Юлия Арвер Демоны города масок

– Не смей трогать этого навира! – Что-то взорвалось внутри, и я сделала шаг к Эрдэнэ, сжав кулаки. Каждая черточка его лица дышала гневом, слишком хорошо видимым даже в слабом свете луны.

Он тоже сделал шаг навстречу, и теперь мы стояли так близко, что улавливали кожей сердитое дыхание друг друга. Я стушевалась от неожиданной близости.

– А если трону? – Голос Эрдэнэ зазвучал тише, но опаснее. – Навир так дорог вам, что вы готовы отступиться от обещания отцу? Готовы спасти его, невзирая ни на что?

– Ты злишься, что я отобрала у тебя жертву?

– Злюсь, что эта недобитая жертва отобрала ваше сердце.

Я подавилась колкостями, которые хотела метнуть в Эрдэнэ. Почему в его словах мне слышалась ревность? Мне, ничего не смыслящей в любви и ее уловках.

– У меня нет к нему чувств!

Мой голос полнился праведным негодованием, но я бессовестно лгала. За те мгновения, пока огненный сгусток летел наперерез кинжалу, во мне обнажилось безнадежное, сумасшедшее чувство. Чувство, которому я не могла подобрать имени.

– Тогда позвольте мне догнать его и убить. – Эрдэнэ придвинулся ближе, и мой чуткий нос уловил терпкий аромат эфирных масел.

– Не смей. Это приказ.

– Вы же знаете, что я называю вас кааном не всерьез?

Я хмыкнула и кивнула.

– Тогда должны понимать, что ваши приказы ничего не значат.

Я продолжала молча сверлить Эрдэнэ взглядом. Что он выкинет на этот раз? Если бросится за предателем, как мне его остановить? Разве что огнем. Но я не хотела этого.

– Я исполню ваш приказ, но не из уважения к титулу, который вы получите, а из уважения к вам самой.

– Спасибо, – выдохнула я, ощутив, как натянутое в струну тело расслабляется. Аромат Эрдэнэ обволакивал свежестью и спокойствием, а сам он все еще дышал мне в лицо.

– Я бы предпочел другую благодарность, но, боюсь, если попытаюсь поцеловать вас, то лишусь губы или вовсе превращусь в кучку обугленных костей.

Я отшатнулась, застигнутая врасплох его поражающей откровенностью.

– Не смей играть со мной в свои игры!

– Ничего не могу с собой поделать, когда вижу красивую женщину. А если эта женщина еще и опасна, то и вовсе теряю голову, – с усмешкой ответил Эрдэнэ и нехотя отступил назад.

– Ищи себе развлечения в другом месте, – пробурчала я, внезапно понимая, что за потрясением от слов Эрдэнэ позабыла об ожогах.

Увидев, как я дую на ладони, он взял мои руки и внимательно их осмотрел, после чего тоже подул.

– Я перегнул палку. Прошу прощения, каан.

– Не называй меня так, – рыкнула я и вырвала ладони из его пальцев.

– Не буду. Обещаю.

С этими словами Эрдэнэ устремился обратно, к общине. Я в молчании поспешила за ним. Так мы брели несколько минут, не встретив больше ни одного навира. И только нежданный треск веток заставил нас тревожно замереть.

Закусив губу от боли, я создала новый сгусток пламени и подбросила его в воздух. Он разросся над нашими головами, осветив деревья вокруг, за одним из которых угадывалась небольшая тень. И что самое главное, ее не уводили прочь бесы.

– Кто здесь? Выходи немедленно! – велел Эрдэнэ.

– Иначе я тебя сожгу, – добавила я.

Тень зашевелилась и всхлипнула.

– Не сжигайте меня, прошу, – пролепетал дрожащий девичий голосок, и из-за дерева появилась его обладательница.

Прячущейся тенью оказалась невысокая девушка в большом тулупе. Она тряслась всем телом, но шагала навстречу, повинуясь велению Эрдэнэ. Почему бесы позволили ей подойти так близко к нам?

– Ты кто такая? – отрывисто поинтересовался Эрдэнэ.

– Меня зовут Нава, я ведьма.

– Откуда ты здесь?

– Я сбежала из деревни и пряталась здесь, а потом увидела вас. Вы тоже колдуны, я уже знаю!

– Я ведьма, как и ты, – буркнула я, не упуская ни единого движения незнакомки. Она могла лишь прикидываться загнанным зайчишкой, а в следующий миг убить нас обоих.

– Какое счастье, что я вас встретила и пошла следом! – воскликнула Нава. – Меня ищут навиры. Прошу, помогите мне! Вы ведь живете в этом лесу? Я знаю, что здесь есть община колдунов, но так ни разу и не смогла отыскать ее.

– Что ты натворила? – с подозрением спросил Эрдэнэ.

– Я… – девушка стушевалась, – отомстила обидчикам. Навиры защищают деревенских от меня, а не меня от них.

– Как ты отомстила? – требовательно продолжила я.

– Я сожгла их дома, а того, кто взял меня силой, убила и закопала у кромки леса.

Едва произнеся это, Нава разрыдалась и упала на колени. Мы с Эрдэнэ переглянулись. Можно ли доверять этой девчонке? Но и бросить ее в лесу на растерзание навирам было слишком жестоко. В конце концов, прикормленные бесы пропустили ее к нам, значит, девчонка – не враг.

– Эй, ну что ты ноешь? Отомстила и отомстила. Поднимайся и идем с нами.

С этими словами Эрдэнэ приблизился к Наве и протянул ей руку. Взгляд ведьмы застыл на его лице, хоть из груди все еще продолжали рваться хрипы. Она истерично закашлялась и вдруг влепила себе пощечину. Я усмехнулась. Каждый успокаивался, как мог. Надо бы запомнить этот способ.

– Ну-ну, полегче. Не выношу, когда бьют красивых девушек. Даже если это делают сами красивые девушки. – В голосе Эрдэнэ послышалось искреннее веселье, и Нава доверчиво взяла его за руку, позволив поднять себя на ноги.

Так мы и продолжили путь: огненный сгусток, я, лелеющая свои ожоги, и Эрдэнэ, все еще не отпустивший руку Навы. Ведьма семенила за ним, ничего не спрашивая, лишь иногда тихонько всхлипывая. Вскоре мы миновали кишащее змеями озеро Аждархи, и где-то внутри заворочалась смутная идея. Глядя на черную гладь озера, я вспоминала слова Герша о бесах и рассказ Мансура о связи Аждархи с последним кааном Нарама. Эту идею следовало проверить. Мне даже пришло на ум подходящее существо. Правда, я понятия не имела, что или кто это. Сущий пустяк, право слово!

Лишь когда озеро осталось далеко позади, мы позволили себе не смотреть под ноги, а Нава перестала поскуливать от страха. Вдалеке показались трепещущие огни факелов, освещавшие знакомую поляну в окружении корабельных сосен. Бревенчатые домишки встретили нас темными окнами, и только в доме Герша мягко горели свечи.

Едва под ногами заскрипело крыльцо, как глава общины распахнул дверь. В руках он держал блюдце со свечой.

– Наконец-то вы… а это кто? – изумился Герш, внимательно изучая Наву. Та под его пытливым взглядом нахохлилась и поплотнее запахнула тулуп.

– Это Нава. Ее по всему лесу ищут навиры. Приюти бедняжку на какое-то время, а дальше видно будет. – Эрдэнэ вроде и говорил по-дружески, но в его словах явственно читался приказ. Такое не скрыть веселостью.

Герш кивнул и посторонился. Мы гуськом прошли в комнату и уселись за стол.

– Есть хочешь? – спросил Эрдэнэ у Навы, на что та лишь покачала головой. – А я бы поел. Герш, осталось у тебя что-нибудь после ужина?

– Похлебка есть, – отозвался тот. – Сейчас в печь поставлю, пущай подогреется.

– И ты поешь, – велел Наве Эрдэнэ и добавил, не обращая внимания на ее протест: – Иначе я накормлю тебя через силу. Зеленая вся, как труп!

Усевшись напротив ведьмы, я наконец рассмотрела ее получше. Молоденькая, но, возможно, чуть старше меня, хотя при первом взгляде показалась мне совсем девчонкой. На бледном лице проступала тень от синяка под глазом, а на губе виднелась почти зажившая ссадина.

– Тебя били? – осведомилась я резче, чем требовалось.

Нава едва заметно кивнула, но потом добавила:

– Когда пропал тот, кого я убила, его дружки заподозрили меня и явились мстить. Навиры помогли мне, дали мазь. Она заживила мои раны.

– Они знали, что ты убийца, но помогли? – изумилась я.

– Нет, они думали, что он пропал так же, как другие. Я рассказала правду только одному, когда он схватил меня в лесу.

– Как же ты вырвалась? Эти стервятники свою добычу не упускают.

– Он отпустил меня и прикрыл тенью, чтоб не увидел напарник.

– Тенью? – Ребра будто бы уменьшились и сжали мою грудь клещами.

– Да, навир оказался лихомором. Уж он-то понимает, как плохо мне жилось в деревне. Их тоже все боятся и шарахаются, как от бесов. Нет слов, чтобы описать, как я ему благодарна!

– Лихомором, говоришь? – пробормотал Эрдэнэ и перевел на меня тяжелый взгляд. – Какой замечательный навир. Просто герой. Отпустил невинную девушку. Сам того не зная, отработал свое спасение.

Я промолчала, отведя глаза. Предатель был полон неожиданностей и загадок. Он же навир до самых потайных уголков души, но добровольно отпустил ведьму, место которой по их законам на рудниках. Почему он это сделал? Неужто пожалел бедняжку? Может, осталось в нем что-то, не испоганенное навирами?

Вскоре Герш поставил перед нами три глиняные миски с пахнущей капустой похлебкой, и только тут я почувствовала, что зверски голодна. Правда, взять в руки деревянную ложку у меня так и не получилось.

– Герш, будь добр, позови вашу знахарку. Пусть принесет мазь от ожогов. У Амаль Мансур болят руки, – велел Эрдэнэ.

Глава общины присмотрелся к моим алым ладоням и ужаснулся.

– Вот какую плату берет с вас магия, – буркнул он и торопливо выскочил на улицу.

– Могу вас покормить, если позволите, – с издевкой предложил Эрдэнэ.

– Замолчи. И ешь.

Нава улыбнулась, склонившись над тарелкой, а у меня в груди кольнула непрошеная ревность. Предатель предстал перед несчастной ведьмой героем, а я отчего-то скрипела зубами, хоть это и до смешного глупо.

Вскоре Герш вернулся вместе с сонной молодой девчонкой, тощей и густо усыпанной веснушками. Медная коса выглядывала из-под большого серого платка, которым девица не только прикрыла голову, но и повязала вокруг талии вместо безрукавки. Она семенила за главой общины, прижимая к себе баночку с мазью и моток чистой материи для перевязки. Увидев нас, девица торопливо склонила голову. Даже не знаю, кого она испугалась больше: меня или Эрдэнэ. Взгляд незнакомки с любопытством скользнул по Наве.

– Это Лея, наша местная знахарка, – представил ее Герш.

Она поспешно опустилась передо мной на колени и открыла баночку с мазью. До моего нюха донесся незнакомый запах трав. Мазь умиротворяла ожоги холодом. Лея обращалась с моими ладонями так бережно, словно они того и гляди разобьются, как хрусталь. Когда она закончила с перевязкой, я с тоской подумала о предстоящем бале. Придется вновь надевать перчатки.

– Когда состоится следующий ритуал питания Аждархи? – тем временем поинтересовался у Герша Эрдэнэ.

– Через шесть дней.

– Больше не смейте трогать деревенских. Если не справляетесь сами, я могу приводить волхатов – в них-то магии предостаточно.

– Дело не в том, волхаты они или нет. Кормление высасывает из тела слишком много сил. Аждарха жаден, ему нужно много, чтобы пробудиться. Даже Мансур не вынес больше трех раз, – устало отозвался Герш, с кряхтением опустившись рядом с Навой. – К тому же мы не знаем, сколько лет этому змеиному царю. Чем он старше, тем больше жизненной силы ему требуется.

– Я могу помочь вам в следующий раз.

Все присутствующие удивленно уставились на меня, словно я предложила отрубить себе руку.

– Что? Разве я не должна помочь общей цели? И если вы запамятовали основы колдовской науки, то напоминаю: кровь ведьмы усиливает любой ритуал. Поэтому нас и называют продолжением природы.

Эрдэнэ, помолчав, ответил:

– Хорошо, через шесть дней можете накормить Аждарху. Но только единожды.

– Почему?

– Вы же слышали Герша: змеиный царь забирает слишком много сил. Вы ведь не хотите умереть на берегу озера такой же высушенной, как те девушки в Вароссе, о, великая ведьма?

Я отвела глаза, твердо решив во что бы то ни стало выяснить, смогу ли накормить Аждарху больше одного раза. И обогнать Мансура.

– Где вас носило? И что ты здесь вообще делаешь? – шипела Игла, обращаясь к Эрдэнэ. Меня она будто бы даже не заметила. – И почему у нее опять перемотаны руки?

Нет, заметила.

Мы с Эрдэнэ вышли из камина вместе (ну да, он грациозно вышел, а я вновь вывалилась кулем). Советник Мансура решил исследовать имение Тира под покровом теней Иглы и, возможно, даже остаться до конца бала. Меня его присутствие не очень-то радовало, но разве Эрдэнэ слушался кого-нибудь, если сам того не желал?

– Потому что наша достопочтенная Амаль решила спасти навира, который чуть не превратил меня в кусок печеного мяса. – Эрдэнэ вновь метнул в меня тяжелый взгляд и получил в ответ такой же.

От Иглы не укрылись наши переглядки. Фыркнув, она одарила меня еще одной колкостью:

– Кажется, я догадываюсь, кто этот навир.

Я выпрямилась во весь рост, не произведя впечатления ни на Иглу, ни на Эрдэнэ, и процедила:

– Если сейчас же не закроете рты, я вышвырну отсюда вас обоих.

– Интересно, как ты объяснишь солдатам внезапно появившегося мужчину в своей спальне? – не переставала веселиться Игла.

– Поверь, мне не нужно ничего объяснять. Они и слова не скажут, даже если обнаружат здесь десяток голых мужчин.

– М-м-м, так вы не против, чтобы я разделся? – влез Эрдэнэ.

– После твоего шелкового халата меня уже ничем не удивить.

Игла метнула в меня очередной изумленный взгляд, но рот захлопнула.

За окном уже занимался рассвет, значит, времени на сон осталось немного. В полдень придет портниха, чтобы закончить с нарядом для сегодняшнего бала. Я позволила Игле уйти к себе и немного поспать, Эрдэнэ же остался в моей спальне. Он не нашел ничего лучше, кроме как стащить с себя кафтан, сбросить сапоги и улечься на устилавшее кровать парчовое покрывало.

– Ты забываешься, Эрдэнэ, – прорычала я, пихнув его в бок и зашипев от боли в ладони. – Я тебе не шлюха, чтобы спать в одной постели с мужчиной!

– Разве я способен обесчестить девушку, за версту пышущую благопристойностью? Меня глубоко ранит ваше недоверие. – Эрдэнэ приподнялся на локтях и воззрился на меня бесконечно обиженным взглядом, придав лицу умилительно-оскорбленное выражение.

– Язык бы тебе вырвать, – буркнула я и с ужасом поняла, что не к месту зарделась.

– Для моего языка есть применение получше, но вы настолько зашорены, что не осмелитесь и помыслить об этом. Готов поспорить, что вы никогда не целовали мужчину.

Эрдэнэ этот разговор явно приносил удовольствие, мне же доставлял боль. Я отдала свой первый поцелуй, как и глупое сердце, человеку, который ничего этого не заслуживал. И рваная рана от его предательства все сильнее ныла при каждом взгляде на губы, которые, казалось бы, целое столетие назад целовали мою шею. Эрдэнэ видел во мне девицу, отчаянно берегущую свою честь, а у меня уже не осталось этой самой чести. Она играючи втоптана в грязь.

– Пошел ты к бесам! – рыкнула я и, швырнув в лицо Эрдэнэ одолженный им кафтан, велела: – Чтоб и духу твоего здесь не было, когда я вернусь! Меня есть кому охранять!

Я выскочила из спальни и бросилась к ведущей из покоев двери. Убаюканные утренней тишиной солдаты подскочили, словно мимо них пронесся рой пчел. Данир бросился следом, но я приказала оставить меня. Пылающий разум нуждался в свежем воздухе.

Дом еще умиротворенно спал. У парадного входа топтались двое Беркутов, которых я тоже порядком напугала своим внезапным появлением. Они поспешили выпрямить спины и согнать с лиц сонное оцепенение. Я же мчалась прочь ото всех, стремясь убежать от самой себя, но это оказалось бы невозможно, даже лети я как птица. Образ предателя и слова Эрдэнэ все равно меня догонят.

Незаметно для самой себя я оказалась перед оранжереей Лиры. Незримая сила привела меня именно туда, где так много времени проводила невеста предателя. Сжечь бы все ее нежно любимые цветочки под корень! Пусть хрустальная девочка, проснувшись, обнаружит лишь угольки и золу! Пусть сердце ее осыплется пеплом, как осыпалось мое, когдаибнар обнял ее, уткнувшись носом в густые русые волосы!

Я устало рухнула на скамейку у стеклянной стены и вдохнула цветочный аромат, от которого тут же затошнило. Все, что связано с Лирой, вызывало дурноту. Почему-то я решила остаться здесь, добровольно мучая себя, и просидела в этой бесовой оранжерее не меньше часа. Солнце уже давно взошло на прояснившемся небе, имение воеводы ожило и загудело. Грядущий бал превратил обычно тихий особняк в бурлящее лавой жерло вулкана.

Душа тянулась к ящику комода, где сиротливо лежала почти пустая баночка с каплями Мансура. Я в который раз пообещала себе не пить их и вновь малодушно забыла о собственном обещании. Ушел ли Эрдэнэ или самовольно остался ждать моего возвращения? Если бы не он, я бы уже бросилась за каплями, только бы они вновь затянули разошедшуюся рану в груди.

– Не ожидала увидеть вас здесь, Амаль. – Мягкий голос Лиры напугал меня, словно вместо нее за моей спиной вдруг возник Айдан. Как она сумела подкрасться так неслышно?

– Вот решила немного посидеть в тишине и одиночестве, – пробормотала я, невольно изучая сестру воеводы.

Несмотря на раннее время, Лира выглядела безупречно. Из-под коричневой ротонды выглядывал подол бежевого бархатного платья, руки защищали от холода перчатки до самых локтей, голову венчала изящная шляпка, а прическа, разумеется, была идеальна. Образец белоярской дворянки, по-другому и не скажешь! И рядом я: потрепанная и обожженная, сонная и заплаканная, одетая в грубую мужскую одежду, на подошвах сапог грязь, руки замотаны какой-то ветошью. Бичура и та краше будет!

– Вы плакали? – осторожно спросила Лира, присаживаясь рядом. На ее лице отразилось невыносимое для меня сочувствие.

Я упрямо тряхнула головой и отвернулась.

Лира какое-то время помолчала, но вскоре вновь заговорила:

– Я люблю приходить сюда рано утром и ухаживать за цветами. Иногда мне кажется, что они скучают без меня.

Я с сомнением покосилась на блаженную сестрицу воеводы, но прикусила свой змеиный язык. Почему мне так отчаянно хотелось сделать ей больно? Будто слезы Лиры могли облегчить мой гнев. Это не она нанесла мне рану, но мстить я жаждала именно ей. Наверное, за то, что оказалась лучше меня.

– Когда мне совсем грустно, я могу просидеть в оранжерее полночи, – призналась Лира. – Вчера я провела здесь много часов.

– Почему? – выдавила я.

– Я безумно скучаю по Амиру. Он был рядом, если это и вовсе можно так назвать, всего несколько дней, а прошлой ночью вновь уехал. На сегодняшнем балу я буду одна. Опять.

Мне даже известно, куда он направился, нечисть бы его сожрала.

– Наша долгая разлука была для меня невыносима. – От искренней печали в словах Лиры что-то противно заворчало внутри. – Я даже не подозревала, где он. Тир загадочно отмалчивался, сказав лишь, что Амир отправлен на важное задание. Ратнар же только снисходительно ухмылялся.

Я громко фыркнула, не потрудившись подобрать слов.

– Вы обижены на него, – верно истолковала мои чувства Лира. – Тир заигрался и втянул в свою игру Амира, вынудил стать лазутчиком.

– Дорогая Лира, неужели вы и вправду считаете, что этого человека насильно заставили втереться ко мне в доверие? Открою большую тайну: ваш брат и ваш горячо любимый жених считали меня полоумной тварью, которая получает удовольствие от убийств и пыток. Лазутчик отправился ко мне затем, чтобы выяснить, можно ли иметь со мной дело, а попутно пробрался в мой ближний круг, притворившись верным солдатом. Я доверила ему свою охрану! Рассказала о себе слишком многое из того, что не положено знать чужому человеку, а он все это доложил Тиру! Да я ради него… ай…

Я одернула себя, поскольку не на шутку распалилась, устало махнула рукой и замолчала.

– Что вы ради него? – насторожилась Лира. На ее простодушном лице проступило сомнение.

– Спросите вашего ненаглядного, что за нечисть спасла ему жизнь и кто ее привел.

– Амир… был в опасности?

– Неужели он не рассказал вам о засаде в моей спальне? Ваш жених оказался на волосок от смерти, защищая меня.

– В вашей спальне… – пробормотала Лира, рассматривая свои руки в бежевых перчатках. Неужели в моих словах ее больше ничего не смущало? Например, то, что ее обожаемый Амир чудом не сдох?

– Да, в спальне, – ухватившись за растерянность хрустальной девочки, припечатала я. – Что в этом удивительного? Ваш жених сопровождал меня везде, даже в моей собственной спальне.

Почувствовав странное удовлетворение, я торопливо простилась с Лирой и отправилась восвояси. Как выяснилось, даже самый паршивый день может пойти на лад, если найти слова, разящие в самое сердце хрустальных девочек.

Стоило мне ступить в полумрак коридора второго этажа, как из тени вынырнула вездесущая Игла.

– Наконец-то ты от нее отделалась, – буркнула она.

– Ты все это время следила за мной? – возмутилась я. – Я же отправила тебя спать!

– Поспишь тут, когда все вокруг обсуждают, как злющая Амаль Кахир ураганом пронеслась по дому. Я не успела даже дойти до своей койки, а уже наслушалась бабьих сплетен. Заметь, вся прислуга уверена, что ты поймала Тира с очередной девкой и потому рвешь и мечешь. Одна идиотка даже предположила, что ты убила соперницу.

Задохнувшись от смеха, я согнулась пополам.

– Дурная слава бежит впереди тебя, – пожала плечами Игла и ухмыльнулась. – Я-то знаю, что это Эрдэнэ довел тебя до белого каления. Он у нас мастер ломать людей через колено.

Игла замолчала, ведь мы приблизились к покоям, где до сих пор несли караул Данир и Туган. Оба проводили меня беспокойными взорами, но спрашивать ни о чем не решились.

Я с опаской заглянула в спальню в надежде скрыть от Иглы свою нервозность. К счастью, комната пустовала – опальный гость внял приказу и убрался вон.

– Куда делся Эрдэнэ? – изумилась Игла.

– Ушел. Я его выгнала.

– И он послушался? Надо же, у тебя есть на него влияние. Обычно Эрдэнэ ни к кому не прислушивается.

Я покосилась на Иглу, но промолчала. Не похоже, чтобы повелитель трупов прислушивался ко мне хотя бы краешком уха.

Я сняла дублет, и прохлада, которую больше не разгонял погасший камин, забралась под рубашку. Замерзшее и уставшее за ночь тело требовало горячей воды, но все мысли о купальне вдруг вытеснил сложенный вдвое желтоватый листок бумаги, оставленный на кровати. Переведя взгляд, я заметила, что чернильница на столе стоит совсем не там, где была вечером. Эрдэнэ не смог уйти, не оставив за собой последнего слова?

Игла внимательно проследила за моим взглядом, но трогать письмо не решилась. Я развернула бумагу и вчиталась в строчки, исписанные витиеватым почерком, словно писать Эрдэнэ учился в прошлом веке.

«Не злитесь на меня, Амаль. Я всего лишь стремлюсь научить вас гордо отвечать мужчинам, которые стремятся смутить вас. Вы взрослая, красивая женщина и еще не раз столкнетесь с подобными вольностями, ведь мужчины никогда не признают женское превосходство. Они увидят вашу стыдливость и неосведомленность в любовных делах и не преминут воспользоваться этой слабостью. Вы краснеете и злитесь при любой двусмысленности, тем самым демонстрируя, куда вас можно ударить побольнее. Поверьте, многие мужчины на сегодняшнем приеме, какими бы благородными ни выглядели, на самом деле завсегдатаи борделей. И я надеюсь, что вы никогда не узнаете, какие желания они воплощают там в жизнь. Ваш жених – известный на всю Мирею бабник. Не позвольте ему сделать вас одной из многих десятков.

Искренне надеюсь, что столь ценными советами заслужил пылкий поцелуй».

Я вновь пробежала глазами по витиеватым строчкам и ошарашенно пробормотала:

– Откуда ему знать, что за желания здешние мужчины воплощают в борделях?

– Эрдэнэ – хозяин дома развлечений. Борделя с кабаком, если по-простому, – прозвучал совсем близко ответ. Уж не пыталась ли Игла подсмотреть через мое плечо? – Эрдэнэ принимал у себя многих купцов и промышленников из Миреи, когда они заезжали по делам в Нарам, и даже парочку дворян. Девушки и рассказывали ему, что за извращения на уме у благородных господ.

– Так вот где Эрдэнэ находит тела для своих девочек! – воскликнула я.

– В точку. У него в борделе есть два вида шлюх: живые и почти живые. Совсем ужасающих он притащил к пещере.

Это странно, но вместо ужаса я лишь подивилась изобретательности Эрдэнэ.

– Мало того, он сдает навирам тех, кто мешает Мансуру, и в благодарность те не трогают его бордель, – добавила Игла, и я расхохоталась, чем здорово ее удивила.

– Это просто гениально! – едва выдавила я сквозь смех. – Удивительный человек!

– Эрдэнэ и не человек вовсе, – припечатала Игла. – Ты разве не слыхала о полудемонах?

Глава 13. Бал масок

Амаль

Я смотрелась в огромное зеркало в позолоченной раме и от обилия украшений почти сверкала в трепещущем свете масляных ламп. Тир… немного перестарался в стремлении одеть меня в богатые традиционные одежды. Нижняя шелковая туника сияла белизной, а алое бархатное платье напоминало о крови и красном вине. Тяжелый пояс переливался десятками каменьев, как и противно холодящий лоб венец в волосах, а уши оттягивали драгоценные серьги.