Юлия Кожева
Отраженный мир
Глава 5. Вторая жизнь
Сталинград. 1941 год
Семья Артема жила в этих краях много веков. Когда казаки выстроили крепость в том месте, где мелкая речка Сарисан впадала в мощную Волгу, прапрадед основал здесь сторожевой пост. Недалеко, в сотне с небольшим километров от нового поселения был один из порталов – открытых постоянно для тех, кто знал их тайну.
В роду Орловых были и стражи, и хранители знаний. В каждом поколении старейший подбирал небольшой отряд преданных воинов, которые следили за опасными вратами в другой мир. Здесь, на юге, портал был активен во время татарских набегов. Но чем дальше ширилась граница империи, тем реже люди Макса отважились на серьезные вылазки. Безнаказанно похищать людей становилось все сложнее. А после великой революции и гражданской войны удалось почти свести на нет активность давнего врага.
Отец Артема был врачом. Хорошая профессия, которая объясняла огромную библиотеку и частые визиты незнакомцев. Отец обладал и даром убеждения, который защищал в смутные времена. Власть менялась, а дом Орловых на берегу Волги на окраине провинциального города был оплотом надежности и стабильности.
Артем поступил в медицинский институт прямо накануне войны. Когда враг перешел границу, в дом Орловых начали стекаться тревожные сведения. «Люди Макса активизировались. На оккупированных территориях сотрудничают с захватчиками…» Война, смута – самое лучшее время для Макса – легко похищать людей и пополнять ресурсы.
Начало лета 1942 выдалось жарким. Война подступала городу неотвратимо. В институте только закончилась сессия, и многие студенты записались добровольцами.
– Отец, я должен сражаться. – Юноша никак не мог согласиться с доводами родителей. Этот разговор в разных вариантах не прекращался почти год. Но если раньше враг был далеко, то теперь все изменилось.
– Не забывай, что ты не просто гражданин этой страны. Ты охраняешь людей от большого зла. Макс…
– Знаю, но ты же слышал сводки. Наступление вот-вот начнется. Я что, по-твоему, должен бежать в тыл. Вы же с мамой остаетесь. И за порталами есть, кому присмотреть.
– Институт эвакуируют, – не уступал отец, – врачи будут нужны, это понимают все. Это не побег.
Артем знал, что большинство ребят его курса записались добровольцами, а почти все девушки уезжали учиться в тыл. Умом он понимал, что отец во многом прав, но сердцем…
– Завтра я еду в полевой госпиталь фельдшером.
Родители как будто не удивились. Между ними существовала очень тонкая связь – на уровне предчувствия. Они понимали друг друга без слов. Артем не раз замечал, что они понимали друг друга без слов. Но каждый раз удивлялся этому единомыслию.
– Значит так, – только и сказал отец.
Всю ночь он рассказывал Артему ключевые моменты – то чему должен, но не успел научить раньше. Где хранятся важные артефакты, в каких книгах собраны главные тексты заклинаний, как делать защитную татуировку – ту, что продлевает жизнь и защищает от не смертельных ран.
– Отец, ну что ты, вернусь, и продолжим обучение, – пару раз попытался остановить его Артем.
– Да, да, конечно, – рассеянно кивал Александр Григорьевич, – но лучше послушай.
Карту порталов и адреса других посвященных выучил наизусть. А на рассвете ушел на сборный пункт.
Прошел всего месяц, а Артем успел увидеть столько боли и крови, что казалось, им не будет конца. Сейчас их госпиталь медленно полз по степи – несколько грузовиков и колонна легко раненных бойцов. К ним прибились гражданские, которые бежали от войны, что двигалась за ними по пятам.
Он проверял, нет ли отставших, и вдруг, на какое-то время остался один. День только разгорался и небо начинало высветляться, чтобы к полудню стать привычно белым, безрадостным. Молочай, полынь, дикая конопля выстилали землю, сколько хватало глаз. Кое-где темными пятнами возвышались стволы чахлых акаций. Высоко, едва приметными точками, кружила пара соколов – высматривали неосторожных воробьев и жаворонков. Перекрикивая удаляющийся гул моторов, перекликались кузнечики и цикады. Пологие холмы кое-где перерезали темные провалы оврагов, обещая прохладу от едва приметных неглубоких ручьев.
На немцев они наткнулись ближе к вечеру. Те залегли в небольшом лесочке. Видимо, ждали не колонну раненых – легкую добычу.
– Врачи, медсестры, выйти из строя, – выкрикивал переводчик, двигаясь вдоль рядов пленных. Всех выгнали из грузовиков и выстроили в ряд. Однако Артем заметил что люди, которые двигались за переводчиком, выбирали не только военных, – их интересовали молодые ребята и девушки из числа гражданских.
Артем был с молоденьким пареньком, по виду своим ровесникам. Тот был серьезно ранен, и все время просил побыть с ним. Он и в грузовике от него не отходил и сейчас поддерживал, не позволяй упасть.
– А ты? – офицер ткнул в Артема, – врач?
– Фельдшер.
– Выходи.
– Я не могу оставить раненых.
Артем бегло говорил по-немецки, и, вспомнив, как часто отец отводил беду убедительный беседой, попытался сделать тоже.
– Господин майор, вы же знаете о женевской конвенции.
Офицер замер – видимо, не ожидал, что кто-то способен вести с ним диалог здесь, в чужой враждебной стране.
– Вы немец. Перейдите в группу врачей и поговорим позже.
– Нет. Я русский. Здесь только раненые и гражданский. Позвольте всем вернуться в грузовики и отвезите нас в лагерь для военнопленных.
– Нет никакого лагеря. Никто не станет возиться с этим отребьем. Выходите, не будьте глупцом!
– Но мирное население не должно…
Офицер не дослушал, – резко отвернулся и отдал солдатам приказ.
Под крики немцев и дулами автоматов пленных отвели к врагу. Люди поняли, что сейчас произойдет, несколько человек попытались бежать, но их остановили короткие очереди. Артем не верил, что все это происходит по-настоящему. Рядом с ним стояли женщины, дети, старики, раненые. Он видел глаза – сухие, горящие, полные слез. Раненый паренек еле держался ан ногах – он бредил, тихо звал по имени какую-то Олю. Все звуки и краски стали такими яркими. Белые облака (откуда они взялись в этот безветренный день?), яркие сиреневые цветы чертополоха – он увидел каждый острый лепесток, медленные слова молитвы, которые шептала немолодая женщина. А потом раздался громкий треск, и наступила тьма…
Артем открыл глаза. Над ним горела летнее черное небо, усыпанное серебром звезд.
«Наверное, уснул в гамаке», – пронеслась мысль. А потом накатил сладковатый запах. Его трудно было спутать с чем-то – так пахла кровь. Вернулась память, и боль. Он ощупал себя – липкая рубаха, там, куда ударили пули. Тупая боль. Но он жив. Он попытался встать – голова кружилась, хотелось пить. Он посмотрел по сторонам. Мертвые тела. Это было дно неглубокого оврага. И он лежал на ком-то, а не на земле.
Он выбрался наверх, но идти не мог. Ран на теле не было, только саднящий ссадины. Артем насчитал семь, ни одной в районе сердца. Татуировка – белая, невидимая сеточка на левой стороне груди – не только продлевала жизнь, но и хранила от смерти. Давно никому из рода Орловых не приходилось проверять это последнее средство. Отцу, ученому, а не воину, за десятилетия смуты не пришлось столкнуться со смертельной опасностью.
Постепенно возвращались силы, а с ними способность трезво оценивать ситуацию.
Он вдруг ясно осознал, что прекрасно знает, где находится. Конечно. Как часто отец вместе с ним бывал в этих местах. Они проверяли активность портала. Лесок, в котором их поджидали враги, тянулся вдоль по краю глубокой балки. А на границе деревьев и степи лежали большие серые валуны, в трещинах которых росла чахлая трава. Случайно ли он оказался именно здесь? И еще – мозг только сейчас восстановил полную картину событий. Не все «немцы» понимали немецкий. И одеты многие были не в форму, а в черную одежду. (А в записях наблюдений чужаки всегда были в черном).
Отобрали они здоровых молодых ребят, врачей, девушек, несколько подростков. Среди девушек были его однокурснице. Бросить их Артем не мог.
Он пролежал еще несколько часов. Пока тело восстанавливалось, мозг анализировал возможное движение отряда. Вариантов не было – на севере река, наши войска, глубокие балки, через которые с грузовиками не переехать. Так что отправиться они могли только к порталу.
Перед тем как двинуться следом, Артем заставил себя подойти к краю братской могилы и взглянуть в глаза кошмару. Он прекрасно понимал, что это воспоминание останется с ним навсегда.
Юноша отлично ориентировался в этой местности. По едва приметным тропам двигался быстро. Остановок было несколько – короткие стычки с отставшими от своих врагами позволили пополнить арсенал автоматом с запасными обоймами, отличным ножом и револьвером.
Теперь он по достоинству оценил уроки рукопашного боя, на которых настаивал отец. Один из друзей семьи – следопыт, охранявший портал, серьезно занимался с нескладным подростком. Где-то он теперь? Ушел добровольцем или нашел возможность остаться на посту. Или вовсе пропал – сгинул в пожаре войны…
А еще Артем ощущал в себе силу. Он превосходил людей – был менее уязвимым перед оружием, владел своим телом и разумом. И это не давало ему право оставаться сторонним наблюдателем, простым фельдшером. Жаль, что он не понял этого сразу… За одни ужасные сутки он стал воином и полноправным Стражем.
Лагерь врагов выдавал себя звуками задолго до того, как его можно было разглядеть. Он действительно располагался близко ко входу в другой мир. Когда-то здесь устроили свои курганы древние сарматы. Между двумя возвышенностями и укрылся портал. Обнаружить его обычному человеку было невозможно. Только легенды о «нехорошем месте» , где исчезают люди и животные, а миражи путают странников и доводят до безумия, давала подсказку посвященным.
Артем подобрался очень близко, залег в зарослях колючего кустарника и принялся ждать ночи. Он слышал нестройный гул голосов – перемешались выкрики, плачь, смех. А еще были короткие очереди и редко – шум мотора.
Пробуждение оказалось неприятным – от прикосновения холодной стали к горлу. Видимо задремал, и обостренные чувства не предупредили об опасности.
– А мы тихонько, правда, парень? Без глупостей. Понимаешь по-русски то?
– Да, – в полголоса ответил Артем.
«Почему сразу не убили? Свои. Или?» – метались обрывки мыслей.
– Что же ты в дозоре-то уснул? – это другой голос, в стороне. Знакомый… Неужели?..
– Я не в дозоре. Дядя Рамиль? Это я, Артем Орлов.
– Артем? – и тут же – убери нож, свои.
– Вот кого не чаял встретить. Ну-ка, давай за нами, потолкуем.
Шли по балке в молчании минут 20. Потом Рамиль заговорил. Когда стало понятно, что наши отступают, он решил сколотить партизанский отряд. В призыв по здоровью (вот ведь насмешка – старые раны времен гражданской подвели) не попал. Но прекрасное знание местности, навык работы в подполье оказались полезны в степи. Особенно пристально следил за порталом – и чутье не подвело.
– Эти сволочи с фашистами отлично поладили. Уж не знаю, на чем сговорились, только получился у них вроде как сборный полк. Нужно и тем и другим одно – солдат наших убивать, а мирных и припасы с оружием туда переправлять. Как можем им мешаем, но силы не на нашей стороне.
Так Артем попал в партизанский отряд. Всю войну он с Рамилем и другими посвященными боролся с приспешниками Макса. В первом бою, которые готовили тщательно, удалось отбить всех пленных, которых не успели увести в другой мир. Он очень надеялся, что среди них будут его однокурсницы. Но девушек-сестричек среди освобожденных не оказалось.
Казалось, им не будет конца – самолетам с черными крестами, которые неотвратимо двигались в сторону Волги. В первые часы Артем и его товарищи еще надеялись, что враг перебрасывает куда-то воздушную технику. Но потом стало ясно – это жуткое хладнокровное уничтожение их родного города. Земля ощутимо гудела и даже здесь, за сотни километров стал виден темный дым.
– Я пойду, мне надо знать, что с родителями, – Артем не находил себе места.
– Уверен, отец сумеет защитить себя и Елену. Она точно могла почувствовать, что приближается беда – ты же знаешь, у твоей мамы дар.
– Да, но это не то же самое, что противостоять людям. Только представь, что твориться в городе после двух дней бомбежки.
– Хорошо. Пойдем вместе. Фашисты наступают, надо бы связаться со штабом – получить задание для отряда.
В черном городе, который должен был умереть, продолжалась жизнь. К тому моменту, когда Артем и Рамиль добрались до нужного района, люди начали расчищать завалы. К постоянным звукам выстрелов они привыкли – в развалинах шли бои.
Дома Орловых не было – прямое попадание практически сравняло его с землей. Но Артем не мог, не хотел уйти сразу. Два дня они осматривали окрестности – помогали разбирать завалы, в которых оставались люди, расспрашивали редких выживших, но выяснить, живы родители Артема или нет, так и не смогли.
Часть 2
Глава 1. Неудавшийся герой
Альдейгья. За 1600 лет до описываемых событий
С того дня, когда Максуд увел из опустевшего монастыря старого мудреца, прошло много лет. И сейчас ему казалось, что перевернулся весь миропорядок. Маг давно знал о странном пророке, который позволил убить себя в древнем городе. Но никогда не думал, что какое-то учение, одно из множества, способно изменить все.
Последнее сражение было ужасным. Его преследователи под флагами с крестами боролись с любыми проявлениями магии. Они миловали тех, кто отказывался от своих богов или идолов, но были беспощадны к магам. А Максуд не собирался отказываться ни от чего.
Шли месяцы – его войско гнали и гнали на север. Холод, снег, болезни отнимали силы и людей. Враг же, наоборот, становился все сильнее. Для заветного заклинания не хватало всего одного компонента. Хотя мудрец перед смертью (от старости и болезни, а не от его руки) все твердил про равновесие и непредсказуемость.
В лесу на берегу ручья маленький отряд жил уже неделю. Дагман охотился, готовил, оберегал господина. Наконец, вернулся племянник верного телохранителя.
– Удача, – парень заметно исхудал и с трудом слез с коня, но лицо его довольно сияло. Для каждого воина было честью служить Максуду. Посланник вынул из-за пазухи мешочек и протянул магу.
– Черный остров, как ты и говорил, повелитель. Я нашел его, нашел деву, и она принесла мне кровь деревьев.
Максуд держал на руке гладкий черный – нет, не камень. Внутри него угадывался свет.
– Завтра, – прошептал он…
На чистой ровной площадке пылал костер. Вся земля была испещрена древними символами, соединенными в единый узор с черным камнем в сердце. Максуд произносил слова медленно, нараспев и добавлял в сосуд новые и новые компоненты в строгой последовательности. Травы, кости, камни, порошки.
Они покинули лагерь за два часа до полуночи. Дагман охранял, а маг творил заклинание. Он изменил формулу. На это ушло время, но уничтожать демонический мир сейчас ему было не с руки. А вот та часть, которая запирает энергию, оказалась интересной. Он был уверен, что сможет создать что-то большее – надежное убежище, в которое никто не сможет проникнуть без его разрешения. Ведь у него была душа того, кого звали мощью великой обители….
Волна жара вырвалась из сердца пентаграммы. Удар был таким сильным, что отбросил Максуда на несколько метров. Он ударился о ствол дерева, потерял сознание и не видел, как приглушенное темное сияние ушло вверх – на недостижимую высоту. В какой-то момент от высшей точки побежал еле различимый узор, который принимал форму купола.
– Господин, господин, где вы? – Дагман почувствовал странное тепло и решил проверить, все ли в порядке. Он ожидал увидеть пожар или что-то ужасное, как бывало не раз, когда повелитель творил свои ритуалы. Но там, где он оставил Максуда, ничего не отказалось. Был только лес, поляна, но ни огня, ни даже кострища он не нашел. Утром вместе с племянником и остатками отряда он обшарил все окрестности – безрезультатно. Ничто больше не могло удержать солдат в этом безрадостном чужом краю. Через две недели остатки грозного войска покинули северный край, чтобы навсегда раствориться среди обновленного мира…
Санкт-Петербург – Старая Ладога. Наши дни
Телефонный звонок застал Ника за пересмотром любимого «Сверхъестественного». Не отрывая взгляд от экрана, где Дин и Сэм поняли, что им придется убить ребенка (не вполне повзрослевшего демона), он нащупал поющую трубку и взглянул на номер.
– Ну, тогда да, – он нажал на паузу и принял вызов.
– Похоже, ты ближе всех к месту, мы с ребятами едем недостаточно быстро, а время идет, – пояснил свою просьбу Артем, – так что поезжай.
– Ты думаешь, они уже знают?
– Не исключено. И поэтому, Ник, сам ни во что не вмешивайся, просто наблюдай. Не хватало тебе еще нарваться на людей Макса.
– Слушаюсь, командир – подчеркнуто серьезно подтвердил Никита, но в глазах его загорелись азартные огоньки. Он приехал в северную столицу, чтобы поработать в архиве института восточных рукописей, и задержался на пару дней.
С сомнением взглянув на застывший на экране кадр, он закрыл ноутбук. Быстро сложил вещи в рюкзак, задернул шторы на окнах и спустился во двор, где ждала старенькая «ауди».
До Старой Ладоги от Питера добрался быстро и сразу отправился по адресу, указанному Артемом. Дом был двухэтажный, ветхий, когда-то выстроенный как барак, но затем разгороженный на отдельные квартиры. Для наблюдения он выбрал дом-двойник на другой стороне улицы.
На двери, которая вела на чердак, висел внушительный замок, но Ник никогда не жаловался на чрезмерную законопослушность. Достал небольшую связку отмычек, поковырял скважину и довольно хмыкнул, услышав щелчок открываемого замка.
– Вот это то, что нужно, – довольно пробормотал он, обнаружив место, из которого просматривалась вся улица и окна лестничной площадки и той самой квартиры № 4 на втором этаже. К вечеру наблюдательный пункт (и по совместительству временное жилье) был обустроен: старое кресло он накрыл пледом из своего автомобиля, ящик приспособил под стол, открыл ноутбук и включил недосмотренную серию.
Подозрительные типы объявились на следующий день. Они не были так озабочены маскировкой, как наблюдающий за ними шпион. Поставили свой огромный внедорожник в переулке, позвонили в старенькую синюю дверь квартиры № 4 и, не получив ответа, устроились в машине.
Время тянулось медленно. Нику было сложно постоянно держать под наблюдением свой объект. Еще накануне он установил рядом с квартирой маленькое прослушивающее устройство, чтобы не пропустить чего-то важного. По крайней мере, можно было дремать или отлучаться ненадолго. Этой троице было проще: они, сменяя друг друга, уходили и приходили. Ник заметил, как один из молодцов бросил на заднее сидение кобуру. Внимания местных типы старались не привлекать.
Он уже было уверился, что без происшествий дождется друзей, когда началось непривычное для этого тихого местечка волнение.
Совсем юная девчонка пересекла двор, вошла в подъезд, и вскоре на втором этаже в нужной квартире открылось окно. Это сработало, как сигнал: типы в машине оживились и начали с кем-то активно переговариваться сразу по нескольким телефонам. Вскоре трое дюжих молодцов решительно направились к подъезду.
– Твою ж…, – неприлично ругнулся Ник.
Он достал телефон, набрал номер Артема – абонент оказался вне зоны доступа. Помедлив пару минут, решил спуститься вниз. Пронзительный крик заставил его поторопиться.
– Наблюдай, не вмешивайся, жди, – бормотал он, стремительно пересекая двор, – ваш совет просто неоценим, дружище, Артем…
Дверь была открыта, на площадке никого. Он быстро заглянул внутрь – пусто. Прошел до угла и, глядя на отражение в телефоне, попытался разглядеть комнату. Старенький диван с клетчатым пледом. Полки до самого потолка уставлены книгами и всякой сувенирной мелочью.
Около стены рядом с окном стояла девушка, которую удерживал сзади и зажимал рот один из типов. Второго больше всего занимали полки с книгами, третьего видно не было.
– Стой тихо, – в спину неприятно уткнулось что-то недвусмысленно круглое и прохладное. – К нам гость, но я его принял.
– Просто проходил мимо, дай думаю, зайду, но вижу, все в порядке, не буду вам мешать, – Никита все еще продолжал улыбаться, хотя жесткий толчок в спину заставил его шагнуть на середину комнату, – отпустите, люди добрые.
– Заткнись, и телефон давай сюда, живо!
– Есть, нашел! Тащи девчонку!
Ник почти наверняка знал, на что сейчас смотрел его противник, но желание убедиться в собственной догадке взяло верх, и он попытался приблизиться к центру всеобщего внимания. Дуло пистолета тут же больно врезалось в спину, и он замер на месте.
Девушку подвели к шкафу, и тот, кто командовал, указал ей на нужный предмет:
– Видишь камень? Кивни. Хорошо. Сейчас мой напарник тебя отпустит, и ты не будешь кричать или убегать – поверь, это бесполезно, – а просто возьмешь его и спокойно пойдешь с нами. Сделаешь все правильно, и с тобой ничего плохого не случится.
Пленница кивнула, и ее тотчас отпустили. Она взяла с полки матово-черный камень и протянула его говорившему. Тот отшатнулся.
– Ты чего мне его суешь? Держи при себе. Все на выход!
Никите ничего не оставалось, как подчиниться: что делать, с оружием особо не поспоришь. Их посадили на заднее просторное сидение, и девушка оказалась между Ником и одним из похитителей. Невольно она придвинулась ближе к тому, кто находился с ней в сходной ситуации. Ник, не спускавший глаз с камня, который теперь был ему очень хорошо виден, вдруг осознал, что должен как-то подбодрить несчастную девчонку, попавшую в переплет.
– Тебя звать-то как? – шепотом спросил он.
– Саша, – она помолчала, пытаясь поудобнее пристроить на коленях свою ношу, – а вас как?
– Никита, Ник. И давай сразу на «ты». Зачем пришла в эту квартиру?
– Как зачем? – удивилась она. – Я всегда цветы поливаю, когда дядя в экспедиции.
– Значит, случайная жертва, – пробормотал Ник, а громче произнес, – ну, не бойся, не нужны мы им, им только камень этот нужен. Отвезем и будем свободны.
Он постарался придать своему голосу большую уверенность, чем испытывал на самом деле – ни к чему пугать девушку.
– Хорошо бы так, – тихонько отозвалась та.
