bannerbannerbanner
Писательница в бегах

Юлия Крынская
Писательница в бегах

Полная версия

Глава 2

Лос Анджелес

Лилиан

Я уехала из России год назад к своей сестре Натали. Известная художница, она уже несколько лет живёт с успешным студийным агентом Сидни Голдом. Я поставила себе цель найти хорошего переводчика для своего хитового романа и перелопатить его в сценарий. Равнодушная к вечеринкам, я привыкла проводить больше времени в своих мирах. Но Натали с мужем вели богемный образ жизни и ввели меня в свой круг. Актёры, режиссёры, музыканты… Жизнь моя заиграла яркими красками. Началом конца стал день, когда я познакомилась с Седриком. Мне никогда не нравились брюнеты. Об этом я заявила ему в первый же вечер. «Ты передумаешь!» – крикнул он, когда я на одной из вечеринок вырвалась из его нетрезвых объятий и заперлась в комнате… Ухаживал он красиво, и через полгода мы поженились.

После свадьбы человека словно подменили. Наталья с мужем уехала в Европу. Из друзей у меня остался только чудаковатый Русито пятидесяти лет от роду. Он работал этническим экспонатом на Аллее звёзд. После трудов праведных он снимал папуасский наряд, садился в роскошный кабриолет и возвращался к себе на виллу.

Я с ним познакомилась на побережье во время своих одиноких прогулок. Он рассказывал о своей родине – тропическом острове в Тихом океане, а я ему – о далёкой России.

Вилла моего мужа стояла на побережье, и самые красивые рассветы я встретила именно там. Но не с Седриком, а с моими героями. Муж часто не ночевал дома, приезжал пьяный или под наркотой. Удивительно, как ловко он до свадьбы целых полгода скрывал свои наклонности. Впрочем, я тогда не глядя принимала его ухаживания, увлеченная написанием нового романа. Вдобавок Кроули оказался жутким ревнивцем, и с Русито в последнее время я общалась только по интернету. Русито единственный знал о моём горе. Для остальных я слыла процветающей писательницей и счастливой обладательницей звёздного мужа.

Я жаждала развода. Отложила немного средств – мои книги неплохо продавались в сети. Но это были сущие слёзы по сравнению с кушем, который мне светил за удачный сценарий в Голливуде. Седрик деньгами меня не жаловал, оплачивал всё сам, вплоть до доставки продуктов на дом.

Через полгода в прессу просочились первые слухи об интрижках Седрика. И тогда через Русито я связалась с бракоразводным адвокатом.

***

– Милая, прости! – Седрик развязывает мои затёкшие руки и покрывает их поцелуями. – Я ушёл в гостиную хлебнуть виски и вырубился. Хочу тебя, сладкая моя!

Ненавижу запах перегара и его липкий пот. Руки и ноги затекли от крепких пут. Вырываюсь из объятий и устремляюсь в туалет. Еле дотерпела до утра. Реву в голос. Охрипла от крика. Но за толстыми стенами особняка никто меня ночью не услышал. Ещё и телек орал на всю мощь – Седрик обожает по пьяни пересматривать картины со своим участием. Там он пылкий любовник. Во время просмотров Седрик часто заставлял меня мусолить своё вялое мужское достоинство. Вчера, напротив, Седрик был «на подъёме чувств» и решил доставить удовольствие мне. Против воли.

Встаю под душ и выдавливаю на мочалку клубничный мусс. Самая маленькая из трёх ванных комнат в доме Седрика Кроули размером с мою питерскую квартиру. Не имею никакого права назвать дом Седрика своим. По брачному контракту я получу в случае развода кусок от многомиллионного состояния мужа, если проживу с ним не меньше пяти лет и рожу двоих детей. Не проживу… И не рожу. Боюсь уже никогда после вчерашнего избиения. Я его пленница – это факт.

С грохотом отворяется дверь в ванную. Вжимаюсь в стену душевой кабины. Хочу раствориться в воздухе. Седрик, сжимая в одной руке мой паспорт с вложенным заявлением на развод, выволакивает меня на середину ванной и швыряет на ледяной кафель пола. У Меня одна мысль: «Какого чёрта Седрик полез под ковёр?»

Такое красивое на экране, сейчас лицо Седрика перекошено от гнева.

– Развестись со мной решила, стерва? Ты не выйдешь из дома! – он разрывает документы и выплёвывает чуть ли не огнём: – Никогда!

– Седрик, я…

Он замахивается кулаком, но в последний момент останавливается.

– Есть идея получше, – полоснув по мне безумным взглядом остекленевших глаз, он возвращается в комнату.

Уже принял дозу. Может, в бассейне утопиться решил? Сажусь на корточки и, утирая слёзы, собираю обрывки паспорта.

– Ты больше не напишешь ни строчки!

Вслед за диким криком раздаётся оглушительный грохот. Срываю с батареи полотенце и выбегаю из ванной. Между лопаток проступают капли пота. Стою, не в силах вымолвить ни слова, и смотрю на свой разбитый ноутбук.

– И не позвонишь никому! – Седрик с размаху бросает в стену мой телефон.

Он разлетается брызгами между двумя постерами к фильмам мужа.

Считаю мысленно до десяти, заставляя себя и сейчас промолчать. По совету Русито всю важную информацию я храню на компакт-дисках. Но как теперь связаться с моим другом?

***

Остров Механа в Тихом океане, 2010

Открываю глаза и с облегчением выдыхаю. Всё познаётся в сравнении. Одеваюсь – хочу пройтись вдоль океана перед обедом. Спускаюсь в холл и выглядываю на улицу. Павел сидит спиной к дверям. Листы рукописи уже собрали. Я не первый раз её выкидываю. Уверена, когда вернусь, она будет лежать на моей постели.

– Миссис Кроули, – зовёт меня Карлос.

Прикладываю палец к губам и спешу к стойке портье.

– Чего тебе? – Врезать бы ему за подставу.

– Лок просил передать вам это, – он протягивает мне сложенный листок.

Разворачиваю послание, и кровь в очередной раз за утро притекает к моим щекам. Рву бумажку, швыряю клочки в лицо хрюкающему от смеха Карлосу, и выбегаю из гостиницы.

Бреду к причалу, чуть прихрамывая и размышляя над незамысловатым предложением Лока. На скудном английском он написал всё, что хочет сделать со мной и даже сдобрил послание иллюстрацией. Да Винчи, тоже мне.

Но весь этот бред вылетает из головы, и душа заходится от восторга, когда я выхожу к океану из зарослей пальм. Маленькая белая яхта подобна облачку на ясном небе. Она мягко покачивается на волнах, всем своим видом призывая отправиться в большое плавание. «Откуда она здесь?» – забираюсь на деревянный пирс и дохожу до самого его края. В моём воображении яхта вырастает в размерах. И вот уже мне представляется голубой бассейн на борту, симпатичный миллионер в льняных штанах, утонченные девы в бикини и широкополых шляпах, шампанское, мясистая клешня лобстера свисает с блюда… Выстрел… Миллионер падает в бассейн, и красное пятно расползается по воде. Какой кровожадной я стала. Пора переключаться на детективы.

– Уф, а вдруг это яхта того Казановы? – обращаюсь к вороне, гуляющей с важным видом. Она каркает, и тут же чьи-то руки ложатся мне на талию.

– Лок…

Я с разворота, не глядя, с силой бью кулаками в широкую грудь. Но это не Лок. Павел, явно не ожидав сопротивления, летит в воду.

– Да за что же ты меня так невзлюбила? – он выбирается на пирс, снимает и отжимает рубаху. От его покатых бронзовых плеч меня бросает в дрожь, но я сохраняю лицо.

– С удовольствием влепила бы вам пощёчину за такие дела. И прекратите устраивать стриптиз! – поворачиваюсь, чтобы уйти.

– Стоять, – Павел хватает меня за локоть и дёргает на себя. – Прости, неправ. Но ты такая соблазнительная – не смог удержаться.

– Вы…

Он широко улыбается и перехватывает мою руку, взлетевшую для пощёчины.

– Давай на ты. Мы же не на светском рауте! И если еще раз позволишь себе ударить меня, я тебя отшлёпаю.

– Понимаете… понимаешь, – гляжу в ясные глаза Павла и вновь, смутившись, брякаю вообще не то, что хотела сказать: – Я не хочу заводить отношения и приехала сюда не для того, чтобы найти очередную головную боль.

– Но я и не собираюсь на тебе жениться, если ты говоришь об этом недуге. – В его взгляде прыгают бесенята. Похоже, Павла забавляет мое стремление к независимости. – Я заядлый холостяк. Но, коли уж мы оказались вдвоём там, где кроме нас никто не говорит по-русски, почему бы не провести время вместе? Я сейчас корректно выразился?

– Более чем, – расстроенно вздыхаю, глупея в собственных глазах со скоростью бегущего бизона.

– Опять не угодил? О, Господи! Начинаешь серьёзно ухаживать за дамой, она тебя отвергает. Говоришь, что не собираешься жениться, красотка тоже недовольна.

– Меня не интересуют твои планы, – пожимаю плечами.

– И я тебе неприятен, – приподнимает одну бровь Павел.

– Я этого не сказала.

«В моем голосе зазвучал мед, с ума сойти! Наверное, дело в том, что этот парень русский. Тоска по родине и прочая дичь».

– Ну вот и отлично. Тогда у меня появился шанс понравиться. Позволь пригласить тебя на местный праздник сегодня.

– Позволяю, – мысленно возношу хвалу небесам. Лока теперь можно не бояться. Но тут же обещаю себе извести Павла неприступностью этой ночью до бешенства и сбежать в номер. Меня к нему уже тянет на молекулярном уровне. Только не это! – Я собиралась туда пойти, но одной страшновато. Местное население как-то странно на меня смотрит.

– Мужскую половину, пожалуй, понимаю, – вздыхает Павел. – Я тоже открыл рот, первый раз увидев такую нимфу в неглиже и без охраны.

– Павел!

– Лилиан!

Мы замираем на пирсе, держась за руки и почему-то мне не хочется нарушать сплетение пальцев.

Идиллию прерывает телефон, громким маршем взорвавшийся в кармане Павла.

– Это напоминание, не звонок, – отвечает собеседник на мой удивленный взгляд и достает мобильник. – Вот здорово, защитный чехол великая вещь, аппарат работает. Мне нужно подняться на яхту и позвонить, там спутниковая связь. Пойдёшь со мной?

– Мы почти незнакомы. То, что ты тоже русский, ни о чём не говорит. Это неудобно.

– Лил, прекрати! Неудобно жить под скрипучим вентилятором и без москитной сетки.

Его чувство юмора подкупает.

– Убедил. Приставать не будешь?

– Я уже приготовился к отказу или оплеухе, – Павел проводит ладонью по моим волосам. – Ты, наверное, считаешь меня образцом невоспитанности, но мне всё время хочется прикасаться к тебе. Это какое-то наваждение. Приставать не буду.

 

***

Павел

Мы чуть соприкасаемся руками при ходьбе. Не выдерживаю и вновь завладеваю хрупкой ладонью. Лилиан её не отбирает. Я притащился на остров из-за этой девчонки. Приглядел её ещё на корабле. Удивился, когда однажды утром узнал, что она сошла на острове, где проживает дикое племя. Во всяком случае по меркам европейской цивилизации.

Оттрубив месяц ведущим экстремального шоу, я получил отпуск и рванул оттянуться по полной с запавшей в душу незнакомкой. Она, оказывается, ещё и с фантазией. Просмотрел выкинутую ею рукопись. Множество зачёркиваний. У девчонки проблемы в жизни и в творчестве. Герой романа чересчур пресный, а героиня не любит, а терпит его. В общем, недаром Лилиан чуть не погребла меня под балконом в груде никчёмной писанины. Пожалуй, в постели проще всего обсуждать незадавшийся любовный роман. У малышки явно давно не было нормального секса, вон как вздрагивает при каждом прикосновении и рычит как тигра. Сейчас поправим ей гормональный фон. На вскидку Лилиан четвертак. Что она здесь делает одна?

Говорят, она плыла в одной каюте с парнем с параллельного проекта, а он вроде как из этих мест. Худенькая и стройная, лёгкая и стремительная, как стрела, пущенная из лука, Лил непохожа на искательницу приключений. Но, главное, в ней есть всё, что нужно и ничего лишнего. Никакого макияжа на красивом, чуть осунувшемся личике. Глаза я, видите ли, её не оценил! Красивые глаза, но меня сейчас больше интересуют другие части гибкого соблазнительного тела. Мужское желание становится ощутимым физически. Мы перепрыгиваем на палубу. Я распахиваю дверь в салон и сгибаюсь в максимально изящном поклоне:

– Прошу вас, сударыня.

Глава 3

Лилиан

Со стен каюты на меня грозно смотрят скрещенные сабли. Я подумывала взяться за исторический роман, но на изучение материала нужно время. Да и деньги понадобились для поддержания штанов. Поэтому я, наступив на горло совести, после удачного романа начала строчить на потеху публике про властных боссов и невинных брошенных курочек с детьми.

Присаживаюсь на краешек кожаного дивана перед овальным столом и с удивлением взираю на масляный пейзаж над саблями. Павел достаёт из деревянного ящика на полу бутылку вина и садится рядом.

– Это, конечно, не оригинал, но очень искусная подделка. Рискованно держать холст Моне на яхте, – внимательно изучаю картину на стене – зеленый пруд с лилиями.

– Пойдём потом в опочивальню, покажу кое-что покруче, – подмигивает Павел и вкручивает штопор в пробку.

– С чего ты взял, что я пойду в опочивальню? – По спине бежит холодок.

Надо же так расслабиться и, не подумав, заявиться на чужую территорию. Кто он такой? Сбегая из Штатов после разразившегося скандала, я вела себя тише воды и лишний раз не выходила из каюты. Что мог делать Павел на яхте французского телевидения? Какой-нибудь русский шоумен или взбалмошный олигарх. Часы на руке дорогой марки. Надеюсь, не пострадали от внезапного купания. Я вообще не давала ему повода так нагло вести себя. Будет приставать – влеплю пощёчину. Память услужливо подсовывает застреленного игривой музой в бассейне миллионера. Хочется верить, до криминала не дойдёт.

– Захочешь осмотреть яхту, например, – невинно произносит Павел и наливает вино в два из четырёх стоящих на столе кубков. – Просто подумал, если ты любишь искусство, то там тебе тоже глянется одна акварелька. Давай по глоточку за знакомство. Вино фантастическое.

– Не пей вина, Гертруда, пьянство не красит дам[1], – поднимаю кубок и задумчиво верчу его. Какая-то пещера Али-Бабы. – Ты мне напоминаешь капитана пиратского корабля, с которым пить и играть в карты очень и очень опасно. Ты меня вообще тревожишь.

– Так это же хорошо!

Павел скрывается за дверью, ведущей в соседнюю каюту, и возвращается в сухих спортивных штанах и надетой на голое тело кенгурухе. Я привыкла к обнажённым мужским торсам, живя на острове, но сейчас огонь полыхает даже в кончиках ушей. Павел снова садится рядом:

– Для творческой натуры полезно погонять адреналин. Ты ведь писательница, я правильно понял?

– Да… – я только сейчас осознаю, кто подобрал мою бездарную рукопись. – Но, как ты, скорее всего, заметил, у меня нелады с музой. Океан и пальмы не располагают к написанию офисных интрижек.

– Я всё думаю, как тебя в принципе сюда занесло. Странное место даже для писательницы. Но, видимо, так было угодно ангелам, – Павел поднимает свой кубок. – Или демонам. За тебя, красавица! И за то, чтобы наша встреча вновь пробудила твою музу!

Слегка взбалтываю вино и вдыхаю аромат.

– Чёрная смородина и запах кожи, – закрываю глаза от удовольствия, – Каберне Совиньон хорошей выдержки. Потрясающее вино.

– Chateau Latour… но как ты различила его ноты?

– Это ужасно!

Павел еще раз обнюхивает свой бокал и смотрит на меня изумлённо.

– Ты же сказала, что потрясающе.

– Я про тот бред, который вышвырнула с балкона. Не хотела, чтобы его читали.

– Прости, – обезоруживающе улыбается Павел и придвигается ко мне. Заглядывает в глаза. – Но ты сама в меня запустила рукописью. Мне понравился твой стиль, пикантные сцены, но сюжет и правда неудачный. Предлагаю скучного брюнета-босса из мегаполиса заменить на брюнета-пирата. Можешь писать его литературный портрет с меня.

Павел поворачивает ко мне свой безупречный профиль.

– Ну а ту несчастную женщину, заменим на благородную деву. Прообраз, конечно, ты. По определению между такими персонажами должен разгореться головокружительный роман. Если необязательно чтобы главный герой слыл брюзгой и монстром, как ты его изобразила. Кстати, что у тебя за неприязнь к черным волосам?

– Давай о брюнетах не сейчас. Не хочу портить настроение тягостными воспоминаниями.

– Если я не вызываю у тебя личную неприязнь, то вопрос о цвете волос можно считать закрытым, – миролюбиво кивает Павел. – Предлагаю отправиться завтра на более уединенный остров. Уезжаешь ты ещё не скоро…

– Откуда знаешь? – перебиваю я удивлённо, и тут же в памяти всплывает продажный взгляд Карлоса. – А, понятно. Люди гибнут за металл. Почём продаёт информацию упырь за стойкой?

– Не дороже денег, – уклоняется от ответа Павел. – И не вздумай спорить.

– Не буду, только учти, мы останемся просто друзьями. – Поднимаюсь, чтобы уйти. – Ты ведь не будешь ко мне приставать, раз обещал?

– Буду. Я врал, – Павел тянет меня за руку. – Я не гей и не импотент. Думаю, ты понимала это, когда соглашалась пойти на яхту. И слушай сюда, моя дорогая…

Плюхаюсь на диван, и Павел берет меня за подбородок, чего я терпеть не могу. Внутри вскипает возмущение, но пока сдерживаюсь.

– …как ты пишешь о любви, если боишься её как огня? Перестань обманывать и себя, и меня. Скажи на милость, откуда ты такая взялась? Из девятнадцатого века? Признавайся!

– Нет. Мне пора…

Его дыхание обжигает меня адским пламенем. Самоуверенный бабуин.

– Ты больше ничего не решаешь. Я похищаю тебя, Лилиан.

Крылья его носа подрагивают от возбуждения. В пронзительной тишине я слышу, как Павел тяжело сглатывает.

– Я тебя сейчас просто поцелую. Не бойся и прекрати дергаться.

– Нет, – убираю его руку от своего лица, но тембр голоса соблазнителя пьянит и распространяется по сосудам и нервам подобно яду, проникает в мельчайшие капилляры, заставляя тело трепетать в немом ожидании.

–Да, – Павел лишает меня возможности спорить.

В следующее мгновение вкус его губ с ароматом секса и вина наполняет мой рот. Опьяняющее сочетание ослабляет страх, и внизу живота просыпается голодная волчица. Властная рука проникает под мою рубашку и ложится на грудь, отодвигая лифчик. Вырываюсь из последних сил, но мужские пальцы жадно сминают горошину соска. Павел ослабляет хватку и цокает языком:

– Хочу тебя целиком. И больше не говори мне «нет». Желание написано у тебя на лице.

Молчу, тяжело дыша, а сердце бьется, словно кто-то в колокол бьёт набат. Широко раскрытыми глазами я смотрю на человека, разрушающего в пыль уклад моей жизни: «Докатилась! Утром меня чуть не отодрал молодой парень, а днём мужчина, с которым я знакома всего несколько часов, мусолит мои соски и предлагает переспать? Потрясающе».

– Мне нужно идти… – встаю, но Павел дёргает меня за руку и подминает под себя.

– Зачем куда-то уходить? Неужели тебе плохо?

Наши губы встречаются, и меня будто водяные тащат в бездну. Павел жадно атакует языком. Мощные мышцы под кенгурухой упираются мне в грудь, не давая дышать. Упираюсь в них кулаками и тщетно, давлю что есть силы. Отворачиваю голову и отчаянно кричу, царапая сквозь тонкую ткань прокаченные бицепсы.

– Да что ты привязался ко мне?

Сердце болонкой прыгает в груди. Наглецу удаётся ощупать меня в самых сокровенных местах. Подушечки пальцев скользят между моих бёдер и Надавливают посередине. Вскрикиваю. Живот сводит судорогой. Жаркое дыхание Павла снова опаляет мне мои губы. Беспомощно хватаю ртом воздух. Пульс зашкаливает. От бессилия хочется расплакаться.

– Ты течёшь, малышка, – шепчет Павел, – так сладко.

– Нет. Глупо притворяться, я не ханжа, но это неправильно. Мы едва знакомы, – взываю к его здравому смыслу, – и завтра пожалеем об этом. Отпусти немедленно!

Павел перекатывается на бок, уголки его губ подрагивают. Он больше не прикасается ко мне.

– Я не держу. – Он ложится на спину и закидывает руки за голову, взирая на меня с усмешкой.

Поднимаюсь, поправляю волосы и оглядываюсь на Павла. Полы его кенгурухи распахнуты. Живот с дорожкой черных волос подрагивает. Налитая плоть под трениками откровенно выпирает.

– Можешь зайти около девяти. Если не передумал.

Наглец ничего не отвечает. Иду на ватных ногах к выходу, дёргаю дверь, но она не поддается.

– Павел! – поворачиваюсь к несносному демону-искусителю.

Он сидит, понуро опустив голову, и теребит в руках мой слетевший с волос платок.

– Эй, мистер…

– Да? – Павел будто только сейчас вспоминает о моём существовании.

– Проводи меня.

– Пообещай, что вечером скажешь «да».

– Нет.

Обвожу взглядом комнату в поисках ключа, поворачиваюсь лицом к двери и беспомощно утыкаюсь в неё лбом. Ситуация вышла из-под контроля и не хочет возвращаться. С замиранием сердца прислушиваюсь к мягкой поступи позади. Павел обнимает меня за плечи. Его дыхание щекочет шею, бередит душу и будоражит плоть.

– Сегодня вечером ласкай себя и думай обо мне.

От его слов бросает в жар.

– Я не занимаюсь этим.

– Вряд ли ты даешь местным туземцам, а девушка с виду горячая. Значит, ублажаешь себя сама и сейчас врёшь. Такие женщины, как ты, Лил, созданы лишь для любви. Убегая от неё – погибнешь. Тебе нужен нормальный мужчина, а не мечты о нём. Поэтому я отпускаю тебя, взяв обещание, что сегодня ты будешь ласкать себя, а твои мысли будут со мной.

Кровь ударяет в лицо, пульсирует в висках.

– Я. Не занимаюсь. Этим.

– Значит, это твоё домашнее задание.

Он достаёт из кармана ключ и отпирает дверь. После полумрака каюты жмурюсь, глядя на океан. На воде дрожит золотистая дорожка – прощальный подарок заходящего безмятежного солнца. Павел, поддерживая меня под локоть, помогает спуститься с яхты. На берегу я расправляю плечи, гордо вскидываю голову и, стараясь не встречаться с искусителем взглядами, иду в сторону гостиницы. Мы не произносим ни слова. Только около номера Павел, прислонившись к стене, в последний раз искушает меня:

– Ты позволишь войти?

– Нет! – Я мечтаю поскорее остаться одна. – Встретимся вечером.

– Тогда будь готова к десяти. У нас впереди очень жаркая ночь. Очень жаркая, Лилиан.

– Позволю тебе оставить за собой последнее слово, но не более. – Ныряю в номер и по доброй уже традиции захлопываю дверь перед его носом.

[1] «Не пей вина, Гертруда» – песня группы «Аквариум» из альбома «Кострома Mon Amour». Автор текста и музыки – Борис Гребенщиков. 1994г.

Рейтинг@Mail.ru