Ю. Ф. Беспалов
Акты гражданского состояния в деятельности судов РФ
‹…›
Изучение и обобщение судебной практики показало, что в резолютивной части решений по делам по спорам об определении порядка осуществления родительских прав родителем, проживающим отдельно от ребенка, указывается определенный судом порядок общения (время, место, периодичность общения и т. п. обстоятельства).
В отдельных случаях в резолютивной части решения, помимо указания на порядок общения родителя с ребенком, суды указывали также на возможность осуществления отдельно проживающим родителем иных родительских прав, если требование об этом было заявлено суду.
Так, в частности, в резолютивной части решений судами указывалось на право отдельно проживающего родителя участвовать в воспитании ребенка и решать вопросы, связанные с получением образования; на право получения информации о состоянии здоровья ребенка, режиме сна и питания, возникающих потребностях, местонахождении ребенка, местонахождении детских учреждений, которые ребенок посещает; на право посещения стационарного лечебного учреждения в случаях нахождения там ребенка, а также на право предлагать учреждения здравоохранения для лечения ребенка; на право телефонного общения или общения по Интернету.
Исходя из принципа равенства родительских прав и обязанностей раздельно проживающие родители в равной мере могут претендовать на общение с ребенком, на участие в его воспитании (ст. ст. 61, 63 СК РФ). Определение места жительства ребенка с одним из родителей может весьма существенно повлиять на объем осуществления родительских прав тем из родителей, с которым остался проживать ребенок. Следовательно, поскольку решением суда определяется место жительства ребенка с учетом прежде всего того, кто из них имеет возможность создать лучшие условия для воспитания и развития ребенка, то в решении следует указывать и на обязанность родителя передать ребенка тому родителю, с которым определено место жительства ребенка.
Кроме того, указание в резолютивной части решения на обязанность передачи ребенка другому родителю будет направлено на своевременную защиту прав несовершеннолетних детей и позволит избежать неясности в исполнении решения суда, поскольку согласно информации, полученной из ряда судов, отсутствие такого указания впоследствии приводит к обращению судебных приставов-исполнителей в суд с заявлениями о разъяснении судебного решения»[24].
Согласно п. 20 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 05.11.1998 № 15 «О применении судами законодательства при рассмотрении дел о расторжении брака» «резолютивная часть решения об удовлетворении иска о расторжении брака должна содержать выводы суда по всем требованиям сторон, в том числе и соединенным для совместного рассмотрения. В этой части решения указываются также сведения, необходимые для государственной регистрации расторжения брака в книге регистрации актов гражданского состояния (дата регистрации брака, номер актовой записи, наименование органа, зарегистрировавшего брак). Фамилии супругов записываются в решении в соответствии со свидетельством о браке, а в случае изменения фамилии при вступлении в брак во вводной части решения необходимо указывать и добрачную фамилию»[25].
Согласно п. 18 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 20.04.2006 № 8 «О применении судами законодательства при рассмотрении дел об усыновлении (удочерении) детей» «в резолютивной части решения об усыновлении, которым заявление усыновителей (усыновителя) было удовлетворено, необходимо указать об удовлетворении просьбы заявителей (заявителя) об усыновлении ребенка, о признании ребенка усыновленным конкретными лицами (лицом) с указанием всех данных об усыновленном и усыновителях (усыновителе), необходимых для государственной регистрации усыновления в органах записи актов гражданского состояния, в том числе, о записи усыновителей (усыновителя) в качестве родителей в книге записей рождений, об изменении фамилии, имени, отчества, даты и места рождения ребенка, а также о сохранении личных неимущественных и имущественных прав одного из родителей усыновленного или родственников его умершего родителя, если эти вопросы были положительно разрешены судом по просьбе заявителя либо заинтересованных лиц (часть 1 статьи 274 ГПК РФ).
При наличии исключительных обстоятельств, вследствие которых замедление в исполнении решения об усыновлении может привести к невозможности самого исполнения, суд, исходя из статьи 212 ГПК РФ, вправе по просьбе усыновителей (усыновителя) обратить решение к немедленному исполнению, когда требуется срочная госпитализация усыновленного для проведения курса лечения и (или) оперативного вмешательства и промедление ставит под угрозу жизнь и здоровье ребенка»[26].
1.3. Специфика применения законодательства об актах гражданского состояния к отношениям с иностранным участием
Актуальными, имеющими как практическое, так и теоретическое значение являются вопросы, связанные с применением материального и процессуального права при рассмотрении и разрешении семейных дел с иностранным участием.
В научной и практической литературе данные вопросы не получили всестороннего исследования по различным причинам. Вместе с тем, некоторые аспекты проблемы исследованы и представлены в отдельных трудах[27].
Наличие иностранного участия в гражданском судопроизводстве, как правило, определяется субъектом прав, объектом прав и/или юридическим фактом. Субъектом прав в таких ситуациях может быть иностранное лицо или лицо без гражданства как участник судопроизводства. Объектом прав – благо, по поводу которого возник спор, например, нахождение имущества, предложенного к разделу супругом (бывшим супругом) на территории другого государства, в том числе недвижимости. Юридическим фактом – действие, событие, состояние, сроки, имевшие место на территории другого государства. Например, брак заключен в Испании, алименты взысканы во Франции, ребенок родился в Германии, отцовство установлено в Японии и т. д. В такой ситуации важно определиться с законодательством государства, представляющего иностранный элемент в любой из названных форм.
Законодательство РФ, в том числе СК РФ, ГК РФ, ГПК РФ, двусторонние Договора РФ, Конвенции ООН, Конвенции Совета Европы, Конвенции стран СНГ регламентируют далеко не все виды семейных отношений с иностранным участием, а также содержат некорректные положения. Все это осложняет правоприменительную деятельность судов и неблагоприятно сказывается на эффективности судебной защиты участников процесса, в том числе россиян.
Разрешая семейный спор с иностранным участием судье, необходимо установить: 1) наличие иностранного участия; 2) существо спора, иного специального конфликта и его правовую природу; 3) полномочия российского суда; 4) наличие (отсутствие) Двустороннего договора РФ с государством, представляющим иностранное участие в деле (субъект, объект, юридический факт); 5) наличие (отсутствие) Международной, Европейской Конвенции, Конвенции СНГ, в которых участвуют РФ и государство, представляющее иностранное участие в деле; 6) законодательство государства, представляющего иностранное участие в деле в официальном переводе на русский язык и содержание норм иностранного права; 7) наличие (отсутствие) приоритета норм иностранного права; 8) соблюдение требований, предусмотренных Конвенцией по вопросам гражданского процесса (Гаага, 01.03.1954) и Конвенцией отменяющей требования о легализации иностранных официальных документов (Гаага, 05.10.1961); 9) иные обстоятельства, в зависимости от спорной ситуации[28].
Анализ судебной практики позволяет заключить, что семейным отношениям с иностранным участием в современный период характерна неосведомленность россиян-супругов, россиян-родителей, россиян – участников семейных отношений в ином статусе о законодательстве государств, с гражданами которого они установили семейные отношения Такое положение нередко влечет социальные конфликты. Незнание законодательства других государств, регламентирующего семейные отношения, способствует нарушению прав россиян в другом государстве, осложняет осуществление, охрану и защиту их прав, то есть увеличивает риски, связанные с посягательствами на семейные права в другом государстве.
РФ ищет различные формы взаимного сотрудничества с другими государствами с целью обеспечения правовой защищенности своих граждан – участников индивидуальных семейных отношений и стабильности таких отношений. РФ, например, заключила несколько двусторонних договоров с другими государствами по вопросам, связанным и с семейными отношениями[29]. РФ участвует в некоторых Конвенциях ООН и Совета Европы, стран СНГ по семейным делам[30].
Однако их явно недостаточно. Россияне вступают в отношения с гражданами и других государств, с которыми двусторонние договоры не заключены, а число заключенных РФ договоров и конвенций, к которым присоединилась РФ не отвечает потребностям россиян в правовой осведомленности и помощи.
Исследуемая проблема, напрямую связанна с конституционной обязанностью РФ признавать, соблюдать и защищать граждан РФ, в том числе оказавшихся в трудной ситуации в отношениях с иностранным элементом[31].
«Распахнув государственные двери» для выезда россиян и для въезда иностранцев, РФ не урегулировала многие вопросы сотрудничества и взаимопомощи[32].
Общаясь с иностранцами, россияне нередко вступают с ними в семейные отношения. Любовь не знает ни территорий, ни государственных границ, ни запретов по национальным признакам и вероисповеданию и т. д.
Заключая двусторонний или многосторонний договор, РФ не предоставила россиянам для свободного доступа законодательство данных государств в официальном переводе на русский язык. Содержание двусторонних договоров, как правило, усеченное и отсылает к законодательству стан, участвующих в нем. Оказавшись в беде, россияне ищут защиты в судах РФ, а у судов, к сожалению, также имеются трудности относительно доступа к законодательству иностранных государств, официально не представленному в РФ. Статья 166 СК РФ предусматривая некоторые пути выхода из такой ситуации в данном случае не решает в целом проблему[33].
Помогая россиянам, суды нередко бьют по хвостам, поправляя последствия зла. Информация о законодательстве другого государства должна быть доступной, такое положение будет способствовать искоренению или недопущению причин зла. Не потребуется для перевода на русский язык и опубликования иностранного законодательства и больших материальных затрат.
Как свидетельствует судебная практика у судов РФ возникает множество трудностей при рассмотрении таких дел: 1) в судебных актах нередко отсутствуют ссылки на законодательство иностранного государства[34]; 2) имеющиеся некоторые разъяснения высших судебных инстанций весьма условны в свете правил, предусмотренных гл. 68 ч. 3 ГК РФ и Двусторонних договоров РФ. Нередко, для устранения неясностей высшие судебные инстанции РФ выходят за рамки полномочий, создавая собственные правила, которые также вызывают неопределенность[35]; 3) Российский правоприменитель устанавливает новые понятия, например, место постоянного проживания, место обычного проживания, не разъяснив их соотношение с российскими правилами. Однако новые правила не всегда соответствуют правилам российского правопорядка[36].
Для установления нормальных семейных связей россиян с гражданами других государств следует создать условия: 1) для свободного доступа к источникам правового регулирования семейных отношений в конкретном иностранном государстве, в том числе обычаям, традициям и семейным ценностям; 2) для свободы выбора своего поведения и создания семейных отношений с иностранцами (лицами без гражданства); 3) возможности оперативного и эффективного осуществления, охраны и защиты семейных прав в отношениях с иностранным присутствием.
Изложенное позволяет заключить следующее:
1) Гражданам РФ и правоприменителям РФ необходимо предоставить возможность свободного доступа к официальной информации о законодательстве других государств на русском языке, с которыми РФ состоит в договорных отношениях, путем размещения данного законодательства на сайте Минюста РФ или специализированном портале; а также к информации о законодательстве других государств, с которыми РФ не состоит в соглашениях (возможно без перевода);
2) В РФ следовало бы создать адвокатские образования, адвокаты которых бесплатно будут оказывать помощь россиянам, попавшим в «беду» в другом государстве, и в первую очередь обладающим правом на бесплатную юридическую помощь в РФ;
3) В каждом областном и равном ему суде следовало бы установить должность специалиста по законодательству иностранных государств;
4) В каждом суде субъекта РФ необходимо предусмотреть перечень специалистов-переводчиков по всем языкам мира, которые реально должны действовать;
5) Программу повышения квалификации судей РФ необходимо дополнить занятиями по изучению иностранного законодательства, в том числе семейного.
Такие правила, несомненно, будут способствовать действию нормальных семейных отношений между гражданами РФ и иностранцами, а в случае конфликта – эффективному разрешению и судебной защите прав участников конфликта, в том числе граждан РФ[37].
Глава 2. Акты гражданского состояния в практике Европейского суда по правам человека, Конституционного Суда Российской Федерации, Верховного Суда Российской Федерации и московского городского суда и других судов РФ
2.1. Акты гражданского состояния в практике Европейского Суда по правам человека
В практике Европейского Суда по правам человека законодательство об актах гражданского состояния применяется, в основном, в связи с нарушением ст. 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, согласно которой:
1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.
2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц[38].
1. Установление происхождения мертворожденного ребенка от сожителя заявителя и об изменении имени этого ребенка. В деле по жалобе на отказ национальных судов рассмотреть заявление об установлении происхождения мертворожденного ребенка от последнего сожителя заявительницы и об изменении его имени Европейский суд по правам человека установил нарушение ст. 8 Конвенции.
Согласно прецедентному праву Европейского Суда ситуация, при которой правовой презумпции дается возможность превалировать над биологической и социальной действительностью без учета как установленных фактов, так и желаний заинтересованных лиц, и никому в действительности не принося пользы, несовместима, даже с учетом предоставленных государствам пределов усмотрения, с обязательством обеспечивать эффективное «уважение» личной и семейной жизни.
Дело «Знаменская (Znamenskaya) против Российской Федерации» (жалоба № 77785/01), постановление от 02.06.2005
На основании статьи 8 Конвенции заявитель, гражданка России Наталья Васильевна Знаменская, жаловалась на отказ национальных судов рассмотреть ее заявление об установлении происхождения мертворожденного ребенка от ее последнего сожителя и об изменении его имени.
Власти Российской Федерации признали, что отказ национальных судов рассматривать заявление заявителя не имел никаких правовых оснований. На основании статьи 50 Семейного кодекса Российской Федерации даже в случае смерти лица, признавшего отцовство и не состоявшего в браке с матерью ребенка, суды могли установить факт признания им отцовства. Такое признание повлекло бы за собой внесение изменения в свидетельство о рождении и присвоение ребенку фамилии и отчества предполагаемого отца.
В настоящем деле сутью жалобы заявителя является невозможность изменить отчество и фамилию мертворожденного ребенка, чтобы отразить его биологическое происхождение от ее последнего партнера. Поэтому данная жалоба отличается от дел, в которых национальные власти оспаривали выбор родителями имени, ‹…› поскольку мертворожденный ребенок не мог считаться приобретшим право на уважение его частной или семейной жизни, отдельное от права на уважение частной или семейной жизни его матери.
По мнению Европейского Суда, в основе настоящего дела лежит возможность заявителя добиться признания Г. биологическим отцом мертворожденного ребенка, несмотря на правовую презумпцию о том, что отцом ребенка, рожденного в течение трехсот дней со дня расторжения брака, является муж З. Присвоение мертворожденному ребенку фамилии и отчества ее последнего партнера явилось бы следствием такого признания.
В прецедентном праве Европейского Суда ясно установлено, что понятие «семейная жизнь» в статье 8 Конвенции подразумевает существование «семейных уз» между женатыми или неженатыми партнерами, и ребенок, рожденный ими, является ipso jure частью этой связи с момента своего рождения и самим фактом своего рождения.
Существование или отсутствие «семейной жизни» для целей статьи 8 Конвенции является по существу вопросом факта, зависящим от реального существования в жизни близких личных связей (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «К. и Т. против Финляндии» (К. and Т. v. Finland), жалоба № 25702/94, § 150, ECHR2001-VII). Очевидно, что в настоящем деле такие личные связи не могли проявиться, поскольку ребенок родился мертвым и поскольку его биологический отец был разлучен с заявительницей до его рождения и умер вскоре после него. Однако традиционный подход конвенционных органов состоит в признании того, что близкие отношения, кроме «семейной жизни», как правило, попадали бы в пределы «личной жизни» (см., например, Решение Европейской Комиссии по делу «Уэйкфилд против Соединенного Королевства» (Wakefield v. United Kingdom) от 1 октября 1990 г., жалоба № 15817/89 (отношения между заключенным и его невестой). Принимая во внимание, что у заявителя должна была развиться сильная связь с плодом, который она почти доносила до полного срока, и что она выражала желание дать ему имя и похоронить его, установление его происхождения, несомненно, влияло на ее «личную жизнь», уважение которой также гарантируется статьей 8 Конвенции. Следовательно, это положение является применимым в настоящем деле.
Европейский Суд напомнил, что основной целью статьи 8 Конвенции является защита частного лица от дискреционных действий со стороны органов государственной власти. Кроме того, могут существовать позитивные обязательства, неотъемлемые от эффективного «уважения» семейной жизни. Однако границы между позитивными и негативными обязательствами государства на основании этого положения сами по себе не допускают точного определения. Тем не менее применимые принципы схожи. В обеих ситуациях должен учитываться справедливый баланс, который должен соблюдаться между конкурирующими интересами частного лица и общества в целом; и в обеих ситуациях государство пользуется определенным полем для усмотрения.
В настоящем деле существование отношений между Г и заявителем не оспаривалось. Также никто не оспаривал отцовства Г. в отношении мертворожденного ребенка, которого заявитель родила 4 августа 1997 г. Поскольку ребенок родился мертвым, установление отцовства в отношении его не налагало на кого-либо из затронутых лиц длящегося обязательства содержания. Следовательно, представляется, что интересов, противоречащих интересам заявителя, не имелось.
Отклоняя заявление, поданное заявителем, национальные суды не ссылались на какие-либо законные или убедительные причины для сохранения status quo. Кроме того, власти Российской Федерации признали, что национальные суды совершили ошибку, рассмотрев заявление с точки зрения гражданских прав мертворожденного ребенка и не уделив должного внимания правам заявителя. Также власти Российской Федерации согласились, что в соответствии с применимыми положениями семейного права заявление подлежало удовлетворению.
Согласно прецедентному праву Европейского Суда ситуация, при которой правовой презумпции дается возможность превалировать над биологической и социальной действительностью без учета как установленных фактов, так и желаний заинтересованных лиц, и никому в действительности не принося пользы, несовместима, даже с учетом предоставленных государствам пределов усмотрения, с обязательством обеспечивать эффективное «уважение» личной и семейной жизни.
Следовательно, имело место нарушение статьи 8 Конвенции[39].
2. Европейский Суд по правам человека усмотрел нарушение ст. 8 Конвенции и указал, что в соответствии с прецедентным правом Европейского Суда положение, при котором правовая презумпция может превалировать над биологическими и социальными реалиями без учета установленных фактов и желаний заинтересованных лиц, не принося никакой пользы кому-либо, не соответствует обязательству обеспечивать реальное «уважение» частной и семейной жизни, даже если были соблюдены пределы усмотрения Договаривающихся Государств.
Следовательно, прекращение судом производства по делу об оспаривании отцовства в связи с истечением сроков давности свидетельствует о том, что не было соблюдено право заявителя на уважение его частной жизни, гарантированное ему в соответствии с Конвенцией.
Дело «Шофман (Shofman) против Российской Федерации» (жалоба № 74826/01), постановление суда от 24.11.2005
Заявитель не согласен с прекращением судом производства по делу об оспаривании отцовства в связи с истечением сроков давности.
«Европейский Суд уже рассматривал дела, в которых муж желал в судебном порядке оспорить отцовство в отношении ребенка, рожденного в браке. В этих делах остался открытым вопрос о том, касалась ли процедура оспаривания отцовства, имеющая целью правовое прекращение существующих семейных отношений, «семейной жизни» заявителя, так как было признано, что в любом случае определение правовых отношений отца с его предполагаемым ребенком касалось его «частной жизни» (дело «Йилдирим против Австрии» (Yildirim v. Austria) (dec.), № 34308/96, 19 октября 1999 г.; вышеупомянутое дело «Расмуссен против Дании», § 33).
В настоящем деле заявитель пытался в судебном порядке оспорить правовую презумпцию его отцовства на основании биологических доказательств. Целью данного процесса было определение его правовых отношений с сыном Г., который был зарегистрирован как его собственный.
Соответственно, обстоятельства дела подпадают под сферу применения Статьи 8 Конвенции.
Европейский Суд повторил, что основной целью Статьи 8 является защита частных лиц от произвола со стороны публичных властей. Обеспечение реального «уважения» частной и семейной жизни может предполагать наличие позитивных обязательств. К этим обязательствам может относиться принятие мер, призванных обеспечить уважение частной жизни, даже в сфере отношений между гражданами (см. вышеупомянутое дело «Микулич против Хорватии», § 57 и дальнейшие ссылки).
Но границы между позитивными и негативными обязательствами государств, вытекающими из данной нормы, не поддаются точному определению. Тем не менее, применимые принципы совпадают. В обоих случаях необходимо руководствоваться справедливым балансом между интересами частного лица и общества в целом; в обоих случаях государство пользуется определенными пределами усмотрения (см. Постановление Европейского Суда от 26 мая 1994 г. по делу «Киган против Ирландии» (Keegan v. Ireland), Series A № 290, § 49; вышеупомянутое дело «Кроон и другие против Нидерландов», § 31).
Европейский Суд напомнил, что в его задачи входит не подменять собой компетентные национальные органы при регулировании споров об отцовстве на национальном уровне, а, скорее, рассматривать в соответствии с Конвенцией решения, принятые этими органами при осуществлении своих полномочий (см. вышеупомянутое дело «Микулич против Хорватии», § 59; Постановление Европейского Суда от 23 сентября 1994 г. по делу «Хокканен против Финляндии» (Hokkanen v. Finland), Series A № 299-A, p. 20, § 55). Поэтому Европейский Суд должен был установить, было ли государством-ответчиком при рассмотрении иска заявителя об оспаривании отцовства соблюдены позитивные обязательства, наложенные на него Статьей 8 Конвенции.
Заявитель не оспаривал, что решения национальных судов «соответствовали закону», а именно статье 49 Кодекса РСФСР о браке и семье, которая применялась к спорам о детях, рожденных в период действия этого Кодекса. Статья 49 предусматривала право оспорить отцовство в течение одного года после того, как муж узнал или должен был узнать о регистрации рождения. Срок начинал течь независимо от того, сомневался ли муж в своем биологическом отцовстве или нет.
Сравнительный анализ законодательства Договаривающихся Государств, регулирующего процедуру оспаривания отцовства, показывает, что отсутствуют общепризнанные критерии в этой области. За исключением небольшого количества государств, в которых законодательно не установлен срок для подачи иска об оспаривании отцовства, в большинстве государств такие сроки действуют и составляют от шести месяцев до одного года, а в некоторых случаях до двух лет.
Однако, между различными правовыми системами важное для настоящего дела отличие состоит не только в длительности срока, установленного для подачи иска об оспаривании отцовства, но и в моменте, с которого он начинает течь (dies a quo). В некоторых государствах срок оспаривания отцовства начинает течь с момента, когда предполагаемый отец узнал или должен был узнать, что он был зарегистрирован в качестве отца ребенка. В других государствах, которых примерно столько же, сколько и государств, подпадающих под первую группу, началом отсчета срока признается дата, когда он узнал или должен был узнать о наличии обстоятельств, ставящих под сомнение его биологическое отцовство. Во многих государствах из второй группы установлен также второй ограничитель срока, делающий возможным оспаривание отцовства, пока ребенок еще маленький. Несколько государств, в которых срок начинает течь с момента рождения ребенка, независимо от того, знал ли отец о подобных обстоятельствах, также подпадают в последнюю группу.
