Юлия Цыпленкова
Тонкий лёд
– И что вы скажете, агнара Берлуэн?
– Словно цветущий сад, – ответила я, отчего-то представляя себе именно сад во время его цветения. Почему именно эта ассоциация пришла мне в голову, ответить сложно. Однако внутреннее ощущение при взгляде на чудесное платье привело меня к цветущим яблоням с нежностью белоснежных лепестков на фоне свежих зеленых листьев.
– Душа моя! – воскликнул портной. – Как же тонко вы это почувствовали. Пока я шил платье, я думал о вас, сравнивая вашу трепетную молодость с цветущим садом. Как, однако, вы чутко уловили то, что я хотел показать. Я ваш преданный слуга навеки!
Мужчина вдруг опустился на колени, а я пришла в крайнюю степень замешательства, не зная, как отреагировать на порыв мастера. Однако поспешила к нему, чтобы поднять с колен. Инар Рабан обнял мои ноги, отчетливо всхлипнул и высокопарно воскликнул:
– Богиня!
Спас меня от чрезмерного восторга портного, конечно же, мой жених. Вежливо, но не допуская возражений, диар оторвал инара Рабана от моих ног и выпроводил за дверь, говоря ему:
– Инар Рабан, вы решили испытать мое терпение? Вы только что держали за ноги мою невесту. Даже я не позволяю себе подобного.
– Это все от глубины моих чувств, – ответил портной, перестав впадать в священный экстаз. – Чистый восторг, ваше сиятельство, чистейший.
Уже после того, как инар Рабан покинул поместье, диар вернулся ко мне. Глаза его весело поблескивали. Я ожидала недовольства тем, что я допустила прикосновения к себе другого мужчины, однако д’агнар Альдис покачал головой и усмехнулся:
– Все творческие люди не от мира сего. Но это сделало нашего мастера мастером и самым востребованным портным моего диарата. Вы сумели тронуть его, Флоретта. Рабан сам не шьет уже какое-то время, лишь следит за работой подмастерьев и дает указания. Для вас портной снова взял в руки иглу.
– Я польщена, – рассеяно ответила я. Мой жених снова усмехнулся и оставил меня наедине с моим платьем.
И вот теперь это чудо было надето на меня, и я с затаенным восторгом рассматривала свое отражение. Лучший парикмахер уже закончил создавать у меня на голове еще одно чудо. Впрочем, и здесь приложил руку мой жених, велев:
– Пусть будет живенько, никаких сложных башен. Агнара Берлуэн должна выглядеть естественно.
И я выглядела. Водопад подкрученных локонов падал на плечи – «живенько», как и приказал его сиятельство. Волосы лишь присобрали на макушке, скрепив красивой заколкой с изумрудами и мелкой россыпью бриллиантов. Сережки и колье, надетые на мне, были из того же гарнитура. Его вчера подарил мне, конечно же, мой жених, дав возможность в очередной раз оценить его вкус. И теперь, взирая на себя в зеркало, я не могла не признать, насколько гармонично смотрятся наряд и украшения… и я с ними вместе.
– Вы прелестны, агнара Берлуэн, – сложил на груди руки парикмахер.
– Благодарю, – улыбнулась я, даже не смутившись.
– Ох, Фло, ты просто королева, – полушепотом произнесла Мели.
– Ага, – кивнула Тирли.
Я рассмеялась, раскинула руки и закружилась на месте, ощущая невероятный восторг. Девочки запрыгали, хлопая в ладоши, парикмахер негромко усмехнулся, и даже строгие горничные улыбнулись. Когда появился диар, я готова была взлететь от легкого искрящегося счастья.
– Как же женщине нужно мало, чтобы засиять от радости, – усмехнулся Аристан. – Впрочем, это прелести неискушенной женщины. Очередное преимущество перед светскими хищницами. Вы невероятно хороши, драгоценная моя.
– Вы тоже, ваше сиятельство, – игриво ответила я, не скрывая улыбки.
Он и правда был хорош в строгом черном фраке, в белоснежной рубашке, с шелковым платком-галстуком, в цвет серых глаз, на котором красовалась булавка со скромной жемчужиной. Ни единой кричащей детали во всем туалете. Подтянут, элегантен, хорош собой без всякой сладости. В это мгновение я позавидовала сама себе, а после ужаснулась, представив, сколько женщин нашего диарата облизывалось на моего жениха, и что теперь они должны чувствовать, когда узнали о намерениях его сиятельства. Следом вошли папенька и Артиан. В глазах отца застыла гордость, и я ужаснулась второй раз, подумав о тех отцах и братьях, кто пытался выгодно пристроить своих дочерей и сестер. Желание покидать свою комнату разом превратилось в прах.
– Ну что такое, Флоретта? – насмешливо спросил диар. – Вы вновь дрожите, как перепуганный заяц.
– Они же все ненавидят нас, – со священным ужасом прошептала я.
– Вы думаете, я всеобщий любимец? – полюбопытствовал Аристан Альдис. – Поверьте, недругов у меня хватает. Но я же не трясусь, и вы прекратите. Плечи, спина, взгляд, – скомандовал он, и я послушно задрала подбородок. – Только так и не иначе.
Диар усмехнулся и поддел кончик моего носа согнутым пальцем. После указал на дверь. Артиан послал мне теплую ободряющую улыбку, папенька распахнул дверь, и меня вывели из-под укрытия надежных стен моих покоев. Вознеся молитву Матери Покровительнице и пообещав ей чистую душу за немедленную смерть, я поняла, что мои мольбы не услышаны, и деваться некуда. А раз деваться некуда, то и трястись уже поздно. В конце концов, я будущая диара и должна помнить о достоинстве своего супруга, с которым судьба соединит меня всего через месяц.
– Вы умница, – услышала я и взглянула на диара.
На лице его было спокойствие, даже равнодушие. Мужчина совсем не смотрел на меня, и как сумел заметить мою решительную гримасу, хоть убейте, понять не могу. И все же легкая улыбка на мгновение коснулась его губ, тут же растворившись в отрешенности благородного лица. Мы приблизились к бальной зале. Сердце отстукивало удар за ударом, словно отсчитывало последние шаги до черты, после которой не будет возврата. Шаг, еще один шаг, еще… Распахнутые двери, склонившиеся перед нами лакеи, ослепительный свет люстр, множество незнакомых лиц и удивительно нежная мелодия, льющаяся с балкона, где сидят музыканты…
– Благородные агнары, прекрасные дамы, – голос моего жениха слышится откуда-то издалека. – Позвольте представить вам агнару Флоретту Берлуэн… – Он говорит что-то еще, но я улавливаю лишь отдельные слова: – Очаровательная агнара… составить счастье… невеста…
Следом звучат вежливые похлопывания и пожелания счастья. Губы диара обжигают руку даже через перчатку. Его ладонь ложится мне на талию, мои пальцы оказываются в плену его второй ладони, и мы движемся по кругу. Наверное, очнись я раньше, непременно бы споткнулась и все испортила. Но в том тумане, что вдруг охватил сознание, я машинально повторяла заученные па, следуя за своим женихом, который уверенно вел меня в вальсе. И лишь когда музыка смолкла, и Аристан снова склонился к моей руке, я тихо охнула и покачнулась.
– Все уже свершилось, драгоценная моя, – негромко сказал диар. – Теперь поздно падать в обморок. Спина, плечи, взгляд. Помните? Я рядом с вами.
– Да, ваше сиятельство, – пролепетала я и позволила увести меня из круга, заполнявшегося танцующими парами. Значит, первый танец принадлежал только нам… Богиня! Как хорошо, что я этого не видела!
Д’агнар подвел меня к стулу, помог сесть и остановился рядом. Я раскрыла веер и почти спряталась за ним, но быстро опустила ниже, обмахнулась несколько раз и вновь сложила. К нам подходили люди, мой жених представлял их, я заученно-вежливо улыбалась, принимая поздравления. По сторонам старалась не смотреть, опасаясь увидеть недобрый взгляд. Однако на лицах тех, кто подходил к диару и его невесте неприятия я не заметила. Скорей, подобострастие и преувеличенная радость. Но были и те, кто держался с достоинством, разговаривал вежливо, не лебезил и не льстил. С ними мой жених был более словоохотлив, правда, больше двух-трех фраз все равно не произносил. Постепенно я успокоилась и даже немного расслабилась, перестав изображать изваяние с приклеенной к устам полуулыбкой.
Агнар Наэль появился, как и было решено, на третий танец. Он склонился передо мной, галантный и блистательный.
– Вы позволите, ваше сиятельство, украсть у вас ваше сокровище? – сверкая озорным взором, произнес мужчина.
– С условием непременно вернуть, – надменно ответил диар.
– А если…
– Дуэль, – кратко ответил Аристан, оставаясь все таким же невозмутимым.
Я понимала, что это игра, однако, заметив несколько взглядов, брошенных на хозяина поместья, я поняла, что игра имела еще и показательный умысел. Д’агнар Альдис провел четкую границу допустимого.
– Не осмелюсь, – совершенно серьезно ответил агнар Наэль.
– Не сомневаюсь, – не менее серьезно сказал мой жених.
Наш распорядитель вывел меня в круг, сделал жест музыкантам и повел меня в танце. Агнар Наэль оказался умелым танцором и хорошим партнером. Уловив мою неуверенность, он тихо отсчитывал, подсказывая следующее па, и вскоре я уже перестала волноваться и легко втянулась в танец, начав получать от него удовольствие. Мой кавалер, убедившись, что я твердо стою на ногах, перестал руководить моими движениями и начал шутить, поглядывая по сторонам. И когда последние аккорды растворились в воздухе, я вдруг расстроилась.
Агнар Наэль вернул меня моему жениху и тут же растворился среди гостей, спеша исполнять свои обязанности. И вновь в паре со мной стоял диар. Правда, теперь происходила смена партнеров, и вскоре я оказалась напротив какого-то полного агнара. Он сопел и обливался потом, но улыбнулся мне и даже состроил глазки, пропыхтев комплимент. Я поблагодарила и перешла к следующему кавалеру. Это был молодой человек, достаточно приятной наружности. Он не говорил ничего, только осмотрел высокомерным взглядом. Я ответила отрешенным и поздравила себя с маленькой победой.
Следующим напротив меня оказался мой братец. Он сверкнул улыбкой, подмигнул и состроил уморительную мину, заставив меня рассмеяться. И к следующему кавалеру я попала с широкой улыбкой на устах. Он приподнял брови, отвечая мне слегка насмешливым взглядом, но склонил голову и сказал, что я очаровательна. И когда я вновь оказалась в руках своего жениха, он с интересом посмотрел на меня и негромко заметил:
– А вы еще живы, драгоценная моя. Не лежите в обмороке, не трясетесь в судорогах, и даже ваш румянец не похож на румянец смущения.
– Вы ожидали, что так легко избавитесь от меня, Аристан? – совсем забывшись, рассмеялась я.
– Напротив, я буду оберегать вас, как свое самое ценное сокровище, – без тени улыбки ответил диар, и я, наконец, смутилась.
Он хмыкнул и отвел к моему месту, где меня забрал папенька. Сам гостеприимный хозяин отправился оказывать внимание гостям. Мой следующий танец принадлежал опять агнару Наэлю, и времени у диара было достаточно. Я успела увидеть, как он целует руку какой-то даме и идет дальше, одарив ее прохладной улыбкой, похоже, не ответив на ее вопрос, потому что дама досадливо захлопнула веер и исчезла за спинами других гостей.
После я мельком увидела, как мой жених разговаривает с двумя мужчинами, но в следующее мгновение его не было и с ними. Похоже, диар просто обходил гостей, уделяя им минуту-другую времени. А потом вихрь музыки, нарядов, духов захватил меня, и я совсем потеряла его из виду, полностью отдавшись танцам. Оказывается, это премилое занятие! Веселое и увлекательное. И еще я поняла, что опасалась зря. Еще никто не повел себя подобно той злобной агнаре, из-за которой я оказалась в луже.
Папенька смотрел на меня добрым взглядом, полным любования и умиления, и этот взгляд наполнял душу трепетным счастьем.
– Как же я рад за тебя, Фло, – шепнул мне родитель, возвращая на прежнее место.
Теперь я с интересом смотрела по сторонам, разглядывая собравшуюся публику. Любовалась дамами, чьи наряды пестрели разнообразием цветов, богатством отделки и множеством фасонов. В свете свеч их украшения переливались и играли бликами. Это было похоже на сказку или сон, и так не хотелось, чтобы он заканчивался. Я даже представить не могла, что увлекусь происходящим. Столько времени боялась, воображая себе всякие ужасы, а оказалось все так мило и даже весело.
Время от времени рядом крутился мой вертлявый братец, веселя меня. Порой заговаривали гости, и я от души смеялась их шуткам. Мимо сновали лакеи с подносами. Гости оживленно разговаривали, иногда поглядывали в мою сторону, но я уже не обращала на это внимание, потому что мои мысли были затуманены кружением пар и очарованием вечера. Вскоре вернулся диар и подал мне фужер. Там оказалась вода. Сам он пил вино, и на мой удивленный взгляд, привычно изломил бровь.
– Вас ведь мучает жажда? – спросил мой жених.
– Да, благодарю, – ответила я и больше не спорила. В конце концов, хмель может пойти мне не на пользу.
На восьмой танец я осталась без пары. По видимому, д’агнар Альдис не нашел того, кому сможет доверить меня. Но, признаться, я была даже рада. Хотелось пройтись. В зале становилось душно, и лакеи начинали открывать окна, чтобы впустить свежий воздух. Аристан вновь покинул меня, оставив на попечение брата, решившего отдохнуть. Я опасалась, что дамы начнут воротить от него нос, однако Артиан уже значился в бальных книжечках нескольких агнар и был весьма этим доволен. Братец, со свойственной юности горячностью, отдавался этому вечеру без оглядки, наслаждаясь еще недавно недоступным нам увеселением.
Пока папенька отвлекся на разговор с немолодым мужчиной, младший агнар Берлуэн подал мне руку, и мы решили пройтись в сторону буфета. В игровой комнате нам делать было нечего. Брат играл в пару игр, но был игроком слабым, я же вовсе ничего в них не понимала. В буфете мы не задержались, мне ужасно хотелось на воздух, и Арти повел меня к открытому балкону.
– Прихватить что-нибудь прохладительного? – вдруг опомнился братец, когда мы уже покинули буфет.
– Было бы неплохо, – улыбнулась я.
Он вернулся назад, а я неспешно побрела к балкону. Еще не дойдя до него, я услышала голоса и смех. Досадливо поморщившись, я уже хотела развернуться и уйти, когда услышала:
– А ее прическа, какая безвкусица, – говорил женский голос. – Сразу видно, что глупая деревенщина. Волосы даже толком не собраны. Ужасно.
– Совершено безыскусная девица, – поддакнул голос, принадлежавший мужчине. – Мне довелось с ней станцевать. Она двигается, как… как, простите, корова. Никакой грации.
– Будьте милосердны, – ответил мелодичный голос другой женщины. – Агнара Берлуэн жила в лесу. Должно быть, она там танцевала только с пнями, отсюда и ее деревянные движения.
Ответом ей стал дружный взрыв смеха. Мне стоило развернуться и уйти, но я стояла и слушала, кусая губы. Слезы навернулись на глаза, стало до невозможности обидно. И сколько я не уговаривала себя, что язвительные разговоры за спиной вполне ожидаемы, но услышать их было крайне неприятно. Неужто я так плоха? За что они сейчас так зло обсуждают меня?
– Согласен, девица двигается ужасно, – заговорил новый мужской голос. – Во время их первого танца с сиятельным диаром я обратил на это внимание.
– Они совершенно не смотрятся рядом, – снова заговорила дама с мелодичным голосом. – Он слишком хорош для этой… для этой жабы в зеленом. Она даже платье подобрала соответствующей расцветки. Что его светлость мог найти в это страшненькой агнаре? И ладно бы богатое приданое, так ведь нищета. Ни лица, ни изящества в фигуре. И улыбка такая глупая. Просто невероятно! Зачем ему понадобилось портить себе жизнь женитьбой на этой Берлуэн, когда вокруг так много хорошеньких девушек и женщин? Он ведь будет видеть ее каждый день, ложиться в одну постель, бр-р… Даже представить противно.
– Держи, – голос брата за спиной раздался так неожиданно, что я едва не вскрикнула.
Он сунул в руки мне стаканчики с холодными сливками и направился, было, к балкону, но я отчаянно замотала головой и взмолилась:
– Арти, молю тебя, не стоит. Арти!
– Сестрица, тебе не показалось, что в поместье графа завелись змеи? – неожиданно громко произнес брат. – Целый клубок гадюк. Какое непростительное упущение прислуги.
На балконе замолчали. Вскоре оттуда вышли двое кавалеров и три дамы. Одарив нас насмешливыми высокомерными взглядами, они удалились в сторону бальной залы. Арти проводил их пристальным взглядом суженных глаз. А мне вдруг пришло в голову, что среди женщин я не увидела ни одной красавицы. Одна и вовсе была одета в платье кричащего красного цвета, и на голове ее было странное сооружение, изобилующее цветами. Я завертелась на месте, пытаясь отыскать зеркало. Неужели я так уродлива, то даже такие некрасивые женщины считают себя лучше меня?
– Ты все еще хочешь на балкон? – непривычным отстраненным голосом спросил брат.
– Совершенно не хочу, – ответила я и вымучено улыбнулась. – Опасаюсь отравиться чужим ядом.
– Тогда вернемся назад, – младший агнар Берлуэн забрал у меня стаканчики с тающими сливками и первым направился в обратную сторону, но остановился и обернулся ко мне, сердито сказав: – Та, у которой цветник на голове, прыгает, как коза, я был с ней в паре. А ты не смей запоминать, что сказали эти гадюки. Сплошная ложь. Слышишь меня?
– Но я ведь, действительно, танцую плохо…
– Получше некоторых, – ворчливо ответил братец и снова направился вперед.
Я плелась следом, уговаривая себя, что Арти прав, и все, что я услышала, лишь плод человеческой зависти. Однако настроение никак не желало возвращаться. И когда я входила в бальный зал, я изо всех сил старалась держаться, как велел мне жених, старалась не терять лицо. «Тот, кто пытается запачкать вас грязью, сам по уши увяз в ней», – так он говорил. Пусть шипят, им все равно придется склониться перед диарой… Ох, Мать Покровительница, дай мне сил.
Брат отвел меня на мое место, передал папеньке и куда-то исчез. Вскоре вернулся диар. Он присел рядом, посмотрел на меня и нахмурился:
– Вы отсутствовали, Флоретта, – заметил он.
– Я хотела подышать воздухом, здесь слишком душно, – должно быть, моя улыбка выглядела слишком бледной, потому что испытующий взгляд Аристана не покидал моего лица.
– Что произошло за это время? – спросил он.
– Просто устала, – попыталась отговориться я.
– Кто и чем посмел вас обидеть? – диар не желал оставлять меня в покое. – Флоретта, я жду ответа. Вы обещали мне быть искренней.
– Ничего особенного не произошло, – вздохнув, ответила я. – Случайно услышала…
Я подняла голову, и мой взгляд упал на двух из трех дам, которых я увидела выходящими с балкона. Они склонили друг к другу головы, прикрылись веерами, но было ясно, что они продолжают перемывать мне кости, потому что взгляды обеих были направлены на нас с диаром. Меня вдруг охватила злость, и до безумия захотелось указать на них пальцами и сказать: «А вот те агнары сказали, что у вас нет вкуса, и моя прическа ужасна. И инар Рабан, по их мнению, не мастер своего дела, потому что сшил мне лягушачье платье». Но я устыдилась подобного порыва и отвела глаза в сторону.
– Те две кумушки оскорбили вас, – и без моих пояснений понял диар. – Известнейшие в свете сплетницы. Отвратительные особы, но они мне сегодня нужны.
– Зачем? – изумилась я.
– Им будет полезно кое-что увидеть, – как-то очень недобро усмехнулся Аристан. – И не только им. Я хочу знать, что вы услышали…
Договорить он не успел, как и я ответить. Появился агнар Наэль, склонился к уху моего жениха, и я услышала обрывки фраз, произнесенных слишком тихо, чтобы понять, о чем речь. Впрочем, мне хватило услышать «брат Флоретты», чтобы понять, что речь идет об Артиане.
– Прошу прощения, – диар поднялся на ноги. – Разговор продолжим, когда вернусь.
Аристан направился следом за агнаром Наэлем, а я не смогла усидеть на месте. Вскочила и поспешила следом, оставшись незамеченной ни женихом, ни распорядителем. Они прошли до дверей, покинули залу, и я следом за ними. Однако далеко идти не пришлось. Я сразу узнала тех двоих мужчин, что были на балконе. Арти стоял напротив них, глаза его гневно сверкали, и я услышала слово, которое привело меня в ужас – поединок.
– Остановитесь, агнар Берлуэн, – от ледяных повелительных ноток в голосе диара, я невольно поежилась. В это мгновение он был мне совсем незнаком. – Как осмелились вы затевать ссору в моем доме?
– Эти… агнары оскорбили честь моей семьи! – горячечно воскликнул Артиан.
– И значит, принесут вам прилюдные извинения, – отчеканил д’агнар Альдис. – Оружия никто не обнажит ни сейчас, ни после. И каждый, кто осмелится ослушаться, будет наказан со всей строгостью законов диарата Данбьерг. От наказания не спасет ни знатность рода, – взгляд серых глаз остановился на одном из сплетников, – ни будущее родство. Вам все ясно, агнары?
– Да, ваше сиятельство, – склонились агнары. Мой брат отрывисто кивнул.
– Извинения агнару Берлуэну должны быть принесены сегодня. Я укажу время, и не вздумайте улизнуть. – Теперь диар смотрел только на сплетников. – Вы нанесли оскорбление семье моей невесты, а значит, и мне лично. Если кто-то еще не понял, любой навет на агнару Берлуэн я буду считать наветом на себя лично. Имя моей будущей жены – Альдис, а свое имя я не позволю пачкать грязью. Напоминаю так же, как хозяин диарата, я могу менять законы. Запрет на дуэли может временно перестать действовать. Есть тот глупец, кто желает встать против меня?
– Если таковой найдется, я, с вашего позволения, д’агнар Альдис, лично задушу его. Из милосердия, – не скрывая ехидства, произнес агнар Наэль. – К чему продлевать мучение мыши, когда кот уже запустит в нее когти?
Я увидела, как криво усмехнулся Арти, но тут же скрыл ухмылку. Зато сплетники покраснели. Над ними потешались, и ответить при диаре они не посмели. Я вздохнула с облегчением, и мое присутствие, наконец, заметили. Аристан обернулся, с изумлением рассмотрев меня, однако сразу поджал губы, выражая свое недовольство. Агнар Наэль весело мне подмигнул, взял моего брата под руку и увел обратно в бальную залу. Следом направились агнары-сплетники.
– И что здесь делает моя послушная невеста? – сухо спросил Аристан.
– Я услышала имя брата, – попыталась оправдаться я, но перед носом появилась раскрытая ладонь, призывающая замолчать.
– Впредь я желаю видеть, что вы слушаетесь меня, – сказал этот чужой и незнакомый Аристан Альдис. – Не вынуждайте меня приказывать вам, Флоретта.
– Да, – кивнула я. – Разумеется, ваше сиятельство. Это всего лишь волнение за брата.
– Понимаю, – кивнул диар, накрыв ладонью мое плечо. – Простите, я вышел из себя. Идемте назад.
Я послушно взяла своего жениха под руку, и мы направились в залу.
– Флоретта, я не тиран, – неожиданно произнес Аристан. – Поверьте, мне не доставит удовольствие ссора с вами. Вы дважды ослушались меня. Я просил вас передвигаться сегодня вечером в моем сопровождении, вы ушли с братом. Сейчас я просил вас подождать моего возвращения, вы отправились следом. Я весь прием построил так, чтобы вы чувствовали себя спокойно, находясь под защитой, однако вы ослушались, и результат оказался весьма неприятен. Вы наслушались о себе гадостей, как я понимаю. Ваш брат затеял ссору в моем доме. К тому же выбрал не ту цель. Агнар Орайтис – опасный соперник. И как бы не смеялся над ним Одмар, но я бы не взялся с точностью сказать исход поединка, если бы Орайтис встал против меня.
– Простите, – я виновато склонила голову. – Бал затуманил мне разум, и я потеряла осторожность.
Диар остановился, так и не войдя в двери, развернул меня к себе лицом и провел по щеке тыльной стороной ладони, стирая одинокую слезинку.
– Я расстроил вас, Флоретта. Наверное, для вас я слишком жесткий. Однако я таков, каков есть, и вряд ли смогу измениться. У нас прекрасно получалось понимать друг друга, пусть так и остается впредь.
Я заворожено смотрела в глаза своего жениха. Взгляд его сейчас смягчился и стал задумчив. Кажется, он даже не видел меня перед собой. Большой палец диара скользнул по моей нижней губе, очертив ее, после переместился на подбородок, мужские пальцы несильно сжались, и моя голова оказалась приподнята кверху. Кажется, я перестала дышать, ожидая чего-то… необычного.
– У нас с вами все получится, Флоретта, – закончил Аристан Альдис, возвращаясь ко мне из своих заоблачных высей.
– Безусловно, Аристан, – судорожно вздохнув, ответила я почти шепотом, ощущая странное разочарование от того, что он отпустил меня и снова стал слегка отстраненным.
Его сиятельство проводил меня до места, усадил и снова удалился, оставив под присмотром папеньки и брата, уже стоявшего рядом с родителем. Старший агнар Берлуэн пытал младшего о причине недоброй мины на его лице. Заметив нас с диаром, он ненадолго оставил Арти в покое и переключил свое внимание на меня. Аристан кивнул папеньке и снова удалился, бросив на меня короткий взгляд.
– Что произошло? – спросил меня родитель, как только мы остались одни.
– Ничего такого, что стоило бы вашего внимания, папенька, – ответила я.
– Тогда отчего лица моих детей таковы, словно они побывали в переделке? – агнар Динор Берлуэн не желал оставлять попыток дознаться о досадном происшествии, которое привело нас с братом в дурное расположение духа.
– Отец, – не без раздражения отозвался Арти, – все хорошо. Бал великолепен…
– Ах, агнар Берлуэн, сразу видно, что вы никогда не бывали на балах, – посторонний женский голос заставил нас всех троих вскинуть головы.
Увидев хозяйку этого голоса, я почувствовала, как кровь отлила от моего лица, а в следующее мгновение бросилась обратно. От гнева и обиды запылали даже уши. Зачем диар пригласил эту злую женщину, едва не убившую меня? Неужели правила приличия оказались сильней покушения на его невесту? Ведь не далее, как четверть часа назад, он говорил, что все оскорбления, адресованные мне, он принимает на свой счет. Так зачем же здесь агнара Керстан?!
Сия дама смотрела исключительно на меня. Ее самоуверенности и высокомерию позавидовала бы и королева. Столько было во всей ее позе и взгляде превосходства, что мне захотелось забиться в какую-нибудь щель и не показывать оттуда носа, чтобы вновь не оказаться в опасности. За ее плечом я заметила уже знакомый цветник на голове, и вторая дама также была с агнарой Керстан. Их губы кривились в насмешливых ухмылках.
– Что вам угодно? – ледяным тоном спросил мой отец. – Желаете извиниться за то, что чуть не убили мою дочь?
Агнара Керстан перевела на папеньку взгляд и в фальшивом недоумении приподняла брови:
– Разве мне есть за что извиняться? Лошади понесли, мой кучер уже наказан за нерадивость. Моей вины в произошедшем нет. А то, что ваша дочь оказалась в луже, так на то было ее собственное желание. Такое поведение простительно девице, прожившей в лесу всю свою юность. К тому же ее молодость уходит, возможно, слепота и неуклюжесть – это первые предвестники старости, откуда же мне знать.
– Слушайте вы! – мой брат побагровел. Глаза его лихорадочно сверкали, и Артиан процедил сквозь зубы: – Или мне стоит кричать в полный голос, бабушка?
– Какая неучтивость! – воскликнула женщина с цветником, и я признала в ней обладательницу красивого мелодичного голоса.
– Оставьте, Адетта, – усмехнулась агнара Керстан, – разве же можно обижаться на тех, кого этикету обучали лягушки на болоте?
Гадюки с готовностью захихикали, кажется, кто-то из гостей, стоявших неподалеку, тоже рассмеялся. Мой папенька с достоинством распрямил плечи и приготовился уже ответить, как его прервал неожиданно жизнерадостный голос хозяина поместья.
– Агнара Керстан! – Аристан вышел вперед. – Так вот, где вы притаились. А я вас искал. Как поживаете, дорогая моя?
Женщина присела в реверансе, на губах ее появилась совсем иная улыбка. Она открыла, было, рот, чтобы ответить, но диар, перебил, не позволяя произнести ни звука:
– Постойте-постойте, а что это с вами? – Его сиятельство замер в задумчивости, погладив подбородок. Его пристальный взгляд неучтиво прошелся по лицу и фигуре агнары Керстан. Мой жених удрученно покачал головой и участливо продолжил: – Что же вы не сказали ни слова о том, что находитесь в бедственном положении? Если ваш муж обратится ко мне, я непременно ссужу ему денег. Кажется, в этом платье вы уже появлялись в свете, не так ли? Но послушайте, голубушка, это же дурной тон, кто учил вас манерам? До недавнего времени вы представлялись мне особой благородного воспитания, и вдруг такой промах…
– Ва…
– Определенно, – вновь перебил побледневшую женщину диар. – Да и этот ужасный гарнитур. Дорогая агнара Керстан, обратитесь к моему камердинеру, он даст вам адрес отличного ювелира. – Его сиятельство вдруг потер подбородок. – Постойте, я узнаю его. Разве такую грубую вещицу, как это колье, можно забыть? – Теперь на его лице мелькнуло изумление, смешенное с отвращением. – Так это вы напали на меня месяца два назад на приеме в доме агнара Далейни? Ну конечно, вы, ни у кого больше нет столь ужасной вещицы. А я-то все гадал, кто та возмутительно женщина, одурманенная чрезмерными возлияниями, что висла в темном коридоре на моей шее и говорила непристойности. Постойте! – Аристан Альдис чуть склонился, скривился и обмахнулся ладонью. – Да вы же снова нетрезвы! Как иначе объяснить столь возмутительное поведение в моем доме. Благородные агнары, а вам не кажется, что агнара Керстан пьяна?
Взгляд диара скользнул по лицам притихших гостей.
– Да, похоже, что вино сыграло с этой дамой злую шутку, – невозмутимо ответил мой папенька. – Ту ересь, что несла агнара до вашего появления, вряд ли возможно ожидать от трезвомыслящего человека.
– Значит, мне не показалось, – удовлетворенно кивнул Аристан.
В это мгновение подошел лакей с подносом, на котором лежали пирожные. Он появился из-за спины агнары Керстан, хватавшей ртом воздух. Диар обернулся ко мне:
– Драгоценная моя, вы, кажется, хотели пирожных? Я не знал, каких точно, потому приказал принести разных.
Я удивленно взглянула на своего жениха. Никаких пирожных я не просила, это помнила точно.
– Благодарю, ваше сиятельство, – ответила я, и лакей направился ко мне…
Но вдруг запнулся, попытался перехватить поднос, однако не преуспел в этом. Из-за неловкого движения поднос взлетел в воздух, и пирожные попали на агнару Керстан, оставив на ней следы крема. Она вскрикнула, поднос упал, оглушительно загрохотав в воцарившейся тишине. Лакей трагически заломил руки, глядя на крем, ползущий по груди благородной дамы. Жирные белые кляксы расползались по атласной ткани.
– Какая досадная случайность, – сокрушенно вздохнул диар. – И ведь никого не обвинишь, всего лишь нерадивость слуги. Впрочем, возможно, вы не устояли на ногах и сами подтолкнули под руку моего лакея? – мужчина задумчиво потер подбородок. – Как жаль, что вы замарались, агнара Керстан. Боюсь, столь нечистая особа не может более задерживаться в моем доме. Покиньте мое поместье немедленно.
