bannerbannerbanner
Проект Россия. Полное собрание

Ю. В. Шалыганов
Проект Россия. Полное собрание

Полная версия

Глава 5
Главное преимущество монархии

Теперь «измерим» монархию предложенным нами «аршином» – ее стремлением делать из человека высоконравственное существо, вне зависимости от желания монарха. Эффективность системы определяется не качеством руководителей, а качеством самой системы. Хорошая система та, что в силу своей природы заинтересована прививать людям человеческие качества.

Насколько монархия заинтересована в воспитании лучших человеческих качеств? Чтобы ответить на этот вопрос, спросим себя, кто такой монарх? Это человек, которому Бог дал власть. Чтобы люди не сомневались в этом, они, как минимум, должны верить в Бога. Если население признает власть монарха как данную от Бога, монархия возможна. В атеистическом обществе монархия невозможна. Царь, не признаваемый своим народом представителем Бога, превращается в тирана. Чтобы этого не произошло, монархия вынуждена воспитывать народ в духе веры. Она видит это своей стратегической задачей.

Итак, монархия заинтересована давать народу религиозные ориентиры. Но что такое религия? Это выполнение заповедей Бога. Что такое заповеди Бога? Это «не убий», «не укради», «чти отца и мать» и т. д. На светском языке это называется честь и совесть. «Что пользы, братия мои, если кто говорит, что он имеет веру, а дел не имеет? Может ли эта вера спасти его? Если брат и сестра наги и не имеют дневного пропитания, а кто-нибудь из вас скажет им: «идите с миром, грейтесь и питайтесь», но не даст им потребного для тела: что пользы? Так и вера, если не имеет дел, мертва сама по себе. Но скажет кто-нибудь:

„ты имеешь веру, а я имею дела: покажи мне веру твою без дел твоих, а я покажу тебе веру мою из дел моих“» (Иак. 2, 14—18).

Монархия кровно заинтересована воспитывать в своих подданных понятия чести и совести. Люди получают единый для всех ориентир, единые правила поведения, единое понятие о том, что такое хорошо и что такое плохо. Каждый начинает руководствоваться не своим мнением, а мнением Бога, зафиксированным в Библии, Торе, Коране и т. д. Религия четко фиксирует понятие морали и нравственности. Если члены общества начинают сочинять собственные понятия морали и нравственности, монархия умирает.

Вывод: центральный элемент монархии, ставящий существование самой государственной конструкции в зависимость от развития человечности, необходимо использовать при отыскании современной модели нового типа государства.

Глава 6
Теократия

Ради объективности нельзя обойти вниманием еще одну государственную конструкцию – теократию, то есть власть священнослужителей. При всех ее плюсах, мы не можем не замечать фундаментальных и потому неустранимых пороков этой социальной конструкции. Проблема в том, что правящая миром Церковь должна будет совершать действия, противоречащие ее природе: казнить, воевать, торговать и т. д. Все это будет разрушать ее природу, обмирщать и развращать, что и произошло с западной церковью. За относительно короткое время Церковь точно так же, как партия, наполнится не воинами духа, а приспособленцами и корыстолюбцами. Снова вырисовывается демократия, система, от которой мы бежим. Если же Церковь, ради сохранения своей сущности, передаст силовые и исполнительные инструменты в руки светских властей, как это сделала западная церковь, она потеряет реальную власть.

Глава 7
Варианты оптимальной монархии

Монархи получают власть или посредством силы, или через выборы, или наследуют.

Рассмотрим первый вариант. Сначала власть берут силой. Потом придают ей легитимность через религию. Этот вариант практиковался в деспотиях Востока. Он породил практику убивать действующего монарха и вместе с ним всех возможных наследников. В итоге получалась демократическая ситуация (постоянная чехарда во власти из-за борьбы за власть). Это самый неустойчивый вариант авторитаризма, которому сопутствуют основные рассмотренные выше недостатки власти, основанной на силе.

Второй вариант – выборность власти. Суть его в том, что нового монарха всякий раз выбирают. Кто и как выбирает это второй вопрос. Плюсов у власти, основанной на авторитете, где правитель избирается, достаточно много. Вспомним, как в 1613 году выбрали 16-летнего Михаила, первого царя династии Романовых. Монархические выборы были не циничным шоу, а сакральным действом, с постом и молитвами, где люди как перед Богом стояли. Это была метафизика, то есть действо, лежащее за границами физического мира, в котором участвовали народ и Церковь. К тому же, победитель определялся не большинством, а стопроцентным согласием. Лучшие представители со всех концов России совещались, молились и постились до тех пор, пока не нашли фигуру, устраивающую всех абсолютно.

Предложение избирать нового правителя по принципу Земского Собора 1613 года звучит заманчиво. Не раз в пять лет, а раз в 30—50 лет. Идиота точно не выберем. Власть всегда будет продолжать государственный курс. У древних такая модель называлась «принципат». В целом действительно хорошая система. Вне всяких сомнений, она лучше силовой диктатуры, и тем более демократии. Но нас смущают ее отдельные моменты, которые нуждаются в подробном рассмотрении.

Начнем с того, что один человек в любом случае страной управлять не сможет. Нужна политическая элита, аристократия, а вот ее надо взращивать. Допустим, на протяжении нескольких десятков лет из людей, которые трудятся рука об руку и служат вместе стране, вырастает настоящая элита. Что такое элита? Это люди, цели которых лежат за рамками земного мира. Сильные понимают свои таланты не как возможность обижать слабых, а как возможность защищать и помогать слабым. Как отец и старшие братья в семье. Элита понимает смысл жизни как спасение своей души через устроение общества, где каждый имеет шанс спасти душу. Для этого она стремится исполнить заповеди Божии. Смысл государства элита понимает как создание условий, способствующих спасению души подданных. Если у элиты нет метафизических целей, она неизбежно превращается в паразитов, использующих свои таланты на удовлетворение плотских желаний в ущерб обществу. Преимущественно за счет слабых.

Но вот правитель умирает. Нужно выбирать нового. И вот тут возникает ситуация. По какому признаку будут вычислять оптимальную кандидатуру? Оптимально по устойчивости конструкции. Из предыдущих утверждений мы знаем, что устойчивость конструкции зависит не от уровня способностей и талантов, а от уровня легитимности власти. Принципат может реализоваться двумя путями. Первый: выбирать власть, исходя из авторитетности фигуры. Второй путь: определять через таланты. Последний можно сразу отвергнуть, ибо это самый тупиковый путь, ведущий к столкновению амбиций, и далее к спекуляции на лозунге «народ имеет право выбирать власть». Закончится все предвыборными песнями с плясками и переходом на демократию. Значит, единственный путь, по которому пойдет принципат, это отыскание наибольшего сакрального авторитета, то есть путь католического королевства франков в современном варианте.

Здесь мы хотим высказать свое узкое мнение. Подчеркиваем, что еще совсем недавно мы его не разделяли. Но логика нас подталкивает именно к этому выводу. Получается, хотим мы того или нет, оценивая ситуацию объективно, оптимальной для России фигурой может быть только кто-то из последней династии. Мы ни в коем случае не настаиваем на ком-то конкретном. Более того, мы очень даже допускаем, что эта личность еще не родилась. Но здравый смысл подталкивает нас к решению в пользу последней династии, потомков Романовых, как и четыре века назад подтолкнул наших предков.

Возможно, мы ошибаемся. Поэтому особое внимание хотим обратить на то, что мы желаем восстановления системы и принципа, а не какой-либо монархической фамилии. Наше решение основано на историческом примере. Минин и Пожарский знаменем своей борьбы объявили спасение России, а не воцарение свергнутой династии Годуновых или Шуйских, потомки которых имели определенные права на престол. Успех 1613 года во многом обязан именно такой позиции. Предыдущие попытки сплотить людей под династическими лозунгами провалились на корню. Народ пошел «за Россию», а не «за Шуйских». Мы хотим постараться для России, а не для тех, кто заранее определил себе право на царство. Определять правителей вообще не наше дело. Наше дело – восстановить систему. В то же время мы открыты для диалога с претендентами на престол, но диалог возможен только в рамках спасения России. Престол не покупается. Кто будет Царем – решать Богу и народу, а не нам с вами. Мы поддерживаем идею, а не фамилию. Мы не берем на себя функций Земского собора. Наша задача – создать условия для зарождения новой модели, впитавшей в себя все лучшее, что изобрело человечество. Сначала на Руси, а затем и в других странах. Постепенно, незаметно, в череде текущих как бы сами собой событий, вернет Россия себе былые мощь и силу.

Помимо высказанных соображений, есть и проблемы. Раз уж мы договорились не сочинять социальные модели, которые могут существовать только при условии, что под них нужно менять человеческую природу (как русские коммунисты пытались вывести новый тип человека «под коммунизм»), мы должны признать, что у выбранного монарха будут дети, родственники. Семья по необходимости превращается в мощнейшую по всем показателям группу. Рисуем картину дальше. После смерти отца остается старший сын. По человеческим законам авторитет семьи концентрируется на нем. Он становится представителем самой влиятельной группы в стране. Какой смысл имеют выборы в этой ситуации? Нулевой, потому что заранее ясно, кто победит.

Рассмотрим ситуацию, когда монарх умер и не оставил после себя сыновей. Понятно, что за время его правления родственники сформировали влиятельнейший клан. В любом случае они выдвинут от себя своего представителя. Это будет родственник покойного «принцепса». По сравнению с другими кандидатами у него будет больше и авторитета, и ресурсов. Не надо быть особо прозорливым, чтобы понять, к какому решению склонится Собор (не забывайте, речь идет именно об устойчивости системы, единственным гарантом которой является законность притязаний на престол). Таланты в данном случае, как говорилось выше, могут быть лишь приложением к власти, но не подменой ее. В итоге выборы власти приведут не к концентрации, а к столкновению ресурсов государства. Избежать этого столкновения при выборной системе невозможно. Столкновения порождаются самой природой выборной системы. Для государства же было бы идеальным не сталкивать между собой имеющиеся ресурсы, как это происходит при демократии, а концентрировать их на решении проблем. Единственный вариант достижения такого результата – только максимально возможный отказ от выборов верховной власти.

 

В третьем варианте, когда власть передается по наследству, тоже есть свои недостатки. Во-первых, никакой закон о престолонаследии не гарантирует, что власть окажется в руках полноценного человека. Во-вторых, нет гарантии, что его родственники будут масштабно мыслящими честными людьми. История свидетельствует, что скорее всего это будут обыватели с соответствующими целями. Результат совмещения малого мышления и гигантских ресурсов всегда производит разрушительный эффект. Вчера это выражалось в появлении «элиты», не способной помыслить выше балов и бриллиантов. Сегодняшняя «элита» не способна мыслить выше «золотых унитазов» и банковских счетов. Такой перекос приводит к размножению «глистов».

При наследственной монархии страна всегда рискует получить слабого правителя (при демократии она гарантированно получает команду временщиков). Другого рода опасность заключается в том, что человек с мелким масштабом мышления всегда находится под чужим влиянием. Он подобен современному избирателю, который ориентируется не на суть проблемы, а на внешнюю привлекательность источника, уверяющего избирателя в своей способности эту проблему решить. Правитель с малым масштабом мышления гарантированно окажется под влиянием чуждой идеологии. Как, например, М. Горбачев, последний президент СССР. И сделать с этим ничего нельзя, потому что нельзя человеку дать больший масштаб мышления, если его нет от рождения. Это такой же талант, как музыкальный слух. Он или есть, или его нет.

Глава 8
Новая система

Мы предлагаем новую государственную систему – Царство, базовый принцип – совмещение элементов наследственности и выборности. Лучшие качества монархии соединяются с лучшими качествами советской системы. Чтобы сложился образ, представьте демократический СССР времен Александра III. Авторитет и легитимность этой конструкции будут строиться не на демократической идеологии, а на Православии. Принцип формирования власти – выборы. Но не демократические выборы, а выборы по образцу Земского Собора 1613 года, где кандидатуры будут рассматриваться только из рода последнего легитимного правителя России. Во-первых, таким образом мы достигаем максимально возможного авторитета власти. Во-вторых, избегаем опасности получить неполноценного монарха (из многих родственников всегда есть возможность выбрать вменяемую кандидатуру). В-третьих, участвует в выборах только элита, сформировавшаяся за время служения России (о признаках настоящей элитарности мы говорили выше).

Сразу все встает на свои места. Глупости, порождаемые идеологией, выведенной из новоевропейской философии, и издержками наследования по первородству, исчезают. Плюсы единовластия и демократической системы самоуправления остаются. Православие дает скрепы, придающие государству максимальную прочность (другие мировые религии поощряются, а не ущемляются, потому что они – скрепы местных и региональных сообществ).

Царство защищает власть от «всенародных» выборов государственной власти. Нового правителя определяет Земский Собор. Расширять круг кандидатур за рамки родства с последним правителем нельзя, иначе все сведется к демократии. Церковь венчает царя на царство. Министры и губернаторы – назначаются. Выборы остаются на местном уровне, где возникает реальное самоуправление. В итоге устанавливается живая связь народа и власти, которая пронизана единой идеей служения Богу. Царь служит Богу. Губернаторы и министры, служа царю, служат Богу. Народ, каждый на своей службе, служит в итоге Богу. В итоге все служат Богу и своему Отечеству.

Православному правителю, помощнику Бога, нет смысла лукавить. Потому как ответ ему держать перед Ним. Не перед виртуальным электоратом, который пробуждают на время выборов, а потом держат в состоянии социальной спячки, а перед Богом, от которого ничего утаить нельзя. Верующий правитель венчается на России точно так же, как верующий муж венчается с женой перед алтарем. Народ и царь, как муж и жена, берут на себя обязательства в первую очередь не перед людьми, а перед Богом. Свобода их действий регламентируется не юридическим законом, а заповедями Бога. Не капитал и не личные страсти задают обществу направление, а Божественный Закон, равно понятный сильному и слабому, умному и глупому, богатому и бедному.

Новое царство даст народу самые ясные и непротиворечивые очертания греха и добродетели, потому что ориентировано на духовное. Все светские системы лишены этого, потому что цели их лежат в рамках видимого мира. Главный недостаток в том, что мелкие цели делают действия тоже мелкими. В итоге они не соответствуют государственному масштабу. И только царство определяет черное и белое не с точки зрения выгоды, удовольствия или личных симпатий, а с точки зрения абсолютного мерила – веры. Страна становится подобна кораблю, капитан и команда которого имеют единую цель. Экономика воспринимается как обоз при боевых частях. При любой другой системе обоз доминирует над идеологией, что в итоге сводит смысл существования государства ради прироста обоза.

Царство ориентирует человека на сердце, демократия – на желудок. Мы не говорим, что желудок не нужен. Мы говорим, что он вторичен. Чувство голода не дает права любой ценой искать питание. Лучше остаться голодным, чем отнимать еду у ребенка.

Царская власть есть власть светского института в лице Царя и духовного института в лице Патриарха. Эти два института уравновешивают друг друга. Эффективность модели оценивается не правлением одного правителя, а в совокупности за тысячу лет. За это время будут сильные цари и слабые патриархи. Будет и наоборот. Решающее значение имеют не личностные качества, а принцип системы. Судить о системе нужно по усредненному результату за несколько веков, а не на текущий момент. Царская власть с этой точки зрения дает лучший результат по сравнению с любой иной системой.

Чтобы сохранить Царство, нужно удерживать две системообразующие точки – Трон и Алтарь (симфония властей). Если выполняется это условие, равновесие системы является следствием. Чтобы выполнить его, требуется власть, не ограниченная ничем, кроме веры.

Иван Солоневич писал, что самая основная идея русской монархии ярче и короче всего выражена А. С. Пушкиным, который уже почти перед концом своей жизни пришел к мысли, что «должен быть один человек, стоящий выше всего, выше даже закона». Эта формулировка совершенно неприемлема для римско-европейского склада мышления, для которого закон есть все: dura lex, sed lex (суров закон, но закон). Русский склад мышления ставит человека, человечность и душу выше закона. Не человек для закона, а закон для человека. И когда закон входит в противоречие с человечностью, русское сознание отказывает ему в повиновении.

Любой организм с заторможенной реакцией – не жилец. Демократия со всеми ее процедурами есть заторможенная система. В мировой практике известно множество случаев, когда демократическое правительство, ясно сознавая, что страну грабят, ничего не могло сделать, потому что грабили по закону (или пользуясь пробелом в законе). Инцидент с Гельмутом Колем в 1991 году, когда пятая по величине в мире химическая корпорация «Dow» буквально «раздевала» бюджет Германии, и никто ничего не мог поделать, ярко иллюстрирует подобный приоритет закона. Или спекулянт Сорос, ограбивший Англию по закону. Это лишь некоторые из нашумевших примеров. А мелким нет числа. Так выглядит реальная власть человеческого закона.

У Царства можно найти недостатки, но они не идут ни в какое сравнение с пороками демократии. Многократный французский министр Аристид Бриан признавался, что 95 % его сил уходит на борьбу за власть и только 5 % – на работу власти. Да и эти 5 % чрезвычайно краткосрочны…

Недостатки монархии проявляются исключительно в сфере непредвиденных обстоятельств, тогда как недостатки демократии есть неотъемлемое свойство системы. Кроме того, любая идея отличается от практического воплощения. Мы ставим вопрос не о частностях практики, а о расчетах в теории. Прежде чем строить дом, разрабатывают проект. Представьте, что вам принесли на выбор два проекта по строительству небоскреба. Один проект предлагает строить небоскреб из дерева, другой – из железобетона. По расчетам выходит: деревянный после пятого этажа начнет рушиться, тогда как железобетонный выдержит 100 этажей. Вопрос: какой чертеж выбрать? Разве можно, находясь в здравом уме, выбрать проект деревянного небоскреба, отвергнув железобетонный только потому, что предыдущее строительство аналогичной конструкции провалилось из-за нерадивости строителей или какой-то случайности?

Сегодня главным аргументом против монархии вообще является не логическая база, а эмоции. Люди утверждают, что монархия и ее принципы устарели. Получается, демократическая модель, извлеченная из язычества, не устарела, а новая модель, соответствующая христианству и собравшая лучшее от всех государственных форм, устарела… Интересно…

Рассуждать о единовластии как об изжившем себя предрассудке, – значит, не понимать предмета разговора. Если конструкции прошлого рухнули под напором потребительской цивилизации, из этого не следует, что будущие конструкции, использующие этот принцип, тоже рухнут. Здесь как с человеческим организмом. Вчера еще он не мог противостоять инфекционным заболеваниям, потом изобрели пенициллин, и он успешно справляется с болезнью. Аналогично и с обществом. Вчера оно не могло противостоять демократии. Сегодня, когда природа заразы стала понятна, появился пенициллин против демократии – Царство.

Царство – это не абсолютная власть в смысле «что хочу, то и ворочу». Это живое продолжение народного организма, система со строгими правилами, которые не позволено нарушать никому. Например, Царь не может сменить свое вероисповедание, не говоря о вероисповедании своих подданных. Например, мысль о том, что московский царь может по своему произволу переменить религию своих подданных, показалась бы москвичам совершенно идиотской мыслью. Хотя такое было вполне приемлемо в тогдашней Европе. Вестфальский мир установил знаменитое правило quius relio, eius religio – чья власть, того и вера: государь властвует также и над душой своих подданных. Он католик – и они должны быть католиками. Он переходит в протестантизм – подданные тоже должны перейти. Московский царь, по В. Ключевскому, имел власть над людьми, но не имел власти над душой и традицией, то есть над неписаной конституцией. Так где же было больше правды, в quius relio или в тех москвичах, которые ликвидировали Лжедмитрия за нарушение московской традиции?

* * *

Любопытно мнение русского полководца Суворова, который во время разговора с французами, описывавшими преимущества демократического правления, ответил, что любому рулю нужна рука. Когда рулят все скопом, ничего хорошего не выйдет. Наше общество интуитивно понимает, что должно быть что-то постоянное, не зависящее ни от ловкости политтехнологов, ни от денег, ни от СМИ. Оно потому тяготеет к сильной руке, что видит в ней гарантию стабильности, присущую единовластию.

Английская королева одним фактом своего существования дает ощущение связи времен. Слово королевы-достопримечательности перевесило экономические соображения, и национальная валюта Англии – фунт – переборола евро. Сам факт, что ее слово перевесило все аргументы, заслуживает внимания. А вот во Франции франк, имеющий глубочайшие исторические корни, исчез. Он вел свою родословную от золотых монет с латинской надписью «Frankorum rex» (то есть король франков), выпущенных специально для выкупа короля Иоанна II Доброго, попавшего в плен к англичанам в битве при Пуатье в 1356 году. Франками на Востоке называли рыцарей-крестоносцев. Утратив франк, французы утратили часть себя, своей истории. За бесполым и тусклым евро нет никакой истории. Одна экономика, и та под большим вопросом.

И все же мы вынуждены высказать свои сомнения по поводу принципата, потому что наша цель найти истину, а не продавить и навязать свое мнение. Выборы царя из монаршей династии тоже могут иметь большие последствия и неприятную трансформацию. Как ни крути, но царь в данном варианте оказывается обязан своей властью не Богу, а выбору. Причем не просто выбору, а давлению, которое оказал его клан. Получается, реальная власть будет принадлежать не царю, а царской семье. Вместо монархии мы будем иметь даже не аристократию, власть лучших, а что-то новое. Это будет власть родственников, которые не обязательно будут лучшими. Они будут разными, и по теории вероятностей, вряд ли масштабно мыслящими людьми. А это значит, они будут иметь соответствующие цели, для реализации которых начнут задействовать государственный ресурс. И снова общество покатится к своей гибели.

 

В этом свете институт наследования власти, когда власть получают единственно по праву рождения, то есть от Бога, представляется, если рассматривать ее в перспективе, самой устойчивой моделью. По крайней мере, тут достигается максимальная концентрация власти в одном человеке. Нет распыления власти на всю семью. Одного человека всегда можно воспитать в твердых установках. Тем более к этому будут привлечены лучшие силы страны. Всех родственников воспитать в таком ключе нереально. Власть по праву рождения поднимает царя над родственниками. Он не обязан им своей властью. У него власть от Бога, и это здорово меняет ситуацию в лучшую сторону.

Вряд ли в одной книге можно четко ответить на все глобальные вопросы. Книга может задать направление мысли, запустить мыслительные процессы, которые дадут более взвешенные и продуманные ответы на главный вопрос: что вместо демократии?

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33  34  35  36  37  38  39  40  41  42  43  44  45  46  47  48  49  50  51  52  53  54  55  56  57  58  59  60  61  62  63  64  65  66  67  68  69  70  71  72  73  74  75  76  77  78  79  80  81  82  83  84  85  86  87  88  89  90  91  92  93  94 
Рейтинг@Mail.ru