Юлия Чернухина
Отрывкин. Необычные истории старого Дома
Глава 12. Вон!
Ну что, господа преподаватели, программу составили? Что зря время тянуть? – бодро произнес Отрывкин. – Кстати, почему вы всё время птицы? Вы ж говорили, что люди.
– Привычка, – сказал Соловей.
– Так удобнее, – добавила Сова.
– Ага… – глубокомысленно произнес Отрывкин. – А меня, знаете ли, человеческий облик устраивает, не хочу перевоплощаться.
– А тебе и не придется, – хохотнул Соловей, – ты и так в двойном экземпляре всегда присутствуешь, – покосился он на Лёву.
– Попросил бы… – лениво оскалился Лёва. – Я вам не подопытная зверушка. А самостоятельная личность. На службе у Олега, – добавил он.
– Всё, дискуссии не по поводу закончены. Что там у нас по программе? – прекратил разгоравшийся спор Отрывкин.
– Тортило́вич, – мрачно сказал Соловей. – Ты с ней повежливее. Она тетка умная. Медлительная, правда. Но свое дело знает. И не слишком ее расстраивай.
– А то что? Кинется в пруд? – хохотнул Отрывкин.
– Откусить может. Всё, что на глаза попадется, – сказал Соловей.
И он так мрачно это сказал, что Отрывкин поверил сразу и даже представил. А представив, содрогнулся.
– А ее вообще можно до занятий допускать? С такими-то повадками? И что она, кстати, преподает? – заинтересовался Отрывкин.
– Умение владеть эмоциями, – еще мрачнее сказал Соловей.
– А сама-то умеет? Судя по ее пристрастиям… – засомневался Отрывкин.
– У каждого свои недостатки, – меланхолично произнес Соловей фразу из старой комедии[2].
– Вы что, опыты надо мной ставить решили? – завелся с полпинка, как старый драндулет, Отрывкин. – Приползет черепаха какая-то трехсотлетняя и оттяпает у меня – не знаю, что она там оттяпает, но не дам! – Он заводился всё больше.
Дом начал поскрипывать, книги на полках захлопали страницами, а в прихожей совершенно уже неожиданно пошел снег.
– Тихо! – очень громко сказал Соловей. – Никто калечить тебя не собирается. Учись хорошо, и всё будет в норме.
И тут в дверь будто начали скрестись.
– Это что? – нервно спросил Отрывкин.
– Не что, а кто, – поправила Сова, отлипая от зеркала, перед которым прихорашивалась с обновленным клювом. – Твой препод, Тортилович, скрипит.
– А по-другому она не может оповестить о своем прибытии, кроме как дверь до дыр проскребать?
– Может, – легко согласилась Сова, – она многое может. Но тебе это не понравится.
– Заходите! – громко и несколько поспешно крикнул Отрывкин.
Сначала из прихожей донесся странный шелест-скрип, потом слоновий топот и резкий скрежет когтей по полу, будто хотят быстро затормозить – например, перед дверью. Скрежет прервался сильным ударом чего-то мощного о дверь. Дверь затряслась, но выдержала (дедуля знал толк в надежный вещах).
Все переглянулись, но улыбаться поостереглись: мало ли что почувствует магистр Тортилович сквозь дубовые двери.
– Впустить! – приказал дверям Отрывкин.
Двери мягко приоткрылись, и в дверном проеме показалась туша огромной старой черепахи, не меньше метра в диаметре.
«Хорошо, что двери двойные, – подумал Отрывкин и сразу, без перехода: – Откусить может всё что угодно, это уж точно!»
Тортилович, или Тортилла между своими, вползла в комнату.
– Ну вот и я, – удовлетворенно сказала она. – Отрывкин, к доске!
– К какой? – мрачно спросил Отрывкин. – Вы, мадам, помещения перепутали.
– Я никогда ничего не путаю! – рявкнула черепаха. – Сел в кресло и слушай, а потом – к доске!
– Уважаемая, с ним так нельзя, – решился чирикнуть Соловей. – Он абитуриент особый, подход к нему нужен свой. А то как бы чего не вышло.
– Я запомню, – с угрозой произнесла Тортилла. – А теперь…
– …водные процедуры, – пробормотал под нос Отрывкин, и все, кто услышал, засмеялись.
Тортилле это не понравилось, и она насупилась, но продолжила:
– Я вас научу сдерживать эмоции при обращении с Магией. – Именно так и сказала: с Магией. С большой буквы. – Вы научитесь пользоваться эмоциями так, чтобы Магия не приносила вреда. А это и есть наша главная задача: не навреди.
– Стоп, – сказал Отрывкин, – это принцип в медицине – «не навреди».
– Я не давала вам слова, абитуриент! – загрохотала черепаха. – Хотя уже студент.
– Не орите на меня! – начал закипать Отрывкин. – Вы мне никто, чтобы голос повышать! – И обратился к Соловью и Сове: – Что скажете? Сто́ящий она преп, чтобы терпеть вот это вот всё?
Соловей с Совой переглянулись и хором ответили:
– Она – из самых старых адептов.
– А кроме старости, у нее еще что-то есть? Преподавательский талант? Научить она может чему-нибудь?
На это птицам ответить было нечего.
– Ясно, – резюмировал Отрывкин по научной привычке подо всё подводить базу и делать обоснованные выводы.
– Мадам, вряд ли вы меня чему-то хорошему научите, а плохому я и сам могу. Поэтому не нуждаюсь ни в вашем обучении, ни в вашем присутствии. За сим не смею задерживать. Вон! – заорал Отрывкин.
И черепаху как ветром сдуло. Была – и нет.
Отрывкин с негодованием обернулся к птицам.
– Это ваш продуманный план? Чем еще порадуете?
Птицы сидели ни живы ни мертвы: испугались, что их выметут поганой метлой из библиотеки. И тогда они проиграют битву за мага по имени Отрывкин. А он им, несмотря ни на что, нравился.
Да и Домик у него уютный, чего уж там. И просторный. Места всем хватит.
Об этих коварных мыслях Отрывкин даже не подозревал. Он сидел в кресле, Лёва примостил ему на колени свою лохматую харизматичную морду. Они тихонько о чем-то переговаривались.
Дом постепенно затихал, приходя в себя от магических штучек хозяина.
Глава 13. «Оставайся, мальчик, с нами – будешь нашим королем»[3]
Отрывкин с Лёвой пошушукались и пригласили всю честную компанию к столу. Время было такое, что обед плавно перетекал в ужин. Птицы были приятно удивлены и согласились. А кто бы отказался в их ситуации? Всей гурьбой, мило беседуя и смеясь над незадачливой Тортиллой, пришли на кухню. Там их Отрывкин и обрадовал: готовить-де он не умеет и всю эту шоблу сам кормить не собирается. А давайте магию припашем, осенило его.
Птицы и Лёва занервничали: как там оно еще получится… Но Отрывкина было не остановить. Взял поваренную книгу (от бабушки осталась), вычитал рецепт жаркого под южноосетинским маринадом с запеченными овощами – сам он такого в жизни не готовил. Заодно посмотрел, чем питаются соловьи, содрогнулся и спросил:
– Ты что будешь? Ягоды? Или с нами как человек поешь?
– Издеваешься? – обиделся Соловей. – Я что, хуже вас, что ли? Конечно, человеческую еду ем. Не червяков же мне глотать.
– Большое спасибо за испорченный аппетит, – сказал Лёва, – все мы тут в какой-то степени человеки. Будем вести себя подобающе, – важно закончил он.
Все на минуту онемели – настолько привыкли к необузданности Лёвиного характера.
А тем временем Отрывкин вовсю раздавал ЦУ. Соловей делает маринад – строго по рецепту. Сова режет мясо крупными кусками и не забывает, что оно для всех, а не для нее любимой. Лёва занимается специями (как уж он там ими занимался – это другой вопрос). На Отрывкине – овощи и общее руководство. На сладкое – панна-котта, которую мало кто, кроме Отрывкина, пробовал, но все поверили, что вкусная. И вкуснейший морс из лесных ягод.
Работа кипела… Ну, почти кипела, если бы периодически кто-нибудь не совал свой нос или клюв к соседу с дельными советами. А там и до драки недалеко.
Время шло; блюда принимали вид блюд, которые хочется съесть. Тут Отрывкин не выдержал.
– Всё, закругляемся, – скомандовал он.
Все удивленно воззрились на Отрывкина.
– Еда отменяется? – грустно спросил Соловей. – А как же панна-котта? Я настроился, между прочим.
– Щас всё будет, – гоготнул Отрывкин, и Лёва с надеждой посмотрел на дверь кухни: успеет или нет?
Отрывкин улыбнулся: дверь захлопнулась перед Лёвиным носом.
– Ну-у, так друзья не поступают! – сразу выразил ноту протеста Лёва.
– Ага, все-таки друг, а не слуга, – улыбнулся Отрывкин.
А потом он просто щелкнул пальцами – и по кухне поплыли такие ароматы, что у всех заурчало в животе.
Обед-ужин удался на славу: наелись, навкусничались – и начались задушевные беседы. И никого уже не смущало, кто в каком обличье сидит.
– Я так трапезничал лет этак сорок назад, – орудуя клювочисткой, говорил Соловей, – а так всё на бегу, всухомятку…
– Мясо было бесподобным, – присоединилась Сова. – Хорошими, правильными кусками нарезано.
– Да, посмотрел бы я на это хорошо нарезанное мясо без специй, – мурлыкнул Лёва, облизываясь.
– Да все молодцы, – благодушествовал наетый Отрывкин, – даже панна-котта получилась супер.
– О, мне тоже понравилась, – встряла Сова, – нежная и вкусная.
Посуда отправилась в посудомойку уже сама, а теплая компания пошла к камину. Расставили кресла, расстелили половик. Устроились как кому удобнее. Камин, конечно, уже горел.
И тут Отрывкин вспомнил о своей научной статье, и глаза его покрылись поволокой – то ли от сытости, то ли еще от чего.
– А не пойти ли мне трудом праведным заняться… – сказал он. – А то сенсации ждать не любят! – поднял он кверху указательный палец.
Воцарилась тишина. Все с изумлением смотрели на отрывкинский палец.
– Ну что опять не так? Всё ж хорошо было, – почувствовал неладное Отрывкин.
– Было, – сказал Соловей, – и тут ты со своей ерундой. Тебя на чем перемкнуло-то? На какой-то статейке, которой грош цена? Пучок за пятачок такие статейки стоят! – разошелся Соловей. – Ты ж всё можешь. Всё! А ты про статейки.
– Так это… нравится мне. Ручка у меня… – заблеял Отрывкин.
– У меня две ручки… бывают иногда, – подхватила язвительно Сова. – Ты бы задумался: а дальше как жить будем?
Вот это «будем» привело Отрывкина в себя.
– Почему во множественном числе? Кто – будет, а кто и нет, – начал кипятиться он. – Мы с Лёвой будем, а вот вы – не знаю.
– Ну смотри, – вкрадчиво начал Соловей, – Дом громадный, старый, уютный, весь заросший какими-то цветами. Это ж мечта.
– Угу. Для кого? – пробормотал Отрывкин.
– Для нас для всех, – пошел ва-банк Соловей. – Тут же никого нет, никто рядом не живет и не помешает нам тебя учить, – с торжеством закончил он.
Сова задумчиво переводила взгляд с Соловья на Отрывкина и обратно.
– А что, в этом что-то есть, – заключила она. – Мы здесь даже полезнее будем. Экологию улучшим, психоэмоциональный фон почистим – всем хорошо будет, – почти просительно закончила она.
Отрывкин задумался: а что в самом деле одному-то, хотя и с Лёвой, жить? Они ребята умные, подскажут, что как, да и вообще… Компания вроде хорошая.
– Лёва, ты что думаешь?
А Лёва ничего не думал. Он сопел в две дырки и во сне явно кого-то ловил. Может, бабочки снились.
Приняв молчание за согласие, Отрывкин постановил:
– Короче, хотите – оставайтесь. Места много. Мы с Лёвой не против.
Все неспящие одобрительно застучали клювами в знак одобрения.
Глава 14. Лечение прошло успешно
Разместившись кому где понравилось, новоявленные друзья, они же компаньоны, отправились спать. Утро вечера мудренее.
Ночью Отрывкин услышал осторожное цоканье со стороны кухни. «Крысы, что ли?» – подумал Отрывкин, но вспомнил, что в Доме отродясь крыс не было. И пошел посмотреть, кто это цокает в два часа ночи. Цокал Соловей.
Смущенно посмотрев на Отрывкина, он произнес:
– Бронхит давнишний мучает. А как молока с каплей коньяка дерну – оно и ничего.
– От коньяка всем ничего, – посочувствовал Олег, – а давай-ка…
– А вот без этого можно? Без «давай-ка»? – занервничал Соловей. – Я лучше по старинке: хлопну – и всё пройдет.
– Так ты остаток здоровья прохлопаешь, – уверенно сказал Отрывкин.
И тихой сапой чуть щелкнул пальцами и дунул на Соловья. Соловей слетел с копыт и в позе умирающего лебедя простонал:
– Ну что тебе на-а-адо, ну я же хоро-о-оший.
– Да ты уже дернул! – возмутился Отрывкин. – Поэтому и состояние твое улучшится не сразу, – пообещал он Соловью.
– А когда? После дождичка в четверг? – продолжал язвить Соловей.
И вдруг сел. Покрутил головой, как-то странно посмотрел на Отрывкина, но промолчал. Кряхтя по-стариковски, встал и пошел в свою комнату.
Отрывкин заволновался.
– Дед, – он впервые так обратился к Соловью, – ты чего удумал-то? Что молчишь? Плохо тебе стало?
Соловей обернулся в дверях и сказал:
– Ну вылечил ты меня, вылечил. Как – не пойму, но даже побочек нет. А теперь своими расспросами в гроб вогнать хочешь? Не знаю я, как у тебя это работает, не знаю! Но работает! – радостным воплем завершил свою тираду Соловей и, сев на плечо Отрывкина, выдал такую трель, что весь Дом заслушался.
На это безобразие в кухню прилетели и прибежали остальные жильцы.
– Что это было? – спросила Сова.
– Что происходит тут по ночам, я вас спрашиваю? – раздраженно спросил Лёва.
– Он меня вылечил! – ликовал Соловей. – Без побочных магических эффектов!
Отрывкин засмущался и брякнул на кураже:
– Сова, а хочешь, я и тебя от алкоголизма вылечу?
Сова не оценила.
– Да я тебя… да ты… да это вообще… Нет, короче! Это моя единственная отрицательная отдушина, а ты вот так, походя, хочешь ее убить, – почти спокойно закончила она.
– Да что в ней хорошего-то, в отдушине твоей? – завелся Соловей. – Алкоголю накушается – и давай всех строить, а потом все строят ее! Где логика, я спрашиваю? – разорался нехриплым теперь голосом Соловей.
– Зря тебя починили! – зашлась Сова в праведном негодовании. – Ты ж теперь всех перекричишь, с тобою по-человечески поговорить уже нельзя! Что ты понимаешь в любви, старый сморчок? Как охрип при царе Горохе, так и забыл, какая она бывает, любовь-то… – Сова вдруг закручинилась и притихла.
– Ну, ты это… Ты прости меня, старика, – заволновался Соловей, – ну ляпнул не подумав.
И замолчал.
– Так, – подвел итог Лёва, – никаких разборок ночью, тем более магических! А то выгоню всех в параллельный мир – там им энергетику портите! И никаких пьяных слезливых выходок тоже не потерплю! Дом, ты слышал меня? Как только начнут нарушать правила общежития – гнать их отсюда безжалостно!
Дом завздыхал, заскрипел и кивнул всем, чем мог кивнуть.
Образовалась немая сцена.
Глава 15. Один за всех, и все за одного!
Лёва, – осторожно позвал друга Отрывкин, – а ты это… как, а? С тобой всё в порядке? Ты чувствуешь себя хорошо?
– Да нормально я себя чувствую, – несколько раздраженно ответил Лёва. – Среди ночи магичить не надо, орать не надо, честных львов будить не надо.
– Та-а-ак, – начал понемногу заводиться и Отрывкин, – в собственном Доме решать, что, когда, как и в какой форме, буду я! Вопросы есть? Нет? Кому не нравится – на выход! С вещами!
Всех построив, Отрывкин с гордо поднятой головой ушел в спальню. Дверью, впрочем, хлопать не стал.
Оставшиеся призадумались.
Нет, никто всерьез не принял слова Отрывкина об уходе в ночь насовсем.
Но то, что Дом послушал Лёву, несколько нервировало и настораживало. Особенно аксакалов от магии, Сову и Соловья. Они стояли в сторонке и о чем-то шушукались.
– Больше двух говорят вслух, – несколько обидчиво сказал Лёва. – Давайте уже вываливайте ваши гипотезы на мою многострадальную голову.
– А что тут вываливать-то? – удивился Соловей. – Ты – второе «я» хозяина. Ну ладно, друга, – поправился он. – Вот и у тебя магические способности просыпаться стали.
– Успокоил. Ты еще скажи, что я в человека смогу превратиться, – грустно сказал Лёва.
– Не скажу, потому что не сможешь. Твоя ипостась человека – вон она, на втором этаже, дрыхнет, поди. Так что не судьба. Быть тебе Лёвой до конца дней своих. Или до тех пор, пока магия не покинет Отрывкина, – уже себе под нос пробормотал Соловей.
– А вот отсюда поподробнее, – хорошо слышащий Лёва решил уточнить. – Магия может исчезнуть? А как же я?
Соловей отвел глаза, а Сова сразу сориентировалась в обстановке:
– Где тут у вас спиртное хранится? Сейчас самое то выпить!
Лёва, несколько притихший, ни о чем не спорил и не говорил вообще.
Сова прошуршала по буфету, нашла пару бутылок вина и коньяк, одобрительно клацнула:
– Ну, давайте помогайте. Что прилипли к своим местам? Встали, посуду достали, холодильник вон стоит.
– Да чего уж, – сплюнул Соловей и защелкал, засвиристел.
Стол моментально накрылся всякой вкуснятинкой, хрусталь сверкал, фарфор отсвечивал, бутылки выстроились по рангу.
Раздался скрип лестницы со второго этажа.
– Без меня, да? – с обидой сказал Отрывкин. – А я, значит, и ни при чем вроде. У моего лучшего друга проблемы, а я дрыхнуть без задних ног должен? Не пойдет! Либо вместе, либо на фига мне ваша магия! – закончил он.
Все выдохнули.
Стол заманчиво искрился и благоухал, все дружно устроились за ним кому как удобно было.
И тут Отрывкин произнес:
– Давайте так: либо команда и все вместе, либо никак! И никаких секретов! Ты, Лёва, не волнуйся, надо будет – я ради тебя эту магию в бараний рог скручу, чтобы жизнь людям не портила.
– Спасибо, Олег, – тихо сказал Лёва, – спасибо.
– Всё, никого не хороним, а, наоборот, отмечаем, – завелась Сова. – Первый тост за дружбу!
И началось развеселое застолье, где все друг друга понимали, уважали и любили.
В конце концов, команда они или нет?
Глава 16. Команда Дома с привидениями
Утром похмелья не было.
Все противопохмельные меры были приняты накануне вечером, и чтоб без последствий – пожелание Отрывкина.
Команда пораньше встала, что удивительно с учетом, что ложились на рассвете. «Опять магические штучки», – подумал Олег.
Умылись, позавтракали, оделись (кому это надо было) и сели в библиотеке, которую переименовали в штаб, – думать, как и чему учить Отрывкина. Первым по старшинству взял слово Соловей.
– Появилась у меня интересная мысль, – начал он. – А надо ли учить Отрывкина? Магия у него самобытная, человек он не вовсе отрицательный, как практика показывает, – только начал разгоняться Соловей, но сразу прилетела плюха от Лёвы:
– Не заговаривайся! Сидит тут в тепле и уюте, а не на мокром кусте, без бронхита – разливается трелями! «Не вовсе отрицательный», – передразнил Лёва Соловья. – Да был бы вовсе, то из таких, как ты, пироги пек бы по старинным дворянским рецептам! – закончил тираду Лёва.
На этой фразе Соловей упал в обморок. Неудачно: клюв набок свернул.
Все сразу засуетились, принялись чинить Соловья. А тот глаза не открывает – прикидывается обморочным. Ну когда еще столько внимания и теплоты получишь? Соловей уж забыл, когда его в последний раз так жалели и из-за него переживали.
– Ну ты, слушай, ну ты прости, – гудел Лёва, – ну нельзя ж так близко к сердцу-то. Ну, Сова, ну что копаешься? Не видишь, клюв набок, поправить надо! – не мог остановиться Лёва.
– Раз такой умный, сам и лечи, – огрызалась Сова. – Сначала до инфаркта доведет, потом командует! Не видишь, клюв как штопор стал. Тут думать надо, – расстроенно закончила Сова.
– Так, – подвел итог Отрывкин, – вы мне сейчас моего любимого педагога ухандокаете ни за грош. – И он неожиданно забормотал: – У собачки боли, у кошечки боли, а у моего Соловушки не боли. – Побрызгал Соловья теплой водичкой, сказал: – С гуся вода, с Соловушки хвороба!
Клюв у Соловья принял обычную форму, да еще и заблестел полировкой (уже упоминалось, что полировка для клюва – особый шик), а сам он отряхнулся от воды, встал на лапы, выдал замысловатую трель и сказал со слезами на глазах:
– Вы самое лучшее, что могло произойти в моей жизни! Вы – мои друзья, вы – моя команда! Даже не думал на склоне лет, что со мной такое может случиться. Спасибо вам!
Все заулыбались, довольные, что с Соловьем всё в порядке.
– А дальше слышится «но». Большое и четкое, – произнес умница Отрывкин.
– Но научить мы тебя ничему не можем, – убито закончил Соловей. – Ты всё знаешь на интуитивном уровне. Более того, ты уже сам настолько продвинулся вперед, что никакой эмоции не позволишь навредить кому бы то ни было. А значит, всё, что тебя окружает, с каждым днем будет становиться лучше, чище. И люди тоже. Все в этой округе уже улыбаются друг другу и здороваются. Просто так. А случись что, любой незнакомый человек поможет. Так что наша миссия выполнена – или ты сам ее выполнил – и делать нам здесь нечего. Пора прощаться, – совсем уж тихо закончил Соловей.
– Здрасте, приехали, – возмутился Отрывкин. – То команда, друзья до гроба, а теперь – «расставаться пора». Вы с ума, что ли, сошли? Первое: Дом большой, места хватит, и он нас любит.
Дом одобрительно заскрипел крышей.
– Тихо-тихо, а то весь шифер слетит от усердия, – улыбнулся Отрывкин.
Дом притих.
– Второе, и последнее: мы команда и мы нужны друг другу. Как друзья, как помощники, как собутыльники, наконец.
Тут Сова оживилась:
– И правда, ну что это мы… Только вчера в дружбе клялись, а сегодня – «до свиданья, дорогая, не скучайте без меня»? Так дела не делаются. Да мало ли что кому понадобится? А стакан воды принести?
Все наконец-то заулыбались.
– Голосовать будем? – спросил оживившийся Соловей.
– Нет, – рявкнул Лёва так, что с Соловьем опять чуть оказия не приключилась.
«Нет», – отчетливо сказал Дом (чем сказал – неизвестно).
– Нет, – твердо сказал Отрывкин, которого друзья отныне будут называть Олегом.
– Нет, – скрипнула не менее твердо Сова и полюбовалась на свой отполированный клюв.
– Нет так нет. Я только за, – внес путаницу довольный Соловей. – Но, позвольте, а наше-то измерение как? Выдюжит без нас? – опять всё испортил он.
– Да ничего со мной не случится, – неожиданно раздался голос явно не отсюда. – Жило без вашего гаму и еще столько же проживу. Тем более там есть кому за человеками присмотреть. И не думайте даже, не нужны вы мне, оставайтесь здесь. И мне спокойнее будет: меньше закидонов всяких от некоторых, – не удержался голос от шпильки.
И наступила долгожданная тишина и покой в старом, заросшем цветами и травами Доме.
О котором ходили слухи, что в нем живут привидения.