Ю_ШУТОВА
Письма отовсюду
Спасибо вам, мои неизменные спутники в путешестиях: муж Иван и сыновья Матвей и Тихон, без вас эти сюжеты не появились бы.
Спасибо тебе, Читатель, за то, что перелистываешь эти страницы, разрозненные и сложенные не в хронологическом порядке, никоим образом не претендующие на полноту туристического путеводителя.
Хочу сказать, что все изложенное в этой книге – чистая правда, и чтобы никто не усомнился в реальности событий, я добавлю к тексту фотографии из личного архива.
Помните стихотворение Маршака «Почта»?
Это он,
Это он,
Ленинградский почтальон.
У него
Сегодня много
Писем
В сумке на боку
Из Тифлиса,
Таганрога,
Из Тамбова и Баку.
Да, когда-то писали письма на бумаге. И письмо оставалось у адресата. А теперь мы пишем электронные письма, и они навсегда остаются у отправителя. Вот и я писала своим подругам из разных краев. Многие письма сегодня выглядят странно: совсем не соответствуют нынешним реалиям. Писались они еще в доковидную эпоху, когда мир был распахнут, и дорог в нем хватало. Так что любое несоответствие реальности – вопрос времени. Да бог с ними, с несоответствиями, разве они не повод поностальгировать по неожиданно и вдруг ушедшим временам? Где те огромные павильоны с сувенирами в питерском Ленэкспо, куда автобусами, один за другим, загружали китайских туристов? А фрески Святой Софии в Стамбуле? Можно ли их увидеть сейчас? Куда ушел поезд «Аллегро», лихо доставлявший нас в Хельсинки? Мир стал осенним деревом, с которого один за другим падают засохшие листья. Придет ли весна, кто знает. Про цены на гостиницы, рестораны и транспорт я писать не буду: старые не актуальны, а новые меняются слишком быстро. Да и все ли отели и забегаловки, куда нас заносило, живы сегодня? Все-таки, на дворе эпоха перемен.
Но я решила сложить электронные письма в стопочку и отправить всем.
Всем отовсюду.
И как писали раньше на конвертах: жду ответа, как соловей лета.
Всегда ваша, Ю_ШУТОВА
Страна Лимония. По Италии пешком и не только
В наш век скоростей человек практически не вылезает из транспорта. Метро и автобусы, троллейбусы и такси мчат нас ежедневно к нашим призрачным целям. Владельцы автомобилей проводят в них по полдня. Они не только движутся туда, куда, как они думают, им очень надо, но читают или слушают книги, переписываются с друзьями и родственниками, вяжут кофточки и, конечно, болтают по телефону. Некоторые на своих авто ездят даже на помойку. Любители здорового образа жизни катят на велосипедах и самокатах. В общем, современный человек превращается в Homo transportium – человека транспортируемого.
Пытаясь свернуть с неуклонного пути эволюции, мы вчетвером с детьми решили посвятить весенние каникулы пешему движению и отправились в поход по Италии.
Проложили маршрут от Неаполя до Салерно. Поездом по прямой это сорок минут. А мы двинули на Помпеи, далее побережьем Неаполитанского залива до Сорренто, и, обогнув мыс Пунта Кампанелла, вышли к Позитано, Амальфи и конечному пункту – Салерно. На все про все у нас ушло семь суток.
Неаполь
Древнегреческая колония Неаполис, Новый город, был основан, само собой, древними греками в древние времена, в восьмом веке до нашей эры. Новый он, потому что был еще и старый – Партенопа, но его разрушили италийцы. Произошло это более двух тысяч лет назад. А не так давно его нашли. На дне моря был обнаружен тот самый порт Партенопы, с которого все и началось. Сегодня Неаполь – самый крупный город на юге Италии, миллионник, а если с пригородами, то и трехмиллионник.
Если говорить об истории, то Неаполь оставаясь на одном месте, постоянно перекочевывал из одного государства в другое. Был частью Римской республики, а затем Римской же империи, принадлежал византийцам, норманам, испанцам, австрийцам. Лет четыреста был сам себе герцогством. А в тринадцатом веке стал столицей Сицилианского королевства. И когда это королевство развалилось на две части, претендовал на звание более настоящей Сицилии, нежели сам остров. Кстати, именно тогда он был одним из крупнейших европейских городов, вторым после Парижа. В 1860-ом году в Неаполь, столицу Королевства Обеих Сицилий, вошла революционная армия Гарибальди. Эпоха старых королевств закончилась. На карте появилось новое государство – Италия.
Неаполь похож на сумасшедшую старуху-нищенку, эдакую престарелую Эсмеральду. Когда-то давным-давно, никто уже и не упомнит, когда, была она молода и красива, в пестрых шелках плясала на солнечных площадях. А нынче сгорбленная, неопрятная, в потерявших всякий цвет лохмотьях, щеря беззубый рот, все так же кружится в безумном танце, звеня треснувшим бубном.
Облупленные стены домов, заброшки с заколоченными окнами, кучи мусора, мгновенно вырастающие у любого забора, улочки, устланные перепрелыми обертками, пакетами и вовсе неопределимыми остатками человечьего быта. Да, этого хватает. Шаг влево, шаг вправо с улиц, идущих вдоль моря, или от площади Плебисцита, туда, где веками живут сами неаполитанцы, и город теряет краски, выворачивается драной изнанкой заношенного пиджака, выставляет напоказ прорехи и заплаты.
Но что-то носится в воздухе. Что-то невидимое, но вполне уловимое. Может быть, дух свободы?
А как они ездят?! Какие правила? О чем вы? Мотороллеры и мотоциклы катят по полосе общественного транспорта, даже не притормаживая на красный свет. Однажды мне удалось выхватить прямо из воздуха сына, прыгнувшего через лужу на переходе. Он-то прыгнул на свой зеленый свет, а мотоциклист ехал на свой красный. И если б я не поймала мальчишку за куртку и не дернула обратно, призлился бы он прямо под колесо. Не останавливаясь, парень на байке помахал нам рукой: хорошая, мол у тебя реакция, мамаша. Широкий проспект наискосок пересекает старик-прохожий, тянущий за собой колесный чемодан. Он не смотрит по сторонам: едет кто или нет. Они же не будут его давить. Ему надо идти, вот он и идет – пропустят. А светофоры? Что светофоры? Разве это не для машин?
Мне очень нравится Неаполь. Хотя, может показаться, что из сказанного ранее это никак не вытекает. Но, правда, нравится. Это мой любимый город в Италии. Мы уже бывали здесь. Уже бродили по Виа Спакканаполи, пересекающей весь центр города, по Виа Дуомо с кафедральным собором, жили на пешеходной Виа Кьяйя возле площади Плебесцита. И даже пассажирским катамараном добирались до острова Капри. Престарелый кассир в будке никак не мог понять, что мы от него хотим, каких билетов и куда, и подростки-попрошайки, местные школьники, лихо перетолмачивали ему с нашего английского на родной итальянский.
А если уж говорить о пицце, то пицца неаполитана даст сто, да, пожалуй, тысячу очков вперед пицце романа. Давным-давно, когда о Тихоне еще никто и не задумывался, а Матвею было полгода, приезжали мы в Рим. И там в Трастевере, столичном районе, знавшем и взлет, и упадок Средневековья, пробовали эту самую пиццу романа. Плакат над переполненным туристами кабачком обещал, что, мы познаем вкус традиционной, приготовленой в дровяной печи пиццы и приобщимся к великой истории Италии. Сказано абсолютно верно, без обмана: пара полученных жестких, пропахших дымом кусков по виду, да и по вкусу больше всего напоминала сандалии бывалого римского легионера. Жевать, а уж тем более глотать сухие, покрытые черными пятнами ожогов подошвы было категорически невозможно. Но пицца неаполитана совсем иная. Она изнеженной красоткой разлеглась на подогретом блюде. Она умащена оливковым маслом. Она слегка прикрыта алым шелком спелых томатов. Но именно слегка, позволяя разглядеть укрытую под ними пикантную суть. Она зазывна и многообещающа. Легкий аромат специй витает над ее ложем. Боже, как она хороша в тот последний момент, когда ты заносишь над ее телом нож. И твой подельник – бокал лакрима кристи – стоит у нее за спиной.
В этот раз мы решили не задерживаться в Неаполе, побродить денек по его улочкам и выбираться в сторону Везувия, поближе к помпейским развалинам.
Но один объект у нас был запланирован. С него и начали.
Средневековый замок Сант-Эльмо поднят высоко над городом. Крепость в виде шестиконечной звезды выстроена в четырнадцатом веке на вершине холма Вомеро недалеко от картезианского монастыря Святого Мартина. Имя свое замок получил от стоявшей здесь церкви Святого Эразма Антиохийского. Итальянцы переиначили Эразма сначала в Эрмо, а затем в Эльмо.
Два слова об Эразме, христианском мученике и исповеднике. Жил в конце второго века и за свою профессиональную карьеру совершил массу чудес вплоть до воскрешения мертвых. Крестил тысячи людей на просторах будущей Италии, древней Сирии, Македонии и на берегах Дуная. Повсюду Эразма сопровождал некий ангел, хранящий его от гонений со стороны языческой государственной власти. А уж власть изгалялась, как могла. Эразма не просто запирали в темнице в кандалах и оковах, его били свинцовыми прутьями, снимали с него живьем кожу, поливая смолой и серой. Засовывали его в медный скафандр и, обложив дровами, жгли. А чтобы не убежал, прибивали ноги к земле гвоздями. Но благодаря ангелу все эти экзерсисы не пошли во вред святому, зато до икоты напугали императора. Атрибут Святого Эразма – лебедка. Есть версия, что язычники все же доконали святого, намотав его внутренности на лебедку. Видимо, ангел отлучился.
В замке Сант-Эльмо в 1717-ом году пару месяцев прятался от отца опальный царевич Алексей Петрович со своей пассией Ефросиньей. Сюда его спровадило из Вены австрийское правительство, не желавшее ссориться с Петром I по столь щекотливому семейно-династическому вопросу. Отсюда, поверив, что отец его простил, царевич вернулся в Россию на свою погибель.
Мы бродили по залитым солнцем камням замка, поднимались на стены, задрав головы смотрели на часы, стрелки которых шли задом на перед, стараясь вернуть город в его прошлое. И любовались вечной морской ширью, утопившей в себе безмятежное небо Италии.
От замка спускались вниз, поближе к морю и городскому центру по улице-лестнице Виа Педантина а Сан-Мартино. Ну понятно: пешеходная, имени Святого Мартина. Это настоящая древность, четырнадцатый век. Под дорогой скрыты закованные в камень струи мелких речушек и ручьев, ранее свободно стекавших с холма. Надо преодолеть четыреста четырнадцать ступеней, истертых подошвами, загаженных битым стеклом, остатками пикников: объедками и грязной пластиковой посудой. Убирают здесь только сами хозяева и только пятачки возле своих домов. Но если верить итальянским туристическим сайтам: это увлекательная прогулка, наводящий на размышления панорамный маршрут. На счет размышлений все верно. Наводит. Например, о том, где муниципальные дворники, или стоило ли расписывать граффити на стенах домов.
Постоянно сверяясь с картой и компасом, мы двигались по улицам Неаполя в сторону Анжуйского замка. Более правильное название Кастель Нуово, Новый замок. Все самое старое обычно носит название нового, так сложилось исторически. Самый старый каменный мост в Париже – Новый мост, один из древнейших городов на Руси – Новгород, ну и так далее.
Замок этот начал строить еще в конце тринадцатого века сицилианский король Карл I Анжуйский, брат французского короля Людовика Святого. Вот, как перенес столицу из Палермо в Неаполь, так и начал. Но сам пожить в новом замке не успел. Бесчинства французов на Сицилии ужасно надоели местным жителям. А перенос столицы с острова на материк стал последней каплей. Началось восстание, так называемая Сицилийская Вечерня. Почти всех французов перебили. Война длилась несколько лет, в результате Сицилия перешла под руку Арагонской династии. Но к замку Кастель Нуово это уже не имеет никакого отношения. Карл II, сын Карла I устроил-таки в замке королевскую резиденцию.
Между суровыми серыми башнями в пятнадцатом веке Альфонс V Великодушный вклинил триумфальную арку в честь собственных побед. Она узкая, высокая и почти белая, будто вырезана из слоновой кости, с арками, пилястрами, барельефами и фигурой самого Альфонса V наверху.
Совсем рядом с замком – Национальная библиотека. Расположена она в бывшем Королевском дворце. Кованные ворота украшены клодтовскими скульптурами коней. На минутку я почувствовала себя дома, на Невском, на мосту через Фонтанку. Это подарочек от Николая I. Считается, что эти скульптуры более ранние, чем те, что стоят у нас в Петеребурге.
А в другую сторону – тот самый реторанчик, где нам удалось познать истинный вкус Кампании: отведать местной пиццы и с бокалом лакрима кристи. Лоза, выращенная на склонах Везувия, по преданию, появилась из слез Христа. Пролетая над Неаполитанским заливом, он умилился красотой пейзажа и пролил радостные слезы. Из них, само собой, вырос виноград. Другая версия гласит, что слезы вовсе не были радостными: Христос оплакивал падение Люцифера. Так или иначе, но вино лакрима кристи, хоть в белом варианте, хоть в красном, попробовать стоит.
И наконец, самое сердце Неаполя – Пьяцца дель Плебешито, площадь Плебесцита, или, как это будет по-русски, Референдума. Того самого, который провел в 1860-ом году Гарибальди и, в результате которого, на картах появилась Италия в более-менее современном виде. На площади с одной стороны еще один Королевский дворец, с другой – церковь Сан-Франческо ди Паола. Дополнительный, но обязательгый штрих – карабинеры. Кто-то должен присматривать за порядком в этом безалаберном городе. На площади всегда многолюдно и шумно. И сегодня тоже было какое-то действо, но мы, как всегда, все пропустили, к нашему приходу выставленные шатры и трибуны стали сворачивать.
И совсем уже напоследок: Галерея Умберто I. Огромный, крытый стеклянными куполами торговый комплекс. Шикарный пассаж – шедевр неоклассической архитектуры, изящество и роскошь. Так говорят туристические сайты. Но на самом деле шикарная Галерея начинается с нищих, что расстелили у входа свои одеяла, разложили пакеты со шмотками. Парень, девушка и собака вольготно разлеглись, почти перегородив проход своим барахлом, покуривают. Люди, конечно, не собака. Сразу видно: свободная страна.
Ну и хватит о Неаполе. Нас ждут Помпеи.
Помпеи
Мы переночевали в помпейской гостинице на перекрестке и утром, со своими рюкзачками, пошли в сторону руин.
Сегодняшние Помпеи – небольшой сельскохозяйственный поселок. Старые двухэтажные домики, относительно свежие многоквартирники, торговый центр, пара зазаборенных недостроев. Первое, что нам попалось по дороге – пикник на обочине. Дядька, присев на край узкого тротуара и выставив ноги на проезжую часть, разложил рядом нехитрую снедь и завтракал. Внимания на проезжающие машины он не обращал. Нас, перешагивающих через его трапезу, не заметил.
Пройдя с километр, мы влились в очередь желающих попасть на исторические развалины.
История Помпей не так уж и велика. Независимый город то дружил с Римской республикой, то трепыхался, борясь против возрастающей власти Рима. И дотрепыхался до того, что римский диктатор Сулла Счастливый взял город и низвел его до положения римской колонии, лишив всяческой самостоятельности. Помпеи превратились в курортный городок для римской знати. Элита строила виллы одну за другой и весело проводила время. Весело, но недолго. Все закончилось в семьдесят девятом году нашей эры извержением Везувия. Везувий, кстати, предупреждал заранее. Лет за десять-двенадцать до тотального коллапса было тоже неплохое извержение, оно развалило часть города. Легкомысленные жители даже не успели восстановить разрушенное до того несчастного то ли августовского, то ли октябрьского дня семьдесят девятого года, когда погиб город.
Все засыпало многометровым слоем пепла. Жертв, на самом деле, было не так уж и много. Две тысячи погибших – это лишь десять процентов от населения города. Остальные успели сбежать, как только все завертелось. Этим же извержением накрыло одного из величайших историков того времени, да и последующих двух тысячелетий, Плиния Старшего. Старик решил принять участие в спасательной экспедиции и на кораблике отправился к тревожным берегам. Челн попал под дождь из лавы, камней и пепла.
Ныне Помпеи – город-призрак, город призраков. Досужие туристы имеют возможность пройти именно по тем мостовым, по которым ходили древние помпеянцы. Вот так две тысячи лет было просто вычеркнуто, и мы возвращаемся в то самое прошлое. Проводишь рукой по каменной стене, и кажется, что вот только что к ней прикасалась ладонь жившей на этой вилле матроны. И перед глазами уже не фрагменты фресок, не голый камень, оплетенный беспечными вьюнками, а роскошная мебель, искусно вытканные шпалеры, дорогая посуда. Прямо, как у Апулея в «Золотом осле»:
«Здесь я застаю множество приглашенных, как и полагается для знатной женщины, – цвет города. Великолепные столы блестят туей и слоновой костью, ложа покрыты золотыми тканями, большие чаши, разнообразные в своей красоте, но все одинаково драгоценные. Здесь стекло, искусно граненное, там чистейший хрусталь, в одном месте светлое серебро, в другом сияющее золото и янтарь, дивно выдолбленный, и драгоценные камни, приспособленные для питья, и даже то, чего быть не может, – все здесь было. Многочисленные разрезальщики, роскошно одетые, проворно подносят полные до краев блюда, завитые мальчики в красивых туниках то и дело подают старые вина в бокалах, украшенных самоцветами. Вот уже принесли светильники, застольная беседа оживилась, уже и смех раздается и вольные словечки, и шутки то там, то сям».
Шлепаешь по камням дорожного перехода и слышишь удаляющийся скрип арбы, груженой глиняными горшками. Собака греется на солнце. Так же она лежала, высунув язык, когда об нее споткнулся носильщик паланкина, в котором к месту службы спешил важный магистрат.
Сядешь на ступень цирка – сейчас распахнуться ворота и помчат по арене колесницы, восхищенно завопят зрители. Заходишь в просторный двор помпейских бань и… Помните из «Сатирикона» Петрония?
«…мы отправились в баню и, пропотев как следует, поскорее перешли в холодное отделение. Там надушенного Трималхиона уже вытирали, но не полотном, а простынями из мягчайшей шерсти. Три массажиста пили у него на глазах фалерн; когда они, поссорившись, пролили много вина, Трималхион назвал это свиной здравицей. Затем его завернули в ярко-алую байку, он возлег на носилки и двинулся в путь, предшествуемый четырьмя медноукрашенными скороходами и ручной тележкой, в которой ехал его любимчик: старообразный, подслеповатый мальчишка, уродливее даже самого хозяина, Трималхиона».
О времена, о нравы! Может и правда, отказалась земля носить на себе всю эту патрицианскую знать?
Кастелламаре
Из достославных Помпей мы отправились в городок Кастелламаре ди Стадия. Он находится рядом со Стадией, которую в свое время тоже накрыло извержением вулкана Везувий. Именно там и погиб Плиний Старший. Мы доехали до Кастелламаре электричкой и прямо от вокзала вышли к морю. В честь выходного дня жизнь здесь кипела: летал над травяным пляжем мотопарашютист, внизу бегали мальчишки, гоняли мячи, мамочки выгуливали малышню. Здесь наши сыновья нашли себе нового друга: рваный ничейный мяч. Обрадовались ему, как родному, и не снимая рюкзаков, стали играть в футбол. Хоть и тепло, но погода еще не купальная. Побегали, полюбовались морем и Везувием, порылись в песочке. В пляжном песке полно мелких, обкатанных водой пестрых кусочков кафельной плитки. На вид вполне современной. Плитковоз затонул что ли? Или здесь принято при ремонте снятый кафель в море выбрасывать? Он же не пластик, он экологически чистый.
Название свое город получил от замка, построенного на горе в девятом веке. Но самого замка мы не нашли ни в городе, ни на страницах вездесущего интернета. Замок был, но больше ничего о нем добавить не могу. Да и о самом городе, пожалуй, тоже. Видимо, накануне здесь была большая стирка. Очень большая. Всеобъемлющая. Повсюду, на каждом окне и балконе флагами развеваются штаны и рубахи. Узкие улицы пахнут стиральным порошком. Белья настирали столь много, что сушить некоторые предметы интимного гардероба пришлось даже на ручке мотороллера. Это я о розовых женских трусиках, что колыхались на припаркованном у подъезда байке.
Старые дома с облезлой штукатуркой и выведенными на фасад фановыми трубами, капители с иконами на стенах, низкие арки подворотен, где до потолка достаешь рукой, афишные стенды, увешанные объявлениями о похоронах, и бесконечные квадратные метры настиранного белья.
Побродив пару часов по этой всенародной прачечной, мы вернулись на вокзал и покатили дальше по побережью Неаполитанского залива в город Вико-Экуенсе.
