Эва Хансен
Цвет боли: латекс
– Что испытывает девушка?
– Вы можете сами спросить Тэншими, хотя она не говорит по-английски. Кстати, ее имя означает покорность.
Женщина встала, подошла к связанной и подвешенной девушке и, заглянув в лицо, поинтересовалась:
– Ну, и что же?
Тэншими улыбнулась:
– Благодарность к мастеру и смирение.
Женщина отвела в сторону длинный мундштук, в котором слабо дымилась тонкая черная сигарета, распространявшая по помещению изысканный сладковатый запах, и покачала головой:
– Мне нужно не это.
– А что же интересно мадам?
Женщина сделала мастеру шибари знак, что тот может освободить модель, и проронила, выходя из комнаты:
– Я жду вас в машине.
Водитель открыл Мамору заднюю дверь машины, а сам остался стоять, внимательно следя за улицей.
Женщина не стала вести долгие разговоры, просто протянула мастеру папку, в которой находились несколько снимков, явно скачанных из Интернета с каких-то сайтов для любителей БДСМ:
– Что-то вот такое. Модель должна быть связана так, чтобы была доступна для мужчины.
– Задача открыть гениталии?
– Именно. При этом она должна остаться соблазнительной и брать ее должно быть удобно.
– Мои модели не согласятся на это, они не занимаются сексом с клиентами, – брезгливо поморщился Мамору.
– Модели будут мои, и это не секс, а настоящее изнасилование. В жесткой, извращенной форме с элементами садизма. Называйте вещи своими именами. Девушкам должно быть больно, очень больно.
– Я не буду заниматься этим!
Женщина усмехнулась:
– Неужели вы думаете, что я пришла с таким предложением, не имея козырей в руках? – Она протянула мастеру другую папку. Едва открыв ее, Мамору тут же захлопнул.
– Откуда это у вас?
Женщина, казалось, не услышала вопрос, она усмехнулась, глядя в окно в другую сторону.
– Вы не будете ничего делать с моделями сами, лишь придумаете связки и научите моих людей. Можете даже самого себя убедить, что всего лишь учили этих недотеп-европейцев красиво вязать узлы. Такая возможность избежать ответственности вам подойдет?
– Зачем вам это?
Она кивнула на пластиковую папку:
– Я же не спрашиваю, зачем вот это вам. Когда вы сможете приступить к обучению?
– Я могу отказаться?
– Нет. Как и пойти в полицию или проболтаться кому-то. Впрочем, вы не слишком разговорчивы. Вы обречены быть сговорчивым, это залог вашей жизни и жизни вашей дочери.
– Если я научу ваших людей нескольким связкам, вы гарантируете, что забудете мое имя?
Женщина пожала плечами:
– Разве можно хоть что-то гарантировать в этом мире? Сделайте с десяток интересных схем, и я надолго оставлю вас в покое.
Голова мастера покорно склонилась, что ему еще оставалось делать?
– Только не вздумайте сбежать или наделать глупостей. А чтобы этого не случилось, вы пока поживете у нас. Кристофер вас проводит. Своим людям скажете, что просто неделю будете давать платные уроки. Заплачу хорошо.
Глядя вслед ее машине, мастер думал о том, что не сумел избежать применения своего таланта в интересах насильников. Всю жизнь он стремился к эстетичности каждого действия, каждого движения, потому его связки были красивы, но безопасны, прочны, но легко переносились моделями. Он не затягивал корсет на груди до ее посинения, не привязывал конечности так, чтобы модель потом долго не могла двигаться. Мамору сам делал красивые татуировки и связывал девушек с учетом этих картинок на спинах, бедрах или ягодицах моделей.
Но теперь ему предстояло забыть о красоте и придумать, как обездвижить женские тела, чтобы ими воспользовались, как скотиной.
Мамору мог бы бежать, исчезнуть, зря эта женщина решила, что ее мордовороты-охранники способны удержать мастера, он умеет не только связывать, но и бить ребром ладони так, чтобы человек оставался обездвиженным надолго, несмотря на свой возраст, умеет бегать по стенам не хуже Джеки Чана, многое умеет. Но она все рассчитала точно: спасшись сам, Мамору погубит свою дочь, а потому он забудет об умении бить ребром ладони и будет учить садистов доставлять мучения, вернее, связывать девушек, чтобы им доставляли мучения.
Следовало ожидать, что его знаниями когда-нибудь воспользуются люди с нехорошими намерениями. Мамору понял, что никогда уже не сможет проводить уроки мастерства, вести занятия в школе, участвовать в показательных выступлениях. Он больше не мастер шибари, а преступник. Вот она расплата за совершенное давным-давно…
Мамору умел принимать жизнь такой, какая есть. Нет, он не мирился, но предпочитал не тратить энергию на борьбу с неизбежным. Только европейский писатель мог создать образ Дон-Кихота, борющегося с ветряными мельницами, в его мире такого посчитали бы идиотом. Разве не умней сначала выяснить, что за противник перед тобой и только потом доставать меч?
Но сейчас Мамору выяснить не мог, он вынужден подчиняться. Противник явно сильней и это не ветряная мельница. Мастеру даже в голову не приходило осудить женщину за ее «бизнес», хотя он прекрасно понимал, какого рода этот бизнес. Сейчас она просто враг, перед которым нужно отступить, не ввязываясь в бой, если хочешь остаться живым. А Мамору очень хотел, не ради себя – ради дочери.
Женщине нужны десять позиций довольно простых связок, представляющих женское тело в особенно сексуальных позах? Она их получит, а потом Мамору исчезнет, сумеет спрятать дочь и никто не сможет их найти. Мастер решил, что не будет учить этих варваров, ничего не смыслящих в красоте, настоящему шибари, нет, он просто научит придавать женским телам сексуальные позы.
Такое решение заметно успокоило.
Мастер вернулся в комнату, где Тэншими уже привела себя в порядок. На ходу достал деньги из бумажника, протянул девушке:
– Возьми две недели отпуска. Отдохни как следует. У нас потом будет много работы.
– А вы?
– Мне нужно провести курс практических занятий. Не показывать красоту шибари, а научить приемам. Не хочу использовать твое тело. Потом позвоню, будем работать дальше.
Их окликнул один из оставшихся молодых людей крепкого телосложения:
– Эй, вы долго еще миловаться будете?
Мамору понял, что допустил ошибку, ведь они с Тэншими разговаривали по-японски, мало ли что придет в голову этому мордовороту?
– Я сказал Тэншими, что у нее отпуск на две недели. Надеюсь, мы справимся за это время?
Охранник кивнул:
– Надеюсь.
Ничего особенного изобретать не пришлось, именно таких связок среди простейших немало. Мастерам интересней, когда связка сложная, с множеством узлов и деталей. Просто связать, чтобы выпятились ягодицы или оказались раздвинуты ноги может и начинающий, что, кстати, они и делают. Мастер получает удовольствие от самого процесса, как и модель.
Если у учеников будет плохо получаться работа с веревками, их следует заменить черными ремнями, для таких как эти большой разницы не будет, все стерпят.
Для эстетики Мамору добавил бамбуковые палки, придумал, как расположить ремни и застежки, чтобы те указывали путь к запретным местам на теле женщины, но не давили на лимфатические узлы, отметил места, где можно приклеить одноразовые тэту и… даже остался доволен своей работой.
Поделиться бы с Тэншими, он всегда рассказывал любимой модели о своих выдумках, заражая и ее энтузиазмом, но охранники отобрали телефон, обещая вернуть, когда все закончится. Перед этим, чтобы за него не волновались, приказали Мамору позвонить всем, кого может обеспокоить его отсутствие, и сообщить о двухнедельной работе в удаленном доступе.
Мамору приказ возмутил, но выхода все равно не было, он позвонил.
Приведенные вечером красотки довольно упитаны, во всяком случае, по сравнению с изящными моделями самого Мамору. Это явно девушки по вызову, и смущало их только само связывание, но никак не то, что произойдет после.
Двое крепких молодых людей, чьим рукам предстояло перенять часть его умений, не слишком переживали по поводу причинения боли моделям. Пришлось прикрикнуть:
– Нельзя протаскивать веревку по телу, это больно!
Ученик усмехнулся:
– Потерпит, ей заплатили.
Мамору набрал воздух в легкие, чтобы выругаться, но сказал иное:
– Кожу испортишь! Будут некрасивые рубцы.
Теперь возмутилась девушка:
– Эй, мы так не договаривались!
– Ладно тебе, не ободрал же. Все в порядке.
Вообще-то, Мамору поразило то, что молодчики вязали узлы умело, они явно занимались шибару, легко понимали схемы и не задавали лишних вопросов. Откуда же тогда жестокость по отношению к моделям? БДСМ вообще и шибари особенно берегут модель, тот, кто берет в руки веревку, плеть или еще что-то, что может причинить боль, должен быть крайне осторожен.
– Вас научили вязать узлы, но неужели вас не научили правилу не причинять боль ради боли?
– Научили, – рассмеялся Карл, – но не всем.
Помня, что для заказчицы важнее всего сексуальность позы и доступность определенных участков тела модели, Мамору именно это и поставил во главу угла. При этом он учитывал нежелание тех, кому давал уроки аккуратно работать с веревками. Пришлось, где только возможно, веревки заменить ремнями, чтобы долго не возиться и быстро расстегнуть в случае необходимости.
Заказчикам не нужна высокая эстетика, им нужен быстрый результат и минимум работы. Женские тела, оплетенные черными ремнями вместо веревки, производили нужное впечатление, задумка Мамору парням понравилась:
– Так даже лучше.
Главные элементы: согнутые в коленях ноги, перехваченные ремнями у щиколоток и на уровне икр. Их легко развести в стороны и закрепить в таком положении, используя просто кресло или стул. Тогда все, что женщины обычно прячут от мужских нескромных взоров, оказывается на виду и доступно.
Связывать руки за спиной лучше не в вывернутом положении, а сложенными друг на друга от локтя до запястья, так они меньше затекут.
– За руки не подвешивать, без надлежащего навыка можно просто вывихнуть суставы. Вниз головой тоже, не успеете вовремя освободить, может случиться беда.
– А как же подвешивать?! Они в подвешенном виде очень беспомощные.
– Подвешивать, только оплетя грудь и плечевой пояс. А лучше никак, и без того достаточно разных поз.
Он показывал.
Связывал две небольшие деревянные плашки косым крестом, укладывал на перекрестье свернутый шарф, ставил перед сооружением на колени девушку, пристраивая ее шею на импровизированную подушечку из шарфа, руки скреплял за спиной, ноги подтягивал и тоже закреплял согнутыми в коленях. Тело оказывалось в положении раком с подпоркой. Весьма эффектно и эффективно.
В той же позе на коленях и с головой на косом кресте на ноги чуть выше щиколоток укладывал бамбуковую палку, пристегивал к ней щиколотки, отводил руки девушки назад и прикреплял к палке запястья.
Сам мастер предпочел бы соски привязать тонкими веревочками к колышкам, его новые ученики сделали проще – прикрепили зажимы с колокольчиками или грузиками.
Вообще, они оказались с фантазией. Петер придумал не связывать руки сзади, а развести вперед и в стороны, чтобы прикрепить к месту упора креста.
Когда Мамору показал, как поставить красотку перед небольшой стойкой для порки, Карл тут же позу усовершенствовал. Девушку перегнули через стойку, вынудив встать вниз головой, ноги закрепили ремнями на уровне щиколоток, коленей и бедер, к ним же пристегнули плечи и руки, оказавшиеся по другую сторону стойки, голову по настоянию мастера оставили свободной, чтобы модель могла ее поднять.
– Что надо! – объявил Карл.
Мамору подумал, что каждому нужно свое…
Показывал самые простые и подходящие для них позы – руки завести под колени, запястья скрепить и соединить со связанными щиколотками, чтобы модель даже случайно не смогла ударить ногами.
Спустив трусики до колен, прикрепить их карабином к ошейнику, ноги поневоле окажутся притянуты к голове, запястья при этом прикрепить к щиколоткам. Этот вариант парням очень понравился – быстро и эффектно.
Мамору показывал и показывал, внушая себе, что это вовсе не шибари, что эта глупость не имеет к его мастерству никакого отношения. Ученики смотрели, повторяли сами, щелкали мобильниками, запечатлевая позы с разных сторон.
После сеанса одна из девушек подошла к Мамору вплотную и потерлась о его плечо голой грудью, промурлыкав:
– А мне понравилось… свяжете еще?
– Нет! – отрезал мастер. – Завтра будут другие модели.
Девушка, обидевшись, отошла, а к Мамору шагнул сегодняшний ученик:
– Кто это тебе сказал, что моделей заменят?
– Нельзя так часто подвергать девушек сильным физическим воздействиям и эмоциям. Это опасно. – Мамору с трудом сдерживался.
– Ты кого жалеешь, их? Они отработанный материал. К тому же видели не такое… Она же сказала, что понравилось.
Мамору просто покоробило отношение к моделям, как к скотине, а к самому шибари, как к средству обездвиживания этой скотины.
Чтобы успокоиться, снова сел за рисунки и придумал еще несколько схем, но не для своих тюремщиков, а для себя и Тэншими. А потом нарисовал еще несколько красивых татуировок со значением.
Это было творчество, а оно всегда помогало восстановить душевные силы.
Модели на следующий день действительно были те же. Они выглядели слегка помятыми, вымученно улыбались и были попросту сонными. Очень трудно работать, когда от модели нет отклика, когда она просто подчиняется, но еще хуже, когда вялая. Ни один мастер такого делать не будет.
Но Мамору не позволили увильнуть:
– Плевать, сонные они или нет. Ты показывай, как связывать.
Он показывал. Просто технику, о какой эстетике в таких условиях могла идти речь? Но ученикам и даже самим моделям нравилось, одним вид, который приобретали фигуры девушек, вторым то, что с ними делали в процессе связывания и после. Понятно, что, заполучив совершенно беспомощную красотку, ученики Мамору не упускали возможности обработать ее «для проверки удобства», как сказал один из них.
В очередной раз глядя, как пристраивается к связанной девушке тот, которого называли Петером, Мамору поморщился: едва ли бедолагам позволят вернуться к той жизни, которая была до прихода сюда, слишком много они видели и знают.
От этой мысли стало не по себе. А ему самому? А Тэншими?
– Я должен позвонить. Совершенно забыл еще об одном друге, который действительно может забить тревогу, если я не позвоню.
– Давай телефон своего друга, мы перезвоним.
– Нет, он должен услышать мой голос, иначе запаникует.
– Хорошо, ты будешь говорить, но наберу я и со своего.
Что-то в голове и тоне охранника Мамору не понравилось совсем, он упрямо мотнул головой:
– Я что в тюрьме или под замком?
Тот удивился:
– Конечно. Так ты будешь звонить?
– Вас не учили быть вежливыми со старшими?
– Чего?
– Например, обращаться к людям на вы?
Охранник усмехнулся:
– Я обращаюсь, но не ко всем. Будем звонить?
– Да.
Мамору продиктовал по памяти телефон Тэншими, надеясь, что сумеет предупредить ее по-японски, чтобы поскорей уезжала.
Набрав номер на клавиатуре, охранник расхохотался:
– Своей сучке позвонить решил? Зачем? Она занята…
– Что?! Чем?
– Доставляет удовольствие богатеньким. Красивая девочка и терпеливая. На нее большой спрос. Ее вчера связали твоим способом, подвесили, так пятерых легко выдержала, ни слезинки не проронила.
Мамору даже не задумался над тем, что делает, ладонь правой руки резким движением перебила кадык говорившему, он захрипел и повалился с широко раскрытыми глазами, хватая ртом воздух.
Мастер умел многое, он мог перебить шею, поломать кости, сломать позвоночник врагу, но не мог поймать на лету пулю, как показывают в фильмах. Пуля слишком быстра и смертельно опасна для того, в кого попадает.
Следом за убитым охранником упал и Мамору.
Жизнь медленно утекала из тела мастера, потому он слышал, как завизжала одна из подопытных красоток, а следом матерился Карл:
– Ты… что сделал?!
– Нужно было ждать, пока он перебьет горло всем по очереди?
– Ладно, Карл, успокойся, – заступился за охранника Петер, – основному мы научились, а схем у него осталось вон сколько. Сами справимся.
В угасающем сознании Мамору вяло протекла мысль, что плодами его творчества воспользуются недостойные люди…
Это было последнее, что он подумал.
Через пару часов они объяснялись уже с хозяйкой. Оправдания были такими же: мастер стал неуправляем, жалел девок, пытался позвонить, а потом и вовсе напал на Саймона, убив его. Невелика потеря, оставленных схем достаточно, чтобы работать самостоятельно.
– Мы со всем справимся, а он уже надоел со своими соплями.
– С чем?
– Все время требовал поберечь девок, им же больно, мол.
– От связывания больно?
– Нет, веревку нужно протягивать осторожно, чтобы кожу не портила, обращаться бережно…
Женщина сидела, покусывая губу и задумчиво глядя перед собой, потом кивнула:
– Это используйте в работе.
– Что «это»?
– Будете обращаться осторожно, чтобы клиент оценил хрупкость женского тела, а потом путь рвет его на части.
Петер только недоверчиво хмыкнул:
– Правда же попортятся.
– Это не девушки по вызову, они не должны работать годами. Это особо дорогой случай, потому и тэту будем делать, чтобы выглядело шикарно. Поняли? И вас в порядок придется привести.
– В чем? – недоверчиво покосился теперь уже Карл.
– Маникюр, хорошая стрижка, массаж и прочее.
– В маске же не видно.
– Чего не видно, заусенцев на твоих пальцах? Или того, что ты вчера не принимал душ? Будете работать только с этими девушками, а значит, с дорогими клиентами, потому никакого пива или простых девок!
– А тэту кто делать будет?
– Есть у меня мастер, но вас это не касается. – Женщина затянулась, выпустила колечко дыма и сделала знак, чтобы парни удалились.
Петер все же добавил:
– Просто у меня есть знакомый, классно и тэту, и пирсинг, и прочие штучки делает.
Последовал знак вернуться.
– Что за мастер? Ширпотреб?
– Нет, он дорогой. У него свой салон.
– Такие меня не интересуют.
– Работает легально, но еще больше нелегально. За деньги что угодно и кому угодно сделает и вопросов не задаст.
– Хорошо, покажешь. Как его зовут, возможно, я тоже знаю?
– Николас, – вздохнул Петер, прекрасно понимая, что теперь хозяйка сможет найти мастера и сама, и его собственные услуги больше не понадобятся.
Она рассмеялась:
– Нет, не знаю. Покажешь.
Глядя вслед ушедшему Петеру, женщина усмехнулась. Даже если бы этот Николас был ее собственным соседом, связываться с мастером лично не стала никогда, это опасно. Недаром она живет в одном городе, легальный бизнес держит в другом, а нелегальный… о, этот бизнес по всей Европе и щупальца протянул даже в Азию и Африку.
При этом одна из ее групп не подозревает о другой, помощники не знают ни ее настоящего имени, ни того, под каким именем она известна остальным, ни того, как она в действительности выглядит. Доходило до нелепостей, когда одна группировка предлагала уничтожить другую, считая их конкурентами. Тогда Лисбет (так ее называли только здесь, а еще Марианной, Этель, Лорен, Кристи и Линдой) поделила сферы влияния между ними, чтобы свои же не сталкивались. Теперь каждая занимается отдельным направлением, и интересы не пересекаются. Если появляется конкурент, то Лисбет (Марианна, Этель… Линда) находит способ насолить этому наглецу, используя всю мощь.
Она ни за что не справилась бы в одиночку, каждым направлением бизнеса заведовали умнейшие и сильнейшие (а еще очень жестокие) люди, женщина просто координировала работу и определяла ближайшие перспективы.
Существовали всего несколько человек, знавших, кто она в действительности, но и они не ведали масштабов деятельности многоликого чудовища. Догадаться могла только одна – владелица крошечной гостиницы, где и происходило преображение, все номера гостиницы, которых только семь, занимали женщины, очень разные женщины… Эти постоялицы никогда не бывали дома одновременно, хотя свет там горел каждый вечер, включался, когда становилось темно, выключался в полночь, в ванных лилась вода… Если бы кто-то поинтересовался гостиницей, то создалось впечатление, что там живут привидения семи женщин.
Однако владелицу это нисколько не смущало, она приветствовала входившую даму, прощалась с уходившей, вызывала такси или машину по специальному номеру телефона, желала доброго утра или покойной ночи и молчала.
Шесть образов чудовища пока надежно укрывали Лисбет (придется называть ее так) от внимания полиции и конкурентов тоже. Никому не приходило в голову, что громаднейшим преступным синдикатом руководит женщина просто потому, что никто не подозревал, что это синдикат, а не отдельные преступные группировки.
Существовал и седьмой образ, но был совсем неизвестен членам синдиката. Встретив хозяйку в таком виде, даже ближайшие помощники не узнали, но она не рисковала показываться даже умеющим держать язык за зубами.
В голливудских фильмах глав мафиозных групп после «Крестного отца» изображают не иначе как отцами многочисленных семейств, чада которых сначала не желают идти по пути предка, а потом значительно превосходят его в жестокости, либо как мрачных одиноких личностей, ведущих исключительно ночной образ жизни при свете тусклых ламп и в окружении дюжих тупоголовых охранников.
Однако стоит герою или героине вступить в неравную схватку с десятком таких до зубов вооруженных лбов, как это неравенство вдруг оказывается не в пользу охраны. Мрачные мачо стоят и ждут, когда же их ухлопают, поднимая руку с пистолетом только после того, как героиня уже произведет два десятка выстрелов (кстати, не из мощного 20-тизарядного «бизона», а из дамского браунинга, легко помещающегося в крошечном клатче, а потому имеющего в магазине всего 7 пуль).
После смертельных ранений тренированные тела падают на землю как спелые плоды с дерева и ловко откатываются в сторону, укрываясь от пуль за чем угодно, вплоть до тушки собственного хозяина.
Но Лисбет не имела охраны не потому, что не желала оплачивать бесполезных идиотов, несколько мордоворотов были и у нее тоже, но они понятия не имели, кого охраняют. Женщина вполне резонно считала, что лучшая охрана не бесполезная вооруженная толпа без интеллекта (где найти умных людей, готовых подставлять себя под пули даже за деньги?), а скрытность. Вернее, найти-то можно, но если охранник умен, то он сумеет вычислить и ее саму, а это опасней любого нападения. Поэтому Лисбет держала при себе пару тупиц с мускулами и часто их меняла. Отставленные ничего никому рассказать не могли.
Вообще-то, одного водителя и одного открывающего двери хватало. Одно дело, когда за улицей следит всего лишь водитель, но совсем иное если у входа выстраивается шеренга, призванная от чего-то защитить (как можно защитить от пули киллера?). Это сразу привлекает внимание и усиливает опасность.
Нет, Лисбет защищалась методом хамелеона – меняя окрас так часто, как это необходимо. Но главное – она никогда не общалась с членами своих группировок и не знакомила их между собой. Меньше знают – дольше живут. Связь с каждой группой осуществлялась через одного человека, и оборвать ее могла любая мелочь.
Но Лисбет это не смущало, такое уже бывало, она теряла связь с группой, та становилась мало управляема, и группу приходилось уничтожать, подставляя либо конкурентам, либо полиции. Жестоко? Конечно, но разве может существовать дело, подобное тому, каким занималась Лисбет, без жестокости?
Ее мало волновал моральный аспект деятельности, и даже доходы не очень, важней было чувствовать себя пауком в центре огромной паутины, причем так, что никто не догадывался, что это за паутина и что она в центре. Если бы спросили любого из ее связных кто она такая, сказал бы, что тоже связная, выполняющая надзор за их группой.
Лисбет охраняли не вооруженные до зубов и тренированные тупицы, а ее собственная хитрость, и эта охрана куда толковей. Лучше не перестрелять врагов, а сделать так, чтобы враги не догадались, что уничтожать нужно именно тебя. Лисбет это удавалось.
Встреча с мастером Мамору – редкий случай, когда она сама решила посмотреть на человека, которого привлекала. Это означало, что смертный приговор ему подписан, только исполнение отсрочено. Конечно, сам мастер об этом не должен догадаться.
А с Николасом, делающем великолепные тэту и оригинальный пирсинг Лисбет встречаться не будет, исчезновение мастера тэту, известного в Стокгольме, привлечет ненужное внимание. И без известных мастеров найдется кому разрисовать спины и задницы девушек. И вообще, она едва ли станет прибегать к качественным тэту, это стоит дорого, татуировку трудно и долго удалять, она слишком приметна, к тому же требует немало времени на само заживление, а это ненужный расход.
Нет, достаточно одноразовых. Пусть пользуются девушками со смываемыми татуировками, только нужно позаботиться об их качестве, закреплять, чтобы не слезала клочьями прямо во время свидания.
Размышлять о Мамору или делающем татуировки Николасе Лисбет некогда, внимания требовало другое направление.
Из-за резвости полиции она вынуждена перевести из Стокгольма забор донорских органов. Впрочем, это следовало сделать давно, слишком опасно долго оставаться на одном месте, покупка больших запасов донорской крови уже привлекла внимание любопытных. Хорошо, что эти любознательные пошли по ложному следу, но береженного бог бережет, Лисбет предпочла сменить место действия. Конечно, это новые вложения и новые хлопоты, но лучше потратиться и подсуетиться, чем сидеть в наручниках перед судьей.
Ее помощники люди толковые, они согласились не рисковать и покинуть ставший негостеприимным Стокгольм. К тому же на юге Италии климат лучше…
Новая клиника уже начала работать, врачи те же, материал поставляют из соседней Албании, а откуда в саму Албанию, ее не интересовало, главное, чтобы нужные органы были здоровы.
Лорен (так ее звали в этой группе) предстояло решить несколько вопросов на месте, для этого пришлось отправиться в Италию. Она никогда не добиралась сразу до места, брала билет до суматошного Неаполя, там пересаживалась на машину и ехала через Бари, хотя в Бари свой аэропорт. Ни к чему рисковать.
У Неаполя есть один огромный минус – здесь вечные, неисправимые, неуничтожимые, немыслимые пробки. Машины не столько движутся, сколько сигналят и стоят. Решив в следующий раз выбрать другой аэропорт, например, Бриндизи, Лорен постаралась отключиться от звука автомобильных клаксонов (итальянцы просто не способны спокойно стоять в пробках, они убеждены, что автомобильные гудки или выкрики ускорят движение) и занялась изучением материалов, которые захватила с собой. Удивительно, но они ни в какой мере не касались ее подпольного бизнеса, это были научные работы, посвященные необычным способам повышения потенции – методики африканских племен, американских аборигенов, китайские, тибетские и прочее.
Вопросы клиники решены оперативно, и теперь это заведение ее присутствия долго не потребует. Самого присутствия и не заметили. Выглядело это как визит дамы для консультации по поводу возможной операции. Не договорились? Что ж, бывает, не все, кто приезжает в клинику, непременно ложатся под нож.
Если кто-то и отметил блондинку средних лет, то едва ли запомнил ее.
Лорен уже возвращалась обратно, когда их машину остановили полицейские.
Представившись, солидный карабинер, на котором форма грозила лопнуть по швам, если съест лишнюю порцию спагетти, поинтересовался:
– Мадам, извините, откуда и куда вы едете?
Вот когда Лорен порадовалась собственной предусмотрительности, недаром они давали объявления в газетах об открывающейся клинике.
– Прочитала о возможностях пластической хирургии в этом госпитале, но, – Лорен развела руками, – они оказались бессильны против моего недуга. А что случилось?
– Будьте осторожны, мы ищем сбежавшего из-под стражи преступника.
– Спасибо, что предупредили, ни за что не подвезу незнакомца. А он не может быть как вы в форме?
Полицейский сделал страшные глаза, почесал затылок и посоветовал:
– А вы никого не подвозите.
Горячо поблагодарив, Лорен кивнула водителю:
– Поехали скорей, пока нас не захватили в заложники.
Меньше всего Лорен была склонна бояться каких-то беглых преступников. В жизни хватало других страхов. Женщина прекрасно разбиралась в людях и уже поняла, что никакого преступника нет, ищут пропавшего два дня назад юношу. И что за юноша тоже знала, именно по этому поводу и состоялась встреча в клинике. Им было категорически запрещено пользоваться местным материалом, но юноша оказался невольным свидетелем закрытого действия, и тем самым подписал себе смертный приговор.
Ничего, через пару дней родные получат от него письмо из Франции с извинениями и обещанием впредь ставить родственников в известность, прежде чем садиться в проезжающую машину. А еще с надеждой наладить новую жизнь на новом месте со своей новой девушкой и навещать родню во время отпуска.
Конечно, выход был найден, но такое не должно повторяться. Стоит полиции всего раз что-то заподозрить, и лавину не остановить. Считается, что продажная полиция может прикрыть все. Прежде всего, она прикроет саму клинику, но не потому что откажется закрывать глаза на делишки, просто будет тянуть и тянуть деньги без конца, сделав работу нерентабельной. Ничего нет дороже продажных чиновников и полицейских.
Лорен вздохнула: работать становилось все тяжелей. Она торговала людьми уже десяток лет, когда начинала, был сплошной поток красоток из Восточной Европы, их выманивали из дома за смешные деньги и не менее смешные посулы, лишали документов и возможности сбежать, и делали, что хотели. Но теперь восточно-европейское направление просело, там завелись свои умники, не желающие работать на западных хозяев и жадные до денег, брать у них материал было просто опасно, могли подставить.
Лорен знала, что ее «коллеги» рисковали и частенько прогорали. Борьба, например, шведов, с проституцией сильно осложняла добывание живого товара на территории страны. Конечно, они немало отбирали среди тех, кто приехал в Швецию добровольно в надежде вовсе не на работу в секс-услугах, но не так давно и это направление сильно пощипали.
Нет, не так. Понимая, что слишком многое известно слишком многим, Кристи (для этих она была Кристиной) сама предприняла ряд шагов, уничтожая своих же людей. Это случилось как раз тогда, когда одна группа взялась за другую, считая тех конкурентами. Хорошенько все обдумав, Кристи решила, что это к лучшему и позволила одним уничтожить других, а потом полиции уничтожить еще одну группу.
Конечно, это потеря людей и доходов, но доходы и без того были большими, а люди стали опасны, поскольку занялись личными проблемами. Убедившись, что болтать лишнее просто некому, а интерес полиции не ослабевает, она закрыла ставшее опасным направление, отложив его возобновление до лучших времен. В конце концов, в таком бизнесе, как торговля людьми, есть много возможностей, нужно только все тщательно готовить, не стоять на месте и зря не рисковать.
