Юлия Хансен
Дураки
все они наперечёт!
Этот только в одном экземпляре.
И ему в нашей кухне – почёт!
– Вот. Что требовалось доказать. И закончим весь спор.
Две руки и один лишь кувшин. Все! Несите топор!
Дочка с матерью громко рыдают…
Тут Гобад вышел к ним, будто в нём был мотор:
– Отменяйте сейчас же драконовский ваш приговор!
Осмотрев руку девушки методом разным,
Понял он: мышцы скованы бешеным спазмом.
Страх и ужас ввел в трепет и дрожь бедолажку -
До сих пор сжала сыр она пальцами влажными…
Тут Гобад стукнул девушку по локтю сообразно.
– Празднуй!
Враз кулак был разжат.
Сыр бултыхнулся прямо на дно хлюпкой жабой,
И рука покидает кувшин так легко и желанно.
Все от счастья жужжат,
Мать и дочь обнимаются и визжат,
Губернатор Гобаду подкинул немало деньжат
Лишь за то, что кулак был разжат…
А Гобад догоняет отъехавший было обоз,
Чтоб до дому его он скорее довёз…
Ну а в сердце Гобада заноза:
– Мама, как я скучаю, прости,
Ты в сравнении с ними – ни больше ни меньше –
Спиноза!
Часть 3 «Карета»
Решение быстро к Гобаду пришло:
домой возвращаюсь!
Но прежде хочу отдохнуть у ручья
и выпить душистого чаю…
Лица, отражённого в чистой воде,
Гобад не узнал очертаний -
Оно стало чёрным,
иссохло от солнца и долгих скитаний.
К ручью в это время спустилась
служанка из знатного дома.
– Ты кто? Ты не местный?
Лицо твоё черное мне не знакомо!
Наш путник решил пошутить,
умываясь струёй водопада:
– Как в воду глядишь,
ведь пришёл я сюда из самого ада!
– Из ада!? Что делал ты там?
Разве можно обратно
Из ада прийти? Как тебе удалось?
– Я привратник.
Работаю там. Вот иду я домой на побывку,
Работы там много,
тружусь каждый день, яко сивка!
– Два года промчались с тех пор,
как хозяйка моя овдовела…
Случайно не видел там мужа её, -
спросила служанка несмело…
– Да, видел его, – небрежно сказал паренёк,
и тут же за руку
Служанка домой потащила его,
не проронив даже звука…
(Примерно, как маленький ослик
волочит безропотно вьюк))
А в доме богатом его накормили
и дали прилечь у фонтана,
Наполнив кувшинчик
прохладным вкуснейшим айраном.
Вот и хозяйка к нему подошла.
Ресницы поникли в печали.
Лицо утончённо, красиво,
слова нетерпеньем звучали.
– Как он живёт? -
молодая вдова спросила со вздохом,
Гобад растерялся, но тут же ответил:
– Живёт очень плохо!
Остался ведь долг у него на земле (кому-то)
– сто двадцать туманов, -
Так на ходу сочинял он спонтанно
сценарий нежданный обмана, -
За долг этот бьют мужа Вашего
по голове калёной дубинкой
Раз в день, – разрыдалась вдова,
и из глаз покатились слезинки…
– Скажи, я могу чрез тебя передать
для него злополучные деньги?
– О, Да! Но его в любое мгновенье
могут бросить гиенам в вольер на съеденье…
– Езжай поскорей.
Вот двести туманов и резвая лошадь,
Ведь с долга процент капать может,
его, разумеется, приумножат….
Уехал Гобад.
Ну а вечером муж прискакал и в ужасе замер
