Юлия Королева
Эффект инь-янь. Детектив
Часть 5. Снова тоннель и подсказка от озёрского маньяка
– Шеф! – я вошла к Евгению Романовичу без стука – шеф, послушайте, на озере в ночь понедельника нужно установить охрану, хоть какую-нибудь. Я просто уверена, что будут ещё жертвы.
– Рита! – он укоризненно посмотрел на меня – в последнее время ты часто входишь без стука.
– Простите, но мне не до сантиментов. Я сейчас серьёзно абсолютно.
– Рита, но почему ты так уверена, что будут ещё жертвы?
– Потому что маньяк убивает тех, кто обладает хоть каким-то пороком, понимаете? Два порока у нас уже есть – это распутство и гордыня.
– Распутство – это порок? – неуверенно спрашивает меня он.
Я всплеснула руками.
– Вы атеист, что ли?
– Ну, не совсем – он как-то с сомнением пожал плечами – а сколько всего пороков, Марго?
– Основных – семь!
– Что? Ты хочешь сказать, что будет семь жертв?
– Да. Я и Жданов – мы оба в этом уверены.
– Хорошо – нехотя соглашается он – с вечера воскресенья выставим охрану по периметру озера. Я посчитаю, сколько человек потребуется и запрошу нужное количество.
Я отправляюсь в лабораторию к Дане, он сидит с несколькими помощниками и проверяют ноутбук жертвы, а также цепи с кандалами.
– Дань, на мешках есть какие-нибудь следы?
– Ни единого. Преступник работает в перчатках, кроме того, вода смывает следы, даже если бы они там были, наверняка ничего бы всё равно не осталось.
– А на этих ужасных штуках? – я показываю на кандалы.
– На них тоже нет следов. Кстати, мне ответили администраторы сайтов. У них были покупки этих… гм… принадлежностей в количестве нескольких единиц, но в других городах.
– Дань, всё равно нужно проверить все эти покупки, примерно за последние месяца три-четыре хотя бы. Особенно такое количество, как, например, семь единиц. Возможно, преступник попросил кого-то купить и переслать ему. И вообще, согласись, это подозрительно – покупать такое количество одновременно столь специфичных изделий.
– Да уж – соглашается он – только если для какого борделя!
Шутник! Я потрепала его по лохматой голове и спросила:
– А терновый венец? По нему есть что-нибудь?
– Да, девчонки только что закончили. На нём кровь убитой и больше никаких следов.
– Понятно. В ноутбуке что-нибудь интересное?
– Пока проверяем, товарищ подполковник.
– Хорошо, как только что-то найдёте – сразу звоните мне.
До вечера мы занимались с Ждановым уликами, просмотром камер на здании общежития, и множеством других дел. Камеры опять ничего не дали – Юлия вышла за территорию общаги, последняя камера зафиксировала её, а потом она пошла в сторону огромного поля, на котором студенты могли играть в разные подвижные игры. Вообще, поле хотели приспособить под строительство, но пока не решили, что именно будут строить, а потому его временно оккупировали студенты. Если кто-то и был там в то время, как туда ушла Ершова, найти такого человека было затруднительно – камер там не было.
Я позвонила ректору и попросила его помочь нам в этом. Он обещал, что распространит информацию для студентов через их кураторов.
Дома меня ждал одинокий и пустой холодильник, и открытое окно, которое я, уходя, забыла закрыть. Господи, ну почему я в последнее время такая рассеянная?! Вероятно, виновато это дело. Вот закончу его и отправлюсь в отпуск.
Но пока нужно было пополнить запасы еды, и я отправилась в магазин.
Накупив всего, что нужно, я вернулась домой, поела наспех что-то там из купленного, не слишком осознавая, что я ему, и рухнула в постель.
Я не сразу оказалась в уже знакомом мне месте. Я всегда там оказываюсь не сразу. Сначала я сплю глубоким спокойным сном, а потом вдруг сознание начинает словно переключаться – меня бросает то в жар, то в холод, а потом наступает осознание того, что я нахожусь там, где уже была когда-то – в тишине, сырости, где медленно капает вода.
Тоннель… Ты словно сросся со мной навсегда и не отпускаешь. Зачем и почему?
Я снова иду по нему, тёмному и живущему какой-то своей жизнью… Я точно знаю, что скоро я обернусь и увижу перед собой его глаза и, возможно, снова почувствую холодное лезвие.
Но вот… я оборачиваюсь, а он стоит и смотрит на меня, улыбаясь. Ему тоже важно видеть мой взгляд. На этот раз я смотрю на него дольше обычного, почему-то мне кажется, что это не тот человек, которого я видела в зале суда, это кто-то другой, но зачем этот «другой» мне здесь?
Но вот лицо его словно меняется, и он становится тем самым Озёрским маньяком, которого ловили достаточно долго, прежде чем удалось установить его личность. Он убил ровно двенадцать девушек – по числу месяцев, убивал один раз в месяц, тщательно готовясь к каждому преступлению.
Но новое дело – это просто нонсенс! Новый маньяк убивает каждую неделю! Неделю, Карл! Он уже подготовлен заранее и продумал всё до мелочей?! Какую голову, какие мозги надо иметь, чтобы это делать?!
Я долго смотрю ему в глаза, потом спрашиваю:
– Зачем ты ходишь ко мне?
Он улыбается, он и не переставал улыбаться, потом говорит мне:
– Вы не там ищете и не о том думаете.
– О чём ты?
– О твоём новом деле.
– Но почему не там? – спрашиваю я в недоумении.
Он усмехается:
– Facilius est vitium mutuari quam virtutem importare. Это Григорий Богослов.
– Что это значит? – спрашиваю я.
– Думай!
Он уходит, а я остаюсь одна, по-прежнему слушая, как капли воды гулко падают на каменный пол тоннеля.
Снова резко просыпаюсь, сажусь в постели, вся мокрая от пота, глаза безумно смотрят перед собой. Почему у меня такое состояние? Ведь мне совсем-совсем не страшно там теперь с ним.
Падаю на подушку, смотрю на часы – пять утра.
Что за подсказку дал мне этот маньяк, находящийся сейчас в «Чёрном дельфине»? И почему он вообще приходит ко мне в снах и даёт какие-то подсказки относительно дела, о котором он вообще ничего не знает? Или… знает? Может, он как-то связан с этим, новым маньяком?
Я так и пролежала ещё час, думая о том, что всё это значит и к чему всё это приведёт. Потом привычно всё и по расписанию – пробежка, душ, завтрак. Приезжаю на работу, в кабинете уже сидит Жданов.
– Я распорядился, чтобы эксперты проверили алиби подруг Ершовой на время её пропажи и убийства.
Я благодарно киваю ему и сажусь за стол.
– Ты опять не спала? – спрашивает он.
– С пяти утра – отвечаю я.
– Марго, а что с тобой происходит?
Я опускаю глаза – ну, как я могу рассказать ему про такое?! Серьёзный человек, майор, конечно, он не будет слушать эту чушь!
Он садится на краешек моего стола и внезапно проводит рукой по моим волосам.
– Тебя что-то гнетёт, Рита – он не спрашивает – утверждает, и его глуховато-жёсткий голос волнует меня до кончиков пальцев на ногах.
– Ты всё равно не поверишь – говорю ему – будешь смеяться надо мной.
– Что за бред? Расскажи просто, а там посмотрим, что с этим делать.
Я рассказываю ему сны про тоннель, особенно тот, где маньяк говорит, что дело пропавших студенток мне не по зубам, ну и, конечно, тот, что снился мне этой ночью.
– Ещё раз – что-то настораживает Руслана – что он сказал тебе?
Я достаю бумажку, на которой карандашом нацарапала ту фразу, что услышала от убийцы во сне. Нацарапала конечно, так, как услышала.
– «Facilius est vitium mutuari quam virtutem importare». – задумчиво повторяет Руслан и садится за стол. Быстро набирает на компьютере фразу – это латынь. Переводится, как «Легче заимствовать порок, нежели передать добродетель». Это действительно сказал Григорий Богослов.
– И что это значит, Руслан? Почему он говорит, что мы не там ищем, и не о том думаем?
– Я пока не знаю, Рита. Что-то дело наше усложняется всё больше и больше. При чём тут латынь? Ничего не понимаю. Всё смешано – ритуальные убийства, «Молот ведьм», пороки, латынь вот теперь… Непонятно, что всё это значит и к чему приведёт. Слушай, Марго, может, тебе поехать в этот тоннель? Он далеко отсюда?
– За городом – отвечаю я – километрах в тридцати. Я пока не готова туда ехать.
– Ты не была там с тех пор?
– Нет. У меня не хватает сил. Да и что этот тоннель может мне дать? Это из прошлого дела, а они, эти два дела, совсем не связаны.
– Как знать, как знать… Возможно, там на тебя сошло бы какое-нибудь… озарение.
В течение следующих дней не произошло ничего стоящего – мы изо всех сил старались найти хоть какую-то зацепку. Даня обнаружил в ноутбуке Ершовой много запросов о секте сатанистов и их ритуалах, и показал мне все ссылки, которые касались этой темы, по которым заходила наша жертва.
Мы с Ждановым и подумать не могли, что такая девушка, как Ершова, могла интересоваться сатанизмом. Больше ничего примечательного в ноуте обнаружено не было.
Что касается алиби подруг Ершовой – оно подтвердилось, девушки и во время пропажи Юлии, и во время убийства были в общежитии. Ночью они никуда не выходили, у них вход-выход фиксируется специальными электронными картами, да и выходить из общежития позже двадцати трёх ноль-ноль запрещено.
Биллинг звонков тоже ни к чему не привёл – у обоих девушек созвоны с подругами, друзьями, одногруппниками, иногда с педагогами и кураторами. Смс-сообщения имели нейтральный характер и ничего нам не дали. Выключались телефоны ровно там, где девушки пропадали из зоны видимости камер наблюдения, отследить «движение» телефонов дальше было невозможным.
– Мне кажется, преступник использовал глушитель сигнала – сказал Жданов.
Я вздохнула:
– Какая-то чёрная дыра. Будем надеяться, что, хотя бы рейд в ночь с воскресенья на понедельник на озере нам что-то даст. Он же не может изменить своему правилу.
Я сообщила шефу, что тоже хочу принять участие в операции, и Жданов меня поддержал в этом. Евгений Романович неодобрительно нахмурил брови:
– Понеслась кобыла в щавель! Маргарита, тебе что, мало того, что ты получила нож в бок?! И всё только потому, что кое-что нам не сообщила, верно? Хочешь в мешок попасть, будь он неладен?
– Шеф! – возмутилась я – я же не одна буду! Со мной Руслан и опергруппа, полицейские, группа захвата!
– Ох, Марго! Вот не входит это ваши должностные обязанности!
– Но никто мне и не запретит – холодно ответила я – Рус! – повернулась к Жданову – а поедем-ка мы вечером в субботу на озеро. Проведём там выходные с пользой, до самого понедельника там останемся!
– Я только за! – улыбнулся Руслан – у меня даже палатка есть!
– Вот до чего же, ты, Королёва, неугомонная – поморщился шеф – ладно, идите. Расстановку людей тогда определяйте сами, лады? У меня работы… Да ещё в министерство надо!
До самого вечера мы с Русланом продумывали расстановку.
В воскресенье все были на озере. Привезли нас на служебном автобусе, и мы, стараясь делать всё незаметно, быстро распределились по периметру.
– Наверняка он выбирает такой участок, где самая чаща, осмотреть бы надо всё вокруг потщательнее – прошептал Руслан.
– Осматривали ребята – ответила также шёпотом я – ничего не нашли стоящего.
Мы пролежали так часа два, изредка болтая и шёпотом пересмеиваясь, потом затихли. Руслан осторожно достал из рюкзака маленький термос с горячим чаем, и я с удовольствием выпила ароматный дымящийся напиток. Время от времени мы поглядывали в бинокли, чтобы не упустить, если вдруг начнётся какое-то движение.
Как же хорошо было бы просто беззаботно лежать вот так под луной и ни о чём не думать! Тут, на озере, так замечательно!
Время близилось к двум часам ночи, когда тихий голос произнёс в рацию:
– Внимание! Движение в третьем квадрате. «Газель» чёрного цвета с надписью: «Ритуальные услуги», движется в нашу сторону по узкой тропинке в самую гущу кустов.
– Дождитесь нас – сказала я в рацию – я уверена, что это он, хочу посмотреть на этого ублюдка.
Мы осторожно направились в сторону третьего квадрата.
– Со стороны водительского и пассажирского мест вышли двое мужчин и пошли в салон машины – раздался тот же голос.
– Дождитесь нас – опять повторила я.
Мы бежим с Русланом по узкой тропинке вдоль озера. Господи, как я отвыкла от ботинок! Как колодки на ногах!
Скоро мы подбежали к оперативникам, и Руслан жестами объяснил, что машину надо окружить и уже потом открыть дверь салона.
Круг из сотрудников становится всё уже и уже, мы ближе и ближе подходим к автомобилю. Вдруг оттуда вырывается страшный, нечеловеческий то ли крик, то ли стон на таких высоких нотах, что мне хочется заткнуть уши и не слышать этого никогда. Костяшки пальцев до боли сжимают оружие. Вот твари! Что они делают с очередной жертвой, что она так кричит?! Один из группы захвата с силой открывает дверцу…
Часть 6. Modestia
– Вот же… блядь! – вырывается у него, когда он заглядывает внутрь.
Он тут же опускает оружие и смотрит то на нас, то вглубь «Газели». Мы подходим и тоже смотрим туда.
На нас безмолвно и удивлённо пялятся четыре пары глаз – женские и мужские. По машине в беспорядке лежат памятники, венки и другие атрибуты перехода из этого мира в другой. А на этих самых памятниках и венках…
Ну, экстремалы, по-другому не скажешь! Понимая, что на них, находящихся в весьма пикантных позах, смотрит множество посторонних глаз, они начинают орать все вместе.
Сотрудник закрывает дверцу «Газели» и смотрит на нас, а мы на него. На кого-то нападает смех, и они тихонько усмехаются, отходя подальше от «Газели»
– Слов нет – говорю я – ну и влипли!
Мы отходим с Русланом в сторону, друг на друга не смотрим – нам просто не по себе.
– Надо опросить их – что они тут делали и так далее, почему на служебной машине, наверняка же это из похоронной бригады кто-то – говорю я ему.
– Я займусь.
– Ты возьми с собой кого-нибудь из ребят, один не ходи.
Он уходит, а я присаживаюсь на берегу озера. Итак, операция сорвана. Шефу, конечно, придётся рассказать, и он наверняка вставит нам по первое число.
Через минут десять подходит Руслан, усаживается рядом со мной.
– Ну, не расстраивайся! – он дружески толкает меня в плечо – всё бывает в жизни.
Наши глаза встречаются, и мы начинаем громко смеяться.
– Уехали они? – спрашиваю я.
– Ага. Мы им весь кайф обломали, девки так вообще в шоке. Документы, конечно, я проверил у них.
– Им что, пойти было больше некуда – в городе отелей пруд пруди.
– Рит, время четвёртый час ночи – какой отель, всё уже занято. Они бухали в какой-то компании, приспичило, водитель трезвый, все остальные в подпитии. Ну, объехали пару отелей – невтерпёж было, узнали, что там занято, решили, что не стоит больше испытывать судьбу и поехали на озеро. А тут мы…
– Получается, дивчина вопила не от того, что её пытают или убивают?
– Угу. От жуткой страсти зашлась в крике – Руслан смеётся.
– Да уж – говорю я – в такую ситуацию я ещё не попадала.
– Ладно – он встаёт – закругляемся, вызываем автобус и домой, спать.
– Рус, ты думаешь, он остановился?
– Кто?
– Ну, убийца? Почему нет очередной жертвы?
– Не знаю, может, планы поменялись у него. И теперь это будет не понедельник, а, допустим, вторник. Или остановился.
– Но тогда мы, получается, заблуждались насчёт пороков?
Он пожимает плечами:
– Ритуль, в этом деле больше вопросов, чем ответов, потому я тебе ничего не могу сказать сейчас.
Разочарованные в высшей степени, мы разъезжаемся по домам – клонит в сон, а завтра, как штык, нужно быть в комитете, на своём рабочем месте
Я буквально валюсь в постель от усталости и сразу засыпаю.
Меня уже даже не пугает привычный вид тоннеля и звуки падающих капель внутри, которые почему-то сегодня особенно режут слух. Сыро, мокро, прохладно, и просто гробовая тишина.
Я уже не удивляюсь и не пугаюсь, когда вижу перед собой его глаза. Они странные какие-то – зрачки расширены, а вокруг мелкая сеточка морщин на веках, они у него не злые совсем… Но та же дьявольская улыбка Джокера заставляет меня задуматься – правильно ли я делаю, что во сне вот так доверяю ему, и не он ли сводит меня с ума.
– Мар-га-ри-та! – его голос звучит со странной нежностью – вот видишь, я же говорил, что тебе не по зубам.
Он запрокидывает голову и громко смеётся:
– Вы облажались сегодня, верно?!
– Да пошёл ты! – отвечаю ему с раздражением – ты специально сбиваешь меня с толку, внушая, что я его не найду. Хочешь свести с ума?
– Хочу помочь – просто отвечает он.
– Так помоги. Без этих твоих… выкаблучиваний.
– Я могу только намекнуть. А дальше – сама.
– Намекнуть и я могу – усмехаюсь я – вернее, я уже намекнула – пошёл вон. Чего приходишь ко мне с бесполезными намёками?
– Я уже тебе столько информации для раздумий дал. А ты всё не можешь сообразить, по какому пути идти.
– Твоя информация – это капля в море – говорю ему.
Он вздыхает:
– Ладно, помогу тебе ещё раз.
Он что-то достаёт из-за пазухи и кидает на каменный пол тоннеля, потом медленно говорит:
– Утагава Куниёси.
И уходит, не оглядываясь.
Я всматриваюсь в то, что лежит на полу, включаю фонарик и в его слабом свете вижу, что это небольшая картина.
Картина в японском стиле, на ней изображена девушка в кимоно и с высокой причёской, голова её склонена вниз. Где-то вдалеке, на заднем фоне, видно озеро и улетающий клин птиц.
Я абсолютно не понимаю, что хотел сказать всем этим мой маньяк, долго всматриваюсь в картину, даже переворачиваю её – всё, больше ничего. Что это значит и как мне разгадать очередную загадку, которую подкидывает мне этот убийца и насильник.
Я просыпаюсь, когда будильник предательски звенит прямо в ухо – абсолютно «варёная» сегодня, после такой-то ночки. Вспоминаю «Газель» с надписью: «Ритуальные услуги» и тут меня разбирает какой-то поистине истерический смех.
Да уж, ну и влипли мы вчера! Как теперь объяснить всё это шефу?!
Я быстро завтракаю и выхожу из дома. Напротив подъезда моё внимание привлекает яркий, сразу бросающийся в глаза плакат на доске объявлений. Я подхожу ближе и ближе, вроде бы понимая, что я вижу перед собой, и в тоже время мне совсем не верится, что я вижу это.
На плакате изображено озеро – это опять распечатка с сайта, изображение графическое, но при этом вполне натурально выглядит. И это совсем не то озеро, около которого мы крутились вчера всем табором, чтобы поймать преступника. Это другое озеро, тоже недалеко отсюда. Да, у нас озёрный край, но я как-то совсем упустила из вида то, что маньяк может оставлять своих следующих жертв не только там, где оставил всех предыдущих.
Стрелка указывает на точку на озере, и я хватаю телефон.
– Рус? Он опять оставил знак.
Я называю ему координаты, куда нужно ехать, а сама, сорвав плакатик, бегу к охране дома.
– Здравствуйте! – сую под нос «корочки» – скажите, когда это прилепили и кто? Это висело на доске объявлений, напротив подъезда.
– Откуда ж мы знаем, барышня?! – миролюбиво говорит пожилой, с усами, охранник – у нас нет указаний следить, кто, что и куда клеит.
– Но у вас есть камеры – говорю я.
– Они захватывают только вход в подъезды – вторит тот, что помоложе.
– Чёрт! – говорю я и на всех парусах бегу к своей машине. Надо ехать на озеро.
– А что случилось-то? – летит мне вслед крик, но я его просто игнорирую.
Давлю на газ как можно сильнее – мне нужно поскорее приехать на место. Новое убийство, и совсем не там, где мы ждали.
Руслан уже там, тело извлекли из воды – он, умничка, предупредил всех и отправил опергруппу на место. Сейчас он разрежет мешок и? Что на этот раз?
– О, Боже! – Руслан отходит от тела и говорит мне:
– Рита, не надо, не смотри.
– Рус, да ты что? Я следователь, как «не смотри»?
– Тебе это не понравится.
Я подхожу к телу, оно лежит на боку с согнутыми ногами. Понятно, девушка стояла на коленях, а, чтобы тело оставалось в таком же положении, маньяк вбил в ноги толстенный гвоздь, соединяя их. Очень надеюсь, что это произошло не при жизни.
Головка жертвы опущена, глаза закрыты, руки также сложены перед собой, как и у предыдущей жертвы, а на голове…Ничего не пойму.
– Руслан – говорю я Жданову – это что такое?
– Это, Маргарита, клобук.
– Его носят монахи и батюшки.
– Монахини тоже его носят, Марго, просто у них не шапка эта, а вот такой платок белый, основа, который надевается под этот чёрный.
– Что это значит, Руслан?
– Не знаю, что он хочет сказать на этот раз. Надоели его загадки, пора как-то решать всё это. Он словно на шага два-три идёт быстрее нас.
– Рус?!
– Что, Марго?
– Он знает, где я живу.
– Вот это да! И как же он узнал?
– А как, по-твоему, я узнала про карту?! Она висела на доске объявлений напротив моего подъезда!
– Замечательно! Теперь он знает, где ты живёшь! Придётся тебя охранять!
– Да нет же, я не нуждаюсь, просто мне кажется, что этот человек где-то очень близко, а мы его не видим, или не понимаем, что это он.
– Так почему мы будем видеть и понимать, если у нас нет ни одного доказательства?!
Мы осматриваем тело. Всё тоже самое – лодыжка в кандалах, мешок, только вот ноги сколочены между собой, а руки склеены, как у предыдущей жертвы, головка также склонена на грудь, глаза закрыты. Больше никаких следов.
– И что это означает на этот раз?! – спрашиваю у Жданова.
– Вероятно, мы это узнаем, когда поговорим с её подругами. Кстати, заметь, её тоже не искали. Скорее всего, проживает в общежитие.
– Ты знаешь… Только не смейся. Мне сегодня опять приснился Озёрский маньяк…
– И?
– Он назвал странное имя и бросил на пол картину.
Я рассказала Руслану, что было на картине и какое имя назвал маньяк.
– Утагава Куниёси? – Руслан лезет в телефон и через минуту выдаёт мне – « один из крупнейших японских художников и мастеров цветной гравюры конца периода Эдо, представитель жанра укиё-э.»
Он суёт мне под нос свой телефон:
– Ты эту картину видела?
На картине уже знакомая девушка в кимоно. Я киваю.
– И… что это за картина?
– Картина называется «Скромница». Никого не напоминает?
Мы смотрим на нашу жертву.
– Не думаю, что скромницы бывают голыми – говорю я осторожно – но монашеская накидка, сложенные руки, и поза на коленях вполне может и означать скромность. Только при чём тут скромность? Он же пороки истребляет, а скромность – это замечательное качество.
– Надо думать. Может, этой картиной твой призрак хотел показать, что следующая убитая будет крайне нескромна?
– Какие-то загадки одни – ворчу я.
Мы едем в комитет, по дороге почти не разговаривая и думая каждый о своём.
В комитете нас встречает Евгений Романович и сразу зовёт к себе.
– Сейчас нам попадёт – говорю я Жданову, а он в поддержку крепко сжимает мне руку.
Мы входим в кабинет шефа, тот смотрит на нас, некоторое время молчит, а потом говорит холодно-металлическим тоном, по которому я понимаю, что ничего хорошего нас не ждёт.
– Ну, и что это было ночью? А? Вы – парочка, гусь да гагарочка, вы маньяка будете ловить, или будете бегать по озёрам за призрачным убийцей?
– Но Евгений Романович… – начинаю я.
– Ну уж нет! – не выдерживает он – вы с ума сошли?! Что вот это такое?
Он бросает перед нами газету.
Мы склоняемся к ней вдвоём с Ждановым. На газете ярким заголовком пестрит статья под названием: «Чем занимается местная полиция?!» и фотография уже знакомой «Газели».
– В интернете слухи, в газетах слухи. Сведения просочились о том, что очередной больной на всю голову орудует в университете, а мы его поймать не можем! Что делать-то будем, господа?!
– А как вообще… Кто узнал?
– «Кто-кто»?! – уже кричит он – парень, водитель «Газели», пришёл в редакцию и всё им рассказал, упуская некоторые пикантные подробности, ну, якобы, они просто отдыхали. А тут вы! Газета быстро ухватилась за эту сенсацию, соответственно. Ну, а инфу об убийстве им просто кто-то слил, вот и всё. Они сами не знают, кто. Обнаружили под дверью письмо о том, что на озере находят убитых девушек, камер у них там нет, кто подсунул под дверь – один Бог ведает, газетёнка-то так себе, бульварная. Ладно, давайте доклад, что у вас там.
– Погодите – говорю я – Евгений Романович, ответьте на один вопрос – что сейчас стало с озёрским маньяком?
– А тебе зачем эта информация, солнышко моё? – спрашивает он, в недоумении глядя на меня.
– Вы можете просто ответить, без вот этих допросов?
Он замолкает, потом говорит мне:
– Видишь ли…
– Он мёртв?
– Да. Но не могут найти, кто его убил и как, проникнуть к нему в камеру было невозможно…
– Но отчего он умер?
– От асфиксии. Информация не для разглашения – кто-то из родителей убитых девушек «заказал» его, да и всё. Следователи не стали сильно рыться в этом деле – маньяк, кто там будет переживать за то, кто его убил…
Мы с Ждановым переглядываемся. Это уж точно – переживать никто не будет, тем более, Озёрский маньяк был одинок, не имел не семьи, не детей.
Вот почему он приходит ко мне в моих снах. Тело его уже не живёт, а душа вертится рядом со мной, стараясь направить по нужному пути. И всё это лишь потому, что из-за меня он оказался там, где его лишили жизни. Нет, это как-то нелогично.
– А знаете – говорит Жданов – почему он убивает в понедельник, и почему всё делает для того, чтобы мы нашли тела в понедельник?
– Почему? – спрашивает Евгений Романович.
– С понедельника все начинают новую жизнь. Он для них готовит новую жизнь в новом измерении, а нам подсовывает новое тело.
– И не единого следа не оставляет…
В этот момент дверь кабинета открывается и входит Диана.
– Извините, Евгений Романович, но это срочно. Там, в коридоре, ожидает девушка, она говорит, что ей очень надо видеть Маргариту Николаевну.
– Пригласи её сюда – говорит шеф, и мы переглядываемся все втроём.
Через пару минут дверь открывается, заходит молодая девушка, и у меня просто выпадает челюсть – перед нами стоит та, которую мы сегодня вытащили из мешка на озере.
Мы с Ждановым переглядываемся, в кабинете наступает звеняще-напряжённая тишина, шеф смотрит на нас троих и пока не понимает, что же нас так озадачило.
– Здравствуйте! – говорит мне незнакомка – я Татьяна Быкова и учусь в том университете, где вы проводите расследование. Пропала моя сестра Катя, я пришла в полицию, но меня отправили к вам. Вы можете мне помочь найти её?
