Йоганн Мюллер
Танкисты Гудериана рассказывают. «Почему мы не дошли до Кремля»
Предисловие переводчика
Они так и не дошли до Москвы
Любой человек, который хоть немного интересуется военной историей, прекрасно знает, кто такой генерал-оберст Гейнц Вильгельм Гудериан. Это творец теории танковой войны, отец немецких Панцерваффе, теоретик и практик блицкрига, один из самых успешных командиров Второй мировой войны, участвовавший во многих сражениях и одержавший множество побед. Во всяком случае, именно так говорят десятки книг.
Но в то же самое время никто не знает, кто такой генерал-оберст Гейнц Вильгельм Гудериан, потому что эти же самые книги следует читать буквально с микроскопом, чтобы выцедить рассеянные тут и там крупицы правды. И если собрать вместе все эти крупицы, то перед нами появится портрет, очень далекий от сусально-парадного. Да, Гудериан остается видным военным теоретиком, который, в отличие от болтунов РККА, сумел воплотить свои теории в жизнь. Именно благодаря Гудериану немцы сумели наладить тесное взаимодействие всех родов войск, которое и приносило им победы на начальном этапе войны.
А вот генерал Гудериан разительно отличается от теоретика Гудериана. Выясняется, что Гейнц Вильгельм был заядлым скандалистом и склочником, интриганом и доносчиком, злостным нарушителем военной дисциплины, офицером, намного переросшим свой потолок некомпетентности. Резко сказано? Что поделаешь, на правду обижаться не следует. Напомним, с чего начала восходить звезда генерала Гудериана. Во время наступления во Франции он нещадно гнал вперед свой корпус, не обращая внимания на любые запреты командования. Наверное, именно тогда он заработал свою кличку «Schnelle Heinz» – «Стремительный Гейнц». Однако победителей не судят.
Впрочем, в последнее время происходит определенная переоценка ценностей, и западные авторы начинают иначе смотреть на Гудериана. Безудержные дифирамбы Кеннета Макси сменяются жесткой критикой Рассела Харта и Паоло Баттистелли. Собственно, чего стоит одно название книги: «Гудериан – пионер танковой войны или создатель мифов?!»
Во время операции «Барбаросса» генерал-оберст точно так же пренебрегал любыми приказами командующего Группой армий «Центр» фон Бока и начальника ОКХ Гальдера, если только эти приказы не соответствовали замыслам самого Гудериана. А чтобы застраховать себя от неприятностей, Гудериан часто обращался к своему покровителю и благожелателю Адольфу Гитлеру, причем через голову всех вышестоящих командиров. И если Гитлер не отменял приказы фон Бока и Гальдера, то откровенное неповиновение все равно сходило Гудериану с рук.
Можно также вспомнить откровенно плохие отношения между Гудерианом и командующим 4-й армией фельдмаршалом фон Клюге. Напомним, что во время операции «Барбаросса» 4-я армия была соседом слева 2-й танковой группы, которой командовал Гудериан. Гейнц Вильгельм постоянно жаловался фон Боку и Гальдеру на то, что Клюге не поддерживает его операции, сознательно тормозит темп наступления и вообще является чуть ли не советским агентом. Впрочем, «чуть ли» в конце концов отпало, когда в 1944 году Гудериан обвинил Клюге в причастности к заговору против Гитлера, что в итоге привело к самоубийству фельдмаршала. В то же самое время у Гудериана не было никаких проблем с соседом справа – командующим 2-й армией бароном фон Вейхсом. О причинах патологической нелюбви Гудериана к Клюге мы можем лишь гадать. Может, это была простая зависть? Клюге был фельдмаршалом и командовал армией, а Гудериан всего лишь генерал-оберстом и командовал всего лишь корпусной группой, да вдобавок в начале войны подчиненной тому же Клюге.
Теперь о потолке некомпетентности. Во Франции Гудериан показал себя отличным командиром корпуса – энергичным, предприимчивым, смелым, хотя и своенравным. Во время операции «Барбаросса» он командовал 2-й танковой группой, которая по размерам фактически являлась армией, потому что, в зависимости от ситуации, имела от 3 до 6 корпусов. И в качестве командующего армией Гудериан показал себя очень неважно. Выяснилось, что он не в состоянии наладить взаимодействие своих войск, его корпуса слишком часто действовали по расходящимся направлениям, нарушая фундаментальный принцип концентрации сил.
Известно, что группа Гудериана участвовала в четырех операциях, завершившихся созданием грандиозных котлов – Минского, Смоленского, Киевского и Брянского. Но когда изучаешь эти операции, оказывается, что сам Гудериан вроде как и ни при чем. Фактически эти котлы были созданы силами XLVII корпуса генерала Лемельсена и XXIV корпуса генерала Гейр фон Швеппенбурга. А сам создатель теории «Kesselschlacht» в это время неизвестно зачем гнал остальные свои корпуса на восток. В никуда. Именно это безостановочное прямолинейное движение привело к Ельнинской «мясорубке» и первому серьезному поражению Вермахта во Второй мировой войне.
Хуже того, именно неумение Гудериана концентрировать свои силы приводило к тому, что советские войска получали шанс выскользнуть из образовавшегося котла, потому что кольцо вокруг него получалось рваным и слабым. Например, южный фас Киевского и Смоленского котлов держали всего две дивизии группы Гудериана, точнее, две дивизии корпуса Лемельсена – 17-я танковая и 29-я моторизованная. Точно так же всего две дивизии Лемельсена, теперь уже 17-я и 18-я танковые, держали западный фас Брянского котла. При этом на каждую из них приходилось чуть ли не по 100 километров фронта. Разве что в создании Киевского котла участвовал весь XXIV корпус, но даже в этой операции есть свои нюансы, о которых мы поговорим. И если советские генералы не сумели воспользоваться ошибками Гудериана, это уже их проблемы.
Кстати, есть еще одна сторона личности Гейнца Гудериана. Немецкие историки потратили много сил, чтобы доказать, будто Вермахт не был причастен к преступлениям СС и гестапо на захваченных территориях. И действительно, в отношении многих генералов приходилось использовать формулировку «не доказано». Заметьте, не «за отсутствием состава преступления». Генерал-оберст Гудериан относится именно к таким. Нельзя же считать доказательством строки из письма жене касательно восточных народов: «Это наполовину животные. Оборванные, грязные, вонючие, тупые – да пошли они все! Повсюду большевистские главари, которые скачут, как обезьяны».
Однако взгляды Гудериана – это его личное дело. Мы же обязаны вспомнить известный «Приказ о комиссарах». Немецкие генералы, и Гудериан в том числе, после войны дружно утверждали, что каждый из них был категорически против расстрелов и не доводил приказ до войск. Увы, целый ряд свидетельств, которые вы найдете в этой книге, подтверждает, что в данном случае Гудериан оказался послушным исполнителем воли фюрера. Причем это будут свидетельства самого разного уровня – от командира корпуса до рядового.
22 июня 1941 года германские войска перешли западную границу Советского Союза на всем ее протяжении, началась Великая Отечественная война. Гитлер и его генералы поставили перед армией задачу – разгромить Советский Союз в максимально короткие сроки в ходе очередной молниеносной кампании, пусть даже Гитлер никогда не употреблял слово «блицкриг». Опираясь на опыт боев во Франции в 1940 году, они сделали ставку на действия танковых войск. Практически все танковые дивизии были сведены в четыре танковые группы – прообраз танковых армий. Именно им предстояло наносить глубокие рассекающие удары и формировать котлы, в которых предполагалось уничтожать части Красной Армии. Именно «Kesselschlacht» – битва на окружение и уничтожение становится основным приемом Вермахта, где-то даже навязчивой идеей панцер-генералов.
Так получилось, что 2-я танковая группа, которой командовал генерал-оберст Гейнц Вильгельм Гудериан, участвовала практически во всех крупных операциях лета и осени 1941 года. Ее танковые дивизии закрыли Минский, Смоленский, Киевский и Брянский котлы. Менее известно окружение и уничтожение двух корпусов советской 13-й армии в Могилеве в июле 1941 года и котел под Рославлем. И, несмотря на все эти успехи, генерал Гудериан так и не получил вожделенный маршальский жезл. Кстати, немецкого генерал-оберста нельзя считать аналогом советского генерал-полковника, он стоит выше генерала рода войск и является последним генеральским званием перед маршалом. Интересный парадокс: девять немецких генералов стали фельдмаршалами 19 июля 1940 года по итогам Французской кампании и ни один в 1941 году, в том числе все командующие танковыми группами. Более того, генералы Гёппнер и Гудериан были отстранены от командования в декабре 1941 года, фон Клейст командовал 1-й танковой армией до ноября 1942 года. Дольше всех – до декабря 1943 года – продержался Герман Гот, командовавший 4-й танковой армией.
Впрочем, в отношении Гудериана имеется простое и логичное объяснение – слишком часто он нарушал приказы вышестоящих начальников. Да-да, имелся за ним такой грешок, несмотря на пресловутую железную немецкую дисциплину. Но, что гораздо страшнее, эти нарушения почти всегда вели к очередной победе, а такого начальство не прощает нигде и никому. Разве мог генерал Клейст забыть смелый прорыв корпуса Гудериана, который привел к окружению армий союзников под Дюнкерком, хотя он, Клейст, этот прорыв запретил? Когда зимой 1941 года после поражения под Москвой множество немецких генералов полетели со своих постов, среди них оказался и Гудериан. Это никого особенно не удивило. Любопытнее другое: многие из них позднее вернулись на фронт и воевали более или менее успешно, а вот Гудериан так и остался в глубоком тылу до самого конца войны. Да и наградами его обошли, потому что Мечей к своему Рыцарскому кресту он так и не получил, хотя это было чуть ли не дежурным знаком у генерал-оберстов Вермахта. Во всяком случае, у Гота и Клейста они имелись.
В качестве командующего армией Гудериан допускал много ошибок, хотя сказать, что он совершенно не справлялся со своими обязанностями, тоже нельзя. Но, к счастью для него, потолок некомпетентности его противников, таких как Еременко, Тимошенко, Буденный и прочие, – это дворник с рынка города Скотопригоньевска (Ф. М. Достоевский «Братья Карамазовы»). Обосновать это утверждение не слишком сложно. Вспомните подробности взятия Ельни, Орла и Брянска, описанные в этой книге. Их можно было бы счесть россказнями Мюнхгаузена, если бы они не были горькой правдой.
Но снова у советских, а теперь и у российских историков имеется прекрасный выход. Можно написать, что «2-я танковая группа захватила город Брянск, замкнув кольцо вокруг 3-й и 13-й армий». Можно написать, что «XLVII танковый корпус захватил город Брянск, замкнув кольцо вокруг 3-й и 13-й армий». Можно даже уточнить: «17-я танковая дивизия захватила город Брянск, замкнув кольцо вокруг 3-й и 13-й армий». Но ни советские, ни российские историки никогда не напишут: «Боевая группа Градль в составе 12 танков и 4 бронетранспортеров с ходу захватила город Брянск и трое суток удерживала его до подхода 167-й пехотной дивизии, не выпустив из окружения две советские армии». Причем любое из этих четырех утверждений будет чистой правдой, выбирай на свой вкус.
Кстати, можно без труда заметить одну особенность действий советского и немецкого командований в случае попадания каких-то соединений в окружение. Немцы старались держаться до последнего, а высшее командование обязательно пыталось организовать деблокирующие удары, хотя они не всегда приносили успех. Примеры – Демянск, Холм, Сталинград. И срок сопротивления немцев в котлах измерялся неделями, а то и месяцами. Советские армии и корпуса, попав в окружение, два-три дня изображали сопротивление, а потом просто разваливались и пытались мелкими неорганизованными группами просочиться наружу. Примеры деблокирующих ударов, наверное, можно найти, но для этого придется именно искать и вспоминать. И обычный срок существования окруженной советской группировки не превышал двух недель.
Еще одним доказательством некомпетентности советских генералов служат карты в книге воспоминаний Гудериана. На них прекрасно видно, как развились наступления 2-й танковой группы – танковые дивизии, а чаще одна дивизия, вырывались вперед на расстояние от 100 до 200 километров от главных сил и останавливались, полностью израсходовав топливо и почти израсходовав боеприпасы. Одна из мотопехотных дивизий вытягивалась в тонкую ниточку вдоль единственной дороги, чтобы обеспечить безопасность коммуникации. И сколько раз был отрезан и уничтожен этот зарвавшийся авангард? Ответ: ни одного раза! Даже попыток таких не было.
Поздней осенью 1941 года 2-я танковая группа в ходе операции «Тайфун» достигла своей максимальной численности, в подчинении Гудериана оказались целых пять корпусов. Более того, 11 декабря ему была подчинена 2-я армия и была создана Группа армий «Гудериан». Но это не помогло. Сначала танкисты Гудериана намертво застряли под Тулой, так и не сумев пробиться к Москве, а потом не сумели остановить контрнаступление Красной Армии. Восточный поход самого знаменитого из панцер-генералов бесславно завершился, и 25 декабря он был отрешен от командования.
Интересно, что после этого 2-я танковая армия (так теперь называлась бывшая группа) более не играла никакой серьезной роли в боях на Восточном фронте, превратившись в безликого статиста, удерживающего свои километры линии фронта – и не более того. Она не участвовала в летнем наступлении 1942 года, а во время Курской битвы лишь удерживала западный фас Курской дуги. К этому времени в ее составе не осталось ни одной танковой дивизии, хотя титул «Танковая» она сохранила.
Гейнц Гудериан оставил после себя пухлый том воспоминаний, описав свою службу в Вермахте. В свое время перевод этой книги был на всякий случай уложен в спецхран, чтобы не смущать некрепкие умы «новой исторической общности людей – советский человек». С моей точки зрения – совершенно напрасно, ибо панцер-генерал не обладал даже тенью литературного таланта, и его книга невыразимо скучна, как сукно цвета фельдграу. Во всяком случае, я в свое время капитулировал в районе шестидесятой страницы, и даже запретность книги не подтолкнула меня дочитать ее до конца.
Кстати, о литературе. В последнее время западные авторы все чаще и чаще обращаются к русскоязычной литературе. Причем если ранее это были незабвенные произведения Воениздата, то теперь используются новейшие книги А. Исаева, М. Барятинского, И. Мощанского и других, хотя отношение к ним остается настороженным. И еще одна любопытная деталь. Если сравнить библиографию хотя бы двух книг – «Котлы 41-го» А. Исаева и «Наступление на Москву» Н. Цеттерлинга, то выяснится, что Цеттерлинг использовал русских книг примерно в пять раз больше, чем Исаев немецких. Такая вот интересная арифметика.
Мы хотим представить вам воспоминания простых солдат и офицеров 2-й танковой группы, читать которые гораздо более интересно и поучительно, чем генеральские сочинения. Но сквозь красочные описания жестоких боев проступает подлинное лицо войны – кровь, грязь, страдания, смерть товарищей. Фельдфебель или лейтенант расскажет такие детали, которые не видны с высоты генеральского величия. И во многих случаях эти описания красноречивей армейских сводок, ведь если молодой лейтенант говорит, что от его роты осталось всего семь человек, стоит ли верить победным фанфарам? К тому же эти люди так и не дошли до Москвы!
И как говорил Марк Порций Катон Старший: «Ceterum autem censeo Deum non esse».
Предисловие автора
Гейнц Гудериан возведен на пьедестал как легендарный творец германских танковых войск и блестящий командир эпохи блицкрига. Эта легенда во многом появилась усилиями самого генерала, хотя, вполне вероятно, он и не ставил перед собой такой задачи. Основой стали его широко известные мемуары, которые оказали огромное влияние на всю историографию Второй мировой войны. А уже саму легенду создали историки и биографы Гудериана, которые совершенно некритически отнеслись к этой книге, принимая ее за безусловную истину в конечной инстанции. Действительно, Гудериан является одной из самых крупных фигур того периода, не лишенной, однако, многочисленных недостатков. Тщеславный и упрямый, склонный к самодеятельности, он с самого начала сделал ставку на Гитлера и нацистов и оставался верным им до самого конца, что доказывают его отчаянные и наивные попытки спасти Германию от военного поражения в 1944 году. Достаточно часто он приписывал себе успехи своих подчиненных, укрепляя фундамент легенды, которая надолго пережила самого Гудериана. Даже сам термин «панцер-генерал» историки наверняка придумали под влиянием личности Гейнца Вильгельма, учитывая его роль в развитии теории и практики танковой войны.
Недостатки Гудериана как командира стали органическим продолжением его достоинств. Успехи командира корпуса в Польской и Французской кампаниях во многом предопределили его конечный провал в роли командира танковой группы в декабре 1941 года. Краткосрочное оперативное планирование не равнозначно подготовке стратегических операций. Вообще-то интересно, что всю Первую мировую войну Гудериан провел в различных штабах и после разгрома под Москвой снова вернулся на штабную работу как генерал-инспектор Панцерваффе и позднее начальник штаба ОКХ. Впрочем, его деятельность там также выглядит далеко не однозначной, хотя это предмет отдельного исследования. В этой книге мы рассмотрим его действия именно на посту командующего танковой группой, причем будем опираться больше не на штабные документы, а на свидетельства участников боев – простых солдат и младших офицеров. Им нет особой нужды что-либо приукрашивать и искажать, поэтому картина может получиться отличной от нарисованной самим Гудерианом в его мемуарах.
Особо следует сказать о русских источниках. До сих пор доступ в архивы Министерства обороны закрыт для подавляющего большинства исследователей, однако появились работы ряда российских историков – А. Исаева, Е. Дрига и других. Их охотно используют такие известные авторы, как Д. Гланц, Д. Штахель, С. Залога, Н. Цеттерлинг, Т. Ле Тисье. Причина очевидна – этим русским разрешена работа в архивах. Однако мы должны критически относиться к их книгам, так как они сохранили органический порок советской историографии – следование общей идее, продиктованной Кремлем. В этом плане русские книги 2000-х годов совершенно не отличаются от советских 1960-х. Поэтому мы можем доверять, пусть и с оговорками, приводимым ими цифрам, но обязаны сомневаться в описаниях событий и безусловно не верить выводам и оценкам. И все-таки читателю будет интересно знать, как видела происходившее противоположная сторона, для чего мы приведем кое-какие отрывки из мемуаров советских генералов, мало известные у нас.
Й. Мюллер
Накануне – фюрер приказывает
Рано утром 22 июня 1941 года германские войска перешли западную границу Советского Союза на всем ее протяжении, началась Восточная кампания Вермахта. Было ли это внезапностью? Ни в коей мере. Гитлер давно готовил это нападение. Компьенское перемирие было подписано 22 июня 1940 года, и сразу началась проработка возможностей нападения на Советский Союз. 29 июля начальник ОКХ генерал Гальдер отдает приказ начать разработку конкретного плана войны. То, что директива «Барбаросса» была подписана лишь 18 декабря, ничего не меняет. Как известно, быстро только кошки рожают, а подготовка к большой войне – дело длительное.
Когда некоторые историки начинают рассказывать о миролюбивых планах фюрера, они в качестве железного аргумента приводят приказ о расформировании двух десятков пехотных дивизий. Это произошло летом 1940 года. Однако попробуем разобраться в этом вопросе более детально, потому что он самым прямым образом связан с подготовкой нападения, которая началась в июле 1940 года. Действительно, 13 дивизий так называемой девятой волны формирования были распущены в августе 1940 года, 9 дивизий десятой волны так и не были сформированы. Но что это были за дивизии? Они формировались из призывников старших возрастов, ветеранов Первой мировой и фактически так и оставались ополчением. Зато 21 июля был отдан приказ сформировать 10 кадровых дивизий одиннадцатой волны, в августе за ними последовали 6 пехотных и 4 легких дивизии двенадцатой волны, в октябре 9 дивизий тринадцатой волны, а в ноябре 8 дивизий четырнадцатой волны. То есть вместо 22 дивизий ограниченной боеспособности Вермахт получал 37 новых кадровых дивизий. В 1941 году продолжилось формирование 15 дивизий пятнадцатой волны, то есть, как нетрудно заметить, подготовка шла очень напряженная. В результате к июню 1941 года Гитлер имел 205 пехотных дивизий, что означало предельное напряжение людских ресурсов Германии. Командующий армией резерва генерал Фромм предупреждал, что в маршевых батальонах у него обучается всего 80 000 человек, то есть восполнять потери будет крайне сложно. Собственно, это и произошло во время боев второй половины 1941 года.
Так как главную роль в предстоящей кампании должны были сыграть танковые войска – Панцерваффе, мы уделим основное внимание именно их подготовке. При формировании танковых и моторизованных дивизий возникло множество проблем. ОКХ первоначально планировало иметь 24 танковые и 12 моторизованных дивизий. Напомним, что во Французской кампании участвовало всего 10 танковых и 4 моторизованные дивизии, то есть планировалось значительное увеличение мобильных сил. С одной стороны, решение было оправданным, так как анализ боев показал, что дивизии перегружены танками и плохо управляются, при этом выигрыш в боевой мощи представляется сомнительным. В этом еще предстояло убедиться командирам советских мехкорпусов летом 1941 года. Лишние танки следовало куда-то девать, поэтому в Германии на основе освободившихся танковых батальонов началось формирование новых дивизий. Увы, достаточно быстро выяснилось, что танков и другой техники и вооружений все равно не хватает, поэтому планы пришлось сократить, осталось 20 танковых и 10 моторизованных дивизий. Впрочем, танков не хватало даже для них. Ничем иным нельзя объяснить сохранение в боевом составе почти 900 машин Т-I. Ну не поворачивается язык назвать эту пулеметную танкетку танком. Не от хорошей жизни было введено в состав армии более 900 чешских танков также сомнительного достоинства. Однако французские танки немцы всерьез использовать не стали, ограничившись комплектацией пары вспомогательных батальонов.
В результате на 1 июня 1941 года в Вермахте числилось: 877 Т-I, 1074 Т-II, 170 35 (t), 754 38 (t), 350 Т-III с 37-мм пушкой, 1090 Т-III с 50-мм пушкой, 517 Т-IV, 330 командирских танков и 377 StuG-III. Впрочем, в действующих частях находилось около 3500 танков, причем немцы постарались оставить легкие танки в тылу. Скажем, лишь 180 Т-I находилось во фронтовых частях. К этому количеству, естественно, следует добавить танки союзных армий, которые в массе своей были еще хуже немецких Т-I и Т-II. Но в целом можно считать, что немцы накануне нападения имели чуть более 4000 танков.
Зато с противотанковыми орудиями дело обстояло хуже некуда. Формально Вермахт имел около 15 000 противотанковых пушек. Вот только их ценность была почти нулевой, так как из них лишь 1000 пушек имела калибр 50 мм, а остальные были злосчастными 37-мм «дверными колотушками», почти бесполезными в бою против новых советских танков.
Но это еще далеко не все. Как-то незаметно выясняется, что немецкие танковые дивизии не имели четкой штатной структуры. Хотя во всех дивизиях был ликвидирован второй танковый полк, почему-то сохранились четыре штаба бригад. И если три из них просто не успели расформировать, так как они принадлежали дивизиям, воевавшим во Франции, то появление бригадного штаба в 18-й танковой дивизии выглядит необъяснимым казусом. Зачем в октябре 1940 года формировать дивизию с двумя танковыми полками, в то время как в остальных дивизиях второй полк распускается?! Впрочем, в марте 1941 года 28-й танковый полк расформировали, но штаб бригады остался.
Дальше – больше. Оказывается, что танковые полки могли иметь в своем составе либо два, либо три батальона, причем эти батальоны также были различными! В двухбатальонном полку они имели по четыре роты, а в трехбатальонном – только три. Не было единообразия и в пехотных бригадах. Например, лишь 6 из 20 бригад получили роту тяжелых пехотных пушек. В артиллерийских полках лишь первые 10 дивизий имели роту 10-см пушек, в остальных ее заменяют ротой 105-мм легких гаубиц. Такое же разнообразие можно видеть и в противотанковых батальонах, где причудливо перемешаны 37-мм, 50-мм пушки с добавлением трофейных 47-мм из разных стран. Численность танков каждого типа в полках также варьировалась в очень широких пределах.
Лихорадку переформирований, которая трясла Панцерваффе осенью 1940 года, прекрасно иллюстрируют события в 3-й танковой дивизии, которая позднее попала в XXIV корпус (механизированный) группы Гудериана. Это была одна из самых заслуженных и опытных дивизий с богатым боевым опытом.
Все началось с того, что у дивизии отобрали штаб 3-й танковой бригады, для того чтобы на его основе сформировать штаб 5-й легкой дивизии. Вместо него 3-я танковая получила штаб 5-й танковой бригады, который был сформирован III военным округом. В чем смысл такой рокировки, остается загадкой. Так как 5-й танковый полк был отправлен в Африку, в распоряжении дивизии остался лишь 6-й танковый полк. Зато она получила батальон так называемых «подводных танков» (об этом мы еще поговорим позднее) – танковый батальон С, который стал III батальоном 6-го полка. В результате получился первый из трехбатальонных полков Панцерваффе.
Взамен танкового дивизия получила второй стрелковый полк. Теперь, по советским меркам, она стала мотострелковой, но никак не танковой. Это был 394-й стрелковый (Schutzen) полк, получивший штаб 394-го пехотного (Infanterie) полка 209-й пехотной дивизии. III батальон 3-го стрелкового полка стал I батальоном новой части. II батальон был сформирован из II батальона 243-го пехотного полка, бывшего 1-го полка территориальной полиции в Данциге. 13-я рота 325-го полка 228-й пехотной дивизии стала 13-й ротой нового полка.
Артиллерии также досталось по полной. I батальон 75-го артполка отправился в Африку. Вместо него дивизия получила 714-й батальон тяжелой артиллерии на конной тяге. Его спешно перевели на механическую тягу, перевооружили гаубицами leFH 18 и дали номер убывшего батальона. III батальон артполка, вооруженный тяжелыми гаубицами sFH 18, был сформирован из II батальона 49-го артполка. Для корректировки и управления огнем полк получил 327-ю батарею управления.
В Африку отправились еще два батальона – 39-й истребителей танков и 3-й разведывательный, но, разумеется, дивизия получила замену. Это были 1-й (моторизованный) разведывательный и 543-й истребителей танков. Увы, оба они были тоже только что сформированы из резервистов. Хуже того, оба батальона получили машины старых моделей, так как главным фактором была скорость переформирования дивизии. Саперный и связной батальоны пострадали меньше, они передали 5-й легкой дивизии по одной роте и, что самое грустное, замены не получили. Все ограничилось простой сменой номеров рот.
Вдобавок ко всему прочему сменился командир дивизии. Генерал-майор Штумпф, который командовал дивизией с момента ее создания, был переведен в только что сформированную 20-ю танковую дивизию. 13 ноября 1940 года командиром 3-й танковой дивизии стал генерал-лейтенант Вальтер Модель.
Это очень интересный нюанс, который незаметен при простом перечне частей и соединений. Как-то неожиданно оказывается, что старая кадровая танковая дивизия, сформированная несколько лет назад, в действительности почти на две трети состоит из зеленых новобранцев. Поэтому заявления русских историков, что дивизии Красной Армии не имели боевого опыта, нужно считать несостоятельными.
Все это отлично иллюстрирует состояние Вермахта перед началом операции «Барбаросса». Техники, вооружения и солдат отчаянно не хватало, немцы собирали все, что только могли. Как выясняется, лишь 46 дивизий были оснащены исключительно немецким оружием, остальные имели некую сборную солянку. 84 пехотные дивизии и 3 моторизованные были оснащены иностранным транспортом. Вообще к июню 1941 года Вермахт имел более 2000 типов автомобилей, 70 моделей орудий и 53 модели зениток. Несмотря на все усилия, «моторизованный» Вермахт широко использовал конную тягу – 119 дивизий были «оснащены» лошадьми, а у 77 из них подразделения снабжения катались на телегах. Большинство артиллерийских полков запрягали в передки лошадей и мулов.
Во что выливалась подобная «механизация», рассказывает рядовой Эдмунд Бонхоф: «Моторизованные части могли катить и катить, но мы со своими лошадьми не могли угнаться за ними. В конце концов мы на некоторое время остановились. Довольно долго мы думали, что про нас просто забыли. Нам не подвозили припасы, и продуктов не хватало. Поэтому мы перешли на подножный корм. К счастью, стояло лето, и мы нашли картофельное поле. Мы выкапывали картошку, потому что были голодны. Это была война. Ты делаешь все, что можешь, только чтобы выжить».
В отношении танков имеется одно совершенно непонятное обстоятельство. Как известно, во время Советско-финской войны опытные образцы танков КВ, СМК и Т-100 были направлены в 91-й танковый батальон 20-й танковой бригады. 17 декабря 1939 года СМК подорвался на мине и был тщательно осмотрен финнами. На следующий день КВ принял участие в бою в районе Бабокина, получил несколько попаданий снарядов 37-мм противотанковых пушек, которые не помешали ему действовать. Поэтому совершенно непонятно, почему появление советских танков оказалось сюрпризом для немецких солдат и генералов. Либо финны не поделились информацией со своим союзником, либо поделились, но соответствующие бумаги благополучно легли под сукно. Поэтому мы можем лишь гадать, почему основным противотанковым орудием Вермахта так и осталась несчастная 37-мм «дверная колотушка». Можно предположить, что немцы рассчитывали на встречу с единичными экземплярами советских тяжелых танков, что и подтвердила эта конкретная атака. Во всяком случае, во Франции ровно десять штук совершенно неуязвимых Char 2C никак не помешали танкеткам того же Гудериана. Действительность оказалась суровой…
Впрочем, в такой же непредусмотрительности можно упрекнуть и советских генералов. Как известно, в марте 1940 года Германию посетила госкомиссия для закупки новейших образцов военной техники. Почему-то основное внимание было уделено авиации и флоту, а танки комиссию почти не интересовали. Было куплено всего лишь три штуки Т-III. Можно предположить, что они не впечатлили делегацию – слабая броня, слабая пушка. Однако же были у них и свои преимущества по сравнению с советскими танками! Самый простой вопрос – плохой обзор из всех танков, включая новейшие КВ и Т-34, – мог быть заметно улучшен путем добавления командирской башенки. Причем это такая модернизация, которая не требует ни большого времени, ни больших денег. Т-III командирскую башенку имел, а вот на советских танках она появилась лишь в 1943 году. Почему?! Ссылки на малочисленность экипажа безосновательны. На французских танках того времени экипажи были еще меньше, но командирская башенка имелась. Про установку рации мы даже не говорим.