Юлия Гауф
Ребенок от подонка

Глава 3

– Ты уверена? – спросил дедушка, когда я собиралась в универ.

Я собрала в папку все документы, которые у меня были, чтобы после пар поехать в суд. И сейчас тискала Марка на прощание. Интересно, все мамы испытывают такую же вину, как я, когда оставляют ребенка на половину дня?

– Уверена, деда. Кам предложил тест ДНК, но, может я сериалов пересмотрела, – я чмокнула сына в пухлую щечку, – мне кажется, что Гордеевы могут купить нужный результат. Мне ведь только казалось, что меня приняли. На самом-то деле – нет. Я для них никто, Марик тоже. Камиль… не знаю, может, он и правда верит в то, что говорит. Но он не сказал мне все сразу, ждал почти шесть месяцев. Сам себя накрутил, сам убедил, а по прошествии времени любая ложь кажется правдой. А может, он и сам в это не верит, просто любит меня унижать. А мне казалось, что он меня любил. Ошибалась.

– Да нет, любил, – нахмурился дедуля. – Просто любовь дается авансом, ее нужно суметь обратить в более глубокое чувство. У парня не получилось. Но ты правда уверена, что готова пройти через все это? Говоришь, что Гордеевы тебя унижают, но в суде могут еще сильнее унизить.

– Это если бы Марик был не от Камиля, – парировала я. – Мне же суд ничем не грозит.

– Кроме нервотрепки, упреков от Гордеевых и экспертиз. Но смотри сама, Сонечка, я тебя поддержу. Просто подумай, готова ли ты ко всему этому.

Я кивнула. Готова или не готова, но я это сделаю.

– Люблю тебя, солнце мое, – звонко чмокнула сына на прощание, и заставила себя отдать малыша дедушке.

– Избалуешь парня своими нежностями, – привычно проворчал деда Паша, но я лишь рассмеялась, и выскочила из квартиры.

Марку я признаюсь в любви даже чаще, чем признавалась в любви плакату с Заком Эфроном, будучи подростком. Мама меня любила, но никаких признаний, никаких объятий я от нее не получала. А мне хотелось всего этого, но неловкость всегда побеждала. С Марком этого не будет. Я научу сына не стесняться своих чувств, научу их принимать, научу любить этот мир.

А Камиль… именно сейчас мне стало его жаль. Даже обида прошла на мгновение. Мне от сына на пару часов уйти тяжело, чтобы не пропустить что-то важное, а Камиль ушел навсегда. Пропустит и первые шаги, и первое слово. Первый рисунок, первое сентября, первую влюбленность. Все пропустит.

Дурак.

– Хм, ты чего так светишься? – с подозрением спросила Лера, когда мы привычно устроились за третьей партой. – Я думала, ты будешь трястись, как кролик, и напугаешь меня опухшими красными глазами и растертым носом.

– А я не плакала, – подмигнула я.

– Передумала, что ли?

– Наоборот. Убедилась, что поступаю верно.

Лера покачала головой, удивляясь моему приподнятому настроению, и я ее понимаю. Сама от себя не ожидала. Наверное, когда находишься в неведении, когда колеблешься, и думаешь только о проблемах – ты подавлен. А когда понимаешь, что ни в чем не виноват, и хочешь защитить и себя, и ребенка – тогда и приходит освобождение. И именно тогда ты можешь испытать каплю жалости к своему врагу.

Первая пара прошла спокойно, вторая и третья тоже, и я даже забыла, что могу в коридорах встретить Камиля. На четвертой паре я выступила с презентацией, показывая часть исследования, которое пойдет в статью для научного журнала.

– Соня, могу тебя поздравить, – Анна Николаевна подозвала меня к себе после последней пары. – Стипендия ученого совета почти у тебя в кармане. Декан похлопотал за тебя. Заседание будет после сессии, и в январе, думаю, мы тебя обрадуем. Но не забывай, ты должна отлично учиться, заниматься исследованиями, и…

– Участвовать в общественной жизни университета, – привычно договорила я за Анной Николаевной, а сама едва не начала танцевать от радости, в уме подсчитывая еще не полученный деньги.

– И не только. Ты не должна быть замечена ни в каких скандалах. Ты – девочка хорошая, но я должна тебя предупредить. Не выкладывай фото задницы в инстаграм, не устраивай дебошей, как некоторые твои однокурсницы. И стипендия твоя.

Где я, и где скандалы?

Я радостно кивнула, и вышла из римской аудитории. Сейчас в суд, потом домой. Пусть дедушка поспит, и я обрадую его, что скоро со всеми надбавками я буду получать двадцать пять тысяч рублей, а еще ведь подработки. Для Москвы не так уж много, но жить мы будем лучше.

– Соня, – Камиль ждал меня на крыльце университета, стоял рядом со стендом, и наблюдал, как устанавливают елку, – не передумала насчет теста ДНК?

– Я в суд, – повертела в руках папку с документами. – Не хочу получить липовый результат, проплаченный твоей мамой, уж прости.

– Черт, упертая ты. Даже странно, неужели сама веришь, что пацан – мой? – усмехнулся Камиль, и сбежал по крыльцу. – Ну поехали.

Камиль, как в старые времена, остановился у крыльца, и протянул мне руку, явно пародируя Джека из Титаника. И я чуть было не вложила свою ладонь в его, но вовремя себя одернула.

– Поехали в суд. Мне теперь самому интересно, чем все это закончится.

– Сама доберусь…

– Да идем уже, – Кам взбежал на пару ступенек, схватил меня за руку, и волоком потащил к парковке. – Или ты думаешь, я тебя в лес отвезу, и там закопаю? Садись.

Он кивнул на открытую дверь своей машины, и перегородил мне путь, ясно давая понять, что не отпустит.

– С тебя станется, – я села в машину, обнимая папку с документами.

– Плохого ты обо мне мнения, – Камиль быстро обошел машину, и сел за водительское. – Даже обидно.

– Ах, прости, пожалуйста, – состроила я рожицу. – Ты же не способен на дурной поступок!

– Ну… я тебя точно не отвезу в лес, как в сказке Морозко.

Я замолчала, отвернувшись к окну. Если пару часов назад я почти не вспоминала про Камиля, отпустила обиды, то сейчас мне не только душевно больно рядом с ним. Даже физически невыносимо. Прошлой зимой мы также сидели в машине, меня часто мучил токсикоз, и Камиль просто катал меня по городу. Мне от этого легче становилось. Мы останавливались у парков, у ледяных статуй, выбегали и фотографировались.

Неужели той влюбленной, вечно смеющейся и вешающейся на Камиля девушкой была я?!

– Сонь, хватит строить из себя обиженку, – жестко произнес Камиль, разрывая тишину.

– Я имею право обижаться, странно, что ты этого не понимаешь. Представь, что ты живешь в идеальном мире, – горько начала я, вспоминая те события, – любишь, радуешься появившемуся на свет малышу, и в один момент все рушится. Ты же просто ушел, не сказал ничего. Не объяснил. Я одна осталась, понимаешь ты это, или нет? Поверил в какие-то гнусности, и бросил меня наедине с ребенком. Мама погибла, папа, бабушка… тебя рядом не было, Камиль, и я имею право не просто обижаться. Мне тебя в кровь избить хочется! Так что не смей мне указывать, строить ли мне из себя обиженку, или нет.

– О как! – Камиль остановил машину у районного суда. – Так и я жил в идеальном мире. Отмахивался от родителей, от друзей. Пропускал мимо ушей рассказы Руса о «зарезервированной одним лохом телке», с которой видится на Полтавской тридцать пять. Кивал на его слова, что телка залетела, и они не уверены, от кого именно…

– Телка – это я?

– Видимо, – спокойно кивнул Камиль. – А потом я родимое пятно разглядел, и все стало на свои места. Очень уж оно своеобразное, такое же, как у Руса. Уж прости, что не вел с тобой беседы, но смысла в них я не увидел. Предала? Поймали? Имей совесть не отпираться.

Непрошибаемый!

– А в суд я подаю почему, как думаешь? Потому что сомневаюсь, чей ребенок? – спросила я хриплым от обиды голосом. – Если бы я тебе изменяла, как думаешь, стала бы я затевать все это?

– Не знаю, Соня. Я не знаю, что у тебя в голове творится.

Я вышла из машины, отметив про себя, что прошлая мне больше нравилась. Эта какая-то… не знаю, будто Кам купил ее, чтобы девчонок снимать. И Боже мой, меня это все равно задевает.

– Вот и узнаем, Камиль. Твою матушку ожидать? – я оглядела пространство, ожидая увидеть Лауру, и Гордеева-старшего с полком адвокатов.

Камиль засмеялся, поравнялся со мной, и взял за руку. Мы оба застыли от этого жеста, и Кам медленно убрал свою ладонь с моей, в которую я тут же переложила папку с документами.

– Я не сказал матери про суд. Отцу тоже. Не бойся. Но еще есть время передумать, и не затевать этот цирк.

– О нет, – покачала я головой. – Билеты куплены, зрители расселись по местам, артисты готовы. Без цирка мы уже не обойдемся.

***

Мы с Камилем сидели перед помощником судьи с составленным иском. Молодой парень со следами от недавно излеченной угревой сыпи выглядел недовольным:

– Мать здесь, предполагаемый отец здесь. Камиль Маратович, вы отказались урегулировать вопрос установления отцовства во внесудебном порядке?

– Я предлагал провести тест ДНК, – пожал Кам плечами, и помощник судьи уставился на меня своими рыбьими глазами.

– В суд следует обращаться, когда установить отцовство в добровольном порядке невозможно.

– Не только, – нахмурилась я. – Вот мое дополнительное заявление к исковому. Я не доверяю Гордеевым, мне нужна аккредитованная лаборатория, и судебное решение.

– Соня уверена, что наша семья всемогуща, и мы способны купить любой результат, – едко произнес Камиль.

– И не без оснований, – парировала я. – Напомнить, как ведет дела твой отец?

Неприятно все это. Угрожать, объясняться, бумажками трясти. Лаура пока не знает, но вряд ли от нее получится долго скрывать тот факт, что я подала на ее сына в суд. Да Камиль сам пойдет, и расскажет! Не стал пока говорить, так как надеялся, что я успокоюсь. А Лаура и Марат… да что они мне сделают?! В очередной раз убедятся, что Камилю не стоило со мной связываться, и все.

– Хорошо. Оплатите госпошлину, вот реквизиты, – помощник судьи провел по столу пальцем, двигая ко мне чуть истрепанный клочок бумаги, но Камиль перехватил его.

– Я оплачу. Вам распечатать, или можно на почту выслать чек?

– Платите онлайн, укажите этот электронный адрес, – парень постучал по монитору компьютера, к которому приклеена бумага с напечатанным электронным адресом, и Камиль уткнулся в телефон.

Я же покачала головой. До чего я докатилась? Может, скоро превращусь в скандалистку, которая будет звонить и кричать в трубку: «Алименты не пришли. Что, снова в суд хочешь?» Может, не поздно все отыграть назад?

Это же я и Камиль. Мы не могли до такого дойти. Иски, суды, пошлины…

– Ваше заявление будет рассмотрено, мы вас уведомим. Если ответчик не явится на заседание, оно будет перенесено, – помощник судьи недовольно взглянул на Камиля. – Не советую тратить наше время, из какой бы вы ни были семьи.

– Молчи, чепушила, – зло рассмеялся Камиль, и я живо вспомнила, как он реагирует на неосторожные слова – кулаком по носу.

– Кам, пойдем, – я вцепилась в его плечо, и потянула за собой, глядя на наливающегося красным помощника судьи. – Кам!

– Я позабочусь о том, чтобы судья принял ваше заявление, гражданочка, – с нехорошей улыбкой обратился ко мне помощник. – Всего доброго!

Мы вышли из кабинета, и Камиль рассмеялся:

– Соня, ну ты и паникерша!

– А если бы он отказался принимать иск? Ты этого добивался? Чтобы нас выгнали? – напустилась я на него.

– Ну не выгнали же. Зато теперь этот помощничек явно на твоей стороне, – улыбнулся он. – Пошли, до дома подброшу.

– Сама доеду, – отмахнулась я, и полезла в карман, чтобы достать вибрирующий смартфон. – Да, привет, Артур.

Камиль оперся спиной о стену, не спеша уходить, а я стояла у скамьи, на которой лежала моя сумка и папка с документами.

– Мне эссе задали, ты заказы берешь? В четверг нужно сдать, а я ни в зуб ногой. Заплачу пять тысяч, – предложил Артур.

Мой постоянный клиент, так сказать. Мне перманентно нужны деньги, и когда впервые Артур предложил за обычный реферат три тысячи, тогда как с других я брала пятьсот, я его поправила. Но он все равно заплатил три тысячи. Всегда зачем-то дает гораздо большую сумму. Как и сейчас. Эссе за пять тысяч?

– Артур, ты снова завышаешь.

– Так мне же срочно. Возьмешься, Сонь?

– Конечно, возьмусь. Ты мне в ватсап скинь информацию, – ответила я, и не думая отказываться, и вопросительно посмотрела на недовольного Камиля, который и не подумал оставить меня одну.

Стоит, смотрит, сдвинув густые брови.

– Спасибо, Сонь. И, – Артур замешкался, прокашлялся, и выдал: – Может, погуляем?

– Артур…

Я растерялась. Артур из параллельной группы, и он прекрасно знает, что у меня маленький ребенок. Да все вокруг знают! И про Марка, и про кинувшего меня Камиля. И про то, что гуляю я до магазина, или в парке с коляской, а не в клубах и барах.

– Просто погулять, – перебил он. – Малыша с собой бери, я мелких люблю. У меня мать на старости лет сдурела, и сестру мне родила. Они с твоим Марком ровесники, кстати. Давай, Сонь, соглашайся! Не все же время за книжками сидеть.

Не знаю, что бы я ответила, не стой рядом Камиль.

Артур – симпатичный. Балбес, конечно, но обаятельный и красивый балбес. Вот только я, как дура последняя, никого, кроме Камиля не видела. Даже на одноклассников не смотрела, хотя тогда с Камом еще знакома не была. Мне нравилось считать, что я одного его ждала.

Пенелопа, блин.

Ждала, и дождалась.

Мне казалось, что оба парня ждут мой ответ, хотя вряд ли Камиль слышал, о чем спросил меня Артур. Да и какое Каму дело? Раз бросил, значит не нужна. Я могу хоть каждый день с новым парнем гулять, ему то что?

Когда на руках маленький ребенок, не до романов. На уме детские болячки, деньги, учеба, но… но нужно ведь и жить начинать! Так что я улыбнулась, и произнесла:

– Я согласна, давай встретимся. Спишемся в ватсап, и договоримся о месте… свидания?

– Супер, Сонь! Давай договоримся о времени, а место я выберу сам. Любишь сюрпризы? – обрадовался парень.

Сюрпризы я ненавидела, но ответила:

– Обожаю сюрпризы.

Глава 4

– Я же сказала, что меня можно не ждать, – заметила я, и вернула телефон в карман.

– Пошли, – зло бросил Камиль, и посмотрел на меня так, что стало понятно – не отделаться.

Он всегда был настойчивым, особенно когда добивался меня. Но Камиль понимал значение слова «нет». Сейчас, видимо, забыл.

– Кам…

– Довезу, заодно обсудим дальнейшее, – он снова взял меня за руку, и потащил по коридору.

Никто из посетителей суда не удивился. Подумаешь, злой парень и недовольная девушка. Здесь счастливые не ходят, вот и мы не выбиваемся из общей массы.

Камиль своего добился, и в свою навороченную машину, которую я отчего-то возненавидела, он меня посадил. Можно было бы заупрямиться, и устроить скандал, но смысла в этом нет. Он непрошибаемый, а я просто устала сегодня, чтобы продолжать препираться.

– Что ты хотел обсудить? – спросила я, когда мы выехали на шоссе. – Только не говори, что мы снова будем говорить о Руслане, его родимом пятне, и моей измене! Больше я эту тему обсуждать не стану.

– У меня тоже нет такого желания, – холодно ответил Камиль. – Сонь, ты говорила, что тебе сложно, что я, такой подлец, бросил тебя в сложный момент. Но все твои беды, как я вижу, не мешают тебе по мужикам таскаться?

Что?

Что???

– Это не твое дело!

– Свидание, – с отвращением выпалил Камиль. – Ты не охренела случайно?

– Это просто прогулка, – зачем-то сказала я.

Черт меня дернул при Камиле с Артуром разговаривать. Логика твердила, что ему уже плевать на меня, но внутри я все же надеялась. Нет, не на ревность, а на то, что ему неприятно станет. Пусть знает, что я его не жду, что прошлое осталось в прошлом.

Но такого я не ожидала.

– Снова врешь, Соня! – прошипел он. – Я слышал слово «свидание».

– Да, Камиль, хорошо, – раздраженно произнесла я. – Свидание, да! И что? Тебя это не касается… больше. Мы расстались с тобой, я иду дальше.

– Нет, ни на какое свидание ты не пойдешь, – мы почти летели по чертовому шоссе, и я мечтала, чтобы нас гаишники остановили.

– Камиль, очнись! Ты живешь своей жизнью, а я живу своей. То, чем я занимаюсь или не занимаюсь – это мое дело. Мое! Больше не твое, понимаешь? – я старалась говорить терпеливо. – Не понимаю, с чего ты так взбесился. Будто ревнуешь.

Камиль, к моему ужасу, на пару секунд закрыл глаза, и я тут же вцепилась в его плечи. Идиот! Кто так ведет себя на дороге?!

– Не ревную. И ты права, – хрипло произнес он, – можешь делать то, что сама хочешь. И идти на свидание. Я просто беспокоюсь за тебя.

– Да ладно? – умилилась я.

Надо же, Камиль вдруг решил обо мне побеспокоиться. Вот так новость!

– Ты назло мне решила пойти на свидание с каким-то чмошником, явно чтобы меня задеть. Не стоит, Сонь. Мало ли, что у него на уме. Лучше с сыном время проведи, – Камиль сбавил скорость и, наконец, перестал срывать на мне свое настроение.

– У тебя раздутое самомнение, – холодно отбрила я. – Я согласилась на свидание, потому что сама этого хотела, а не для того, чтобы тебя позлить. Не весь мир вокруг тебя вертится.

Я скривилась. Очень похоже на Камиля, а я даже на секунду решила, что он ревнует. Но нет, просто уязвленное самолюбие. Как я и предполагала. Не факт, что я бы согласилась встретиться с Артуром, не стой рядом Камиль. А может, и согласилась бы, кто знает? Но именно то, что Кам рядом стоял, и помогло мне понять – вот он, рядом, но уже не мой. Умом понимаю это, а сердцем – нет. Я будто все еще несвободна, не имею право смотреть на других парней.

Да, в душе я несвободна, и нужно себе помочь. Встречусь с Артуром, не обещая большего. Может, он мне понравится? Может, я вообще влюблюсь?!

Хоть бы!

– Ладно, иди куда хочешь, – в голосе Камиля я услышала раздражение. – Артур… Сафронов, да?

– Да.

– Хмм, ясно. Ну что ж, удачного свидания тебе, – странным голосом произнес Камиль, и я с подозрением взглянула на него.

Но нет, вроде он успокоился.

У него и раньше бывали вспышки ярости, агрессии, и Лаура, которая на людях любила строить из себя идеальную мать, разрешила Камилю жить отдельно с шестнадцати лет. Вернее, не разрешила, а просто сняла ему квартиру. Ее пугало поведение сына, да и меня тоже.

Я к спокойствию привыкла, к сдержанности. В Москве разных людей хватает, но мне почему-то не встречались агрессивные, всегда готовые влезть в драку. А потом мне встретился Камиль, и я каким-то чудом всегда умела его успокоить и заземлить. Даже сейчас получилось, хотя я не старалась его угомонить.

– Спасибо, – сказала я, когда Кам довез меня до дома. И, повинуясь глупому порыву, спросила: – Может, хочешь на Марика взглянуть?

Кам посмотрел на меня, и в его взгляде я прочла дикую смесь возмущения, сомнения и даже обиды.

– Я… я видел его уже. В торговом центре, – глухо ответил он, и я резко отстегнула ремень безопасности.

Ну я и идиотка! Зачем предложила?!

Хотя, нет, не идиотка. Не ради Камиля, а ради Марка спросила. Вряд ли, конечно, Камиль захочет с сыном общаться, но если решит проводить с ним время – я препятствовать не стану. Мне бы хотелось, чтобы у Марка был отец, пусть и на пару часов в неделю.

– Я пойду.

– Сонь, – остановил он меня, – я про аварию узнал, когда вернулся. Не знал, что ты родителей потеряла. Как ты?

Как я? Ужасно. До сих пор больно, и, кажется, боль эта не уйдет. Время не лечит, ведь я каждую секунду помню, что никогда больше не увижу маму и папу. И это самое «никогда» пугает до ужаса. Мы так и не сказали друг другу, что любим, не дарили друг другу объятия, столько всего не успели, и никогда уже не наверстаем.

Ненавижу слово «никогда».

– Я справляюсь. Дедушка помогает.

– Привет ему. Хотя, – Кам усмехнулся, – думаю, он не обрадуется моему привету, и скажет, чтобы я засунул его себе…

– Именно туда, – перебила я. – Да, деда Паша – не твой фанат, Кам.

– Слушай, Сонь, если нужны деньги, я могу помочь, – произнес Камиль, и снова показался мне самым родным человеком на свете – тем, кто отгонял кошмары, мучившие меня в первом триместре; тем, кто баюкал до утра в своих объятиях; тем, кого я любила как сумасшедшая.

Но через пару секунд все стало на свои места.

– Я буду помогать тебе. Знаю, что нуждаешься. Просто давай прекратим эту хрень с судом, это не нужно никому из нас.

– Обойдусь, – я не смогла сдержать разочарования в голосе, и выскочила из машины.

Откупиться решил. Боже, как же обидно.

У дома собралась толпа, и я заметила это только сейчас.

– Соня, да не психуй ты, – Камиль выбежал из машины. – Я готов просто помочь… вот черт, Сонь…

Я почувствовала запах гари, и услышала, наконец, вой сирены. Подняла голову на наш дом, и поняла, почему во дворе толпа. Горит квартира. Наша квартира, где…

– Марк, – с ужасом выдохнула я, и начала расталкивать соседей локтями.

– Стой, идиотка! – меня удерживают, не дают пройти. – Соня, мать твою…

– Там Марк!

Легкие наполняет дым. Будто я сама в горящей квартире, задыхаюсь, горло кровоточит. Взгляд мечется, выхватывает отдельные кадры – взволнованные лица людей, которые смотрят то на меня, то на наш дом. Дом, где мой маленький сын и пожилой мужчина. Единственные, кто у меня еще остался в этой жизни.

– Пусти, отпусти меня! – кричу, царапаю сомкнутые на моей талии ладони, и Камиль, а это он, шипит.

– Стой здесь. Соня, слышишь? Стой здесь, я сам, – он разворачивает меня к себе, трясет так сильно, что зубы стучат. – Соня, поняла меня? Ты стоишь здесь, и ждешь. Ответь!

– Поняла, – кивнула нервно, и Камиль отпустил меня.

Вбежал в подъезд, отмахиваясь от окриков моих жалостливых соседок.

А я высматриваю в толпе дедушку. Мои крики было слышно, если бы он вышел из дома, то он бы подошел. И Марика бы отдал… Боже мой, если с ними что-то случится, я тут же замертво упаду, просто не вынесу!

Звуки сирены еще ближе, я стою на морозе, и вдыхаю запах гари. В глазах от ужаса темнеет – как они там? В квартире пожар, не выбраться, всюду дым, я как наяву вижу эти кадры.

– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, – шепчу, как безумная, и смотрю на дверь подъезда, стараясь не моргать. Слезы текут по щекам, меня кто-то обнимает, но я не понимаю, кто именно. Картинка смазанная, в фокусе лишь распахнутая железная дверь подъезда. – Боже, прошу, умоляю…

Я обещала стоять, и ждать, но их нет – Марка, дедушки, Камиля. Я не нужна здесь, я там нужна. Как я могу стоять спокойно, когда мой ребенок там, в огне? И я стряхиваю руку со своего плеча, и чью-то куртку, бегу к подъезду, скользя сапожками на раскатанном детворой льду.

Бегу, и вижу, как Камиль тащит приволакивающего ногу дедушку, и каким-то чудом удерживает Марка.

– Марк, – прорыдала, и выхватила малыша, лицо которого почему-то накрыто мокрой тряпкой, и прижимаю к себе.

Живой, плачет надрывно, но живой!

– Укутай его, одевать его некогда было, – Камиль кашляет, дедушка сидит на снегу – потерянный, губы трясутся.

– Держи, – Кам протянул свою куртку, и я начала заворачивать в нее Марика. – Он мокрый, я на тряпку плеснул воду из графина, и к носу прижал, чтобы легче дышать было. Иди к машине, Сонь.

Я кивнула, но ногами пошевелить не смогла, застыла. Сирена совсем рядом, за спиной крики соседки:

– Тушите скорее, сейчас до моей квартиры дойдет!

– Соня, к машине, живо! – отрывисто заорал на меня Камиль, и я более-менее пришла в себя. Развернулась, ища Джип Камиля глазами, но вспомнила, что у него новая машина.

– Тише, милый, сейчас в больницу, и домой, – зашептала сыну.

Вот только дома, кажется, больше нет. Вряд ли дотла все сгорело, а может, и дотла. Но возвращаться некуда, только если к Лере напроситься. В голове глупые мысли: дома фотографии Марика остались, его первая распашонка, как я без всего этого? Как?

– Садись, – Камиль открыл передо мной дверь, и я села на переднее сидение. Обернулась, и увидела, как Камиль усаживает деду Пашу на заднее сидение. – Вот документы, Сонь, ты уронила. Сейчас в больницу поедем.

– Прости, Сонечка, – прохрипел деда Паша. – Не знаю, что случилось, пацана покормил, и у телевизора задремал. Проснулся от дыма, хотел выйти, а ноги отнялись. Прости, внучка!

Дедушка почти плачет, а я если бы могла, сказала бы, что не виню. Вот только я, если хоть что-то скажу, заплачу, и не остановлюсь.

– Все будет хорошо, – резко бросил Камиль. – Живые, и хорошо. Главное, что живые. Сонь, все в порядке?

Кивнула, и продолжила покачивать Марка, который успокоился гораздо быстрее всех остальных. Притих, чувствуя родной запах, не плачет, смотрит на меня, и мне в его глазах осуждение видится.

Меня рядом не было. Суд, алименты… да пошло бы оно все! А если бы мы задержались? Если бы Камиль не решил меня подвезти, что тогда?!

– Спасибо, – прошептала я. – Камиль, спасибо тебе.

– Все хорошо, Сонь, успокойся. И не благодари.

Как не благодарить, если я второй раз чуть не потеряла своего ребенка? Сегодня из-за пожара, а в день его родов из-за дождя и собственной глупости.

Я смотрела на спокойное, даже серьезное личико Марка, и пыталась себя успокоить. И мне вспомнился дождливый июньский день, в который я впервые увидела своего сына.

***

– Сейчас их осмотрят, тебя пусть тоже врач глянет.

– Я-то в порядке, – отмахнулась, а в руках пусто. Сына не хватает.

Мне сказали, чтобы не мешала, и выставили прочь. Хотя раньше я всегда в поликлиниках рядом с Марком была.

– Сонь…

– Я правда в порядке.

Просто снова страшно. Как и в тот день, когда Марк родился, а я все, что могла, сделала не так. У Камиля была стажировка, он мотался с нее на учебу, и обратно. Мы тогда решили отделиться от семей, и свою создавать, ни на кого не рассчитывая. Старались. Я сдала сессию заранее, мне навстречу пошли, и дома сидела. За столом напротив окна, за которым несмотря на день все было черным-черно.

Живот тянуло с самого утра, но это были не схватки… наверное. Наверное, не схватки, как я тогда думала. И поехала к маме – лекарства привезти, еды наготовить. Добралась на такси, и дождь начался, когда я в подъезд заходила.

Я любила дождь, мне становилось уютнее. И когда я гуляла под зонтом, и когда дома сидела, и слышала, как барабанят по стеклам капли. А в тот день жуть накатывала.

Я у мамы планировала провести совсем немного времени, но время тогда будто остановилось. Мама лежала на диване, а я рядом сидела, и понимала, что быстро я не уеду – ливень разыгрался кошмарный. Видны были только потоки воды, водопады.

– Кам, насчет суда, можем назад отыграть, – оторвалась от разглядывания своих ладоней, и взглянула на парня. – Ты не хотел судиться, а я добро помню, и тебе обязана. Завтра съезжу в суд. Ты ведь уверен, что Марк не твой?

– Да, – тихо ответил он.

– Тогда суда не будет.

В глазах потемнело. Также, как в тот летний день. Будто свет приглушили, на минимум поставили. Только тогда я вскочила от испуга, чашка из ладоней выпала, и мама проснулась. А у меня воды отошли, живот словно огненное кольцо сжало.

Меня готовили к тому, что роды – не самое приятное событие. Что схватки могут быть болезненными и долгими. А я тогда уверена была, что умираю. Что ни сына, ни Камиля я больше не увижу.

– Детка, в городе кошмар творится, – испуганно тараторила мама. – Ураган. Пострадавших много, погибших. Вызов приняли, но сказали, чтобы быстро не ждали. Что же делать?

– Платную скорую вызывай, – простонала я.

Но и платные были заняты. Никто не отказывался приезжать, вызов принимали, но не ехали. А меня от боли разрывало. Мама посоветовала ходить по квартире, и дышать. Сгибаться, упираясь руками о спинку стула, а я не могла. Ничего не могла, даже думать. Просто хотела, чтобы все это закончилось.

– Такси тоже не приедет, Сонь. Что мне делать? – мама плакала, а я начала кричать.

Свет был включен, но он мигал. То загорался, то угасал, а я отключилась. И в себя приходила урывками. До сих пор не понимаю, что было настоящим, а что – бредом от боли и шока.

– Это уловка? – спросил Камиль. – Насчет суда.

– Нет. После всего, что случилось, я не хочу воевать с тобой.

Если бы не Кам, думаю, я бы лишилась своей семьи. К черту суд. К дьяволу все!

– Но ты продолжишь твердить, что он мой?

– Он твой, но говорить об этом я больше не буду, – устало отмахнулась я, и услышала плач Марика, которого вынесла медсестра, и передала мне в руки.

В тот день я пришла в себя, услышав плач ребенка. За окном было светло, на окне блестели капли дождя, мама сидела на полу у кровати, и плакала. Она помогла принять Марика, сумела, хоть и испугалась тогда.

– Повезло, что одна из наших соседок домашние роды затеяла, – всхлипывала мама. – А то скорой нет, такси нет, интернет не работал. Я по этажам носилась, надеялась, что хоть кто-то поможет. И в тридцать пятой акушерку нашла. Она говорила, что духовная акушерка какая-то, но тебе помогла. Я сама только полотенца таскала, и воду. Камиля я набрала, он скоро приедет. Может, даже раньше, чем скорая.

Камиль приехал раньше, да. Зацеловал меня, отругал, над Марком ворковал… а потом бросил. Но сейчас-то помог! Пусть не считает Марика сыном, но жизнь он ему спас. И я должна отплатить ему.

– Сонь, к черту все. Суд, так суд, – поморщился Камиль. – Пусть все идет своим чередом. Не отзывай иск.

– Значит, ты сомневаешься в своей правоте?

Камиль пожал плечами, и встал при виде идущего к нам врача.

– Павла Яковлевича придется оставить здесь, – сказал он нам, и обратился к испуганно ахнувшей мне: – Переживать не стоит, но сами понимаете, возраст, испуг, стресс. Так до инсульта недалеко. Минимум сутки мы должны понаблюдать за его состоянием. Приезжайте завтра, вам нужно отдохнуть. Отправляйтесь домой.