Юлия Флёри
Маша и её друзья

Полная версия

Глава 1

Весь день и вечер Маша ещё чего-то ждала. Уговаривала себя, что даёт Самсонову второй шанс. Уговаривала… но на самом деле, просто не готова была признаться даже самой себе, что это конец. Конец отношениям, конец одной большой мечте. Работа? Не-ет… Работу она всегда найдёт, дело сейчас не в этом. Дело в нежелании двигаться дальше. Как-то вдруг появилась огромная пропасть между вчера и сегодня, между сегодня и завтра. А если не работа, то, что тогда? Мужчина? Быть может, что так… Наверно, нужно попытаться построить новые отношения. Клин клином. Так, кажется, советуют в этих случаях… Но никто не говорит, что делать, если не знаешь, как это, жить с другим. Это не день, не год и не два. Это десять лет. Десять лет уверенности в завтрашнем дне, десять лет стараний, сил и вложений.

Совсем скоро настал тот самый момент, когда принялась обвинять себя. За то, что надавила, что перегнула, когда требовалось отступить. За то, что не следовало ставить ультиматум, условия… Нужно было дать время. Себе и ему. Обвинила… Как вдруг спросила у себя: а, собственно, зачем? Кому это время нужно? Эти обвинения, сомнения, размышления. Опомнилась, встряхнулась, и жизнь перевернулась третий раз за последний день. Всё ещё хотелось поплакаться и пожаловаться на судьбу, но уже не было чувства обездоленности, сожаления об утраченном. Маша вдруг поняла, что и сама давно не чувствовала этих отношений. А, может, не чувствовала и никогда вовсе? Ведь даже плакать не хочется! Да и, вообще, о работе сожалела гораздо больше, чем о мужчине. Именно эти мысли заставили подобраться, уверенно сжать кулачки, стянуть попу с дивана и в тапочках, в виде маленьких лисят, отправиться к Серёге.

Серёга – вот это действительно целая жизнь. Это мужчина, это надежда и опора. Никогда не предаст, никогда не обманет. Она и не помнит своей жизни без него, а иногда и спрашивает: а была ли раньше эта самая жизнь? Они познакомились, когда Маша только окончила школу и с тех пор не расставались. Как же давно это было…

***

– Ты поедешь учиться в Европу. – Строгим деловым тоном, едва ли свойственным для разговора матери и дочери, сказала, как отрезала, Елена Николаевна.

– Нет.

– Я даже не хочу слышать твои жалкие возгласы, дорогая. Это сейчас у тебя мечты, а уже через год всё это превратиться в пыль. Забудется, сотрётся из памяти так, словно и не было никогда. – Едва не нараспев закончила мать свою убедительную речь и небрежным жестом коснулась острого девичьего подбородка. – В этой стране у тебя нет будущего.

Женщина обворожительно улыбнулась, считая утомительный разговор оконченным. Тема переезда поднималась не раз и не два. У Маши было своё видение проблемы и во мнениях с матерью оно расходилось кардинально. Оттого та сейчас и сверкала гневным взглядом, начисто зашлифовывая общее впечатление безукоризненно выставленной улыбкой. А что оставалось ребёнку? Зло глядеть исподлобья и обиженно оттопыривать нижнюю губу. Этим, собственно, Маша и занималась, не желая уступать. По-хорошему, уже давно следовало бы убраться в свою комнату и от души хлопнуть дверью, но сдвинуться с места означало проиграть, а проигрывать – это плохо. Такое простое уравнение она уже давно для себя решила, и уступать намерена не была.

– Я просто хочу остаться дома. – Жалко проблеяла.

– Мне некогда заниматься тобой и твоими капризами. Всё уже решено: мы переезжаем. – Тихо и властно, без единой эмоции, доходчиво поясняла мать и всё же не сдержалась, стиснула зубы.

– Мама, я никуда не поеду. Позвони Марату, он…

– У Марата своя жизнь! И прекрати его вмешивать. Я выхожу замуж, а ты… ты просто не можешь остаться.

– Я не поеду. Можешь выходить замуж, сколько тебе угодно, а у меня есть дом и есть свои планы, я…

– У тебя нет дома! – Хлопнула изящной ладошкой по столу Елена Николаевна и поднялась, опираясь руками о столешницу. – Я всё продала, это тебе понятно? Уже завтра сюда въедут другие люди и, поверь мне, – хмыкнула, оценивая неказистую внешность дочери, – тебя они не оставят даже в качестве прислуги.

– Мне всё равно.

– Ах, ну, если тебе всё равно, то мне тем более! – Сложив ладони в ровную лодочку, мать с неестественной веселостью кивнула. – В общем, так, – Елена Николаевна обошла стол со стороны, с невозмутимым выражением лица достала из светлой сумочки документы и швырнула их дочери. – Здесь твой паспорт и билет на вечерний рейс до Гамбурга. Твои вещи я уже упаковала. Чемоданы в машине. Хочешь – придёшь, не хочешь – оставайся, но без меня и моих денег. Всё понятно?

– Мне ничего не нужно. – Буркнула Маша себе под нос, укладывая документ в аккуратный рюкзак. Дёрнула бегунок молнии, закинула шлейки на одно плечо, резким движением отбросила назад хвост густых тёмных волос. Подняла неуверенный взгляд на мать и закусила дрожащую губу, медленно отступая к выходу.

Больше Елена Николаевна не проронила ни слова, спокойно глядя дочери вслед. И Маша ушла. В кармане двести рублей, на плечах лёгкая джинсовая курточка, в рюкзаке набор документов для поступления. Осталось только забрать диплом из школы и вот она… хвалёная самостоятельность!

Маша никогда не осуждала мать за то, что та хотела красивой жизни, за то, что пыталась устроиться, порой забывая, что уже давно не одна, что есть дочь. Всё детство девочка провела наедине с собой. Иногда с приходящей прислугой. Мать то появлялась, то исчезала, временами готовила, водила в детский сад, а потом на занятия в школу, но всегда была слишком занята собой, чтобы узнать как дела, есть ли у Маши друзья, почему сегодня плохое настроение. Она жила собой и своими заботами. Оказалась совершенно не готова к роли матери. И жили они так вместе, кое-как справляясь с повседневными трудностями, как вдруг тихое безоговорочное доверие надломилось. Ей тогда только исполнилось десять. Она вернулась домой из школы и застала там мужчину. Он что-то громко и эмоционально кричал на непонятном языке, а мать неуверенно отмахивалась, изредка холодно и безразлично ухмылялась. В неожиданном для себя порывистом жесте, защищая мать, Маша влетела в кухню и стала между ней и мужчиной. В густо-чёрные глаза заглянула и в них потерялась. Мужчина вдруг замолчал, позволяя себя рассмотреть, а после опасно оскалился. Недвижимой скалой тот нависал над ними обеими. На его правой щеке длинной белой полосой расходился шрам, зубы сжаты вместе до скрипа, а в тёмных глазах злоба. Только вот Маше он отчего-то улыбнулся. Спор тут же прекратился, мужчина сделал крохотный шаг, сокращая ничтожное расстояние до минимума, взял девочку за подбородок и удовлетворённо улыбнулся.

– Отец был прав: не его дочь. – Небрежно оттолкнул девочку от себя. Это всё, что он сказал ей в тот день, а после ушёл, оставив много вопросов и ни одного ответа.

Разговаривать в тот вечер с мамой Маша не стала, да и уже тогда своим детским умом понимала, что ей никто и ничего пояснять не будет. С этим мужчиной они познакомились много позже. Случайно. И, несмотря на то, что с момента первой встречи прошло три года, узнала она его сразу. Тот практически не изменился. Взрослый, самостоятельный, с лёгкой улыбкой, придающей общему опасному виду некий шарм. Шрам на лице больше не уродовал, а вот глаза остались прежними: злоба никуда не ушла, а будто стала более осознанной, глубокой. Увидев девочку, он подошёл сам. Первым. Долго молчал, что-то для себя решая, а после посмотрел в глаза, ожидая вызова в них, и удовлетворённо улыбнулся, его получив.

Именно в тот вечер Маша узнала, что у неё есть брат, что брата зовут Марат. И именно Марат рассказал, что же происходило в семье до её рождения. Рассказал, как мать изменила отцу, влиятельному человеку из воровского мира, как её любовник, друг семьи, убил отца ножом в спину, сам же, был убит в тюрьме. Как мать осталась без гроша, без роскошной жизни, к которой привыкла, и была вынуждена крутиться, словно белка в колесе. Марата она никогда не любила, считая бесовским отродьем, оттого и сдала в Суворовское, за шесть лет ни разу его не навестив. Без неё он попал в армию, затем на войну контрактником, теперь работал в управлении внутренних дел. Машу он ни в чём не винил, но и отнёсся с понятной холодностью. Несмотря на кровное родство, они так и оставались друг для друга чужими людьми, которых разделяли не просто несколько лет, а, пожалуй, целая жизнь.

После этой встречи была ещё одна, и ещё, они пытались сблизиться, найти общие точки соприкосновения, но получалось, что у закалённого жизнью, войной, мужчины и сопливой девчонки, общего было слишком мало, чтобы стать даже друзьями. Мать эти отношения никогда не одобряла, но и встречам не противилась, правда, не забывала упомянуть, что Маша брату не нужна. Вот и сейчас напомнила. Уколола, хотела сделать ещё больнее, хотя больнее уже некуда. Что может быть хуже осознания того, что ты никому не нужна?

Идти Маше было, по сути, некуда. Марат… он, конечно, не бросит, но сейчас его нет в городе. Друзья?.. На них глупо даже надеяться. Несмотря на природную общительность и обаятельность, друзей как таковых не наблюдалось. Были мальчишки, которые не прочь приютить сиротку на ночь, но за этот приют требовали ни много, ни мало, интимной близости. С одноклассницами никогда нормально общаться не получалось вовсе, так по всему и выходило, что она осталась одна в большом городе.

И плакала, и кричала, спрятавшись в потайном уголке парка, вытирала слёзы и сопли рукавом, прикусывала руку, чтобы не сорваться на откровенную истерику, когда неподалёку проходили люди. Хотелось есть, хотелось спать, хотелось просто удобно присесть, устроиться. Чтобы кто-нибудь пожалел и приласкал. Человеческого тепла хотелось, отдачи на свою любовь! Но вокруг были лишь бездушные деревья, которые хоть и выслушают, но так ничего и не ответят. И столько пустоты, столько отчуждения вокруг, а она всего лишь маленькая девочка, которой некуда идти, некуда спрятаться.

Вспомнила о билете на самолёт, что оставила мать. Закусив губу, расстегнула рюкзак, достала скомканный клочок гладкой бумаги, пытаясь сквозь слёзы разобрать размытые строки. Рейс в восемь вечера – она ещё успевает. Сорвалась с места, словно за ней гнались, бежала и задыхалась, спотыкалась, но продолжала бежать. Отдышаться смогла только в рейсовом автобусе, что шёл по нужному маршруту. Опустила глаза в пол под пристальным взором контролёра, купила билет и уселась в дальнем углу. Аэропорт встретил суетой, вознёй, толпой народа, но разглядеть среди присутствующих свою мать Маша смогла практически сразу.

Длинноногую красавицу с хищным взглядом и красивыми каштановыми волосами пропустить было невозможно. В свои сорок девять лет, мама выглядела максимум на тридцать пять. Выйти замуж для неё было последним шансом на красивую жизнь, и она им воспользовалась. Воспользовалась, несмотря на дряхлеющего Фридриха, на его тягу к курению и на длинный список бывших жён. Хотелось закричать «я здесь, я пришла», но Маша слишком остро ощутила себя лишней. Лишней и ненужной в жизни матери, которая не крутила головой в поисках несовершеннолетней дочери, не искала глазами знакомую хрупкую фигурку, а весело ворковала с будущим мужем, вовремя смеясь над его глупыми немецкими шутками. Поглаживала лысину и мило улыбалась, когда того требовал момент.

Как токового, особого выбора и не случилось. Просто разворот на сто восемьдесят градусов и полная свобода действий. Осталось лишь придумать, что с этой свободой делать.

Трижды звонила Марату, но он не ответил. Телефон жалобно пиликнул, издавая последний стон, и отключился, а Маша снова оказалась в том самом парке. Бесцельно бродила по просторным тропкам и дорожкам, старательно обходила стороной шумные компании, ускользала от плотоядных мужских взглядов, отворачивалась от хихикающих девушек. Чудным дополнением к основной катастрофе стал накрапывающий дождик, который быстро набирал силу и мощь, и уже через несколько минут обещал пролиться на головы людей настоящим ливнем. Внимание привлекло чёртово колесо, озаряющее всё вокруг светом от ярких лампочек на застеклённых кабинках. Выбора не было. Был только выход, точнее, вход, на который пришлось отдать последние деньги. И, купив десяток билетов, в надежде, что про неё кто-нибудь забудет, Маша забралась в дальний плохо освещённый угол кабинки, подтянула колени к подбородку и частыми постукиваниями зубов сопровождала увлекательную поездку на аттракционе.

Семиминутный круг прошёл и его сменил следующий, что закончился так же быстро. Капли дождя становились всё мельче, всё реже, Маша практически согрелась и больше не тряслась, а совершенно серьёзно подумывала о том, как бы устроится здесь на ночлег. Так и осматривалась, всё больше и больше соглашаясь с шальной мыслью, пока в один момент дверь кабинки резко не распахнулась. Нет, Маша не затряслась от страха – она замерла, пытаясь слиться с убогим интерьером. С удовольствием сделала бы вид, что никого нет, но её заметили. Молодой человек, судя по характерному запаху и неуверенному пошатыванию, крайне нетрезвый, оценил её мутным взглядом, оскалился, обнажая зубы, и хотел, было, что-то сказать, как вдруг влетел в кабинку, падая прямо ей под ноги.

– Чё застыл?! – Недовольно раздалось снаружи и в проходе показались ещё несколько парней.

Они быстро наполнили кабинку и только когда та тронулась с места, заметили приятное дополнение в виде крохотной, бледной от страха и холода девчушки. Кто-то помог перебравшему товарищу подняться, и тут наступила гнетущая тишина. Недолгое молчание закончилось неприятными, но вполне понятными и оттого пугающими ухмылками.

– Какая приятна компания. – Улыбнулся один и парней в стороне, и Маша подтянула колени к себе ещё ближе.

Чужая рука в небрежном, но явно ласкающем жесте, коснулась волос. Маша отшатнулась и тут же наткнулась на третьего из пятерых парней, тут же почувствовала крепкие объятия и горячее дыхание на своей щеке.

– Какой милый, маленький котёнок. – Шепнул его голос и противный скользкий язык коснулся скулы.

Маша морщилась и несмело отворачивалась, пытаясь избежать неприятных прикосновений, но вступать в открытое противостояние и не думала. Оценить ситуацию правильно она смогла ещё в первые секунды: пятеро здоровенных нетрезвых парней против неё – кричать бессмысленно, звать на помощь – глупо, отбиваться бесполезно, а получить удовольствие не получится, потому как уже сейчас от одной только мысли, что чьи-то грязные руки прикоснутся к ней, выворачивает наизнанку. А пока она всё это обдумывала и переводила дыхание, справляясь с подступающей тошнотой, один из молодых людей, тот, что зашёл последним, резко поднялся и нагло вклинился между ней и тем, кто так бесцеремонно лапал и травил пьяным угаром. Всё, что тогда стояло перед глазами, так это мокрый от дождя капюшон и массивным подбородком под ним. Маша успела сжаться изнутри и сфокусировала взгляд на пасмурном небе, которое казалось лишь отражением мутного стекла кабинки. Зубы стиснула и дрогнула, почувствовав несильный тычок со стороны. Тёмный взгляд, которого, казалось бы, видеть она не могла, всего на мгновение резанул по сознанию и вдруг стало страшно. Так, что хочешь, не хочешь, а всё равно закричишь. Только не успела.

– Ты охренел, я тут знакомлюсь… – Вякнул противным прокуренным голосом тот, которого так бесцеремонно сдвинули с места, но, недоговорив, заткнулся. Маша задержала дыхание.

Парень в капюшоне вальяжно раскинул руки по сторонам, одной обнимая за спину её саму, второй – друга. Посмотрел на двоих поочерёдно. Кто-то со стороны уже устраивал свои ладони на её коленях. Сжимая и поглаживая. Машу передёрнуло от отвращения.

– Руки убрал. – Рявкнул парень, что её обнимал, и все притихли, уставившись на него, и только Маша зажмурила от страха глаза.

В темноте прогулочной кабинки чиркнула спичка, потянуло запахом дешёвых сигарет. Уж в чём, в чём, а в этом Маша разбиралась. Мама её курила дорогие, лёгкие, с ментоловым привкусом, Марат же предпочитал тонкие новомодные сигары. Маша распахнула глаза и наткнулась на тяжёлый взгляд курящего: тот не сводил с неё глаз и нагло пускал дым прямо в лицо.

– Территорию столбишь? – Неприятно усмехнулся он, обращаясь к тому, что был в капюшоне, но смотрел всё так же, на Машу, и от этого взгляда хотелось спрятаться куда угодно, поэтому она сама себе не удивилась, неосознанно прижавшись к обнимавшему её парню. Тот на слова товарища лишь хмыкнул, но руку свою на Машином плече сжал крепче.

Дальше было тихо. Парень с неприятным взглядом продолжал курить, отравляя всех вокруг, Машу всё так же обнимали, и она поймала себя на мысли, что начинает успокаиваться, остальные же и вовсе предпочли отмолчаться, стараясь смотреть в одну точку. Когда приблизились к посадочной площадке, парни переглянулись. Тот, что был с сигаретой, тяжело вздохнул, цыкнул языком, после чего скомандовал всем на выход, и они ушли. Удивительно, невероятно, но вот так просто встали и ушли, оставляя Машу наедине с тем, кто обнимал. Он остался сам и её прижал к себе крепче. Так, на всякий случай. Чтобы мыслей не было сорваться к выходу следом.

Как только снова набрали высоту, пришлось себе признаться, что неприязни к парню, как бы того ни хотела, Маша не чувствует. Страх, опасения – да, а вот неприязни нет. От него приятно пахло каким-то одеколоном, руки были тёплыми, а хватка стальной. Сердце билось размеренно и чётко. И эти удары, они… успокаивали, что ли… И только когда парень повернулся, посмотрел на неё в упор, когда громко прокашлялся, обращая на себя внимание, Маша всё же попыталась дёрнуться в сторону, хотя смысл этого маневра не могла бы объяснить даже себе самой. Действительно, на высоте-то чего? Незнакомец мягко рассмеялся, к себе тем самым не располагая. Небрежным движением стянул с головы капюшон и уставился ей прямо в глаза.

– Ну? Что? – Коротко ухмыльнулся. – Котёнок действительно такой милый, как тут уже озвучили или здороваться мы не собираемся? – Проговорил наставническим тоном и Маша невольно сглотнула слюну.

– Д-добрый вечер. – Заикаясь, еле вымолвила она, выпуская свой страх наружу, сердцебиение тут же участилось, зубы начали вполне ощутимо постукивать.

– Добрый. – Кивнул незнакомец, широко улыбнувшись. – И как этого милого котёнка зовут? – Провёл по щеке костяшками пальцев, указательным поднял за подбородок, заставляя на его взгляд всё же ответить.

– М-маша. – Выдохнула она. Очень хотелось зажмуриться, но от страха даже этого не получалось.

Парень кивнул, давая понять, что её голос расслышал.

– И что ты тут делаешь, Маша?

– Катаюсь. – Задрожала она всем телом и сжалась, когда собеседник заливисто рассмеялся. Смеялся он долго, звонко, вытирая слёзы, а как успокоился, едва не впился взглядом.

– Ну? – Передёрнул, пытаясь на эмоции её спровоцировать. – И что мне с тобой делать, а? Ма-ша?.. – Имя смаковал, делая своё обращение угрожающим, неприятным. Правда, тут же отмахнулся, отворачиваясь в сторону. – На бродяжку не похожа, – тяжело вздохнул, – видно же, что девочка домашняя… – Размышлял он вслух. – Приезжая? – Обернулся, заставляя на вопрос ответить. Маша разлепила непослушные губы.

– Нет.

– Нет? – Недовольно хмыкнул. – А что тогда?

Отвечать не хотелось. И видеть в его глазах… что это? Неужто осуждение?.. Этого не хотелось тоже. Устав бояться, Маша буквально заставила себя расслабиться, опустила плечи, уронила на колени голову, выдохнула. И вот теперь снова захотелось расплакаться.

– Так получилось. – Всхлипнула она жалобно и закрыла глаза, удерживая слёзы.

– Получилось так… – Поворчал незнакомец в ответ.

Провёл руками по волосам, спине, потом резко дёрнул на себя, усаживая сверху. И так ловко у него это получилось, точно Маша и невесомая вовсе, даже понять ничего не успела, а уже сидит на коленях и вжимается в горячую грудь.

Снова замерла, опомнившись. По состоянию была близка к обморочному, но неведомые силы держали на этом свете и пока они её держали, Маша быстро соображала, что она знает о сексе. А о сексе она не знала практически ничего. Только пару раз целовалась. Да и как там целовалась? Так, мазнула одному мальчику по губам на прощание. И никакой тебе первой любви в шестнадцать лет… А вот намёки этого парня трактовать иначе как настойчивые ухаживания – не могла. И сопротивления должного не оказывала… так, упиралась в каменную грудь ледяными ладошками, боясь надавить чуть сильнее, а вот он не стеснялся, прижимал её хорошо, крепко.

– Ты из дому, что ли, ушла? – Нахмурился он, полностью удовлетворив свою потребность в прикосновениях.

Маша кивнула. Вдаваться в подробности не стала, да и зачем ему это ведь, по сути, вопрос верный и ответ на него правдивый.

– Понятно… – Потянул. Хотя, что ему там понятно, оставалось лишь догадываться. – Снимай пиджак. – Скомандовал парень и, не дожидаясь должной реакции, сам принялся расстёгивать металлические пуговицы её джинсовки.

С молчаливого согласия стянул с Маши мокрую курточку, потянул за бегунок своей толстовки и разделся сам. Как раз в этот момент кабинка шархающим звуком известила о соприкосновении с землёй, и Маша робко, но настойчиво начала отпираться.

– Можно я пойду? – Шёпотом спросила и смотрела на губы, которые изогнулись то ли от улыбки, то ли от удивления. Парень отрицательно покачал головой и спустя секунду подтвердил свой жест словами.

– Нельзя. – Так же шепнул, улыбнувшись, и приблизился губами к её лбу. – Оденься. Не хватало ещё, чтобы заболела.

Тут же накинул на тонкие плечи толстовку и укутал Машу как маленького ребёнка, прижал к себе обеими руками.

– Ну, и куда ты пойдёшь? Ведь если сидишь здесь, значит, некуда.

– Я…

Маша затеребила билетики, которые до сих пор надёжно сжимала в кулаке. Незнакомец глянул на них и тут же отобрал. Посмотрел на клочки бумаги, грустно улыбнулся.

– До утра не хватит. – Покачал головой, вздыхая, втолкнул бумагу обратно в её руки и накрыл сверху худосочные кулачки своей широкой ладонью.

– Отпустите меня, пожалуйста.

– Пошли ко мне, м-м? – Проигнорировав просьбу, парень заглянул в глаза и прижался носом к маленькой груди, спрятанной под плотной тканью его байки. – Пошли, пока не продрогла окончательно.

Погладил по спине, вторую руку уложил на тонкие бёдра, аккуратно их поглаживая, терпеливо ждал ответа, но когда его не дождался, а кабинка завершила ещё один круг, аккуратно ссадил с коленей Машу, поднялся сам, подтянул за руку её и вывел с аттракциона без лишних пояснений.

– Меня Сергей зовут. – Оглянулся, когда почувствовал первое неуверенное сопротивление. – Ты не имеешь ничего против моей компании? – Остановился, поймал бегающий взгляд и теперь ждал ответа.

– Куда вы меня ведёте? – Пискнула она и робко глянула, точно оценивая, что силы не равны.

– Ты меня ещё по имени и отчеству назови. – Хмыкнул он на крайне вежливое обращение. – А веду я тебя к себе домой, потому что не хочу, чтобы малышку тут изнасиловали или, того хуже, убили.

– А вы?

– А мы тебя согреем и накормим, уложим спать и выдадим персональную пустышку. Пошли.

Чтобы отбить последние сомнения в своей настойчивости, Сергей подтянул Машу к тёплому боку, надёжно зафиксировал на тонкой шее тяжёлый локоть, и уверенно пошагал вперёд. А вот Маша начинала чувствовать неловкость и дело здесь совсем не в самой ситуации, а именно в Сергее. Если там, на колесе обозрения, его нельзя было оценить по достоинству, то вот так, стоя рядом – вполне. Под два метра ростом, плотный, видно, занимается спортом, атлет с каменными мышцами и не дюжей силой. И вот так, глядя на него, Маша понимала, как жалко выглядит на таком ярком фоне. Она и раньше видела высоких людей, но именно стоя в непосредственной близости, понимаешь, какая же ты мелкая, худющая, мешочек с костями и биологической жидкостью, если говорить совсем точно. А вот парня комплекция девушки нисколько не смущала. Через сотню метров он ещё и насвистывать знакомую мелодия принялся, не отпуская спутницу ни на шаг.

Выйдя из парка, направились к центральному проспекту, там прошли пару кварталов и свернули во дворы. И только в тот момент, когда Маша оказалась в квартире, наконец, осознала, насколько сомнительно всё это выглядит со стороны. Уже хотела бежать, но дверной замок внушительным звуком щёлкнул за спиной. Сергей стянул с ног кроссовки, майку, промокшую под моросящим дождём, и широко улыбнулся, когда увидел открытый рот девчушки. Он улыбался, а она заворожено смотрела на мужское тело. Красивое, стройное, с подкачанными мышцами. Точно как с обложки журнала.

– Проходи располагайся. – Хозяйским жестом махнул в сторону комнаты он и подтолкнул Машу в спину, чтобы ориентировалась быстрее.

Она и сориентировалась. Глаза забегали по простенькой обстановке, дыхание остановилось, сердце, то и дело, пыталось к нему присоединиться. Обернулась, посмотрела на Сергея испуганным взглядом, таращилась так несколько секунд, пока он недоумённо молчал, и только тогда решилась озвучить мысли.

– Мне нечем заплатить за ночлег. – Проговорила на грани слышимости и опустила глаза. Как ещё краской не залилась, не понимала.

– Так, я вроде ничего и не просил. – Фыркнул тот в ответ.

Маша закусила губу и снова заглянула в комнату, Сергей за её взглядом проследил, но успокаивать или пугать не спешил.

– Кровать у меня одна. – Согласился с её мыслями. – И раскладушки, как ты догадываешься, нет. – Утвердительно кивнул. – Спать в ванной я не собираюсь, так что придётся ютиться. Благо, есть где. Два на два, думаю, нам хватит. – Кивнул в единственную комнату и затолкнул туда Машу своим мощным телом.

Огромная кровать занимала центр комнаты, открытые вешалки для одежды справа и слева в углу, комод, две полки на стене, и на этом всё. Маша сглотнула, а парень, видя её сомнения, по-доброму улыбнулся, обнял со спины, прижал свой подбородок к её макушке и раскачал из стороны в сторону, точно как маленькую.

– Я не собираюсь к тебе приставать, домогаться, насиловать и тому подобное, и в таком духе. Я просто хочу помочь. Ты меня не боишься – я тебя не трогаю. Договорились? И обращайся ко мне на «ты», так проще, а то себя старпёром чувствую.

– Спасибо… наверно.

– Наверно… пожалуйста.

Ещё несколько секунд так постояли, а потом Маша получила увесистый шлепок по попе, и её толкнули в сторону неизвестной двери.

– Бегом в душ, под горячую воду. – Громко скомандовал Сергей, заставляя шевелиться. – Дверь не закрывай, я подкину тебе полотенце.

И полотенце действительно кинул. Не постеснялся при этом окинуть взглядом и саму Машу, которая только и ждала чего-то подобного, но при этом со стороны Сергея отчего-то не испытывала никакой угрозы. Она в какой-то момент просто растворилась в её сознании. Вот, словно брат, честное слово, и умеют же некоторые вот так втираться в доверие… Пока стояла под душем, расслабилась, но не успела отодвинуть шторку, как готова была умереть и заново родиться. А Серёга, спокойно так, словно она и не голая, поставил на ноги, сам закутал в полотенце, присел на закрытый унитаз, яблоко грызёт.

– Я тут подумал, у тебя ведь одежда вся мокрая. Одевай мою.

И кивнул в сторону аккуратной стопки на стиральной машине.

– Свою в стирку закинь, за ночь высохнет.

Сказал и смотрит, даже не моргнёт. Улыбнулся, оглянулся, щёлкнул по носу и вышел вон. Следующий раз встретились уже на кухне. Серёга разливал чай, она неловко топталась с ноги на ногу. Чувствовала себя ещё более глупо, чем выглядела: майка едва ли не по колено, с такой вовсе и не нужны были трусы с неприличной надписью по центру, но одела, уважила, так сказать, хозяина. Особенно нелепо в комплекте смотрелись зелёные носки с героем одного американского мультсериала на них.

– Проходи, не стесняйся. – Подбодрил Сергей, оценивая костюмчик. Попытался подавить не вовремя набежавшую улыбку, но из этого ничего не вышло. Маша, устав вконец от нелепых мыслей, просто отмахнулась.

– Спасибо. – Выдавила из себя и на стул опустилась, будто без сил.

После невесёлого отклика он посмотрел на Машу слишком серьёзно, нахмурился и набрал в грудь побольше воздуха.

– Ты как, вообще, себя чувствуешь?

Она передёрнула плечами, от вопроса отмахиваясь.

– А как должна? – Вскинула потухший взгляд.

– Не знаю. Наверно, хреново. Но выглядишь ещё хуже. Что скажешь?

– Прав. Чувствую себя отвратительно.

Сергей подвинул чашку с чаем ближе, вазочку с печеньем поставил по центру стола.

– Какие планы, чем думаешь заняться? – Продолжил он, а Маша скептически улыбнулась.

– Тебя действительно это интересует?

– А не должно?

– Тебе виднее, но мне твой вопрос кажется как минимум странным.

– Почему?

– Просто так. Кто я тебе? Что ты от меня хочешь? Зачем привёл к себе и какие планы на этот вечер?

– А мой котёнок вовсе и не милый. – Несмотря на гневное бурчание девушки, Сергей улыбался всё шире.

– А ты думал…

– Не думал, сейчас думаю. А насчёт твоих вопросов… как там у тебя с последовательностью?.. – Задумался, припоминая и прикидывая. – Ты для меня очаровательная незнакомка с явными проблемами в личной жизни, хочу тебе помочь просто потому, что хочу… Э-э… Привёл к себе, потому как больше вести тебя некуда. А на этот вечер у меня в планах выспаться, потому что завтра на работу. Твоя очередь.

– Как у тебя всё просто. – Засмущалась Маша, как только поняла, что одну и ту же проблему можно разглядеть под разным углом. И если смотреть вот так же просто, как и парень напротив, то и результат получится другим.

– А у тебя?

– А у меня… у меня тоже всё просто. – Рассмеялась непонятной неловкости, подмяла под себя ноги, умещаясь на табуретке. – Я окончила школу, буду поступать. В своих силах уверена, но до момента зачисления ещё целый месяц, а жить мне негде уже сейчас. В кармане два рубля, в желудке два глотка твоего чая, а ещё глаза слипаются, потому как от тепла и уюта меня разморило.

Пожала плечами, чтобы избежать лишних комментариев, спрятала губы, втягивая их в себя, выдержала испытующий взгляд на удивление серьёзных глаз – Сергей её изучал. Внимательно, придирчиво, пытался докопаться до глубины души, а потом вдруг так улыбнулся и все проблемы разом забылись. Сергей, он… он необычный. Не в том случае, когда говорят о каких-то способностях или ещё о чём-то. Необычный в своей человечности, что никак не сочеталась с внешностью брутального мачо.

На вид Сергею было чуть больше двадцати, но, несмотря на всю бесшабашность этого возраста, выглядел он на удивление стабильно. Может, это не то слово, которым описывают внешность, но именно то, которое приходит на ум, глядя на молодого красивого парня. Безусловно, педант, даже домашняя одежда идеально отглажена, не упоминая уже нижнее бельё стрёмной расцветки. В коридоре можно было заметить три пары туфель, каждая из которых идеально вычищена и ухожена. В ванной комнате, да и в самой квартире всё по полочкам, идеально. Говорит уверенно, спокойно, смотрит в глаза, никаких резких пугающих движений. В один момент даже показалось, что эти его движения продуманы до мелочей. Все слова… зачем он пригласил её к себе? Но в то же время рядом с ним спокойно, словно тысячу лет знакомы. И сейчас он улыбается и становится тепло.