Юлия Бузакина
Бандитский причал
Глава 3. Вороновы
Завтрак в залитой поздним октябрьским солнцем столовой был в самом разгаре.
Солнечные зайчики прыгали по светлым стенам. Два подросших шотландских котенка – забава Нины – играли с ними в догонялки.
Устроившись в плетеном кресле, Михаил наслаждался комфортом. Нина носилась вокруг стола с ароматными блинчиками, счастливо улыбалась, и от ее улыбки по сердцу разливался ленивый покой.
– Осень теплая какая выдалась, – приземлившись рядом с дядей, заговорила Нина. Подвинула к себе тарелку, положила блинчик и потянулась за сгущенным молоком.
Отхлебнув глоток крепкого кофе, Михаил вальяжно откинулся назад в плетеном кресле и скользнул взглядом по племяннице.
– Теплая, да, – согласился он. И тут же добавил: – в Москву хочешь?
– Не знаю, – пожала плечами девушка. – А нужно?
– Ну… тебе ведь восемнадцать в прошлом месяце исполнилось. Надо отметить. Обновим гардероб, погуляем по ресторанам. С Олегом свидимся.
Зарделась Нина, улыбнулась.
– Не поеду.
– Почему?
– Олег твой слишком сильно по злачным местам таскать тебя любит. Мне там точно не место, а одна в номере гостиничном сидеть не хочу. Обновить гардероб я и у нас могу.
– Не дури, у Олега сестры твоего возраста. Они будут счастливы вместе прогуляться по Москве. Впрочем, как знаешь. Мое дело предложить. Не хочешь, значит, кредитку дам, возьмешь с собой ребят из охраны и поедешь по магазинам.
– Ладно, подумаю. Может, и поеду.
– Думай быстрее, я после завтрака буду заказывать билеты на самолет.
– А можно, я интерьер немного обновлю, Миша? Тяжело жить прошлым.
– Можно. Только дизайнера найми.
– Я сама дизайнер. Ты не знал? Я курсы закончила. Теперь бы еще в институт поступить на отделение дизайна и рекламы. Хочешь, новый проект нашего дома покажу?
– Хочу.
Нина подскочила со своего места и бросилась в гостиную за планшетом.
Вернулась, присела ближе к дяде, и начала показывать чертежи.
– А про институт, что молчала? Это же год целый упустим теперь… – стараясь ничем не выдать, что не понимает ее чертежи, заговорил он.
– А кому мне было говорить? Я думала, что тебя больше не увижу…
– Ладно, попробуем пробить задним числом. Может, примут еще документы.
– Ты не смотришь, Миша!
– Я смотрю. Только не показывай мне чертежи, покажи уже готовые картинки. У меня с черчением всегда плохо было.
– Покажу сейчас…
И она принялась листать картинки, попутно рассказывая, как будут выглядеть гостиная и столовая после обновления.
Потом взглянула на дядю и поняла, что он ее почти не слушает.
Покачала головой, отложила планшет в сторону. Налила себе чай в красивую фарфоровую чашку с блюдцем и села рядом с ним в свободное кресло.
– Знаешь, я все же полечу с тобой в Москву, – решила она. – Три года я жила взаперти. Пора сменить уныние на позитив.
– Отличная мысль, – с сожалением заглянув в свою пустую чашку, подмигнул племяннице Михаил. – А вопросами интерьера займемся по возвращению из нашего небольшого путешествия.
– Значит, едем? – лукаво сверкнула карими глазами Нина.
– Едем, – довольный ее согласием на поездку, ухмыльнулся Воронов.
… На следующее утро самолет уносил Михаила и его племянницу в столицу. Обновленный и стильный, с аккуратно подстриженной темной бородой и новой прической, в дорогом кашемировом пальто и костюме, он горел желанием поскорее встретиться со старым другом. Непривычно горела нетерпением и Нина. Она никогда бы не призналась дяде, что с того момента, как ей исполнилось тринадцать, Олег был ее единственной любовью. Она любила его тайно и безответно, и каждая встреча с этим красивым взрослым мужчиной была счастьем для неокрепшей юной души. Увы – Олег никогда не обращал внимания на нескладную девочку-подростка. Да и как можно о таком думать, когда у него полный дом младших сестер ее возраста?
А она, опаленная неразделенной любовью, каждый раз вздрагивала от мысли, что Олег женится, и ее счастье померкнет навсегда.
Годы шли, но Олег оставался холостым.
После трагедии он часто звонил Нине. Помогал деньгами, искал адвокатов, способных вытащить оставшегося в живых дядю из тюрьмы. Только вот лично они не виделись с тех пор, как Нине было тринадцать. И теперь она волновалась. Глаза подкрасила ярко, губы. Платье самое лучшее, самое красивое надела под пальто. То, которое так шло к карим глазам и освежало и без того красивое лицо. Все это на обычную тихую Нину было совсем не похоже, и у девушки замирало сердце при мысли о том, что Миша догадается, отчего она так прихорашивается.
Но нет – у дяди были свои думы. Тяжелые, невеселые. И внезапно распустившийся цветок по имени Нина он воспринимал как само собой разумеющееся обстоятельство. Как-никак восемнадцать девушке исполнилось. Глаз да глаз за ней теперь, до самой свадьбы. Без охраны из дома не выпустишь.
Посадка прошла без приключений. Спустя три часа самолет выпустил шасси и устремился к посадочной полосе.
Москва – богатая, роскошная – предстала взору во всей красе.
Вышли. Михаил поправил ворот пальто и уже собирался идти за багажом, как вдруг заметил знакомый профиль. Удивленно приподнял густую темную бровь. Не ожидал, что Олег приедет их встретить.
Высокий, деловой, с уверенным блеском в серых глазах, в распахнутой серой дубленке – Олег Дучидзе лучисто заулыбался и широкими шагами двинулся навстречу гостям.
У Нины больно кольнуло сердце. Тонкие девичьи руки сжали ремешок сумочки, колени задрожали. Чувство, которое едва теплилось в сердце все эти годы – полыхнуло внезапно ярким огнем. В голове зазвенело от напряжения. Это он, он. Тот, кто каждую ночь приходил к ней в грезах. Взрослый, уверенный в себе, с едва наметившимися морщинками вокруг глаз мужчина. Самый родной, самый любимый.
Это его голос успокаивал ее по телефону, не давая отчаиваться и сорваться в бездну после смерти родителей. Его сильные руки невидимо поддерживали и присылали ей деньги на существование. Он сражался за освобождение Миши из тюрьмы, как лев, наплевав на вздорного мэра Елену Ховански. Он добился того, что делом Миши заинтересовался следственный комитет, а Елена поджала хвост и отступила.
Что такого, что он старше ее одиннадцать лет? Разве это много, когда любишь?
Мужчины крепко обнялись.
– С возвращением тебя, Михаил. Не представляешь, как я рад встрече.
– А как я рад, – хрипло усмехнулся гость.
– Здравствуйте, Олег Нодарович, – зазвенел тонкий девичий голосок за их спинами, и мужчины разом повернулись.
– Нина… Это ты? – опешил Дучдзе.
– Я…
Произнесла, и ощутила, как сухость опалила горло. Щеки вспыхнули алым румянцем.
– Какая ты красавица, – не веря себе, озадаченно потер гладко выбритый подбородок Олег. Серые глаза засветились теплом.
Потом, будто очнувшись, он заторопил гостей.
– Так, поехали скорее ко мне домой. Отдохнете, а вечером приглашаю вас в ресторан. Отказы не принимаются. Надо Нине «Москву-сити» показать. Когда еще прилетите.
А Нина – ни жива, ни мертва от счастья. Надо же, приглянулась. Подметил, что красивая. То ли еще будет. Она на вечер еще одно платье с собой взяла. По-настоящему откровенное, взрослое. И сапоги на каблучке, такие, что стройные ножки подчеркнут. И дорогие духи, и яркую помаду.
Миша будет бурчать, придется накидку из норки взять. Мысли кружились, вертелись в девичьей голове счастливым вихрем, а машина с личным водителем везла их троих по Москве.
Олег оживленно показывал освещенные скудным октябрьским солнцем достопримечательности, будто невзначай поглядывал на Нину. Все не мог поверить, что перед ним не ребенок, а прекрасный едва распустившийся цветок.
Вот и приехали. Какая просторная квартира у Олега! А какая светлая! И панорамные окна в гостиной и столовой. Именно такие, как Нина всегда мечтала.
– – Поверить не могу, что ты больше не маленькая девочка! – помогая девушке снять пальто, все улыбался Олег.
– Глаз да глаз теперь за ней нужен, – стрельнул хмурым взглядом в сторону точеной фигурки племянницы Михаил.
– Это ты верно подметил. Нина, мама и сестры передали гостинцы.
Бережно повесив пальто в гардероб, Олег указал в сторону кухни.
– Это все тебе передали, – подтолкнул девушку в сторону кухни он.
Нина робко шагнула в полукруглую арку и широко распахнула глаза от удивления.
Стол на уютной кухне был заставлен традиционными грузинскими сладостями. Чего здесь только не было! И сухофрукты, и орехи, и пахлава, и када, и пирожные с заварным кремом. А какой головокружительный аромат исходил от всех этих гостинцев…
– Угощайся, а мы с твоим дядей пока поговорим о делах.
– Я растолстею, – едва сдерживала смех она.
– Не успеешь, мы быстро вернемся.
Мужчины оставили Нину на кухне, а сами закрылись в рабочем кабинете Олега. Как по мановению волшебной палочки, на столе из дуба появился добрый грузинский коньяк, закуски, ароматный табак. Нину не обременяли своей компанией – не место девушке там, где ведутся чисто мужские разговоры. Ей сразу выделили отдельную спальню и предоставили самой себе до поездки в «Москву сити».
– Я знаю, тебя гложит желание отомстить за семью, – наливая коньяк в красивые бокалы, начал разговор Олег. – И, знаешь, будь я на твоем месте, поступил бы точно также. Пусть покоятся с миром твои родители и брат с женой.
Карие глаза Воронова сверкнули яростной решимостью.
– Костьми лягу, а город отвоюю обратно.
Выпили молча, не чокаясь. Так всегда пьют за тех, кто умер.
– Я постараюсь тебе помочь, – подхватывая тонкую мясную нарезку, кивнул Олег. – Только скажи, что у тебя ко мне за дело?
– Отец оставил алмазы, – подцепив вилкой кусочек лимона, заговорил о деле, ради которого приехал, Михаил. – Мне надо их продать.
– Алмазы, говоришь?
Олег на минуту задумался.
– А в качестве ты уверен? У меня есть знакомый, который занимается ювелирными украшениями, но, если попытаемся подсунуть ему подделку, живыми он нас из своего клуба не выпустит.
– Уверен. Отец бы никогда не хранил в сейфе подделку.
– Значит, попробуем договориться о встрече.
Олег разлил вторую порцию коньяка.
– Твое здоровье, – ловко подхватил свой бокал Михаил.
– За успех нашего на первый взгляд безнадежного, но в то же время очень перспективного дела.
– Да, за успех.
Глава 4. Вороновы
…Как же хорошо у Олега в квартире! Как будто Нина всегда здесь жила. Нет той мрачности, которой на нее давил родительский дом в родном городе. Нет прогорклых воспоминаний. Только Москва за окнами – роскошная, богатая. И свобода. То, чего так не хватало Нине дома.
Распаковала сумку, достала платье на вечер. Черное, облегающее, едва прикрывающее колени. А какое стильное! Когда увидела его в магазине, долго думала – купить, или нет. Потом решила, что такое платье должно быть у каждой уважающей себя девушки и, не глядя, отдала за него приличную сумму. Надеть долго не решалась, так и висело платье в шкафу с биркой из магазина. А сегодня – Нина чувствовала – пришел его час.
Пока мужчины вели беседы, она колдовала над образом. Волосы – черные, длинные – распустила и тщательно завила на кончиках утюжком. Глаза подвела поярче, на губы нанесла сочную помаду.
Пришло время платья. Надела и замерла перед зеркалом. Не было больше того угловатого подростка, которым она привыкла себя считать. Из большого зеркала в позолоченной оправе на нее смотрела настоящая соблазнительница.
Вспыхнули восторгом карие глаза. Нина подхватила с комода свой сотовый телефон и выбежала в гостиную. Очень хотелось сделать селфи на фоне московской панорамы до того, как солнце закатится за горизонт.
Приспустила ткань с одного плеча, принялась щелкать встроенным в телефон фотоаппаратом.
Очнулась через несколько мгновений, от того, что ощутила на себе взгляд.
Подняла глаза, и сердце ушло в пятки. Хозяин квартиры стоял в двери гостиной, ошеломленно наблюдая за ее весельем с телефоном. Было в его взгляде нечто такое, что Нину на миг испугало – истинно мужское желание. Какая-то еще не понятная ей жажда чего-то запретного. Взглянул – и отшатнулся виновато. Будто наваждение с себя стряхнул.
На смену страху пришло разочарование. Нина выключила телефон и натянула дорогую ткань обратно на плечо. Щеки вспыхнули стыдом. «Нашла, чем заняться в гостях!» – корила она себя.
На счастье, ее позвал Михаил.
– Проголодалась? – поинтересовался дядя.
– Очень, – закивала девушка. Тут же уловила, что от него пахнет коньяком. Видимо, они с Олегом Нодаровичем успели по-мужски расслабиться в кабинете, пока дела обсуждали.
– А пирожные разве голод не утоляют? – посматривая на почти не тронутые угощения, усмехнулся Олег. И снова во взгляде мелькнуло нечто, заставившее Нину испытать инстинктивный страх.
– Разве что на минуту, – опустив глаза и почему-то покраснев, ответила она.
– Платье на тебе, Нина, совсем взрослое, – недовольно покачал головой Михаил. – И когда ты вырасти успела?
– Ничего, она под конвоем будет, – вступился за девушку Олег. – Двое мужчин и одна юная красавица. А еще за мной по пятам охрана ходит. Так что, пусть идет в этом платье. Ничего не случится.
Нина украдкой скользнула благодарным взглядом в сторону гостеприимного хозяина квартиры и едва заметно улыбнулась.
Михаил подавил недовольный вздох, но решил не спорить. В любом случае, от себя ее ни на шаг не отпустит.
Так или иначе, а глаз с Нины не спускали весь вечер. Не дай Бог украдут!
«Москва-сити» Нине очень понравилась. Смотровая площадка, с которой вся ночная Москва, как на ладони. Не удержалась, попросила Михаила фотографировать ее на сотовый телефон.
Дядя поморщился, но не отказал. Все же, когда они еще выберутся? Так, чтобы втроем, с Олегом. Олег ведь ради них целый день освободил, а в его положении это очень сложно.
Делали селфи втроем, тоже на фоне ночной Москвы. Нина фыркала – два взрослых дядьки и она, совсем юная между ними.
Уже собирались уходить, когда пришел профессиональный фотограф и две модели – блондинка и шатенка. Видимо, собирались поработать на фоне ночной Москвы.
Блондинка сбросила пиджак, и взгляд мрачного Ворона против воли скользнул по обнаженным плечам, едва прикрытым полупрозрачной тканью топа.
Нежная, как весенний рассвет, модель обернулась.
Что-то кольнуло глубоко внутри. Сильное сердце забилось сильнее.
Грудь полыхнула обжигающей болью – он узнал ее глаза.
– Миша, идем, – потянула его за руку сестра Нина. – Олег Нодарович в ресторан зовет, а я с голода сейчас умру.
Он все стоял. Как будто резко лишился твердого пола под ногами.
Блондинка подхватила флакончик духов. Застыв по приказу фотографа в грациозной позе, держала флакон на вытянутой руке.
Фотограф крутился, непрерывно щелкал камерой. В голубых глазах модели полыхала горечь несбывшихся надежд. Она тоже его узнала.
– Идем, Миша, – заглянул обратно на смотровую площадку Олег.
Сверкнув в сторону красивой модели тяжелым взглядом, Михаил двинулся к выходу.
Еще миг – и наваждение осталось на смотровой площадке.
Декорации сменились – они втроем оказались в ресторане с заранее сервированным столиком и потрясающим видом на вечернюю Москву.
Михаил все ждал, что старая знакомая заглянет в ресторан. Грудь давила тоска – яростная, глухая. Хрупкая и нежная модель с голубыми глазами и светлыми волосами была похожа на фею. Когда-то это была его фея. Та, которую любил больше жизни. Та, которая была готова отдать все за его объятия и поцелуи. Та, которая ни разу не вспомнила о нем за три страшных года в тюрьме.
Олег разливал шампанское в бокалы, нахваливал блюда, шутил. Нина смеялась. Карие глаза горели счастьем. А Михаил все посматривал на вход. Тщетно. Мелькнула и растворилась в кичащейся роскошью столице красивая модель. Да и что он, в самом деле? Подумаешь, любил ее когда-то. Три года безнадежных решеток перед глазами кого угодно с ума сведут.
В сауну надо завтра с Олегом сходить. Девочек взять, расслабиться. А Нину у родных Олега на вечер с сестрами оставить. Пусть развлекаются.
Не переступить той черты, за которой осталась Дарья. У нее все хорошо. Красивая жизнь, съемки, поклонники. А он – единственный выживший в страшной бойне, которую устроили по приказу Елены Ховански ее соратники. Только отчего так больно от этой встречи?
Глава 5. Дарья
Ночь опускается на Москву. Затихают улицы. Хотя, нет. В Москве жизнь всегда бьет ключом – днем и ночью.
Даша, в джинсах и коротком пальто из букле ручной работы, с дорожной сумкой наперевес торопилась в сторону стоянки такси. Отсняли рекламу новых духов от ведущего Московского торгового дома, а значит, пришло время отдохнуть. Повесила сумку на плечо удобнее, натянула рукава свитера на запястья – к ночи сильно похолодало – и застучала каблучками сапожек по тротуару.
Одиночество. Оно давило на виски стальной пульсирующей болью и сводило с ума.
Сверкающая роскошью и чужая Москва только усиливала головную боль. Вот уже полгода Даша находилась под прицелом собственной семьи. Люди Елены Ховански неотступно следили за ней. Как стервятники, кружили над хрупкой наследницей огромного состояния родного отца, и девушке никак не удавалось придумать выход из того положения, в котором она оказалась.
После смерти Михаэля ей было неоткуда ждать помощи. Ее маленький сын остался за той страшной чертой, которую провела никчемная и жуткая гибель смелого французского журналиста.
Она добежала до стоянки такси, растерянно огляделась – нет, ни одной свободной машины не было. Вздохнула, робко пожала хрупкими плечами и спустилась в метро. До съемной квартиры недалеко ехать, всего пара станций. Можно и пешком пройти, да только не по себе ей бродить одной по вечерним улицам.
Пока добиралась до дома, все прокручивала в голове вечернюю встречу. Показалось ей в свете ярких софитов? Или не показалось? Может, и показалось, да только боль в сердце полыхнула самая настоящая. Заматерел Ворон. Все такой же статный, красивый. Неужели выжил? Только как? Как умудрился выжить в страшном месте, в которое его бросили люди ее мачехи?
Вспомнилась та ночь. Арест Ворона, который во всех красках потрудились показать люди Елены Ховански по центральным каналам. А Даши на руках положительный тест на беременность.
Как напугана была Даша! Как разрывалось сердце от боли, когда рвали в клочья Ворона сподвижники ее мачехи!
Дарья тайком уехала в Париж. В Париже жила ее подруга – французская модель Амели Бенар. Она и приютила русскую у себя в квартире на первое время. Даша сразу решила – аборт делать не станет. Только и оставить малыша никак нельзя. Если найдут ее русские родственники, сразу поймут, от кого ребенок.
Через семь месяцев в родильном доме на окраине Парижа родился мальчик. Амели помогла с приемной семьей, которая согласилась воспитывать малыша за деньги. Протолкнула на кастинг, чтобы едва восстановившаяся после родов Даша смогла получить выгодный контракт.
Так и жили. Днем красивая русская модель блистала на подиумах, вечера проводила на светских приемах, а ночами давилась горькими рыданиями. Не было больше рядом Михаила Воронова. И даже прижать к сердцу их общего сына, как все матери, Даша не могла – боялась, что ее рано или поздно найдут стервятники мачехи.
На одной из вечеринок Даша встретила Михаэля Прежана. Михаэль был поражен ее красотой. Завороженный цветом голубых глаз, влюбился, как мальчишка. По злобной усмешке судьбы звали нового жениха Дарьи точно так же, как и брошенного в страшную русскую тюрьму Михаила Воронова.
Она ждала свадьбы с Михаэлем. Мечтала об одном – забрать, наконец, сына из приемной семьи.
Да вот только теперь Даша снова одна. Носит траур по погибшему от рук террористов жениху, а по выходным украдкой звонит в Париж – узнать, как поживает ее маленький сын. Переводит приемной семье почти все гонорары от съемок, чтобы маленький Даниэль ни в чем не нуждался.
А Ворон, надо же, вырвался из адского плена. Как-то он говорил ей, что заговоренный. Что не возьмет его насильственная смерть. Не взяла.
В израненном сердце девушки медленно разливалось тепло. Он жив и свободен. А значит, еще не все потеряно.
Вот и нужная станция. Даша заторопилась в сторону сверкающей окнами высотки, где снимала квартиру.
Поднялась наверх, разделась. Быстро набрала номер парижской семьи, в которой воспитывался Даниэль.
– Добрый вечер, мсье Антуан, – сбивчиво на французском языке заговорила девушка. – Как там мой малыш?
– Все хорошо, мадемуазель, все хорошо… Даниэль заговорил. Уже, как-никак два и семь. Большой мальчик.
Совсем рядом в трубке послышался заливистый детский смех. Сбивчивый лепет на французском.
– И какие слова он говорит? – с замирающим сердцем поинтересовалась Даша.
– На днях в парке он увидел маленького щенка лабрадора. Собака произвела на него неизгладимое впечатление. И он начал говорить… Щенок. Собака. Хочу.
– Щенок, значит, – сглотнула ком в горле девушка. Хотя, чему расстраиваться? Другие дети говорят «мама» и «папа», потому что у них есть семья. А у Даниэля семья – это еще девять воспитанников приюта и пожилые Антуан с Петрой.
– Скажите, средств достаточно? Я переведу еще на днях, как только получу новый гонорар, – почувствовав, как опалило горечью сердце, заговорила она.
– Всего достаточно, мадемуазель. Не волнуйтесь. Нам с Петрой очень приятно о нем заботиться. Он хороший малыш, скрашивает нашу старость. Знаете, ваш сын теперь все время просит собаку. Не знаю, можно ли завести собаку?
– Конечно, можно! – в горле запершило от слез.
– Ну, тогда мы возьмем в приют щенка, мадемуазель. И фотографии я вам новые пришлю. Мы ходили гулять в парк, делали фото.
– Я буду ждать. С нетерпением…
–Хорошо, уже высылаю. Доброй ночи, мадемуазель.
– Доброй ночи…
Завернувшись в теплый плед, Даша заварила себе чай. Устроилась на диване и открыла в телефоне папку с фотографиями, которые скинул на электронную почту пожилой мсье Антуан.
Маленький Даниэль в яркой курточке и теплых штанишках бегает по парку с другими малышами из приюта. Улыбается. Волосики выбиваются из-под шапочки. Карие глазки, точно как у родного отца… Дикая тоска сдавила грудь. Нельзя его забирать, никак нельзя. Догадается мачеха, чей сын.
Слезы обожгли глаза и покатились по щекам. Боль разлуки рвала душу в клочья. Как же хотелось прижать к сердцу Даниэля! Послушать его лепет, целовать маленькое личико, ручки…
А что бы только она не отдала за еще одну встречу с его отцом… пусть мимолетную, обжигающую. Коснуться едва ощутимо его колючей щетины, заглянуть в глубокие карие глаза…
Прижаться всем телом к его груди, вдохнуть давно забытый запах его кожи, и провалиться в небытие.
«Когда-нибудь я заберу Даниэля домой. Мы обязательно заведем собаку, которую он так просил. Каждые выходные мы будем гулять в парке, и мой малыш сможет смело называть меня мамой. Даже если его родной отец от нас откажется, я все равно буду счастлива. Ведь рядом будет мой маленький сын».
Все плакала и плакала Дарья, прижимая к груди телефон с фотографиями. До тех пор, пока не провалилась в глубокий сон без сновидений.
