, хотя не очень-то вписывалась в такие интерьеры.
– Твой парень не устроит разборки, что мы его бросили?
Мы перешли на «ты», как только покинули банк, будто пуговицы на пиджаках расстегнули…
Она удивленно моргнула:
– Мой парень? А, ты про Данилу Яковлевича. – Она с мученическим видом закатила глаза. – Вот только такого парня мне не хватало! Это наш замдиректора…
Последним словом Марго подавилась и застыла с таким видом, точно не может дышать. Но я сообразила, что она вспомнила об убитом директоре. Наверное, мысль о таком мешает дышать, даже если твой начальник был последней сволочью.
– Он был нормальным мужиком, – возразила она, словно расслышала мои мысли. – Я про Шмидта. К нему можно было прийти с личной просьбой, и он понимал… Многим из наших реально помог! С больницей там или с детским садом, чтобы девочки работали спокойно. Педант, конечно… Такой, знаешь, классический бухгалтер, какими их в кино показывают.
– Доставал?
– Иногда – просто жутко! Так и хотелось в него что-нибудь запустить. – Марго вдруг спохватилась, что сболтнула лишнего, и быстро заверила: – Но я не хотела, чтобы Виктора Михайловича убили… В смысле, не желала ему смерти.
– А кто-нибудь мог и пожелать. Этот, к примеру… Как его? Яковлевич.
– Данила? – Ее красивые брови поползли вверх. – Да куда ему… У него кишка тонка.
– Но ведь он же теперь займет место Шмидта? Как в детективах говорят: мотив имеется.
Она презрительно фыркнула, выдув воздух:
– Да кто его поставит директором? Он еще не дорос. Другого пришлют. Еще неизвестно кого… Может, нам всем мало не покажется! В любом случае такого, как Шмидт, уже не будет. Я реально заплакать была готова, когда узнала, что он убит.
«Так что ни у кого из ее коллег нет прямой заинтересованности, – отметила я. – Новый директор может оказаться хуже прежнего. Да и вообще… Никто не убивает лишь за то, что человек – зануда. Так бы половины людей на земном шаре не осталось…»
– Почему я тебе об этом рассказываю? – в голосе Марго зазвучало удивление. – Ты в курсе, что у тебя лицо как у психотерапевта? Взгляд такой… понимающий. В поездах к тебе, наверное, очередь выстраивается исповедаться?
Ей удалось меня рассмешить, хотя это я должна была попытаться поднять ей настроение. Но Марго, похоже, и сама справилась. Наверное, она была из тех женщин, которые умеют давить боль в зародыше и не таскают годами в душе глыбы льда, как это делаю я…
К нам уже направлялась официантка с двойным подбородком и унылым цветом волос, свисавших вдоль одутловатого лица. Как ни странно, на ней не было длинного сарафана и кокошника – кому-то из руководства кафе хватило ума понять, что это был бы уже перебор. Она двигалась сонно, и я наделась, что Марго успеет ответить прежде, чем официантка доползет до нашего столика.
– Если ваш директор был хорошим человеком, кто мог желать ему смерти?
Но ее ответ ничего мне не дал.
– Этого никогда не знаешь, верно? – спросила она и подвинула салфетницу в форме березового листа поближе ко мне. – Может, и меня кто-то мечтает увидеть в гробу… Пока не снесет полчерепа, не догадаешься.
– Ему не снесли череп… Говорят, пуля угодила в макушку.
– Что будете заказывать? – прозвучало над нашими головами.
– Сырники со сметаной, пожалуйста, – проговорила Марго, не отрывая от меня глаз. – Две порции. И чайничек принесите.
Официантка уточнила голосом мученицы:
– Черный? Зеленый?
– Черный.
– Зеленый.
Мы произнесли это одновременно, но Марго тут же уступила:
– Пусть будет черный.
– Ладно, – недовольно проронила официантка.
Как будто она могла отказать!
Провожать ее взглядом я не стала, потому что Марго тут же спросила:
– В макушку? Откуда ты знаешь?
Я изобразила удивление:
– А ты сама не видела?
Она покачала головой:
– Я лежала в одном ряду с Виктором Михайловичем. И голову повернула в другую сторону… Я вообще его не видела.
На всякий случай я запомнила это, хотя если с нее сняли показания, то на схеме уже отразилось, где находилась Марго.
– Ты долго с ним работала? – спросила я, добавив сочувствия в голос.
– Три года. Он меня сразу после Финашки взял. Другой побоялся бы принять без опыта работы, а Шмидт рискнул. – Ее мягкий подбородок жалобно дернулся. – Он буквально вчера мне сказал, что ни разу не пожалел об этом. Можешь себе представить?! Буквально вчера!
– Хорошо, что он успел это сказать…
– Да. – Она неожиданно успокоилась и даже попыталась улыбнуться. – И правда… Хорошо.
Осторожно подавшись вперед, я доверительно прошептала:
– Слушай, я так перетрусила, когда это все началось… Как не уделалась?! А уж когда выстрел раздался… Наверное, я онемела со страха, иначе завопила бы во весь голос!
– Аналогично, – отозвалась она рассеянно, в точности как герой фильма «Привидение».
Я не пересматривала его больше года – с прошлого мая. С того дня, когда убили мою маму… Кто знает, вдруг она тоже сейчас рядом со мной? Сидит с нами за столиком и внимательно слушает… Она всегда слушала меня и этим отличалась от большинства родителей, если, конечно, верить рассказам моих бывших одноклассников.
Даже когда я была совсем маленькой, это было нашим любимым занятием на прогулках: фонтан моих историй-фантазий невозможно было перекрыть, но мама поглощала все подряд. Я знаю, она не притворялась, как некоторые взрослые, которые только делают вид, будто слушают своего ребенка, а сами думают о своем или незаметно листают ленту в Сети… Черт возьми, как там может найтись нечто более важное?!
Но мама помнила мои рассказы, даже когда я сама подзабыла своих персонажей и те приключения, которые они переживали изо дня в день. Больше мне не с кем их вспомнить… Даже если б отец не погиб, мы не смогли бы с ним оживить те воспоминания, ведь он никогда не ходил с нами на прогулки, а значит, и моих рассказов не слышал.
– Ты вспомнила тот фильм? – спросила Марго, напугав меня.
– Ты тоже?
– Мой любимый, – кивнула она. – Хоть и старый, конечно. Наивный даже. Но это словечко потому к языку и прилипло…
– А ваш директор был женат? Я подумала о его жене. Каково ей сейчас?
Марго поморщилась:
– Да она похоронит его и перекрестится от радости!
– Все так плохо?
– Почему – плохо? Хорошо. Ей, по крайней мере. Она еще не знает, наверное. Говорили, она усвистала на какие-то острова…
– Без него?
– А ради чего она за старика вышла? Муж работает, жена отдыхает. – Она вздохнула. – Эта идиотка, наверное, даже не знает, какой это интересный человек! Был… О господи… К этому придется долго привыкать…
Я уцепилась:
– Интересный – в чем?
– Видела бы ты его кабинет… Там же книг как в Ленинке!
Мне сразу стало жаль, что Шмидт погиб. Даже если он окажется замешан в каких-то криминальных разборках, мое отношение к нему уже не изменится. Разве можно не сочувствовать людям, которые находятся с тобой на одной волне?
Это выражение очень подходит к тому, чем для меня является чтение… Так же, как в изумрудную соленую волну, я готова нырнуть в хорошую книгу с головой и не выходить на берег, пока остаются силы впитывать придуманную жизнь со всеми ее подводными течениями, прозрачными намеками-медузами и тончайшими, змеящимися в струях образами, растущими с самого дна. Тот, кто находит упоение в этом завораживающем процессе, не может не вызывать у меня сочувствия…
Да, я помню, что среди гитлеровских офицеров было немало начитанных людей, понимающих музыку и живопись, но это не опровергает моей веры в Человека Читающего. Фашизм вообще за гранью всего людского, он не входит в систему нравственных ценностей, выстраданных нами тысячелетиями. И то, что время от времени это чудовище приподнимает голову, лишний раз доказывает: те, кто помогает ему подняться на лапы, слишком мало читали в жизни. Или выбирали не те книги, которые воспитывают человечность.
Марго между тем опять вернулась мыслями к жене убитого Шмидта:
– Она отлично устроилась. Теперь ей и дом достанется, и что там у них еще есть…
Я изобразила озарение:
– Слушай, так, может, это она и организовала все это? Убийство мужа, замаскированное под ограбление банка.
Ее шоколадные глаза заблестели от едва сдерживаемого смеха. Прикусив нижнюю губу, Марго переждала, пока официантка поставит перед нами тарелки с сырниками, две пустые прозрачные чашки и чайничек с гигантской янтарной каплей внутри. Потом весело спросила:
– Ты, случаем, детективы не сочиняешь?
– Детективы – нет. Но вообще я пишу прозу, – призналась я. – Пытаюсь.
Не понимаю, зачем я сказала ей об этом? Будто рассчитывала прославиться в скором времени, и тогда у моей подруги возникнет вопрос… Только вот скорая слава мне не грозит. Да и Марго я вряд ли увижу снова.
– Воображение разыгралось, – произнесла она с пониманием. – Но у Марианны Шмидт ума не хватит даже замыслить такое, не то что провернуть…
– Не факт. Был какой-то старый детектив.
– Фильм? – деловито уточнила Марго.
Я кивнула:
– Очень старый. Кажется, еще черно-белый. Наш, советский… Там убийцей оказалась миленькая глупышка. Ну то есть все ее считали глупышкой, никто всерьез не воспринимал, а она подыгрывала. И продумывала преступление… Кажется, даже не одно.
– Думаешь? Ну кто знает… Надеюсь, тот красавчик окажется не дураком.
– Какой красавчик?
Я уже догадалась, о ком она говорит, но дождалась, пока Марго сама пояснила:
– Следователь. Забыла, как его фамилия…
– Я тоже не запомнила, – соврала я на всякий случай. – Красавчик, это точно. Только староват уже.
Она возмутилась:
– Ну ты скажешь! Ему же лет сорок, еще вполне… Как тебе сырники?
– Вкусные, – подтвердила я.
– А я что говорила! Ты, кстати, ту историю про аравийского купца на ходу сочинила?
– Нет! Ну что ты… Зачем? Читала где-то…
Отпив чаю, она широко улыбнулась:
– Да я же не обвиняю! Наоборот, было бы классно, если б ты сама придумала эту легенду.
Неожиданно я почувствовала себя уязвленной:
– У меня немного другие темы.
– Но не детективы…
– Нет.
– О чем же ты пишешь?
Я пожала плечами:
– О людях. Об их отношениях. Это такая тема, у которой миллион вариаций.
– Вариации на тему, – повторила Марго с каким-то зачарованным выражением.
– Как в музыке…
– Вот и я о том же. В детстве я мечтала стать пианисткой.
Я взглянула на ее руки – пальцы были тонкими и длинными.
– Почему не стала?
– Да все пошло не так. – Она поморщилась. – Знаешь же, как это бывает? Нафантазируешь себе жизнь, а тебя уносит в другое русло. И получаешь совсем другую судьбу.
– Знаю, – заверила я, но решила не посвящать ее в подробности. – Но у тебя же вроде все неплохо? В банке работаешь. Зарплата, наверное, не такая убогая, как у половины страны…
– Наверное, – в ее голосе прозвучало безразличие.
Что-то мешало ей чувствовать себя счастливой. Скорее всего, это не имело отношения к нашему делу, но почему-то мне очень хотелось узнать, что именно…
Мисс Марпл.
Так Артур окрестил про себя сухонькую старушку с цепким умным взглядом. На вид ей было лет семьдесят, но она все еще работала в банке, и, судя по отзывам, которые уже наспех собрали оперативники о каждом сотруднике, Мария Владимировна Высоковская была незаменима. Поэтому Шмидт держал ее вопреки корпоративной политике омоложения кадров. Со слов Овчинникова он записал и подчеркнул: «Серый кардинал».
Логов взглянул на нее с особым интересом. Двигалась Мария Владимировна быстро и легко. Она провела их в служебный холл, где было прохладно и тихо, первой уселась на темно-синем диванчике, жестом пригласив Артура с Никитой последовать ее примеру, и поощрительно улыбнулась: спрашивайте. Логов подумал, что так ведут себя уверенные люди с чистой совестью. Или… очень хитрые.
Седые волосы ее были коротко острижены и по-молодежному взъерошены «ежиком». Узкое лицо когда-то было красивым, что легко просматривалось сквозь вуаль морщин, а в серых глазах все еще блестел интерес к жизни.
«Такая может организовать покушение, – отметил Артур. – Есть ли у нее мотив?»
– Мария Владимировна, вы работаете в банке уже более… – он заглянул в записи, – сорока лет!
– Юбилей через два года, – не смутившись, подтвердила она.
– И вам довелось сотрудничать с разными руководителями…
Ее маленький рот дрогнул едва заметной усмешкой:
– Сразу скажу: Виктор Михайлович был умнее своих предшественников. И в нем не было такого, знаете, воинствующего хамства, которым отличались руководители девяностых. Мне бесконечно жаль, что его больше нет.
– Сочувствую, – сказал Артур и, решив, что самое время перейти к делу, спросил: – На вашей памяти у Шмидта случались серьезные конфликты? В коллективе или вне его…
– Что происходило с ним вне работы, мне неведомо, – произнесла Мария Владимировна с таким достоинством, точно ее попытались обвинить в адюльтере с начальником. – А почему мы вообще говорим об этом?
Пропустив ее вопрос, Артур уточнил:
– И никаких слухов?
Она покачала головой:
– У него есть семья: жена, двое сыновей. Я знаю их имена, но не более того. Думаю, вы и сами уже их выяснили.
– Разумеется. Но убийство произошло в банке, поэтому есть основания…
Она подняла тонко выщипанные брови:
– Помилуйте… Но разве это убийство не было случайным? Грабитель выстрелил вверх, когда эта истеричная собачка залаяла, и…
– …и пуля рикошетом угодила вашему директору в голову, – подхватил Логов.
– Да. При чем здесь вообще интриги и конфликты? Роковая случайность.
Откинувшись на спинку стула, Артур с довольным видом сложил руки на груди:
– Именно так мы и должны подумать! По расчету убийцы.
– Вот как? – Она задумалась, потом покачала головой: – Не понимаю.