Эстель Маскейм
Становясь Милой
Глава 3
Господи, какая нелепая затея!
Беннетты живут на ранчо Уиллоубанк, примерно в паре километров от нас по извилистой сельской дороге. Туда вполне можно добраться пешком, однако тетя Шери решает меня подвезти. Во-первых, чтобы я не заблудилась – хотя в упор не вижу, как можно заблудиться на единственной дороге или пройти мимо ближайшего от нас ранчо. А во-вторых, чтобы я не сумела отвертеться. Образно выражаясь, меня тащат к Беннеттам насильно.
Провожу ладонью по лбу, вытирая пот. Хотя кондиционер работает на полную катушку, в салоне тетиного минивэна настоящая парилка. Мои ноги в коротких шортах прилипли к кожаному сиденью. Наверное, именно так выглядит седьмой круг ада: южная духота, повсюду одни поля да скот, и тетя Шери заставляет меня общаться с соседями. Едва приехав, я уже успела понять, что каникулы в Теннесси сильно отличаются от краткого визита в Теннесси.
Мы минуем столб с табличкой, сообщающей название ранчо, и поворачиваем на подъездную гравийную дорогу. В отличие от нашего ранчо, Уиллоубанк не прячется за сплошным каменным забором под три метра и путь не преграждают ворота.
Проехав мимо трактора на краю луга, мы паркуемся рядом с домом. Я прямо вся мокрая. Мне доводилось общаться с кучей знаменитостей, начиная с оскароносных звезд и заканчивая боссами крупнейших киностудий Голливуда, но при этом я превращаюсь в сплошной потный комок нервов от перспективы поздороваться с какой-то девчонкой, с которой училась в первом классе? Господи, да что со мной не так?!
– Будь вежливой и улыбайся, – советует тетя Шери бодрым голосом, который немного успокаивает. Тем не менее подозреваю, что, откажись я выходить из машины, она выволочет меня за ноги. Хотя бы один друг в Фэрвью на руку не только мне, но и тете. Вряд ли ее прельщает перспектива все лето провести взаперти с недовольным подростком.
– И не забудь вернуть противень, – добавляет она.
– Ладно. – Глубоко вдыхаю горячий воздух и засовываю посудину под мышку. – Будет сделано!
Расслабив плечи, выбираюсь из машины и направляю стопы к дому. Не успеваю пройти и двух метров, как за спиной раздается хруст гравия под колесами – тетин минивэн стремительно скрывается за поворотом в клубах пыли. Она меня кинула! Я-то собиралась лишь поздороваться, отдать противень и вернуться в безопасную печку на колесах.
Неужели тетя Шери в самом деле рассчитывает, что я останусь тусоваться с незнакомкой? А вдруг Саванна Беннетт тоже едва меня помнит и сочтет чудачкой, когда я накинусь на нее с напоминаниями о быльем поросшей дружбе? Мне придется топать домой пешком и поджав хвост от стыда – да, прогулка недолгая, зато какая унизительная!
Ох и устрою я тетушке, когда вернусь!
Стиснув зубы, поднимаюсь по ступенькам на крыльцо.
– Соберись, – бормочу сама себе.
Так, мы за городом, в сельской глуши. Народ здесь простой, дружелюбный. Все пройдет как по маслу.
Господи, да стучи уже!
Тяжело сглотнув, барабаню костяшками пальцев в дверь.
Проходит несколько долгих, мучительных мгновений. Наконец из дома раздается приглушенный шум, затем щелкает замок, дверь распахивается, и передо мной предстает низкорослая женщина.
– День добрый! – Она приветливо улыбается, однако бровь вскинута в немом вопросе.
Видимо, это и есть Пэтси Беннетт – мама Саванны. Возможно, я даже встречалась с ней в далеком детстве, однако память ничего не сохранила. Возможно, и мама с ней встречалась – беседовала у школьных ворот, кто знает?
– Здравствуйте. Простите за беспокойство, я… я племянница Шери Хардинг. – У меня дрожит голос. Странно представляться племянницей Шери Хардинг, а не дочкой Эверетта Хардинга, слова режут слух. – Она попросила отнести вам противень, так что… Вот, держите.
Протягиваю названный предмет – надеюсь, с вежливой улыбкой.
– О, спасибочки, дорогуша!
Миссис Беннетт выходит на крыльцо и окидывает меня с головы до ног придирчивым взглядом. Чувствую себя микробом под микроскопом и буквально слышу, как у нее в голове крутятся шестеренки, сопоставляя очевидные факты.
– Племяшка Шери, – задумчиво тянет она. – Так значит, ты?..
– Да, – не дав ей закончить, резко отвечаю я. Судя по выражению ее лица, она и так знала ответ – все же у Шери Хардинг только один брат. – Она самая, – добавляю с нервным смешком, чтобы не сойти за грубиянку.
Мне уже осточертело, как всех заботит мой отец. Для меня он просто папа. Папа, который слоняется по дому в тапках и вечно горланит в душе.
– Ох, славно, славно, – кивает миссис Беннетт, однако в ее голосе не слышно особой радости. Прижав противень к груди, она опирается на дверной косяк. На лице по-прежнему улыбка, но брови слегка сведены. – Вы погостить приехали? Надеюсь, пресса не пронюхает, иначе тут выстроится пробка до самого Нэшвилла.
Вероятно, она вспомнила наш прошлый визит. Не возьму в толк, как разлетаются вести, однако и пресса, и фанаты всегда в курсе папиных передвижений. Отдых на Багамах в честь годовщины свадьбы? Журналисты ждут родителей в отеле, не успевает приземлиться самолет. Поездка к родственникам на День благодарения? Фанаты со всего штата стекаются к ранчо в надежде хотя бы одним глазком посмотреть на кумира и даже разбивают лагерь под забором, пока их не разгоняет полиция.
Мы тогда почти не высовывали носа из дома. Только однажды решились съездить в Нэшвилл – выехали с утра пораньше, на рассвете. Вспоминая об этом, я вдруг осознаю, что соседи, скорее всего, были не в восторге от такого нарушения привычной тишины.
– Нет, я приехала одна, – успокаиваю я миссис Беннетт. Иными словами: не переживайте, я не привлеку толпу папарацци или орду фанатов. – Поживу здесь какое-то время, отдохну от Лос-Анджелеса; мы не хотим афишировать мой визит.
– Ох! – На лице миссис Беннетт отражается облегчение. – Ну, я и слова не скажу.
– Спасибо, – от души благодарю я. Сейчас никому не нужно, чтобы соседи болтали о нас всякое.
Я уже было намереваюсь распрощаться и отчалить, но вспоминаю настоящую причину своего визита.
– Э-э, я хотела… А Саванна дома? По-моему, мы вместе ходили в первый класс.
У миссис Беннетт загораются глаза.
– Верно, ходили! Обожди, сейчас кликну. – Она разворачивается и исчезает в глубине дома. – Саванна!
Слава богу, я хотя бы не ошиблась насчет знакомства с Саванной Беннетт.
Нервно переминаюсь с ноги на ногу и потираю предплечья. Из дома доносится ветерок кондиционера и приятно обдувает ступни, я поддаюсь искушению подойти немного ближе и подставить холодку разгоряченное лицо – даже в тени духота невыносимая. Стою я так минуты две, прислушиваясь к неразборчивым голосам из глубины дома. Может, Саванна не хочет встречаться с какой-то девчонкой, с которой не виделась сто лет и которая выпрыгнула как черт из табакерки? А миссис Беннетт уговаривает ее выйти и поздороваться хотя бы из вежливости?
Пожалуй, я тогда под землю провалюсь от стыда.
– Подслушиваем? – внезапно раздается за спиной.
Сердце выпрыгивает из груди, и я резко оборачиваюсь.
– Ты кто такой? – спрашиваю светловолосого парня; тот стоит у крыльца, опираясь на лопату. На нем калоши, покрытые засохшей глиной. Он выглядит лишь немногим старше меня, на лице – грязные разводы, прическа из серии «я упала с сеновала, тормозила головой».
– Прости, – говорит парень, – у нас тут обычно чужаки не ходят. Чего-то ищешь?
– Я жду Саванну. – Чувствую себя по-дурацки – жду кого-то, кто, похоже, не хочет даже выйти и поздороваться, не говоря уже о том, чтобы тусоваться со мной все лето. – Я не воришка, честно.
– Майлз, – представляется парень и протягивает мне перепачканную ладонь. – Один из отпрысков Беннеттов – тот, что поумнее и покрасивше.
Ох, так, значит, у Саванны есть брат.
– М-м, – мычу я, уставившись на протянутую грязную руку.
Майлз усмехается.
– А ты, гляжу, не из сельских, – замечает он. Полагаю, факт очевиден. – Чудно́ говоришь. Ты откуда?
Это как посмотреть. Родилась я здесь, так что, чисто технически, отсюда. Тем не менее, поджав губы, отвечаю:
– Из Калифорнии.
– Клево! Я бы хотел научиться серфить, – вздыхает он. – А Саванну откуда знаешь?
– Мы вместе учились в первом классе.
Судя по удивленному выражению лица, Майлзу кажется странным, что такая давняя знакомая вдруг заявилась на их пороге по прошествии стольких лет. Вероятно, он ожидал нормального объяснения, по-настоящему оправдывающего мой приход, нечто вроде: «Ох, да мы познакомились на тусовке пару месяцев назад».
За спиной раздаются шаги, и я вновь поворачиваюсь к дому. Наконец соизволила спуститься Саванна Беннетт. Скорее всего, из чистого любопытства, но мне остается довольствоваться малым.
Она ниже мамы – буквально метр с кепкой – и вкупе с сияющими розовыми щеками выглядит младше меня. У нее русые волосы с рыжим отливом, на круглом лице большие и ясные глаза, обрамленные длинными ресницами. В отличие от местных, которые поголовно ходят во фланелевых рубахах, на ней светлый джинсовый комбинезон с шортами, под ним виднеется полосатая футболка. Саванна улыбается тепло и дружелюбно, отчего тугой узелок в груди немного ослабляется.
– Я думала, мама надо мною прикалывается, – говорит она, выходя на крыльцо, затем окидывает меня внимательным взглядом, прямо как ее мама недавно. – Но это правда ты, а?
Интересно, она в самом деле меня вспомнила, или имя показалось ей знакомым, как мне – ее? Вдруг мелькает мысль, что она, скорее всего, понятия не имеет, куда внезапно пропала ее подружка. Вряд ли я собирала всех друзей на игровой площадке и официально сообщала о переезде. Вероятно, в один прекрасный день я просто исчезла, и вскоре все уже позабыли о моем существовании. Мы потом приезжали навестить родственников, но я еще была слишком маленькой и не отходила от родителей. Не припоминаю ни одной встречи со старыми друзьями – помню только, как мы перебегали в машину в сопровождении охраны и как незаметно выскальзывали через задние двери, пытаясь спрятаться от папарацци.
– Ага, во плоти, – неловко усмехаюсь я.
– Разве вы не в Лос-Анджелесе живете? – спрашивает Саванна (у нее не такой деревенский говор, как у матери и брата). Значит, она в самом деле меня помнит. Заметив, как мои брови невольно поползли вверх, она тушуется. – Я малость за вами слежу. Не слишком странно? Просто время от времени в ленте мелькает имя Эверетта Хардинга, ну я и кликаю. – На ее лице внезапно проступает ужас, будто она не в состоянии остановить поток откровений. – Черт! Теперь ты считаешь меня сталкером, да? И почему я назвала его по имени? Надо было сказать «твой папа»?
– Саванна, – прерываю я ее бормотание. – Все нормально.
Она закрывает лицо ладонями от стыда и даже немного стонет.
Я подавляю смех. Ее реакция кажется мне забавной, в основном потому, что никто раньше так не нервничал при знакомстве со мной. В школе всем наплевать, кто мой отец. У них самих мама – модель, или папа – рок-звезда, или бабушка – модный дизайнер. Почти у всех есть какие-то связи со знаменитостями, а следовательно, известный родственник там – дело вполне обыденное.
– А-а-а! – тянет Майлз, затем втягивает воздух через стиснутые зубы. Видимо, до него наконец дошло. На лице – смесь восторга с ужасом. – Соседнее ранчо… это твои родичи?
Я настороженно киваю. Судя по тому, что тетя одалживает у Пэтси Беннетт всякие кухонные принадлежности, соседи вполне неплохо ладят, но кто знает? Может, они затаили на нас обиду? Может, втайне ненавидят за то, что мы… ну, знаменитые Хардинги. Такое с нами случалось и прежде. У славы есть и минусы – в частности, зависть и неприязнь, в чем я убедилась на собственной шкуре.
– Значит, тот мужик из «Вспышки»… ты его дочка?
Я также дочь Марни Хардинг, лучшая подруга Роксаны Коэн и лучшая ученица мистера Сабатини, учителя химии, но никто не идентифицирует меня по этим критериям. Важен лишь мой папа, словно единственная причина, оправдывающая мое существование, это его ДНК в моем организме.
– Ага, она самая, – цежу я сквозь стиснутые зубы. – Мила Хардинг.
К счастью, Саванна быстро переключается на другую тему – ради меня или себя самой, уж не знаю.
– Мама говорит, ты здесь на лето, – улыбается она. – Круть! Скучала по Теннесси?
– Пожалуй. Не знаю, правда, сколько тут пробуду. Месяц, а то и два. – Я бросаю косой взгляд на Майлза, который с любопытством меня рассматривает, и вновь оборачиваюсь к Саванне. – Слушай, мы сто лет не виделись, но, по правде говоря… мне действительно не помешала бы компания на лето, ну, помимо тети с дедушкой.
– Ох. – Саванна слегка щурится. – То есть нужно тебя поразвлекать пару месяцев?
– О боже… – Сердце уходит в пятки. Вот так ляпнула! – Прости, зря я пришла…
Саванна вдруг разражается приятным, мелодичным смехом. Затем хватает меня за предплечье и весело кричит:
– Да я прикалываюсь!
– Ох.
Майлз присоединяется к смеху сестры. Я роняю взгляд на деревянный пол под ногами. На самом деле я не всегда такая нервная. Просто ситуация несколько выходит за границы моей зоны комфорта, и мне сложно выстроить правильную линию поведения.
– Ага, мы можем дружить, – успокаивает меня Саванна, отсмеявшись. Я поднимаю на нее взгляд, и она мило улыбается. – Ведь мы уже были когда-то подружками.
– Спасибо, – говорю я тихо, почти шепотом. Ну, хоть какой-то прогресс.
– О! – вдруг восклицает она и машет брату, словно он обязан прочесть ее мысли – возможно, он действительно это умеет, раз они родственники, мне-то откуда знать, у меня нет ни братьев, ни сестер. – У нас сегодня автопикник![2] Ничего особенного, чисто потусуемся с друзьями. Айда с нами! Познакомишься с местными ребятами, нас тута не так уж много.
– Автопикник? – В голосе невольно проскальзывает удивление. – Вы реально проводите такие тусы?
В самом начале актерской карьеры папа снялся в одном проходном фильме, в котором была сцена на автопикнике, где его персонаж наконец добивается расположения возлюбленной и целует ее на платформе пикапа. При просмотре той сцены я прямо вся корчилась, и даже сейчас при воспоминании меня передергивает. Наблюдать за тем, как твой папа с кем-то целуется на экране, просто омерзительно, особенно когда этот кто-то – не твоя мама.
– Ого, приглашение отменяется, – говорит Майлз, неодобрительно качая головой. Однако почти сразу на его лице расползается ухмылка, подсказывающая, что он лишь шутит, ибо до меня, очевидно, туго доходит. – Не-е, приходи, конечно. Я предупрежу Блейка.
– Кого?
– Нашего двоюродного брата, – отвечает Саванна. – Вечеринку организует он.
Однако я не спешу соглашаться. Из-за раннего пробуждения и долгого перелета со сменой часовых поясов я ужасно вымоталась. Да и рискованно нарушать правила Рубена в первый же день. Может, сегодня лучше остаться дома, с тетей и Попаем? С другой стороны, автопикник…
– Наверное, будет весело. – Я вытираю пот со лба. – Даже не знаю… Придет много народу, а мне правда не следует…
– Теперь ты в Фэрвью, подружка, – усмехается Саванна. – Понимаю, ты только приехала, поэтому еще не в курсе: когда тут наконец намечается какая-то движуха, ты не раздумываешь, ты просто идешь.
Глава 4
Мы с тетей Шери сидим на крыльце, ожидая Саванну и Майлза, которые обещали забрать меня на автопикник. С моего возвращения из ранчо Уиллоубанк прошло несколько часов.
Вечереет. Небо ясное, без единого облачка, насыщенного синего цвета, горизонт подкрашен последними лучами солнца. Жара наконец спала, сменившись приятным ласковым теплом. Сейчас на ранчо еще спокойнее, чем днем: издали не доносится рев машин, животные в округе спят, даже собаки не лают. В общем, царит безмятежная тишина, от которой создается ощущение, будто жизнь замерла.
– Постарайся сегодня не упоминать папу.
Тетя Шери раскачивается на ножках деревянного стула и рассеянно потирает джинсы на бедрах – нервничает?
– Я никогда его не упоминаю.
– Умничка, – одобрительно кивает она. Похоже, ей боязно отпускать меня вечером гулять, тем самым нарушая требования Рубена, но, к счастью, от нашего маленького уговора она не отказывается. – Уже созванивалась с родителями?
– Только с мамой, – признаюсь. – Точнее, переписывалась, я все еще злюсь.
Отворачиваюсь и, положив руки на поручни, гляжу на сплошной забор, отделяющий нас от остального мира. Невольно проносится мысль, что ранчо может показаться настоящей тюрьмой; несмотря на акры полей, простирающихся перед нами, возникает давящее ощущение.
– Ну хоть так, – вздыхает тетя. Стул под ней скрипит, раскачиваемый взад-вперед. – Мама за тебя переживает. Она и со мной связывалась.
Знаю, рано или поздно придется позвонить родителям, однако общаться с папой нет ни малейшего желания. Такое чувство, будто он меня предал. Допустим, Рубена в этой ситуации понять можно: в его обязанности входит ставить папину карьеру превыше всего. Мама пыталась за меня побороться, ради моего благополучия, однако все ее аргументы отлетали как горох от стенки. Папа же принял решение довольно легко. Он не спорил с Рубеном и не предлагал других вариантов… Очевидно, собственный имидж важнее дочери.
– Родители упоминали о карманных расходах? – спрашивает тетя, и я бросаю на нее взгляд через плечо.
– Не-а. И они заблокировали мою карту, так что…
Тетя кивает и, перестав раскачиваться, встает, засовывает руку в глубокий карман джинсов и достает пару купюр.
– Вот, держи. Купи себе чего-нить. – Я поворачиваюсь и беру протянутые пятьдесят долларов. – Они перевели мне денег на твое содержание, в том числе на карманные расходы в случае необходимости. Хотя куда тебе их тратить, ежели выходить за порог ранчо запрещено?.. Ну да ладно, скажу им, что ты пыталась убить скуку онлайн-шопингом.
– Спасибо, тетя Шери.
Когда я прячу деньги под чехол телефона, раздается вибрация – сообщение с недавно добавленного номера:
«Саванна: Хай, подружка, мы у твоих ворот. Заехать, или ты выйдешь? Мы, нищеброды, в таких штуковинах не кумекаем, лол».
– Приехали, – сообщаю тете, удовлетворяя ее любопытство. – Откроешь им ворота? Или как мне выйти?
Справедливости ради стоит отметить, что даже я не знаю, как здесь работают ворота. У нас дома включен идентификатор отпечатков пальцев – самый что ни есть «хай» хай-тек.
– Ой, точно! У нас нынче неполадки с дистанционкой, так что надо открывать вручную. Нажми большую кнопку на панели слева, – объясняет тетя, затем начинает раскачиваться с пяток на носочки. – Мила, если на гулянке будет алкоголь, обещай, что пить не будешь!
– После недавних заголовков? Нет уж, спасибо, – шучу я, однако в груди расползается жар стыда. На главной странице крупнейшего онлайн-таблоида страны красуется видео того, как меня выворачивает наизнанку. И фотографии, мелькающие в журналах, немногим лучше. Так что урок усвоен – никаких больше экспериментов.
Тетя Шери хмурится и тихо говорит:
– Просто не забывай, кто ты.
Гр-р! От этой фразы у меня сжимаются кулаки.
Ну да, я отправляюсь на вечеринку с незнакомцами, которые мне ничем не обязаны, но вряд ли кто-то станет напрягаться и сливать мои фотки желтой прессе. Да и вообще, местные ребята уже, должно быть, по горло сыты болтовней о знаменитом земляке.
– Ой, тебе ведь еще нужен код для ворот, чтобы вернуться! – восклицает тетя Шери, едва я начинаю спускаться с крыльца. – Ну-ка запиши.
Она медленно называет цифры, которые я вбиваю в заметки на телефоне.
– Все, сделано. Пока!
Трусцой бегу к смутно вырисовывающимся в сумерках воротам – мне неловко заставлять Саванну с Майлзом ждать. Добравшись до цели, нахожу панель и нажимаю на самую выделяющуюся кнопку – огромную и зеленую. Раздается пронзительное жужжание, запускается механизм, и ворота распахиваются. Я отступаю, чтобы меня не снесло, и предстаю пред миром подобно некой жемчужине из раковины. Боже, стыд-то какой!
Снаружи ждет пикап. Его черный кузов, явно только-только вымытый и отполированный специально для сегодняшнего вечера, сияет, отражая свет фонарей на заборе. Одно из тонированных окон на заднем сиденье медленно опускается, и я вижу круглое лицо Саванны.
– Запрыгивай! – говорит она с широкой улыбкой.
Я бросаюсь к противоположной от нее дверце и забираюсь внутрь, стараясь не испачкать подножку кроссовками. Вряд ли Майлзу понравится, если я испорчу его труды.
– Простите, что так долго, – выдыхаю. Надеюсь, они мне сразу написали, как только подъехали. Я пристегиваюсь и окидываю наряд Саванны взглядом, переживая, подходяще ли оделась сама.
На мне джинсовые рваные шорты, топик и белые кроссовки «найк». Я выпрямила волосы и щедро нанесла макияж, губы липкие от блеска. К счастью, вид Саванны немногим отличается от моего, только волосы слегка завиты, а вместо шорт – джинсовая мини-юбка.
– Расслабься, мы недавно подъехали, – говорит Майлз, и тут я понимаю, что за рулем не он. А значит, машина тоже не его.
– Э-э… – Я бросаю на Саванну вопросительный взгляд и украдкой киваю на водителя, который еще не обернулся и не произнес ни слова.
– Ой! – подскакивает та, будто опомнившись. – Наш двоюродный брат Блейк. И, Блейк, знакомься, Мила Хардинг.
Она сделала упор на фамилии или у меня разыгралось воображение?
Вновь поворачиваюсь и ловлю на себе взгляд водителя в зеркале заднего вида. Он пристально смотрит на меня, прищурив карие глаза, в которых отражается свет фонарей. Затем оборачивается. В отличие от блондинистых родственников, у Блейка растрепанные каштановые волосы, густые брови, нависающие над глазами, и прямоугольное лицо с четкой линией подбородка.
– Привет, Мила, – здоровается парень спокойным голосом. – Твой первый автопикник, а?
– Ага, в Лос-Анджелесе их особо не устраивают.
– Ну разумеется, – отвечает он с нечитаемым выражением на лице и вновь отворачивается.
Тяжело сглотнув, откидываюсь на сиденье и внезапно осознаю, как колотится сердце. Даже кожу немного покалывает. Подумать только, я еду на вечеринку с кучей незнакомцев… Но разве не все обычные подростки в Фэрвью так поступают? Однако, как любят напоминать мне родители, я – не обычный подросток.
– Что ж, давайте покажем Миле реальный мир, – говорит Блейк и, врубив музыку погромче, выезжает на пустынную дорогу. В его голосе проскальзывает нечто странное… некая насмешка. Если бы я не сидела как на иголках, то обязательно потребовала бы объяснений.
Выбор музыки несколько необычный: я ожидала какой-нибудь рэп или вроде того, но из колонок разносится акустическое кантри – не вполне типичная музыка перед тусовкой: она скорее успокаивает и расслабляет, нежели настраивает на веселье.
Последние лучи солнца полностью спрятались за горизонтом, и за окном теперь царит тьма. Майлз с Блейком болтают между собой, а Саванна поворачивается ко мне, чтобы завязать отдельную беседу, во время которой я порой поглядываю на парней: на руки Блейка, расслабленно лежащие на руле, на эмоциональные жестикуляции Майлза, на их еще чужие профили, вырисовывающиеся, когда они поворачиваются друг к другу.
– Ну что, с нетерпением ждешь вечеринки? – спрашивает Саванна, заправляя волосы за ухо, и я замечаю ее причудливые сережки в виде лошадок.
– Нервничаю, – признаюсь.
– Может, ты вспомнишь ребят, которые с нами учились, – пытается успокоить меня она. Учитывая, что я и Саванну-то едва помню, хотя она вроде как была моей лучшей подружкой, шансы вспомнить остальных стремятся к нулю. – Будут также ребята на год старше, как Майлз с Блейком.
– Сколько всего народу соберется?
Саванна усмехается и закатывает глаза.
– Мы же в Фэрвью. Человек двадцать от силы.
– Ох, – выдыхаю я, опуская взгляд на кроссовки.
Скромная компания хуже большой – значит, будет сложнее смешаться с толпой. Скорее всего, все соберутся вместе за общим разговором. До этого я представляла на автопикнике множество машин, громкую музыку, разносящуюся по округе из динамиков, кучу людей, разбивающихся на группки. Теперь же выходит, большая «туса» будет похожа на посиделки старых друзей. Возможно, в маленьких городках вообще не бывает шумных вечеринок.
Вскидываю взгляд на Саванну.
– Погоди, мы потом пойдем на игру или типа того? Ведь перед ними обычно устраиваются автопикники?
Сейчас лето, а значит, футбольный сезон закончился. Может, тогда бейсбол?
– Традиционно да, но и без повода устраиваются, для веселья. Тебе понравится.
Вот уж надеюсь. Признаюсь, меня будоражит мысль попробовать что-то новенькое без сопровождения взрослых – ни разу в жизни мне не представлялось столько свободы действий. То есть я не жалуюсь – все же благодаря родителям мне посчастливилось пережить такие события, о которых другие только мечтают. Например, появление на красной ковровой дорожке для церемонии вручения премии «Оскар». Однако, возможно, пришло время отделиться от семьи и пойти по своему пути. Возможно, эти каникулы вдали от дома вовсе не наказание, а шанс начать собственную жизнь, без указки Рубена; шанс понять, что на самом деле из себя представляет Мила Хардинг. Она не просто дочь Эверетта Хардинга, она – нечто большее. Ведь так?
Я гляжу в окно, где перед нами разворачивается Фэрвью. Н-да… Леса с полями повсюду, куда ни посмотри. Изредка мимо пролетают фары встречных машин, порой мелькают дома и совсем не видно людей. Вся эта пустота кругом навевает жуть. Ощущение, будто я совершенно одна, вдали от всего мира. Впрочем, уверяю я себя, это и к лучшему. Возможно, уединение пойдет мне на пользу.
Минут через пять вдоль дороги вырастают фонарные столбы – должно быть, приближается центр города… ну или его подобие.
– Что-нибудь припоминаешь с тех времен, как здесь жила? – спрашивает Майлз.
Я вновь ловлю на себе взгляд Блейка в зеркале заднего вида, он тоже ждет моего ответа. Вдруг становится любопытно, сколько Саванна ему рассказала обо мне…
Прищурившись, вглядываюсь в темноту. Мы едем по прямой дороге, вдоль которой расположились заведения со знакомыми всем американцам вывесками: они будто заявляют, что Фэрвью не какая-то там деревня у черта на куличках, у них имеется «Макдоналдс», «Уолмарт» и даже, спасибо, Господи, «Данкин донатс» (жить не могу без их орехового холодного кофе)! Дорожный знак вежливо извещает, что мы движемся по бульвару Фэрвью. Тут заметно оживленнее, чем на окраине, – больше машин и пешеходов. Я уже так привыкла к гламурному Лос-Анджелесу, что жизнь небольшого городка кажется весьма блеклой. Хотя в ней наверняка есть свои плюсы.
– Не, ничего не помню, – признаю наконец, качая головой. – Когда мы уехали, я была совсем маленькой.
– Должно быть, для тебя мы – кучка деревенщин, – усмехается Саванна. – Но, клянусь, не все так плохо! У нас есть высокоскоростной интернет и прочие прелести цивилизации.
Парни сдавленно посмеиваются. Саванна явно лишь шутит, и все же я переживаю, что втайне ребята считают меня какой-то гламурной фифой, которая в сельской глуши просто зачахнет, словно цветок без воды. Вот только я родилась в Теннесси, поэтому как-нибудь выживу. Черт, да мне даже может здесь понравиться!
– Эй, Блейк… – Саванна взволнованно подается вперед и ударяет брата по плечу. – Давай смотаемся к начальной школе? Пусть Мила глянет.
Миновав среднюю школу, мы заезжаем на парковку начальной, расположенной совсем недалеко. Блейк медленно наворачивает круги, фарами подсвечивая красное кирпичное здание. Все в машине словно чего-то ждут – должно быть, что меня внезапно накроет волна ностальгии.
– Узнаешь что-нибудь? – взволнованно спрашивает Саванна. Она похожа на щенка, которому наконец отдали любимую игрушку, – очевидно, мое возвращение ее необычайно будоражит. – Мы с тобой постоянно играли в классики во дворе.
Внимательнее оглядываю округу. Возникает чувство смутного узнавания, нечто сродни дежавю. Я видела здание прежде, однако оно не вызывает никаких воспоминаний – уж точно не игру в классики с Саванной Беннетт. Я родной дом почти забыла, что уж говорить о школе, в которую проходила всего полгода.
– Простите, – вздыхаю, виновато передергивая плечами. Возможно, Саванне хочется вытащить на поверхность наши совместные воспоминания, чтобы мне стало уютнее рядом с ней.
– Зря только круг сделали, – бурчит Блейк и возвращается на дорогу.
Я как раз задаюсь вопросом, где же будет проходить автопикник, когда ответ возникает сам собой – Блейк сворачивает к обычной школе. Она закрыта на летние каникулы, поэтому поблизости никого нет, тем не менее как-то непривычно тусить на территории школы.
Мы заезжаем на парковку, расположенную рядом со стадионом. Там уже стоят несколько пикапов и бродят люди. На платформе одной из машин девушка устанавливает огромные колонки; у другой машины на коленях стоит парень и шарит в переносном холодильнике.
До меня вдруг доходит, что вскоре мне придется разговаривать с кучей незнакомцев. На лбу проступает холодный пот. Вообще я довольно общительная. Просто привыкла, что собеседники всегда в курсе, чья я дочь. Теперь же остается лишь гадать, кто меня узнал, а кто нет. Как правило, только папины ярые фанаты и журналисты узнают меня в лицо, для остального мира я обычный подросток. Но Фэрвью – папина малая родина, а значит, местные, скорее всего, знакомы с нашей семьей лучше, чем рядовой американец.
Тем не менее пока только моя компания в курсе дела. Сегодня даже можно притвориться новенькой, чьи родители недавно купили здесь дом. Обычной девчонкой, совершенно непримечательной.
Мы паркуемся, вместе с остальными пикапами формируя широкий круг. Блейк глушит мотор, отстегивает ремень безопасности и выходит из машины.
– Боишься? – спрашивает Майлз в тишине салона. Я поворачиваюсь к нему – он дерзко ухмыляется. – Не парься, ты им понравишься.
– И отлично впишешься в компанию, – добавляет его сестра.
Мне бы их уверенность.
Мы вылезаем из машины. Я взволнованно поправляю шорты. В свете фонарей у меня в пупке поблескивает пирсинг, в котором переливается аквамарин – мой камень-оберег. Родители не знают, что я проколола пупок, но в кои-то веки их нет рядом. Они в тысяче километров отсюда и никак меня не контролируют – эта мысль вызывает в груди волну воодушевления. Теперь я могу поступать так, как боялась прежде – например, показать миру пирсинг.
– Классный.
Взгляд падает на Блейка, который коротко кивает на мой пупок. Я машинально скрещиваю руки на груди и недовольно щурюсь, мол, чего вылупился? Рядом с ним мне не по себе. Никак не удается избавиться от ощущения, будто он надо мной насмехается. В машине я пропустила его неоднозначные ремарки мимо ушей – но только потому, что вообще-то пытаюсь завести друзей, однако он производит впечатление… не самого приятного парня в округе. Во всяком случае, не такого приветливого, как его родственники, и явно более закрытого.
Блейк фыркает на мой защитный жест.
– Зачем делать пирсинг, если не хочешь его показывать?
