Эйке Шнайдер
Наемник
Пролог
Эрик плетением отшвырнул от себя стол, закричав во всю глотку, чтобы услышала Ингрид. Начальника стражи впечатало в стену. Ничего, оклемается. Еще одно плетение выбило окно вместе с рамами, зазвенели об пол осколки стекла. Эрик сиганул через подоконник. Увернулся от языка пламени, бросил такой же в ответ – огонь рассыпался, сорвавшееся плетение не прошло безнаказанным, словно шило в висок воткнули.
Дюжина стражников, уверенных, что пришли за убийцей и трое чистильщиков, намеренных мстить за своего командира. Которого Эрик тоже не убивал, но кто ему поверит?
Он метнулся вперед, погрузив клинок в живот ближайшего стражника. Выдернул меч, разворачиваясь, чиркнул по горлу еще одного. Парни ни в чем не виноваты, но при таком соотношении сил выбора не оставалось. Вытянул жизнь из одаренного стражника, оставив посреди улицу ледяную статую. Рванул плетения чистильщиков, раз, другой, третий. Успел.
За спиной снова загремели осколки о мостовую. Деревянная рама второго этажа вылетела и рухнула на голову чистильщика – двое успели отскочить. Ингрид услышала. И тоже не стала зря терять времени.
Чистильщики рванулись к нему, выхватывая клинки, видимо, решили, что Ингрид не стоит их внимания. Зря, очень зря. Эрик заметил, как она плетением размазала о стену единственного из оставшихся в живых одаренного стражника и развернулась навстречу тем, кто кинулся на нее с мечом. А потом смотреть стало некогда – Эрик едва успевал парировать удары. После того, как чистильщики схватились за клинки, плетениями их не достать: в ордене носили мечи из небесного железа. Только таким можно взять тусветную тварь. Но давая такую возможность, небесное железо на время блокировало дар – тот, кто держал его в руке, терял способность плести, и любое направленное на него плетение тоже рассыпалось.
За сотню ударов сердца Эрик лишился куска кожи на плече вместе с рукавом, обзавелся царапиной чуть выше локтя и еще одной – на бедре. Он едва сумел отбить клинок, устремившийся к горлу, но отводя его, открылся, и меч второго чистильщика нацелился в грудь. Все, что он успел – шагнуть чуть в сторону. Даже не почувствовал боли сначала, только стало горячо, и противно заскребла сталь о кость. Обрушив меч поперек ключицы того, кто его проткнул и уже торжествовал победу. Эрик едва не упал следом, когда тот начал заваливаться, так и не выпустив клинка. Отчаянно дернулся назад – снова противно заскрежетало, и теперь накрыла такая боль, что в глазах потемнело. Нельзя падать, нельзя. И кашлять нельзя.
За спиной второго чистильщика возникла Ингрид и, не особо заботясь о благородстве поединка, рубанула его поперек шеи. Она всегда была очень практичной женщиной. Подхватила Эрика под руку – он едва успел вбросить меч в ножны – поволокла прочь. Он закашлялся, споткнулся, потом все-таки каким-то чудом выпрямился. Ингрид ударила пламенем – широко и неприцельно, однако оставшимся стражникам, которых Эрик уже не мог сосчитать сквозь серую пелену перед глазами – хватило и этого. Бросились врассыпную. Ингрид снова потянула его прочь.
– Бежим!
Делать нечего, пришлось бежать, хотя казалось, что к ногам привесили гири весом в пару стоунов, и отчаянно не хватало воздуха. Но Ингрид по-прежнему волокла его вперед, ругаясь сквозь зубы, и останавливаться было нельзя.
***
Эрик пришел в себя, сидя прямо на земле чьего-то двора. Впрочем, он и до того сознания не терял, просто перед глазами было темно, и он не мог ничего разглядеть. Дышать тоже получалось плохо. А сейчас, видимо потому что остановились, немного отпустило и он сумел оглядеться. Задний двор, судя по всему, вон отхожее место, а вон сарай и, похоже, курятник. Глухой забор вокруг. Чей – не признать. Хозяев не было видно, а в ворота кто-то колотился.
Он закашлялся – рот наполнился кровью. Сплюнул, прикрыв рот рукавом. Нельзя оставлять кровавых следов, чистильщики по крови найдут где угодно. Его, дважды бежавшего и якобы убийцу, повесят. Ингрид – выпорют. Эрик попытался плетением затянуть рану, но едва собрал нити, как снова рванулся кашель, и все рассыпалось. Ругнулся про себя – вслух бы не хватило дыхания – попробовал снова, и снова не удержал, едва не вскрикнув в голос, когда сорвавшееся плетение отозвалось болью.
Перед Ингрид появилось непроглядно-черное облако. Она отступила на шаг, держа меч левой рукой – правую от плеча до кисти обагряла кровь – и настороженно глядя в черноту. Эрик напрягся, чтобы подняться, но с первого раза не получилось. Пришлось замереть на четвереньках, хватая ртом воздух и пытаясь переждать головокружение. Воздуха по-прежнему не хватало, но и глубоко вдохнуть не получаясь. Все же ему удалось кое-как распрямился. Ингрид снова подхватила его под руку, поволокла в облако.
– Если там… – Эрик закашлялся. – Беги.
Ингрид упрямо мотнула головой, и он мысленно проклял ее упрямство. Если в ином мире, через которой вел переход, живущие там существа сталкивались с плетением, они начинали рваться. Не удержавший переход – как и те, что шли по нему – в лучшем случае навек останется в чужом мире. В худшем… Эрик попытался оглядеться. Сугробы до горизонта, темное небо – или у него в глазах темно? Нет, черное, вот звезд не видно, потому что перед глазами все плывет, одна только, ярко-белая, аж слепит. Он зажмурился, потряс головой, отгоняя головокружение – зря, едва не свалился. Ноги начали коченеть. Только бы никто не вылез…
Конечно же, он накаркал. Из сугроба выкатился белый мохнатый шар по пояс человеку и с разгона влетел в барьер. Ингрид охнула.
– Беги, – выдохнул Эрик и попытался вырвать руку. Не так уж далеко до конца прохода, успеет добраться, если не будет тащить его на себе.
Но она только крепче вцепилась в руку и сильнее поволокла вперед. Пришлось перебирать ногами быстрее, даром что воздух, кажется, вовсе перестал попадать в грудь, а сердце колотилось так, будто вот-вот выпрыгнет.
Меховой шар откатился от барьера, замер на несколько мгновений, словно озадаченный, и снова ринулся вперед. Ингрид вскрикнула и рухнула на колено, прижав пальцы к вискам. Эрик едва не повалился рядом, сам не понял, как устоял. Теперь пришла его очередь тащить ее за руку, пытаясь вздернуть на ноги. Самому не свалиться. Сдохнут ведь оба в этих снегах!
Шаг. Еще один. И еще. И еще, сколько получится. Снова вскрикнула и рухнула на колени Ингрид, и Эрик не устояв, повалился рядом, хорошо хоть помнил, что падать надо вдоль ленты, обозначавшей путь. Ингрид поднялась первой, потянула его за шиворот вперед. Пришлось подниматься – не хватало, чтобы женщина таскала его, точно мешок с дерьмом. Еще немного…
Он выпал из перехода, повиснув на плече Ингрид, в который раз закашлялся, сплюнул кровь прямо на дублет, добавив еще одно пятно к испещрившим ткань. До того, как они с Ингрид шагнули в переход, нельзя было оставлять кровавых следов. Да и сейчас не стоит, мало ли…
Ингрид помогла опуститься на землю. Эрик даже не знал толком, где они оказались, сквозь серую пелену в глазах трудно было что-то разглядеть.
– Сейчас, – сказала она.
– Нет. Сперва себя.
– Не дури.
Эрик поморщился, когда плетения начали сращивать плоть.
– Сперва себя. Хоть кто-то должен остаться боеспособным.
– Я смогу драться левой.
В глазах прояснело и, наконец, получилось нормально вдохнуть. Эрик глянул поверх плеча склонившейся над ним женщины.
– Плети проход и уходи, быстро!
Ингрид стремительно развернулась, подхватив меч. Левой.
– Не удержу. Два подряд.
Значит, остается кое-как выпрямиться и встретить смерть с мечом в руках. На виселицу он не пойдет.
– Не лезь. Когда меня убьют, сдавайся. Живи, пожалуйста. Сколько получится.
Она улыбнулась и покачала головой. Эрик застонал. Кого он обманывает, в конце концов? Когда Ингрид от кого-то бегала? Он легко сжал ее руку, она погладила пальцами его ладонь.
– Я ни о чем не жалею, – сказала Ингрид.
Эрик кивнул.
– Я тоже.
На самом деле он жалел об одном – что не может заставить ее уйти. Хотя куда тут уйдешь – чистое поле кругом. Только у самого горизонта виднеются крыши домов. Деревня, похоже. Но успеют догнать.
Он дождался, пока на краю черного облака проявится первая фигура, и шарахнул авторским плетением, благо сил оно тянуло немного. Но нити разорвались прежде, чем удалось сплести до конца, как раз в уязвимой точке. Впрочем, чего он ожидал, сам же отдал его ордену. Конечно, за пять лет узнали все.
Ингрид не мудрствуя ударила пламенем, но и оно тут же рассыпалось.
– А я говорил, что нас хлебом-солью не встретят, – раздался знакомый голос.
Эрик вытаращился на выходящего из облака Альмода. Они же тогда сбежали вместе, но командир потом ушел, и Эрик обрадовался этому. Не было у них причин друг друга любить.
– Какого рожна ты в ордене?
Удивительно, что, найдя Альмода, чистильщики не повесили его, дважды дезертира. Но вот он, живехонек, с переливающейся всеми цветами фибулой на плаще. А с ним – Фроди и Кнуд, и незнакомая девчонка. Лицо против воли расплылось в улыбке. Живы. Оба до сих пор живы, надо же!
В следующий миг до него дошло, что друзья-то живы, но если они явились по его душу, ему конец. Пять лет назад он не мог справиться с Альмодом, даже будучи здоровым и полным сил. Да и остальные были хороши. Разве что про девчонку со шрамом сказать нечего, но Альмод средних не берет. Эрик многому научился с тех пор, но сейчас слишком ослаб. Он крепче сжал меч, изготовившись плести, Ингрид тоже не торопилась опускать клинок.
– Это долгая история, – сказал Альмод. – Будем говорить или драться?
Его глаза оставались холодными, цепкими. Эрик снова почувствовал себя юнцом, которого за шкирку волокут в орден.
– Зависит от того, зачем вы пришли. Возвращаться не уговорите.
– Меня тоже, – ввернула Ингрид.
– Не за этим. Я, конечно, должен буду доложить… но помню, что кое-чем тебе обязан. Если не вы ночью убили командира, уйдешь невозбранно.
– Не я. И не Ингрид. Но ты поверишь нам на слово?
– Смотря что именно вы расскажете. Пять лет назад ты был вздорным капризным юнцом, но не трусом и не лгуном.
– Всегда знал, что ты меня высоко ценишь, – буркнул Эрик. – Вы пришли по моей крови или по крови Ингрид?
– Это имеет значение?
– Если по ее – сожгите. И дайте ей уйти. Потом будем разговаривать.
– Ты всерьез веришь, что Ингрид уйдет? – ухмыльнулся Альмод.
Эрик посмотрел ей в глаза. Она молча покачала головой. Он вздохнул.
– И все-таки сожгите образец.
– И его, – вмешалась Ингрид.
– Кажется, вы не в том положении, чтобы торговаться.
– Я не торгуюсь, – пожал плечами Эрик. – Просто не хочу, чтобы когда-нибудь за ней пришли. Если вам в самом деле нужны не мы, а убийца вашего человека, то и образец вам ни к чему. А если все же намереваетесь вернуть нас в орден, то я лучше умру свободным.
– Раньше ты был помягче, – подал голос Фроди.
– Да нет, такой же упертый, – хмыкнул Альмод.
Вытащил из кошеля побуревшую щепку, подкинул на ладони. Полыхнуло.
– Ты же понимаешь, что это просто жест, и ничего не помешает нам вас повязать, когда разговор закончится?
– Понимаю, – Эрик тоже сунулся в кошель, вытащил изрядно поцарапанный образец. Бросил Альмоду. – Не пригодилось.
Тот усмехнулся, поймав бусину. Кажется, хотел что-то сказать, но удержался.
Эрик тяжело опустился на землю, ноги подкашивались.
– С вашего позволения. Разговор будет долгим.
Глава 1
Эрик долго смотрел туда, где истаяло облако перехода. Что ж, чистильщики больше не будут охотиться за ним, обвиняя в смерти своего. Только это и имело значение. Мир большой, как-нибудь вместе с Ингрид устроятся. Не впервые им оказываться невесть где, совершенно не зная, что делать дальше. В прошлый раз не пропали, и в этот не пропадут. Тем более Эрик успел с тех пор многое повидать.
Он огляделся. Они сидели на краю стерни, уже не золотой, а выцветше-серой. Рядом тянулась дорога, точнее, непролазная грязь, которая была бы дорогой, кабы не осенняя распутица. Голые поля до самого горизонта, рыжая лента дороги от края до края земли, и лишь на одном конце ее едва виднелись крыши деревенских домов, крытые тесом, такие же серые, как поля. И только небо синее, яркое, почти летнее. Да и тепло, как летом.
– А где мы? – спросил он.
– Окрестности Берестья, – сказала Ингрид.
Юг приграничья. Удачно. Было бы куда хуже, попади они на самый север, где людей днем с огнем не сыщешь и ночь по полгода. Здешние места тоже не слишком заселенные, но хотя бы относительно теплые.
И довольно неспокойные – за них его величество воевал с соседом, королем Темнолесья, вот уже лет двести, и никто не хотел уступать. Эрик не понимал, зачем платить столькими жизнями за, казалось бы, обычный клочок земли. Впрочем, он никогда особо не интересовался делами сильных мира сего. Как был деревенским пацаном, так им и остался.
Но почему именно сюда? Эрик вопросительно посмотрел на Ингрид.
– Пришлось очень быстро соображать, – извиняющимся тоном сказала она. – Быстро вспомнилось только это место. Сюда я прокладывала первый в жизни переход. А потом еще прорыв был очень долгим, думали, уже все, не удержим. Такое не забывается.
Эрик кивнул. Да, соображать пришлось быстро. Чудом ушли. Так что нечего кочевряжиться. Оба живы, и ладно.
– Не самое плохое место, – улыбнулся он. – Отоспимся, приведем себя в порядок и подумаем, что делать дальше.
Приграничье так приграничье. Вот уж где точно найдется дело для двух неплохих бойцов. Или одного бойца и одного целителя— Эрик сам толком не знал, какая из собственных ипостасей нравится ему больше. Когда-то он всерьез собирался остаться на кафедре университета, разрабатывать авторские плетения, писать научные труды и муштровать школяров. Все сложилась иначе, что, наверное, и к лучшему. Сейчас Эрик думал, что через годик-другой взвыл бы от такой жизни. Хотя если не с чем было бы сравнивать…
Он отогнал ненужные размышления. Какой смысл гадать, что было бы, если? Время вспять не поворотить, жить приходится сейчас.
Ингрид начала стаскивать с пальцев кольца.
– Уже надоели? – усмехнулся Эрик.
Ответ он знал – Ингрид терпеть не могла украшений. Даже перстень – знак полноправного одаренного, закончившего учебу – не носила, не говоря уж о серьгах, браслетах и прочих красивых, но таких неудобных безделушках. Она и сейчас надела драгоценности лишь потому, что знала – по их душу скоро придут и придется бежать в том, что на себе. Они ушли бы из города раньше, если бы в лечебницу Эрика не привели роженицу. Прогнать ее у Эрика не хватило духа. Так и провозился, пока не стало поздно бежать.
Ингрид не ответила – она не любила пустой болтовни. Вытряхнула из мешка кисет мягкой замши, принялась складывать в него украшения – кольца, цепочки, браслеты – купчихи в церковь и то надевают меньше. Эрик тоже стянул с себя лишние побрякушки, мужчине они и вовсе не пристали. Оставил только перстень одаренного да дымчато-алую стеклянную бусину на кожаном шнуре, обхватывавшем левое запястье. Ингрид носила такую же – по ним они могли найти друг друга, как бы их ни разбросала судьба. До сих пор не приходилось, но жизнь наемника переменчива. Может, и понадобится.
Эрик медленно поднялся, помедлил, прислушиваясь к себе. Уже не качало, и голова не кружилась. Вот и хорошо. Ингрид встала рядом, посмотрела туда, где виднелись крыши домов, перевела взгляд на Эрика.
– Тебя там не узнают? – спросил он.
Наверное, даже если в ней и признают чистильщицу, особой опасности в этом не будет. Никто не побежит доносить в столицу – далеко, да и незачем. Но все равно не хотелось бы, чтобы Ингрид вспомнили. А такую, как она, забыть трудно – высоченная, почти с самого Эрика, с ярко-рыжими кудрями, и отлично владеющая мечом. Впрочем, те, кому довелось испытать это умение на себе не на тренировочной площадке, уже ничего и никому не расскажут. Сам Эрик из толпы выделялся разве что ростом, но мало ли кругом высоких русых парней?
– Мы не останавливались в деревне, – сказала она. – Сразу ушли на станцию… четыре дня пути, – Она указала поперек дороги. А там, – Ингрид махнула рукой в противоположном от деревни направлении, – замок. Лиг двадцать пять, если напрямик и если я ничего не путаю. Много времени прошло.
Эрик кивнул. Снова посмотрел в сторону деревни.
– Пойдем. Кто-нибудь да пустит переночевать. И поесть бы неплохо.
***
Кавалькаду они заметили издалека. Всадники тоже не намеревались пробираться по грязи, что лошади по колено, и шли по стерне. Когда отряд приблизился – Эрик насчитал дюжину всадников – стало видно, что за лошадьми идут и пешие, а следом тащится обоз в три телеги
Они с Ингрид отступили в сторону, давая дорогу, но то ли недостаточно быстро, то ли недостаточно почтительно – кланяться никто не собирался. Всадник, опередившей остальных ярдов на десять, замахнулся плетью, проезжая мимо. Эрик ударил его плетением, сбрасывая с коня. Человек сгруппировался в полете, вскочил на ноги, потянулся к мечу. Остальные осадили лошадей, развернули к двоим пешим. Уставились с любопытством.
Эрик представил, как они с Ингрид смотрятся. Ну да, плащи, хоть и доброй шерсти, но немаркие коричневые – такие цвета носит простонародье. Прорехи и кровь на одежде. Никаких украшений, кроме перстня, который еще поди угляди из седла. Хотя надо быть слепым, чтобы не рассмотреть в Ингрид женщину, а простолюдинки штанов не носят. Но, опять же, чтобы это вспомнить, надо подумать чуть-чуть прежде, чем размахивать плетью, отгоняя с пути недостаточно почтительных незнакомцев. Стоит, пожалуй, сразу дать понять, с кем имеют дело.
Он зажег на ладони огонек, пристально посмотрел на того, кто потянулся к мечу.
– Не советую.
Мужчина замер в нелепой позе, остановив движение. Видно было, что он очень хочет оглянуться на тех, что выстроились за ним – и опасался отвести глаза от огонька на руке. Как будто его взгляд мог остановить Эрика, если тому вздумается атаковать.
– Прошу прощения, господин.
Один из троих всадников коротко поклонился с седла. Мужчина средних лет, в бороде и русых волосах поблескивали серебряные нити, гармонируя с серебряным шитьем черного дублета. Правильные черты лица почти не портил старый шрам, прошедший наискось со лба через переносицу до скулы. Эрик отметил про себя, что лечили его неплохо – рубец выглядел чистым и тонким, значит, зажил, не гноясь. Но затягивали не плетениями, тогда бы и следа не осталось.
– … и вы, госпожа. – Еще один поклон в сторону Ингрид. – Могу я как-то компенсировать это недоразумение?
– Не стоит беспокойства. – Эрик поклонился в ответ так же небрежно. – Никто не пострадал.
На самом деле ему вовсе не улыбалось сцепиться со всем отрядом благородного. Плетения плетениями, но при таком соотношении сил, да еще когда конные против пеших, за исход стычки он бы не поручился.
– Благодари господ одаренных, болван, что жив остался, – сказал человек со шрамом.
«Господ», не «господина». Необычно для благородного. Благородные держали женщин за что-то среднее между экзотической зверушкой и источником, производящим наследников. Можно баловать, можно посвящать стихи и восхищаться красотой – пока та не истает в бесконечных беременностях и родах, но полагать, будто женщина что-то может решить сама? Тем более когда речь идет о возможной схватке? Да никогда. Где этот успел не только узнать, но и перенять часть привычек одаренных— по крайней мере, когда речь идет о них самих?
Сброшенный с коня поклонился, бурча извинения вперемешку с благодарностями, в искренность которых Эрик не поверил. Снова взобрался в седло.
– Болван, – повторил всадник в черном с серебром. Обернулся к тому, что ехал слева. – Фолки, зачем вы держите таких дурней?
– А мне умные не надобны, надобны верные, – ответил тот. Он казался моложе первого, круглое лицо с белесыми бровями выглядело открытым и доброжелательным. Если не заглядывать в глаза – светло-голубые, выцветшие, они не выражали ровным счетом ничего, как у снулой рыбы. Одет он был богаче первого – в зеленое с золотым шитьем, на шее висела толстая цепь с изумрудами. Эрик невольно задумался, не ноет ли у белобрысого затылок по вечерам: потаскай-ка весь день на загривке этакую тяжесть…
Первый усмехнулся, но ничего не сказал. Обернулся, выискивая кого-то взглядом. Из-за столпившихся позади всадников выбрался один – одна, поправил себя Эрик. На вид раза в два моложе первого, волосы убраны под покрывало замужней, на шее свадебная гривна. Серые глаза, мягкая полуулыбка. Платье черное с серебром, как и у него. В дамском седле девушка держалась уверенно – насколько вообще можно уверенно держаться сидя боком, точно на насесте. Но личико показалось Эрику осунувшимся, под глазами залегли тени – должно быть, не первый день в пути. Интересно, что проще: трястись в седле или в повозке по грязи и ухабам?
– Ничего не случилось, дорогая, – голос благородного заметно потеплел. – Небольшое недоразумение.
Он махнул рукой остальным:
– Вперед, мы вас нагоним.
Спешился, бросив поводья оруженосцу, шагнул к Ингрид, жестом призывая ее и Эрика отодвинуться, чтобы не мешать остальным. Так же поступили те, что ехали рядом с ним – белобрысый и еще один, седой уже мужчина с такими же серыми цепкими глазами, что и у первого. В седле он держался непринужденно, словно юноша, да и, спешившись, двигался легко – со спины Эрик, пожалуй, не дал бы ему его лет. Но седина и морщины говорили за себя сами.
Женщина, чуть помедлив, двинулась вместе с остальными дальше.
– Еще раз прошу прощения, господа, – сказал первый. – Я Хаук. И я хотел бы спросить, как вышло, что двое одаренных оказались на дороге в столь, еще раз прошу меня простить, жалком виде?
Он перевел взгляд с окровавленной дыры на рукаве дублета Ингрид на такую же на боку Эрика.
– Меня зовут Эрик. А это Ингрид. Что до того, почему мы в таком виде… – Он пожал плечами. – Те типы не представились. Может, разбойники. Точно так же, как ваш человек, не разглядели дар и сочли нас легкой добычей. Там. В паре лиг отсюда. – Он махнул в сторону, куда двигалась кавалькада. Жаль, не удосужился расспросить Ингрид, как далеко ближайший лес, где могли бы водиться разбойники, в чистом поле посреди бела дня путников особо не подкараулить. – На двоих их оказалось многовато, так что одежда немного пострадала. Увы, в деревнях нет приличных портных…
Хаук бесцеремонно протянул руку, коснувшись перчаткой прорехи на рукаве Эрика. Растер между пальцами сгусток крови. Слишком свежий для пролитой больше часа назад. Пристально посмотрел в глаза.
– То есть в паре лиг мы найдем тела?
Эрик мысленно выругался. Вот что бывает, когда не удосужишься заблаговременно продумать ложь. Они не рассчитывали встретить благородных, а деревенские бы вопросов не задавали. Охота одаренным шастать в дырявой одежде, залитой кровью – их дело, а за неуместный вопрос могут и деревню спалить. Просто так, озлившись.
– Тел не осталось. – Он снова зажег и тут же погасил огонек на ладони. – Развеялись по ветру.
Хаук кивнул.
– Что ж. Это не мои земли, поэтому прошу прощения за неуместное любопытство. И позвольте спросить еще об одном: вы путешествуете с некоей целью или просто идете, куда глаза глядят?
Эрик встретился взглядом с Ингрид. Та едва заметно кивнула.
– Я тоже хотел бы спросить, – медленно произнес он, – есть ли какая-то цель у ваших вопросов, кроме обычного любопытства? Тем более что вы, как сами признали, не господин этих земель, который вправе требовать ответа у любого?
– Что ж, справедливо, – Хаук помедлил, оценивающе оглядев Ингрид с ног до головы: не как мужчина – красивую женщину, а как один боец другого. – Извольте. Моей жене нужна охрана.
Эрик приподнял бровь. Он ожидал чего угодно, только не этого. Охранников не нанимают прямо на дороге посреди чиста поля. Особенно, когда речь идет о жене.
Белобрысый – Фолки – закатил глаза и покачал головой. Седой сдерживаться не стал.
– Ты в самом деле веришь в эту чушь?
– Не здесь и не сейчас, – отрезал Хаук.
– Я настаиваю.
Хаук поморщился. Снова повернулся к Ингрид.
– Итак, моей жене нужна охрана.
– У нас достаточно людей, – снова встрял седой. Хаук снова поморщился и опять не стал спорить.
– Человек, которого я мог бы оставить в ее спальне, когда там не будет меня. Кто-то, кто последует за ней в комнату для омовений или не постыдится караулить рядом с отхожим местом.
Ингрид кивнула.
– Понимаю. Но вы меня вовсе не знаете.
– Именно поэтому.
– Вы не доверяете собственным людям?
Хаук помедлил, глядя ей в глаза.
– Скажем так… свою жизнь я доверяю им безоговорочно. Но не жизнь Аделы.
Эрик невольно задумался, что же могло сподвигнуть небедного на вид благородного пытаться нанять первых встречных? И почему седой неодобрительно поджимает губы, а Фолки в который раз возводит глаза горе?
– Ты серьезно? – не выдержал белобрысый.
– Более чем, – ответил Хаук, продолжая смотреть на Ингрид. – Скажем, пятнадцать золотых в месяц?
Оба его спутника вытаращили глаза.
– Это уже совсем…– начал было седой, но Хаук зыркнул в его сторону.
– Дядя, при всем уважении… помолчи. Это моя жена и мои деньги.
Эрик снова переглянулся с Ингрид. Столько платили рыцарю с отрядом – двумя-тремя конными, полудюжиной мечей и тройкой лучников. Содержание которых, разумеется, было за счет самого рыцаря. Одаренный-телохранитель запрашивал на четверть меньше. Теперь пришла очередь Эрика кивать. В конце концов, не в первый раз Ингрид нанималась без него. Он не пропадет. Где-нибудь в окрестных замках наверняка нужен одаренный боец. Или целитель. А там видно будет.
– Я не одна, – сказала Ингрид.
Эрик не стал вмешиваться. Удастся наняться вдвоем – так тем лучше.
Хаук пожал плечами. Посмотрел на Эрика.
– Боевик?
Эрик кивнул.
– И немного целитель.
– Двенадцать золотых?
– Хаук! – рыкнул седой. Заступил между ним и Эриком.
– Прошу прощения, господа. Нам надо кое-что обсудить.
Хаук покачал головой. Обвел взглядом Эрика и Ингрид.
– Я не переменю мнение. Но, полагаю, вам тоже нужны несколько минут на размышления. С вашего позволения, господа.
Седой отвел его в сторону.
– Ты совсем ума лишился, женившись? – зашептал он. – Или отцовские деньги кошель жгут?
Эрик мысленно хмыкнул. Читать по губам он научился давно, и тогда же растерял всякие угрызения совести по поводу не предназначенного для его ушей. Подслушивая, можно узнать немало интересного.
– Гарди, я очень ценю твое мнение. – А вот Хаук понижать голос не стал. – Но это теперь мои деньги.
– Медовый месяц закончился, девчонка заскучала, только и всего. Почаще бывай в ее спальне, и все «покушения» прекратятся.
– Уд животворящий? Дядя, ты всерьез считаешь меня самовлюбленным болваном, способным поверить, что этого достаточно?
– Не уверен насчет «самовлюбленного». Но как назвать человека, готового нанять за хорошие деньги двух проходимцев, даже не спросив рекомендации?
Рекомендации, к слову, у Эрика были, а у Ингрид еще больше. Лежали себе в мешке, ожидая своего часа.
– Я верю Аделе. Она могла бы привлечь мое внимание куда более простым способом. Это первое. Два, как ты выразился, проходимца, встреченные посреди дороги явно не могут иметь никакого отношения к людям Сигурда. Это второе.
– С чего ты это взял?
– А как бы он мог передать им указания? С ветром? Или с молнией? – Хаук помолчал. – И, наконец, в замке нет ни одного одаренного. Если вдруг случится осада, с двумя одаренными лучше, чем вообще без них.
– Да с чего бы?
– А что, его величество подарил мне те земли, потому что ему некуда было их девать? Гарди, я, может, и болван, и мало смыслю в том, как тратить деньги и управлять замком. Это твои заботы. Но я полжизни провел в приграничье. Если лорды Темнолесья решат двинуться, замок окажется первым на пути врага. Это третье. А четвертое, и главное – я так решил. И если ты думаешь, что я буду терпеть, когда мне прилюдно перечат только потому, что ты мой дядя, или потому, что ты мне очень важен как кастелян – подумай еще раз. Тебе я верю больше, чем кому-либо еще, но поучений не потерплю.
– Добрых советов.
– Называй как хочешь. Когда они будут мне нужны, я их попрошу. Я собираюсь нанять этих людей, а ты придержишь все, что хотел сказать, при себе и будешь с ними вежлив. И хватит об этом.
Он снова повернулся к Эрику.
– Так что вы решили, господа?
– По рукам, – сказал Эрик.
