Юлия Цыпленкова
Солнечный луч. На перекрестке двух миров

Управляющий поднял руки и отрицательно покачал головой:

– Великодушно прошу простить меня, сестра. Я не желал вас ни оскорбить, ни обидеть. И все-таки вы укрыли у себя женщину, которая пыталась сбыть вещи из замка.

– Левит направила меня в свой дом в тяжелую для меня минуту, – заговорила я, более не желая оставаться лишь слушателем. – Я готова ответить на ваши вопросы, господин Вельмхест, если вы желаете говорить, а не обвинять, прежде не узнав подробностей. Могу заверить вас, лишь нужда заставила меня пойти на дурное дело, но не злой умысел.

Он полностью развернулся в мою сторону и вопросительно приподнял брови. Скромно потупившись, я кивнула:

– Именно так, господин Вельмхест.

Управляющий осмотрел меня более пристально. Наконец коротко вздохнул и произнес:

– Хорошо, я готов выслушать вашу историю. Как вы попали в замок?

Поднявшись со стула, я прошлась по кабинету, зябко потирая плечи, остановилась у окна и с минуту смотрела в него, покусывая губы. Наконец порывисто обернулась и, накрыв лицо ладонями, замотала головой:

– О, Богиня, мне так стыдно, так стыдно… – пробормотала я.

– Говорите, – повторно велел управляющий, а Элиен потребовала:

– Не давите на нее, господин Вельмхест, дайте собраться с мыслями.

И когда я, судорожно вздохнув, все-таки убрала руки от лица, в глазах старшей дочери Левит застыло неподдельное любопытство. Если управляющий ожидал моих откровений, как ожидает следователь признания преступника, то хозяйка обители явно пребывала в роли зрителя на театральной постановке. И я не стала обманывать ее ожиданий. Заламывая руки и сбиваясь, я поведала душещипательную историю, сшитую мною, словно лоскутное одеяло, из кусочков чужих историй, включая свою собственную.

О-о, это и вправду было романтично, драматично и даже трагично. Будь у меня богатый литературный дар, то дамы рыдали бы, но я всего лишь собрала калейдоскоп и теперь позволяла заглянуть в него управляющему замком и моей чудесной покровительнице, которая слушала меня, приоткрыв рот. Она даже пару раз охнула и прижала ладонь к груди. Впрочем, чтобы не выдать, что слышит сие повествование впервые, быстро брала себя в руки и становилась строга и печальна, однако вскоре вновь слушала затаив дыхание. А я, вдохновленная реакцией благодарной публики, продолжала свое наглое и беззастенчивое, но красочное вранье, не скупясь на мелодраматические приемы.

Вам ведь любопытно узнать, что привело Дайни Таньер в стены замка Ленсти? Ну так слушайте! Разумеется, дело было в любви, а как иначе? У нашей милой Дайни был жених, любимый и любящий. Однако оба семейства были стеснены в средствах, и молодой человек уехал на заработки. Желая заработать побольше, он нанялся на корабль матросом на пять лет.

Дайни обещала его ждать и ждала! Она вела тихую, благопристойную жизнь, избегая шумных гульбищ и празднеств. Готовила себе приданое и помогала отцу в его лавке по мере своих девичьих возможностей. И всё могло бы быть прекрасно, но! Однажды в лавке появился покупатель, который изменил судьбу бедняжки. Конечно же, он влюбился в девушку!

Ухаживал и даже сделал предложение. Родители, посчитав мужчину достойной партией, дали согласие, однако Дайни не желала изменять своему возлюбленному, которому остался последний год службы. Она отговаривалась, упиралась, но слушать ее не желали. А поклонник, распаленный упорством невесты, вознамерился отвести ее в храм во что бы то ни стало. Он сговорился с родителями бедной девушки, и они объявили, что свадьбе быть, даже если дочь придется нести в храм связанной на руках.

Тогда Дайни поняла, что должна бежать к своему возлюбленному, чтобы он защитил и женился, более не откладывая, тем самым не позволив свершиться неправому делу. И она сбежала. Собрала все деньги, какие скопили для нее родители, подвенечное платье, которое сшила к дню свадьбы, одежду в дорогу и ночью выбралась в окно. И всё было бы хорошо, но…

Она села в утренний экипаж, а уже днем на остановке, когда пассажиры вышли, чтобы пообедать, Дайни решила заглянуть в одну из лавок, чтобы купить необходимые ей мелочи. Она заблудилась, и, пока металась в поисках места остановки, экипаж уехал, а вместе с ним исчез и весь багаж, среди вещей в котором лежали и все сбережения. А та мелочь, что была в сумочке девушки, оказалась потраченной в местной лавке. Оставшихся монет не хватило не то что на другой экипаж, но даже на еду.

Возвращаться домой к ненавистному жениху и жестокосердным родителям Дайни не захотела и решила добраться до возлюбленного, даже если небо начнет рушиться на землю. И она пошла.

– Это было ужасно! – воскликнула я. – Господин Вельмхест, мне пришлось ночевать в лесу! А моих пару монет хватило лишь на булочку и кружку молока. На следующий день я вовсе не ела…

В общем, бедняжка была в пути три дня. Измученная и голодная, она подошла к замку Ленсти. Ворота были приоткрыты, и она вошла, надеясь, что сможет выпросить хотя бы черствую корку хлеба.

– Я позвала, но мне никто не ответил, однако уйти уже не было сил.

А когда заслышала шаги, испугалась и спряталась. Дайни вдруг подумала, что ее отведут в полицию, раз она вошла без дозволения. Мимо прошли несколько человек, за ними старик. Он закрыл ворота и вернулся в замок. Девушка оказалась в ловушке, в которую сама себя загнала. Но она так устала! Бесконечная дорога, голод, а сейчас она оказалась под крышей…

– А еще я подумала о кухне, что смогу поесть, и не нашла в себе сил сознаться сторожу, что он в замке уже не один.

А что один, услышала из слов старика, когда он возвращался, то разговаривал сам с собой. И как только он удалился, Дайни на цыпочках прокралась наверх, где хотела просто затаиться и выспаться, не опасаясь зверья и разбойников.

– Это уже после, когда проснулась, я решилась взять несколько вещиц… всего несколько вещиц, господин Вельмхест! Мне нужны были деньги, чтобы добраться до Канатора к моему жениху. Мне безумно стыдно, что я это сделала…

– Вы были с саквояжем, – заметил управляющий.

– Да, – не стала я отпираться. – Я нашла гардероб, когда обходила комнаты, там и взяла несколько платьев на смену и саквояж…

– И писчие принадлежности.

– Их тоже, – со вздохом ответила я, опустив голову. – Мне нужно было написать родителям, попросить у них прощения и рассказать, почему и куда я сбежала. Когда я уходила из дома, то никакой записки не оставила, опасаясь, что меня могут перехватить.

Дальше я уже не стала врать и честно рассказала, как меня обнаружил доблестный страж и что он, как человек добросердечный, но ответственный, выпроводил меня из замка рано утром.

– Он принял меня за кого-то другого, обругал, что один из работников привел и оставил в замке свою знакомую, – добавила я, изо всех сил стараясь никому не навредить, но заступиться за сторожа.

– Чье имя он назвал?

– Признаться, я не запомнила, – солгала я. – Сторож назвал его только раз, а потом употреблял только «он»…

– Значит, мужчина, – удовлетворенно кивнул Вельмхест. – Можете, не пытаться скрывать, госпожа Таньер. Старик Огас рассказал об Эйрисе и его сестрице. Я побеседовал и с одним, и со вторым. Что до той особы, то не мне разбираться с чужими сердечными слабостями. Однако я понимаю, отчего вы пожелали скрыть имя – вам близка их история.

– Теперь вы услышали всё, что хотели? – спросила Элиен. – Хочу предупредить вас сразу, господин Вельмхест, Дайни Таньер я вам не отдам. Эта женщина попросила защиты Богини и получила ее.

Управляющий чуть поднял брови, то ли обозначая удивление, то ли просто реагируя на слова моей покровительницы. После встал на ноги и одернул сюртук.

– Да, я услышал всё, сестра, – сказал он. – Объяснениями удовлетворен, они совпадают с рассказом Огаса. Имущество вернулось в замок, кража была предотвращена бдительными горожанами.

– Не наказывайте старика, прошу вас, – уже искренне попросила я. – Он служит на совесть.

– Я знаю, – ответил управляющий. – К тому же замок недолюбливают, и оставаться там в одиночестве желающих мало. Что до вас, госпожа Таньер, – мне достался пристальный взгляд. – Вам я могу посоветовать лишь одно – возвращайтесь домой и сделайте, как велят родители. Как жил ваш жених эти годы, вы не знаете, как не знаете, что найдете или кого найдете вместе с ним. Возможно, ваш второй жених будет милосерден и простит вас.

– Благодарю, – сухо ответила я.

– Впрочем, дело ваше, я вам не брат и не отец. Это лишь мое мнение. Позвольте откланяться.

– Прощайте, господин Вельмхест, – с прохладной вежливостью произнесла старшая дочь Левит, и наш гость покинул обитель.

И едва за ним закрылась дверь, я упала на стул и шумно выдохнула. Элиен, негромко рассмеявшись, одарила меня аплодисментами.

– Вы и вправду невероятны, – сказала она. – История вышла отменной. Я и представить не могла, как вы собираетесь выкрутиться. Но итог вышел, как вы и хотели. Более меня беспокоить не будут. Вельмхест дотошен, и раз уж он удовлетворился, значит, вы сказали всё, что он желал услышать. А раз так, то и полиция больше не станет заманивать меня к себе. От души благодарю, ваше сиятельство.

– А я вас, – улыбнулась я. – За комплимент. А теперь еще раз обсудим мое путешествие в деталях.

– Извольте, – кивнула старшая дочь, и мы перешли к более важной для меня беседе.

Глава 4

Столица Камерата встретила меня так, будто я никуда не исчезала, – суетностью и шумом большого города. Дорожный экипаж высадил нас с сестрой Хагнис на Большой Каретной площади, куда приезжало большинство таких экипажей. На Малой Каретной площади находился старый рынок, но это уже просто к слову. Потому вернемся на Большую Каретную площадь.

Что я ощутила, ступив на старые плиты, которыми была выложена площадь? Трепет. Да, именно трепет. Как бы там ни было, но с этим городом была связана большая часть моей жизни. Все мечты и грезы, успехи и неудачи, взлеты и падения происходили здесь. Я столько раз ездила по этим улицам, столько людей узнала, что сказать, будто бы возвращение в столицу вовсе не тронуло меня, было бы ложью.

Прижав ладонь к груди, я медленно выдохнула, а после втянула носом воздух. Даже запах я узнала бы из тысяч иных запахов, хоть в нем и не было ничего примечательного. Сестра Хагнис деловито кашлянула, привлекая мое внимание. Я обернулась к ней, но сосредоточиться сразу не смогла, еще пребывая в путах того чувства, что родилось, едва я увидела в окошко экипажа приближающийся город.

– Сестра Дайни, – произнесла дочь Левит, – вам дурно?

– Нет, мне хорошо, – улыбнулась я и пожала ее запястье. – Благодарю. Просто… Это волнение, я давно не была в столице.

Хагнис улыбнулась. После взяла меня за локоть, понуждая сдвинуться с места, и мы направились прочь. Теперь нам нужны были городские экипажи, один из которых отвезет мою попутчицу в столичную обитель Левит, а второй – меня к особняку графа Доло. И от этой мысли волнение мое возросло до небес.

– Может, сначала со мной в обитель? – спросила Хагнис. – Там отдохнете – и отправитесь по своим делам.

– Благодарю, но лучше уж сразу.

– В нашем облачении?

– Так даже лучше, – ответила я.

– Смотрите сами, сестра Дайни, – пожала плечами женщина. – Признаться, мне попросту жаль с вами расставаться.

– И мне было приятно наше соседство, Хагнис, – искренне ответила я.

Мы тепло обнялись, а затем сестра пожелала:

– Пусть Матушка будет к вам и далее милостива.

– И вам ее благоволения, – улыбнулась я, и на этом мы расстались.

Моя попутчица и вправду оказалась приятной женщиной. Она была немногим старше меня, общительна, но ненужных вопросов не задавала и не пыталась выведать, куда и зачем я еду. Да и вообще, кто же я такая, тоже не любопытствовала, довольствуясь тем, что знали все в обители в Ленсти. Сестра Хагнис с удовольствием рассказывала о своих племянниках, а я с таким же удовольствием слушала. Тем для бесед вообще оказалось немало, и дорога промчалась относительно быстро и весьма легко.

Потому если вы ожидаете от меня рассказ о каких-то приключениях в пути, то их не было. Дочерей Левит почитали и не ссорились с ними, чтобы не навлечь гнев Богини. И если существовал лучший способ спрятаться, то мне достался именно он. Никто в лицо пристально не вглядывался, не пытался навязать свое общество, напротив, старались выполнить наши редкие и скромные просьбы.

А раз говорить не о чем, то вновь вернемся в столицу и наконец отправимся к его сиятельству графу Сейросу Доло – моему дорогому дядюшке и главе нашего рода. Карету я взяла сразу же, их тут стояло немало. Возница, выслушав адрес, важно кивнул:

– Мигом домчу, сестрица.

– Можете особо не спешить, – ответила я, устраиваясь в коляске. – Хочу полюбоваться столицей, давно тут не была.

– Если не дольше лет ста, то изменений не заметите, – весело ответил возница, и коляска тронулась.

Изменений и вправду не было, да и сложно было бы что-то поменять всего за три года. Я не имею в виду новый особняк или очередной модный магазинчик, а нечто такое, что переменило бы сам лик города. Он был прежним, и я любовалась хорошо знакомыми видами. Лишь когда мы проезжали улицами, по которым можно было добраться до дворца, я перестала глядеть по сторонам, а напротив, склонила голову, и края покрова скрыли мое лицо. Впрочем, на перекрестке я все-таки исподволь скосила глаза, чтобы увидеть краешек дворцовой ограды, приметной вдали.

А вот когда коляска свернула к особняку его сиятельства, сердечко мое затрепетало. Я даже не сразу опомнилась, и вознице пришлось возмутиться, когда я спустилась на мостовую:

– Сестрица, а деньги?

Обернувшись, я виновато улыбнулась и протянула ему несколько монет, приготовленных для оплаты.

– Держите, любезный, – сказала я и добавила: – Пусть Богиня не оставит вас своей милостью.

– Премного благодарен, – улыбнулся мужчина.

Он причмокнул, и его лошадка зацокала копытами, увозя хозяина прочь от богатых особняков. А вот я никуда не спешила. Вновь прижав ладонь к груди, некоторое время справлялась с волнением. Наконец шепнула:

– Хэлл, не оставь, – и направилась к воротам.

Привратник вышел почти сразу и меня не узнал, впрочем, как и я его. Похоже, это был новый работник. Мужчина поклонился и спросил, так до конца и не разогнувшись:

– Чего изволите, сестрица?

– Ваш хозяин дома? – спросила я и замерла, опасаясь услышать, что его нет не только дома, но и в городе.

– Его сиятельство отправился в контору еще часа два назад, – ответил привратник.

Я испытала и радость, и досаду одновременно. Сейчас, когда от встречи нас отделяла лишь ограда, час свидания вновь откладывался. Но дядюшка был в городе, а это главное. Однако же теперь мне стоило решить, что делать дальше. Привратник ждал, я размышляла. Контор у нас и три года назад было несколько, в какую из них отправился его сиятельство, узнать было можно, но идти туда рискованно и, возможно, впустую. Граф мог уже оказаться совсем в ином месте. Стоять под воротами и ждать тоже смысла не было. Дочь Левит здесь, несомненно, привлекла бы внимание. Значит, стоило войти внутрь.

– А ее сиятельство? – спросила я.

– Госпожа графиня дома, – кивнул привратник.

– Тогда оповестите хозяйку, что к ней посетитель, – попросила я.

– Проходите, сестрица, – поклонился мужчина и отошел с пути. – Как вас представить?

– Сестра Дайни, – ответила я.

Вскоре мне было предложено войти в дом, что я и сделала, вновь ощущая трепет и волнение. Я ступала по каменным ступеням, застеленным ковровой дорожкой, смягчавшей стук каблучков ботинок, полученных мною в обители. Ладонь скользила по позолоченным перилам, и всё происходящее казалось мне нереальным. Будто бы я всё еще нахожусь в Белом мире и дом дядюшки снится мне в тот момент, когда на животе покоится теплая ладонь моего супруга. Будто бы это воспоминание, а вовсе не происходящая действительность, в которой нет ни мира Белого Духа, ни Танияра.

А потом мне подумалось, а вдруг на самом деле это Танияр мне приснился и я никуда не исчезала. Что если я по-прежнему невеста Ивера Стренхетта и скоро моя счастливая жизнь закончится, едва я пересеку порог храма? И неприятный озноб сжал мои плечи. Даже просто представить такое было страшно. Нет-нет, мой возлюбленный существует, и духи другого мира отправили меня в мой родной дом для того, чтобы я могла рассказать близким мне людям, что печалиться им не о чем, что я жива и вполне счастлива в своем новом существовании. А государь Камерата пусть живет со своей третьей супругой, возьмет на руки долгожданное дитя и непременно будет счастлив, вовсе не вспоминая обо мне.

За этими мыслями я отвлеклась и несколько утеряла волнение от предстоящей встречи. Впрочем, с тетушкой я могла бы и вовсе не видеться. Мы с ней никогда не были ни дружны, ни близки. Она укоряла меня за связь с королем и за мою деятельность, хоть она и стала спасительной соломинкой для всего рода. Однако графиня имела закоснелые взгляды, потому мою работу порицала даже больше, чем сожительство с монархом. Хотя и это она крайне не одобряла. Я и сама не желала этих отношений, но иначе я не получила бы тех знаний, которые теперь нужны мне в моем новом доме, да и вовсе не попала бы туда.

Впрочем, как бы прежде мы ни общались с ее сиятельством, однако нам придется некоторое время соседствовать бок о бок, пока я не увижусь с родителями и не вернусь в Белый мир. Признаться, у меня были некоторые опасения в отношении графини Доло, но после размышлений я их откинула. Она не допустит огласки моего возвращения и будет в этом даже более рьяна, чем все те, с кем мне доведется встретиться.

И причина тому – женитьба короля. Если тетушка была настроена против наших с государем отношений, когда он был свободен, то теперь уж и вовсе почтет их за личное оскорбление. А когда узнает, что и я уже несвободна, то и подавно будет ревностно охранять честь рода Доло от всяческих сплетен и пересудов. А они непременно последуют. Завистников у меня было множество. И думается мне, что мое исчезновение сделало счастливыми немало людей, особенно среди высокородной знати. Если меня обнаружат и Ив решит вернуть во дворец вновь обретенную фаворитку, то все эти счастливцы подавятся собственным ядом. Нет уж, пусть живут и здравствуют в своем неведении, как и сам государь Камерата.

А потом лакей, который сопровождал меня склонившись, повел рукой в приглашающем жесте, и я шагнула в раскрытую дверь. Впрочем, она тут же за моей спиной закрылась, и я оказалась лицом к лицу с ее сиятельством – старшей графиней Доло.

– Доброго дня, сестра Дайни, – приветствовала меня тетушка. – Что за дело привело вас ко мне?

– Добрый день, ваше сиятельство, – произнесла я с улыбкой.

И вновь признаюсь, я вдруг испытала радость от нашей встречи. Смотрела на тетушку, и мою душу наполнило тепло. Мой взор скользил по лучикам морщинок вокруг глаз, в которых застыло скрытое любопытство, по знакомым чертам, по строгому платью, украшенному тончайшим кружевом, и на губах продолжала играть улыбка.

– Как же вы хороши, тетушка, – произнесла я. – Цвет лица отменный, и это радует.

– Что, простите? – переспросила графиня.

Я не ответила, и ее сиятельство взяла лорнет в позолоченной оправе. Она с минуту рассматривала меня сквозь линзы, вдруг охнула и прижала ладонь к груди. Я, так и не перестав улыбаться, глядела, как графиня упала в кресло, рядом с которым стояла, а после направилась к ней.

– Здравствуйте, дорогая тетушка, – присев рядом с креслом, сказала я и взяла ее за руку.

Графиня сжала мою ладонь, затем накрыла второй и ощупала, продолжая вглядываться в меня.

– Шанни? – изумленно спросила она, и я кивнула. – Боги… – Потрясение графини длилось еще некоторое время, и тетушка то прикрывала губы пальцами, то вновь ощупывала мою руку. Неожиданно обхватила мое лицо ладонями и воскликнула: – Дитя мое! Как же… Куда… Это и вправду вы, – а после вновь схватилась за грудь.

– Тетушка, вам дурно? – встревожилась я. – Скажите, что подать, и я сейчас же сделаю это.

Ее сиятельство замахала руками.

– Нет-нет, я сейчас приду в себя, – пролепетала она. – Просто всё это так… Боги, Шанни, это и вправду вы… Вы!

– Тс-с, – я приложила палец к губам. – Не стоит привлекать внимание слуг, тетушка. Мне бы не хотелось, чтобы кто-то, кроме близких мне людей, узнал о моем возвращении. Тем более я надеюсь, что вскоре смогу вернуться туда, где провела эти три года.

– Да-да, – всё еще растерянно покивала графиня. – Но… – она вскинула голову и оглядела меня в очередной раз. – Вы – дочь Левит? Почему же не давали знать о себе столько времени? Вы себе не представляете, что мы все пережили! А ваш дядюшка, мой бедный супруг, вы даже не понимаете, что он перенес! Даже потеря родных сыновей не стала бы для него большим ударом, – последнее прозвучало с толикой ревности и обиды, и теперь тетушка стала на себя похожей. – Неужели вы не могли…

– Не могла, – мягко прервала я ее. – Я была очень далеко. К тому же меня лишили памяти, и вспомнить себя я смогла меньше месяца назад.

– Как же… – в новом потрясении вопросила графиня. Едва поднявшись с кресла, она вновь в него упала и устремила на меня взгляд.

Я улыбнулась, впрочем, не спеша ответить. Отойдя к соседнему креслу, я опустилась в него и попросила:

– Ваше сиятельство, не могли бы вы призвать дядюшку домой? Не стоит оглашать причину, но попросить приехать не откладывая. Прошу вас.

– Его сиятельство обещался быть не позже трех часов после полудня, – пробормотала графиня машинально.

Я бросила взгляд на напольные часы – было без четверти два. Ждать оставалось еще более часа, а мне так хотелось увидеться с дядюшкой, что подумалось – надо настоять, однако я удержала себя в руках. Всего лишь час.

– Хорошо, я дождусь его назначенного возвращения, – кивнула я.

– Что значит «назначенного»?! – возмутилась тетушка. – Сейчас же отправлю за ним человека. Пусть немедля идет сюда! Ох, его сиятельство будет вне себя от ошеломления и радости… надо бы подготовить капли.

Последнее она говорила, направляясь к двери. Я уже привстала, чтобы напомнить просьбу о неразглашении моей личности. Не знаю, как вообще такое возможно в доме, где меня видели тысячу раз, но всё же хотела напомнить. Однако графиня в напоминаниях не нуждалась.

– Отправьте за его сиятельством кого-нибудь, – услышала я. – Скажите ему, что у дочери Левит до него важное дело. Пусть не медлит. Слышите? Скажите, немедля!

Ее сиятельство вернулась ко мне и устроилась в прежнем кресле. Выдохнув, она сложила ладони и устремила на меня взгляд.

– Рассказывайте, – потребовала она. – Где вы были? Что с вами случилось? И почему вы стали дочерью Левит?

– Мы все дочери нашей Богини, – улыбнулась я. – И раз дядюшка вскоре появится, то позвольте уж мне открыть вам всё, что со мной произошло, когда мы будем в полном сборе. Лучше расскажите мне о моих родителях, об Амбер и ее семействе. Я совершенно не имею сведений ни о ком из них.

– И все-таки дочь Левит, – вздохнула ее сиятельство. – Почему же вы оказались в обители? Или же сестры нашли вас, пока вы пребывали в беспамятстве?

Я негромко рассмеялась и, потянувшись, сжала тетушкину ладонь между своих.

– Я не принадлежу ордену дочерей Левит, – сказала я. – Более того, я нахожусь в счастливом замужестве. – Графиня охнула, а я вновь рассмеялась. – Да-да, ваше сиятельство, я вышла замуж за чудеснейшего мужчину. Он прекрасен внешне и внутренне. Достойный и благородный человек, которого я люблю всей душой и любима им не меньше. Но расскажите же мне о моих родителях, молю вас. Обо мне мы еще успеем поговорить.

– Ну, хорошо, – не стала спорить ее сиятельство, и я обратилась в слух. – Ваши родители в добром здравии. Они живут в вашем графстве и продолжают наше общее дело. Элиен, бедняжка, она была не в себе, когда узнала о вашем исчезновении. Впрочем, я многого вам не расскажу. Все мы были тогда потрясены. Но, конечно же, ваши родители и ваш дядюшка печалились более остальных. С Сейросом даже случился сердечный припадок. Он так не переживал, даже когда наш старший сын в детстве упал в ледяную воду и слег с лихорадкой. Я одна ночей не спала, а после вашего исчезновения ему стало дурно. Пришлось звать магистра Элькоса, но и тот был мрачнее тучи…

Ее сиятельство рассказывала много, но толком ничего, то и дело сбиваясь на жалобы на супруга, что о своих детях он печалится меньше, чем обо мне. Я обижаться на тетушку не стала, прекрасно понимая ее чувства. Наверное, и я бы ревновала, если бы Танияр предпочел нашим детям племянниц или же их детей. Однако переживания графини меня интересовали все-таки меньше, чем то, что происходило в мое отсутствие. Впрочем, главное я вынесла. Родители мои были в добром здравии, как и семейство Амбер, да как и вся наша родня. Несчастий за три года, хвала богам, не случилось. И основным потрясением для всех стало мое исчезновение. Единственное дурное событие за три года. Неурядиц, должно быть, хватало, но не таких, от которых кто-нибудь снова слег. Все остальные подробности мне даст дядюшка. Оставалось только дождаться его возвращения.

– Но постойте! – вдруг воскликнула тетушка. – Вы говорите, что замужем, но были без памяти. Не этот ли человек лишил вас памяти и похитил, чтобы жениться? А иначе как бы вас вырвали из рук короля?

И я поняла, что ее сиятельство ничего не знает. Магистр Элькос не мог промолчать, с дядюшкой он был дружен, а потому не должен был скрыть истинную причину моего исчезновения. Однако граф Доло не стал делиться с супругой своими знаниями, а значит, они являлись государственной тайной. Еще бы, стал бы Ив откровенничать со своими подданными и объявлять, что собственными руками столкнул любимую народом мою светлость в портал.

От сестры Элиен я знала, что о моем исчезновении ходили разные толки. Официальная версия – похищение, но люди шептали разное: от бегства из-под венца до моего смертоубийства. Кто-то даже допускал, что убил меня сам король, а дальше версии вновь множились, всё зависело от отношения ко мне конкретного сплетника и легковерия его слушателей. И только свидетели и приближенные государя должны были знать правду. Ну, еще мой дядюшка и, скорее всего, мои родители. С ними глава рода вполне мог поделиться, по крайней мере с моим отцом.

Впрочем, всё это сейчас было неважно, и, выслушав подозрения тетушки, я всплеснула руками:

– Ну что вы, ваше сиятельство, мой супруг не причастен ни к моему исчезновению, ни к беспамятству. Мы встретились позже того, как со мной приключилось это несчастье.

– Но кто же тогда сотворил с вами это?

– Люди герцогини Аританской, – ответила я, тоже не став вдаваться в подробности. – Она долгие годы таила против меня злой умысел, и, как видите, он увенчался успехом. Впрочем, недолгим. Я слышала о судьбе королевской тетки и, признаться, не сочувствую ей ни единой минуты.

Графиня поднялась с кресла. Она переплела пальцы и прошлась по гостиной, но вскоре обернулась и произнесла:

– Сейрос тоже не отзывался о ее светлости добрым словом. И когда пришло известие о ее казни, остался совершенно равнодушен. Однако она не играла в его жизни особой роли, вам же была покровительницей. Это благодаря герцогине вы оказались во дворце и сумели сойтись с королем…

– Вы ошибаетесь, – подняв руку, прервала я родственницу. – Верно лишь одно – эта женщина взяла меня к себе, чтобы уложить в постель короля. – Ее сиятельство прикрыла кончиками пальцев рот, я лишь улыбнулась. – И тем не менее это так. После, узнав, что укладываться в его кровать я не желаю, избавилась от меня и подсунула ему более покладистую протеже. А после того как государь вернул меня ко Двору, заманив должностью помощника его секретаря, ее светлость пыталась убить меня. После этого была изгнана в Аритан и строила козни уже оттуда, следствием которых стало два новых покушения. Нет, ваше сиятельство, я не сочувствую этой женщине.

– Ох, – графиня прижала ладонь к груди. – Я не думала… не знала. Мой супруг мало чем делится со мной. И пока не появились вы, я воспринимала это как должное, но после… Мне было обидно, что вас, девицу из подчиненной ветви, его сиятельство держит за равную, а свою супругу почитает за глупую женщину…

– Остановитесь, дорогая тетушка, – вновь прервала я ее. – Вы неверно понимаете вашего супруга, в то время как он относится к вам с теплотой и уважением и сообразно вашему восприятию мироустройства. Вспомните, как вы негодовали по поводу того, что я веду непозволительный женщине образ жизни. Мои суждения, споры с мужчинами на политические темы, мои занятия. Вы порицали всё это…

– Конечно порицала! – воскликнула графиня. – Женщина должна быть женщиной и не влезать в дела мужчин.

– Вот вы сами и ответили на свои вопросы, – улыбнулась я. – Дядюшка всего лишь уважает ваши взгляды и не сваливает вам на плечи свои мужские заботы. Я же имею иное мировоззрение и иные устремления. Вот и весь секрет. И, как видите, он вовсе не в недоверии.

Ее сиятельство подошла обратно к креслу, уселась и, сложив руки на коленях, спросила:

– А ваш супруг? Он не бранит вас за ваши вольности?

– Он почитает меня за равную, – ответила я.

– Он знатен?

– Весьма знатен, – важно кивнула я.

– И каково имя его рода? – деловито полюбопытствовала тетушка. Теперь она была в своей стихии, геральдику дама была обязана знать.

– Среди родов Камерата вы его не сыщете, – заверила я, но более сказать ничего не успела.

За дверью послышались шаги. Дверь открылась, и в гостиную вошел его сиятельство. Охнув, я порывисто поднялась с места, однако сказать так ничего и не смогла. Сердце мое забилось быстро-быстро, и от волнения я растеряла всякую способность говорить.

– Доброго дня, сестра, – произнес граф. – Меня оповестили, что у вас до меня срочное дело и мне следует немедля прибыть. Я здесь и готов вас выслушать.

Гулко сглотнув, я облизала губы и шагнула к главе моего рода. Я с жадностью вглядывалась в знакомое лицо и даже не могла поверить, что моего дорогого дядюшку мог свалить сердечный припадок. Его сиятельство выглядел таким же крепким, каким я его помнила. Цвет лица имел здоровый, был по-прежнему статен и энергичен, что ясно читалось в его глазах. Мой милый, мой мудрый дядюшка…

– Ох, – всхлипнула я и бросилась ему на шею.

– Сестра… – начал его сиятельство и вдруг осекся. Я ощутила, как напряглись под моими руками его мышцы, как дыхание вдруг стало частым и сердце ускорило свой бег. – Не может быть, – чуть хрипловато произнес граф.

– Дядюшка, это я, – продолжая всхлипывать, произнесла я и подняла на него взгляд.

Граф сжал мою голову ладонями, с минуту пристально вглядывался, и лицо его вдруг исказилось.

– Не может быть, – потрясенно повторил его сиятельство. – Моя дорогая девочка, это и вправду вы? Шанни? Шанни! – воскликнул он спустя мгновение и… схватился за сердце.