Ю. Л. Полунов
Странная жизнь и труды Эндрю Борда, тайного агента, врача, монаха, путешественника и писателя

Сочинитель и жизнь

Помимо учебы в университете, Борд решил заняться литературной работой и за два года написал четыре книги: «Введение в Знание», которая рассматривается историками литературы как первый путеводитель по Европе, написанный англичанином; «Требник^[41] Здоровья…» (далее «Требник»); «Диеты для здоровой жизни…» (далее «Диеты») и «Трактат о бородах»^[42].

Был ли у него четкий план подобного рода деятельности? Вряд ли.

Судя по некоторым данным, Борд (как «человек с неупорядоченным умом и изменчивым характером»), работал над всеми книгами одновременно, а затем перетасовывал написанные части, включая их в отдельные сочинения, иногда вопреки здравому смыслу и логике.

Так, в «Требнике», наряду с врачебными рекомендациями, он рассматривал вопросы медицинского образования и организации работы врача, а также проблемы морального характера; свой Путеводитель по Европе он намеревался дополнить разделом об анатомии и разнообразными медицинскими сведениями, заявляя:

«Медицинская наука служит всем людям, как здоровым, так и больным, поэтому я утверждаю, что каждый человек обязан не пренебрегать этой превосходной наукой, учитывая, что она приносит разнообразную пользу, как об этом более подробно говорится в книге «Введение в Знание»».

К счастью, дополнительная «загрузка» книги не состоялась (возможно, по настоянию многоопытного издателя Борда).

Но самое удивительная ситуация связана с «Диетами»: в целом, книга посвящена диететике (греч. δίαιτα, лат. diatia), то есть, говоря кратко, правилам здорового образа жизни, но в книге рассматриваются также «чужеродные» проблемы, связанные со строительством дома и обустройством пространства вокруг него. В принципе, можно считать, что «Диеты» состоят из двух самостоятельных частей: в первой говорится об упомянутых выше вопросах, во второй – о пищевых продуктах и собственно о диетах (важнейшей части диететики). Поэтому каждой из этих частей я посвятил отдельную главу.

Причина, побудившая Борда объединить в одном томе две книги, каждая из которых имеет самостоятельное значение, неизвестна. Может быть, он совместно с издателем стремились таким образом расширить читательскую аудиторию, дабы каждый читатель мог найти ответы на большинство интересующих его вопросов – это бы «подогрело» интерес к книге и увеличило ее продажи? Остается только гадать.

Первым же литературным опытом нашего героя была, по-видимому, «Книга молитв», написанная, по мнению Ф. Д. Фэниуэлла, между 1530 и 1534 годами. Об этой книге ничего не известно, кроме краткого замечания Борда в «Требнике»:

«Придя к выводу, что ранее я никогда не был свидетелем такого большого числа добродетельных поступков и не чувствовал такого же хорошего отношения ко мне, как в дни епископа Адриана⁴³, который осознал столь неприкрытые чудовищные деяния и вознамерился положить им конец и из-за своего твердого намерения был, как подозревают, отравлен в третьей четверти года, я решил рассказать об этом и о других делах в книге моих молитв».

Фэниуэлл пишет: «Потеря книги является большой утратой для нас…, поскольку мы уверены, что молитвы такого человека, как Борд, расскажут о его времени лучше, чем любая другая книга из тех, что имеются в нашем распоряжении».

Утерянным было также сочинение Борда о вреде ношения бороды, и все что мы знаем о нем, содержится в небольшом «Трактате, являющимся ответом на книгу Борда о бородах», большая часть которого была написана довольно скверными стишатами. Его автором был некий Милтон Барнс, представлявшийся читателям как «сатирик» (satirist) и выступавший от имени Колина Клаута^[43]. В книге, изданной в 1542 или 1543 году, автор «Трактата…» опровергал мнение доктора о необходимости запрета ношения бород; попутно он сообщал о любопытном инциденте, который свидетельствует, что Борд отнюдь не лицемерил, когда утверждал в своих книгах, что воде предпочитает эль и вино.

Обращаясь к ненавистнику бород, Барнс писал:

«История, которую я хочу напомнить Вам, объясняет причину Вашей ненависти к бородам. Во время своего последнего пребывания в Монпелье Вас неизменно сопровождал Мартин, хирург. Если Вы помните, он привел Вас на обед в дом некого Ганса Смормаута, голландца, и за обедом Вы перебрали крепких напитков, иначе говоря, – напились (а в то время у Вас была длинная борода). Затем ваш приятель Мартин уложил Вас спать. Когда же Вы во сне перевернулись, то Ваш желудок вывернуло, началась рвота и ее следы сохранились на Вашей бороде до следующего утра. Проснувшись, Вы убедились, что запах от Вашей бороды далеко не свеж, и, обратив внимание Вашего друга Мартина на причину такой неопрятности, сказали, что борода – позорная вещь на лице (с чем я не могу не согласиться в данном случае). С тех пор Вы решили брить бороду. Но еще Вы заметили, что наши соотечественники, будучи в Англии, содержат бороды в значительно большей чистоте».

Впрочем, как предположила К. Шренк, причина, побудившая Борда написать трактат о пагубном пристрастии к ношению бород возникла, возможно, на религиозной почве (!): выступая (в данном случае) как сторонник католической церкви, Борд утверждал, что протестанты холят и лелеют бороды потому, что они позволяют им «скрывать свои лица, исполненные злобой» (это обвинение цитирует Барнс). Последний же, в свою очередь, защищал необходимость наличия растительности на лице, аргументируя это тем, что бороды были и у Иисуса Христа, и у его апостолов, и даже у Адама (интересно, откуда «сатирик» узнал бороде первого человека?).

Странно, почему при этом Барнс не ссылался на Ветхий Завет (книга Левита, 19: 27) «Не стригите головы вашей кругом, и не порти края бороды твоей».

Роберт У. Меслен выдвинул сколь неожиданное, столь же маловероятное предположение: и книгу о бородах, и ответ на нее написал один и тот же человек, и этим человеком был… Борд!

Доводы автора гипотезы:

– вряд ли случайно в качестве хозяином дома, где «перебрал» Борд, был выбран голландец – «Весельчак Эндрю» в своих книгах неоднократно писал о жителях Низинных земель как о больших пьяницах;

– Барнс пишет, что познакомился с Бордом в Монпелье;

– и, наконец, самое главное: на титульном листе «Трактата…» изображены двое мужчин и женщина (рис. 10), причем надписи, сделанные поверх рисунков мужчин, указывают, что безбородый – это Колин Клаут, а бородатый – Борд (все vice versal). Не свидетельствует ли это о том, что у книги один автор в двух лицах?

Около 1542 года Борд вернулся в Англию и вскоре был инкорпорирован в Оксфордский университет (для этого кандидат должен был заручиться согласием его вице-канцлера, профессора и трех докторов медицинского факультета) и инспекторов (после ознакомительной беседы с упомянутыми лицами).

Рис. 10. Рисунок из «Трактата…» Милтона Барнса

В качестве местожительства Борд выбрал Винчестер. Здесь (по словам Э. Вуда) «его почитали как известного поэта (?), остроумного, изобретательного человека и превосходного врача»^[44]. В том же 1542 году печатник Роберт Уайер (годы активной деятельности 1530–1556), «живущий в приходе св. Мартина за в доме под знаком Иоанна Евангелиста, что за дворцом герцога Саффолка на Чаринг-кроссе», издал «Диеты» (книга имела большой успех и впоследствии неоднократно переиздавалась). Продолжая сочетать врачебную практику и литературную деятельность, Борд пишет и выпускает книгу предсказаний «Проностикацион, или Альманах…» (скорее всего, это произошло в середине столетия – первое сочинение этого рода, написанное англичанином.

Рис. 11. Дом Эндрю Борда в Певенси (современная фотография)

К этому времени Борд силою обстоятельства превратился в достаточно состоятельного человека, поскольку получил после смерти брата Ричарда неплохое наследство: некоторую сумму в «звонкой монете», два дома в портовом городке Линн⁴⁴ (графство Норфолк на востоке Англии) и недвижимость в Певенси и Винчестере. Кроме того, Борд купил в Певенси еще один дом, построенный в 1342 году и известный как «Монетный двор»: он стоит на том месте, где ранее располагалось здание, в котором норманнские завоеватели, начиная с 1076 года, чеканили монеты (рис. 11).

М. А. Гордон, автор книги «Жизнь королевы Кэтрин Парр» (1951), совершенно безосновательно утверждает: «В ранние годы [Эдуарда VI] фактический присмотр за ребенком был возложен на некого Эндрю Борда… Генрих VIII, обожавший своего единственного сына, нанял Борда на работу как доктора и учителя. По настоянию этого врача ребенка отправили в Певенси, возможно потому, что морской воздух был благоприятен для слабых легких мальчика».

Не один из биографов нашего героя не упоминает о его работе в качестве учителя и врача наследника престола, хотя, возможно, на основании замечания Гордона в настоящее время на доме установлена памятная доска, текст которой гласит, что здесь было местожительство Эндрю Борда, придворного врача Генриха VIII, и что в доме однажды останавливался король Эдуард VI.

Рис. 12. Публичное выступление врача

В 1545 году (или годом позднее) Борд на некоторое время обосновался в Лондоне. Здесь он успешно занимался врачебной практикой и следил за публикацией написанных в Монпелье, но еще не увидевших свет сочинений («Требника» и «Введение в Знание»), второго издания «Диет» и новой книги «Принципы Астрономии…», рукопись которой (как утверждал автор) он подготовил «за четыре дня, пользуясь одним старым пером и не зачищая оного». По-видимому, «Введение в Знание» была опубликована после других перечисленных книг, так как в каждой из них упоминается о работе автора над книгой о своих путешествиях. Может быть, в это, относительно спокойное и благополучное время, своими вычтуплениями «на людях» Борд и заслужил прозвище «Весельчак Эндрю» (рис. 12).

Неплохое финансовое состояние позволило Борду арендовать для местожительства дом, который ранее занимал Master (Глава) «Больницы святого Эгидия⁴⁵, что [расположена] за Лондоном». Она была основана ок.1120 года Матильдой Шотландской (женой английского короля Генриха I) для больных лепрой (проказой). Болезнь эта особенно свирепствовала в Европе в XII–XIII веках, когда усилились контакты европейских и восточных стран; тогда же появилось много лепрозориев, которые обычно строили за городской чертой, вдоль важных дорог, чтобы больные могли просить милостыню, трещоткой предупреждая экипажи или прохожих о своём появлении. Здание больницы св. Эгидия, окружавшие ее сады и огороды, госпитальная часовня, конюшня и другое недвижимое имущество располагались на земле Короны, которая и финансировала ее работу. Затем, в XIV веке, король Ричард II (1367–1400) передал землю и все здания и службы больницы лондонскому цистерианскому аббатству св. Марии Милосердной.

Когда Генрих VIII разогнал монастыри, то одновременно с обителью перестала существовать и больница, а все ее имущество и земля отошли к королю. В 1545 году он даровал их своему приближенному Джону Дадли⁴⁶, который использовал главное здание больницы как личную резиденцию, а землю и постройки сдал в аренду. Такое положение сохранялось два последующих года, но затем Дадли получил от короля лицензию, датированную 6 июля 1547 года и разрешающую отдать (а, скорее всего, продать) землю и всю больничную собственность члену Парламента сэру Ваймонду Керью (1493–1549). В лицензии перечислялась передаваемая собственность и, в частности, «все здания бывшей больницы св. Эгидия, сады, конюшни и огороды, принадлежавшие ей, а также особняк (messuage)…, последним арендатором которого был др. Борд…». Но наш доктор не был Мастером больницы св. Эгидия, как предполагает канадский историк медицины Эрл П. Скарлетт (а вслед за ним и Патриция Флетчер), поскольку известно, что больница перестала существовать еще в 1539 году.

Рис. 13. Эндрю Борд (?)

После нескольких лет, проведенных в Лондоне, вернулся в Винчестер. Его ждала спокойная и обеспеченная старость, привычные и приятные врачебные и литературные работы, дававшие к тому же неплохой доход (рис. 13). Но, как заметил Публий Сир⁴⁷, «Судьба – стекло, блестя, разбивается». Многоцветное стекло судьбы Борда неожиданно треснуло, когда в 1547 году (или в следующем) он предстал перед церковным судом в Винчестере, был осужден и отправлен в тюрьму Флит (рис. 14).

Рис. 14. Тюрьма Флит (рисунок начала XVIII века)

Говоря о последних годах жизни Борда, даже лишенный сантиментов Ф. Д. Фэниуэлл не смог удержаться от возвышенного стиля:

«Мы приближаемся к заключительной сцене [драмы]. Наш герой, плодовитый литератор, много странствовавший врачеватель, возносивший молитвы перед Богом за души смертных и осуждавший человеческие грехи, хотя сам был и грешником, и жертвой греха одновременно, находится во Флите, в здравый уме, но телесно больной».

Как же «Весельчак Эндрю» оказался в тюрьме?

О его преступлении, лействительном или мнимом, рассказал протестантский теолог Джон Понет в книге, которая увидела свет через восемь лет после смерти Борда. Ее автор отвергал целибат, и, защищая право священнослужителей на брак, присоединился к литературной полемике видных иерархов и теологов, стоявших по разные стороны духовного барьера, который разделял католическую и реформаторскую церкви. Но перед тем, как обратиться к книге Понета, стоит вкратце рассказать об истории целибата и некоторых эпизодах упомянутой полемики.

Давай поженимся!

Отношение к обету безбрачия – одному из главнейших установлений католицизма – представляло собой ту лакмусовую бумажку, которая для верующих часто определяло принятие или неприятие Реформации. Требование, обязывающее клириков соблюдать целомудрие, впервые был установлено в начале IV века правилами Эльвирского собора⁴⁸, которые предписывали за нарушение этого обета навсегда отлучать священников от церковного служения и даже на смертном одре не давать им прощения (фактически целибат утвердился только XI веке при папе Григории VII, 1020/1025-1085).

Прошло почти пять веков, и сторонники религиозного реформаторского движения выступили против обета безбрачия клириков, утверждая, что он противоречит мнению многих библейских авторитетов, Отцов Церкви и средневековых теологов.

Исследуя историю вопроса относительно pro et contra отмены целибата, Джон К. Йост, профессор Университета штата Небраска, писал:

«Контроверза между сторонниками клерикального брака и целибата сыграла важную роль в реформировании католической религии. Отказ от монашеских обетов, узаконивание права священников на браки, повышение моральной значимости института семьи разрушали устоявшийся порядок средневекового христианства и представляли собой наиболее революционные изменения, внесенные Реформацией в религию и этику. Многие священнослужители примкнули к реформационному движению именно для того, чтобы избежать традиционных ограничений в семейной жизни. Те из них, кто имели любовниц, получили возможность возвысить их до почтенных и уважаемых жен, а бастардов – сделать законными детьми».

С ним солидарен Преподобный Майкл Э. Скрич, капеллан и почетный член оксфордского Колледжа Душ Всех Праведников, который в своей книге «Раблезианский брак» (1958) назвал упомянутую контроверзу «главным вопросом лютеранской, англиканской и кальвинистской Реформации».

Не буду досаждать читателю обширным цитированием различных авторитетов, писавших о рассматриваемой проблеме, приведу лишь слова апостола Павла в его «Первом послании Коринфянам»⁴⁹, утверждавшего, что в браке нет ничего плохого, но соблюдающий безбрачие все же поступает лучше: «Неженатый заботится о Господнем, о том, как угодить Господу; женатый же заботится о мирском, как угодить жене… Но кто непоколебимо тверд в сердце своем и, не будучи стесняем нуждою, но будучи властен в воле своей, решился в сердце своем соблюдать девственность, тот хорошо поступает»⁵⁰.

Тем не менее, многие европейские вожди реформации, полагая, вероятно, что «лучшее – враг хорошего», следовали своей доктринальной точке зрения и вступили в брак: в 1522 году – швейцарец Ульрих Цвингли (1484–1531); в 1525 году – немец Мартин Лютер (1483–1546); в 1540 году – француз Жан Кальвин (1509–1564); вскоре после 1515 года – англичанин Томас Крэнмер (1489–1556).

Последний из упомянутых священнослужителей (доктор богословия Кембриджского университета и архиепископ Кентерберийский) сыграл выдающуюся роль в английском реформаторском движении как автор ряда религиозных документов протестантского толка (в том числе, «Книгу общих молитв»)^[45]. Следуя предписанию короля Эдуарда VI (1537–1553), он в 1551 году составил текст вероучения, которое получило одобрение Тайного совета и собрания высших иерархов. В 1553 году этот текст под названием «42 статьи» был разослан по епархиям «для строгого следования ему в проповедях и учении». На его основе через десять лет церковный собор принял вероучительный документ англиканской церкви – так называемые «39 Статей религии» (он стал законом после его принятия в 1571 году парламентом). Одна из статей документа гласила: «О браке священников. Божьими законами не установлено, что епископы, священники и диаконы обязаны дать обет безбрачия или воздерживаться от брака. Поэтому они, как все прочие христиане, могут законно вступать в брак по собственному усмотрению, если он рассудят, что так лучше достигнуть спасения (курсив мой. – Ю.П.)».

Но еще раньше, в июле того же 1553 года, пятнадцатилетний король-мальчик умер (по всей вероятности, от туберкулеза), и на престол взошла дочь Генриха VIII принцесса Мария Тюдор (1516–1558), которая за жестокие преследования протестантов получила после смерти прозвище Марии Кровавой. Королева отменила «42 статьи», и вопрос об отмены целибата вновь перешел в область полемики, нашедшей отражение в сочинениях как английских, так и иностранных авторов (полемические книги последних активно переводились в Англии).

Дуэль

Разумеется, я не собираюсь вдаваться в подробности этой полемики во всем ее многообразии и коснусь (и то лишь вкратце) только тех литературных произведений, одно из которых «выведет» нас на судьбу Эндрю Борда. Но прежде познакомимся с их авторами.

Джон Попет (ок. 1514–1556) – протестантский теолог, выпускник Кембриджа, гуманист, знаток греческого языка, начал церковную карьеру в двадцать два года как рядовой священник, а через десять лет занял место капеллана Томаса Крэнмера. В ноябре 1548 года Понет женился, чем вызвал негодование католиков-ортодоксов. Но первый опыт семейной жизни окончился для Понета неудачей – в июле 1551 году консисторский суд признал его брак незаконным на том основании, что жена уже была замужем за неким мясником из Ноттингема. Через три месяца Понет вновь женился, на этот раз на дочери одного из финансовых советников Крэнмера. При Эдуарде VI карьера Понет развивалась успешно: он получил место епископа Рочестерского, а в мае 1551 года занял кафедру епископа Винчестера. Однако через два года (уже во время правления Марии Тюдор) вместе с другими восьмьюстами приверженцами новых церковных установлений вынужден был бежать из страны: в лучших традициях религиозных распрей в стране запылали костры и застучали топоры палачей. Понет еще один раз, в январе 1554 года, побывал на родине, присоединившись к антикатолическому восстанию под руководством сэра Томаса Уайета-мл. (1521–1554)⁵¹: его целью являлось свержение Марии и передачу престола ее сводной сестре, протестантке Елизаветы. Восстание окончилось неудачей, его лидеров четвертовали, а Понет удалился в изгнание в Страсбург, где он и умер.

Стивен Гардинер (1497–1555) – государственный и религиозный деятель, гуманист и ученый. Сын торговца одеждой и незаконнорожденной дочери герцога Бедфорда, он закончил Кембриджский университет со степенями доктора гражданского и канонического права. Будучи секретарем Томаса Уолси, Гардинер выполнял, в основном, дипломатические поручения своего патрона во Франции и Италии. Затем он возвысился до должности королевского секретаря, а в 1531 году стал епископом Винчестерским. Он принимал активное участие в политической и церковной жизни страны, однако после смерти «толстого Генри» оказался в рядах оппозиции новому королю (Эдуарду VI), был лишен всех своих должностей и привилегий и заключен в Тауэр, где и провел свыше пяти лет. По восшествию в июле 1553 года на престол католички Марии Тюдор, ему было возвращено Винчестерское епископство и, кроме того, он был возвышен до должности Лорда-канцлера.

Томас Мартин (1520/21-1592/93) – юрист, доктор гражданского права, дипломат, член парламента и активный участник суда над Томасом Крэнмером. Как и Борд, он окончил Винчестерский колледж и Новый Колледж в Оксфорде, членом которого стал в 1539 году. Примерно в 1555 году он получил место секретаря С. Гардинера. Приписываемый^[46] ему трактат, отвергающий право на брак священников, был высоко оценен королевой Марией.

Итак, знакомство состоялось, пора начинать дуэль: по одну сторону от барьера расположился протестант Понет, по другую – католики Гардинер и Мартин.

Первым «выстрелил» Джон Понет: в 1549 году в лондонской печатне Рейнера Вольфа⁵² была издана его книга: «Защита [права] священников на брак, доказанное Священным Писанием и старыми авторами. Сочинено Джоном Понетом, доктором богословия».

Понет убеждал читателя, что «браки епископов, священников и других служителей церкви не только являются законными и не противоречат Божественным установлениям, но и были разрешены ранними церквями; такое положение существовало до тех пор, пока римский епископ своим безнравственным декретом запретил своим духовным слугам жениться».

Резюмируя свои многочисленные доводы в пользу отмены целибата, Понет писал:

«Таким образом, я заявляю:

– во-первых, брак и священничество не противоречат друг другу;

– во-вторых, брак не является помехой для благочестивой жизни;

– в-третьих, апостолы, будучи призваны проповедовать Евангелие, не прогнали прочь своих жен;

– в-четвертых, ни один священник не может избавиться от жены по религиозным соображениям (вопреки утверждению римского епископа).

И, в заключение, скажу, что клирик имеет право на брак уже после получения им разрешения на отправление им священнических обязанностей…».

Ответ последовал примерно через пять лет, когда в мае 1554 года на прилавках лондонских книжных лавок появилась книга, посвященная королеве Марии и опровергавшая заявления Понета:

«Трактат, в котором объявляется и со всей очевидностью доказывается, что притворные браки священников и верующих персон, нельзя полагать таковыми, ибо во все времена и во всех странах Христианского мира они считаются незаконными, запрещаются и, кроме того, являются наказуемыми. В последующих главах трактата содержится полное опровержение книги доктора Понета, озаглавленной «Защита права священников на брак».

Кто написал этот труд? На титульном листе книги в качестве автора указан Томас Мартин. Но ни Понет, ни Фэниуэлл (три столетия спустя), не сомневались, что на самом деле авторство принадлежит Гардинеру, укрывшимся под псевдонимом «Томас Мартин» (правда, не приводя при этом каких-либо доказательств). Разделяющий их мнение современный библиограф Джеймс Фримен, куратор коллекции старых печатных книг Британского музея, ограничивается замечанием: «Очевидно, Понет увидел руку своего старого соперника Гардинера в этом «Трактате…». Впрочем, другие авторы полагают, что книга является результатом совместной работы Гардинера и Мартина.

Но как бы то ни было, Понет не собирался отступать. Кроме принципиальных разногласий с католиками, у него была глубоко личная обида на Гардинера, который сменил его на епископской кафедре в Винчестере⁵³.

В Страсбурге, где, по словам Понета, у него были «перо, чернила, бумага и тишина», он внимательно изучал книгу оппонента (или оппонентов?). Об этом свидетельствуют многочисленные комментарии изгнанника (около двухсот пятидесяти) на английском, латыни и греческом, сделанные им непосредственно на страницах принадлежащего ему экземпляра «Трактата…». Методично, абзац за абзацем, он «путешествует» по книге, лишь несколько страниц оставив свободными от конфронтационных замечаний.

Текст этих замечаний Понет активно использовал в своем новом сочинении, которое увидело свет в 1555 году в Страсбурге и было переиздано в следующем году:

«Защита, осуществленная в полным соответствием со Священным Писанием и [мнениям] старых докторов (теологии. – Ю.Я.), и опровергающая богохульную книгу, составленной д[октором] Стивеном Гардинером (покойным Лордом-канцлером), д[октором] Смитом из Оксфорда, Пигиусом⁵⁴ и другими папистами, недавно появившуюся за авторством Томаса Мартина, доктора гражданского права (как он сам себя называет) и направленную против благочестивых браков священников: хотя другие вопросы, которые приукрашают и защищают паписты, уже полностью опровергнуты, утверждения Мартина позволят им убедиться в собственной наглости и путанице. Написано Джоном Понетом, доктором богословия и епископом Винчестера. В книге содержатся исправления и дополнения. Ее автор хотел бы, чтобы читатель ознакомился с содержанием первого издания книги до того, как у него появиться досуг для прочтения следующего…»

В самом начале «Защиты…» Понет категорично заявляет:

«Книга этого Мартина не годится для того, чтобы посвящать ее королеве».

Он пытается убедить читателя, что авторы сочинения, так и не доказали необходимость отмены целибата, и приводит свои аргументы с энергичным полемическим запалом. Понет постоянно прибегает к непарламентским выражениям, подчеркивая, что книга совершенно не подходит для чтения королевой, которая была женщиной строгих правил:

«Когда используется непристойное сквернословие, присущее как омерзительно развратным шлюхам-наложницам, так и заурядным проституткам, являющимися никем иным как грязными животными, а также наличиствуют недопустимо грубые рассуждения о воскрешении плоти, то никто из любящих Королеву не может не думать о том, как она будет читать эту книгу с краской стыда на щеках».

В другом месте текста он, по существу, повторяет уже сказанное, но адресуется непосредственно к Мартину:

«Ваши намерения, как это следует из названия книги, состоят в том, чтобы доказать что брак священников и верующих персон не является [фактическим] браком… Вы полагаете, что к столь глубокомысленному выводу пришли благодаря Вашей мудрости в канонических вопросах и уточенной хитрости… Возможно, Ваше единственное достижение будет состоять в том, что слух Ее милости не будет оскорблен Вашими непристойными словами о грязном распутстве, Вашей бесстыдной изворотливостью, Вашей недопустимо грубой речью и громогласной ложью…».

Не смог Понет удержаться от личного выпада, ставящего под сомнение умственные возможности оппонента:

«Хотя королева и удовольствуется всем, что бы Вы ни написали, однако найдутся ученые мужи, которые опровергнут Вас и определят то, что Вам надлежало сказать, ибо [Ваши писания] не являются тенетами, которые способны укрыть Вашу наготу, когда Вы ныне пускаетесь в пляс; ровно так было тогда, когда Вы, учась в Новом Колледже в Оксфорде во время Рождественских праздников по своему обыкновению играли роль любимого дурака Господа⁵⁵. Вероятно, Вы так осмелели, что, потеряв разум, отбросили стыд и окончательно обнаглели…».

Впрочем, Гардинер впоследствии не остался в долгу, хотя и не прибегал при этом к откровенным оскорблениям: как утверждают некоторые историки, когда его спросили, думал ли он в тюремной камере, что когда-нибудь вновь станет епископом Винчестера, он не без язвительности ответил, что если мясник заставил Понета вернуть ему жену, то он, Гардинер, никогда не сомневался в том, что вторично займет епископскую кафедру (впрочем, этот не исключено, что рассказ является апокрифом).

В «идеологическом» плане, в «Защите…» не содержится ничего принципиально нового, и, возможно, поэтому Понет собирался написать вторую часть книги, но умер, не успев завершить свой труд. Его усилия продолжил Мэтью Паркер (1504–1575), один из крупных деятелей Реформации, архиепископ Кентерберийский. Он собрал рукописные заметки покойного, объединил и отредактировал их, выпустив в 1557 году в Лондоне книгу:

«Защита права священников на браки, упроченное государственными законами английского королевства, каковая защита направлена против гражданского лица, называющего себя Томасом Мартином, доктором гражданского права, который пытается опровергнуть право на упомянутые браки, узаконенное вечными словами Господа и нашим высоким парламентом и запрещенное лишь иностранными законами и папскими канонами, якобы освященными Церковью, но аннулированными упомянутым Парламентом…» (рис. 15).

Рис. 15. Страница из «Защиты…» Томаса Мартина с пометками Джона Попета

Но как бы ни старались «дуэлянты», было ясно, что после принятия закона о «39 статьях религии» победа осталась за сторонниками Реформации. Для наших же целей представляет особый интерес то место в «Защите…», в котором автор писал о суде над Бордом.