– Здоров, – я кивнул вполне добродушно. – Ну раз надо, идем, – вышел за ним из класса, вполне понимая, о чем пойдет речь.
– Ты хотел с Вархой встретиться. В общем, я ему передал часть разговора, – сказал Сухров, прислонившись спиной к стене. – Не слово в слово конечно, а так… Смысл, будто ты хочешь взять с ним реванш в честном бою, а не четверо на одного.
– И что он? – я прищурился.
– Он не против. Удивился сильно, пытался понять, кто за тобой стоит. В общем много разговоров было. Пересказать сейчас не успею. Если согласишься, то по времени так: или в среду, то есть завтра в два часа дня; если не можешь в среду, тогда только в субботу. До субботы он уезжает куда-то. Хотел склонить его к встрече на нашем пустыре, но Варха ни в какую. Говорит, только Шалаши или их район, – пояснил Сухров, обернувшись на проходивших дам из класса Рамила Адашева. И добавил: – Жопа у Ленской хорошая.
– Да. Милая девочка, что спереди, что сзади, – согласился я, одновременно думая, как ответить на согласие Вархи. До субботы как бы долго ждать, это не так важно – ждать я умею. Но есть еще подозрение, что Ковалевская одумается и перенесет встречу в субботу на более ранее время. Если среда, то… до завтра я не успею прокачать «Лепестки Виолы», а они очень нужны – вчерашний день показал их важность. К тому же «Стальные Волки» могут приготовить гораздо более неприятные сюрпризы, чем стрелок с остробоем – дурачок Подамский. Да, кстати, остробой то у «волков» боевой и пистолет имеется. Вимана господина Веселова вон как пострадала. Но выбрать что-то требовалось, и я решился: – Ладно, давай на завтра. Передай, что согласен в том же месте, где мы бились с тобой – во дворе старого «колбасника».
– Ты понимаешь, честный поединок с ним может не выйти. Он слабее меня, но не слишком. Для него любой бой, это драка без правил: может песок в глаза бросить, может незаметно заточкой шырнуть. Только дело даже не в Вархе, а в их стае в целом. Они очень злы на тебя за Лиса и за то, что ты их всех выставил дураками. Сейчас в клубке только и говорят об этом. Теперь и я знаю, кто так отделал Лиса и что случилось в «Ржавке», – граф Сухров усмехнулся и на его избитом лице проступило явное удовольствие.
– Разберемся. Жаль, времени мало, но ничего, подготовлюсь, – я подумал, что сегодня придется отказаться от первоначальных планов. Увы, к Айлин в гости после уроков не попаду, и конечно, никаких торжеств по случаю исчезновения целки у госпожи Евстафьевой. Все свободное время я посвящу прокачке нужной мне магии и дополню арсенал еще парой заготовок. – Ладно, передай ему, что завтра в два дня, – подытожил я.
– Не советую брать никого из наших девочек. Если хочешь, могу пойти с тобой, – неожиданно предложил Ергам, и тут же сделал важное дополнение: – Но быть полностью на твоей стороне не смогу. Могу лишь держать нейтралитет. Если что-то пойдет слишком нечестно, обещаю замолвить свое слово.
– Было бы неплохо, – немного подумав, согласился я. – Твои эти… – я неопределенно кивну в сторону двери в класс, имея в виду Лужина и прочих шестерок. – Тоже пойдут.
– Не знаю. Поговорю. Думаю, это было бы полезно для тебя. Если они пойдут можно представить, как спор районов: нас представляешь ты, Резники – Варха, – он хотел сказать что-то еще, но в коридоре появился госпожа Явлинская, ведущая у нас прикладную геометрию, и мы зашли в класс.
Ни Ковалевской, ни Синицыной о предстоящем завтра я не говорил, лишь извинился перед Айлин, что не смогу сегодня провести с ней время, как мы договаривались. Последний урок – урок имперской литературы, я провел, закрыв глаза и усиленно работая над шаблоном управления лазутчиком. В прошлом он назвался «Эроши ви Кайрин», в переводе с лемурийского «Нанятый в Пустоте», но для простоты я называл эту заготовку просто «Лазутчик», предпочитая поэзии древних современную практичность. Айлин дважды тихонько толкала меня ногой под партой, давай понять, что преподаватель подозревает меня в преступном невнимании к происходящему на уроке. Тогда я глаза открывал, смотрел ими вполне осмысленно и даже кивал, в знак согласия и принятия всем сердцем важных наставлений учителя.
Когда уроки закончились, меня с Айлин нагнал граф Сухров и сказал:
– В общем окончательно договорился. Завтра на том же месте в два. Я обязательно пойду с тобой и Лужа, может Адамов поддержит. Но сразу говорю, ты очень рискуешь. Я бы советовал…
Он замолчал только со второго моего кивка – я многозначительно указывал на Айлин.
– Ах, да. Давай тогда на пару слов, – Еграм отошел к лавочке, где сидело несколько парней из третьего класса, при этом они тут же с почтением освободили место.
– На минутку отойду, – сказал я Синицыной и последовал за Сухровым. Садиться он не стал и продолжил, понизив голос:
– Ты очень рискуешь. Это не те люди, от которых можно ждать благородства. Я их заставил уважать себя лишь после нескольких побед в боях со ставками в «Сталь и Кровь». Но бои в клубке на ринге – другое дело. Там имеют значение деньги, и это причина почему бои на их ринге проходят относительно честно.
– Ты предлагаешь, драться с ним в их клубе? – удивился я.
– Конечно, нет. Там будет еще хуже – это их клуб, – сказал он, разглаживая отклеившийся пластырь на лице. – Я только объяснил, как происходило со мной. Тебе предлагаю не спешить, отложить это на неделю-две и подготовить нашу команду. Если не спешить, то можно со школы привлечь наших человек десять-пятнадцать. Тогда условия чуть изменятся.
– Еграм, честно говоря, тронут и спасибо за советы и помощь, но пусть это случится завтра. Как ты понял, теперь я – маг. Достаточно сильный маг, и если что-то пойдет не так, то с моей стороны тоже будут сюрпризы, – сказал я, при этом понимая, что Сухров во многом прав. Тысячу раз я убеждался, что нельзя недооценивать противника, тысячу раз сожалел из-за лишней поспешности. Но я – Астерий, и знаю еще одну истину. Истину более высокую: любая жизнь, это лишь игра, и я в ней для того, чтобы наслаждаться ее вкусом, пусть даже он будет иногда горьким. Я рискну в этот раз – я так хочу. Как я рискнул, идя на поединок с тем же Сухровым и зная, что в его окружении что-то замышляют. Посмотрим, что выйдет. У меня есть свои задумки и свои хитрости. Можно, конечно, сейчас отложить карты и ждать более благоприятного момента, но я так не хочу.
– Твое право. Большой плюс к уважению тебя. Но имей в виду: если ты считаешь себя сильным магом, то у «Волков» тоже есть такие. У них дважды проводились поединки магов, и это было очень серьезно. В общем, предупредил, дальше сам думай, – сказал он и направился к ожидавшему его Лужину.
– Ты с ними уже дружишь? – удивилась Айлин, когда я вернулся к ней.
– Нет, просто старое забывается. Теперь у нас складываются нормальные отношения. Еще появилось небольшое общее дело, – пояснил я, беря ее за руку и направляясь к воротам.
– Почему он говорит, что ты очень рискуешь? – госпожа Синицына с тревогой поглядывала на меня.
– Ай-лин… Это ему так кажется, что я рискую. Потому, что он не совсем хорошо меня знает. Давай не будем об этом сейчас, – я забеспокоился, что она начнет расспрашивать о том, что мы запланировали с Еграмом на завтра, и мне придется врать – ведь правду в данном случае не скажешь.
– Саш, мне тревожно. Не надо иметь общих дел с Сухровым. Ты сегодня не хочешь пойти ко мне, завтра что-то замышляешь и не хочешь мне говорить. Саш, ну, пожалуйста, не надо так! – она требовательно подергала меня за руку.
– Завтра мы можем с тобой встретиться, но позже. Давай так, ты вернешься со школы, пообедаешь, а часа в три-четыре, я скину сообщение на эйхос, надеюсь, мы прогуляемся. Можно даже на вимане покататься. Хочешь? – предложил я. Ведь в самом деле, Айлин постоянно страдает из-за отсутствия моего внимания. Да, я бываю слишком занят, но последнее время получается так, что я уделяю баронессе Евстафьевой времени едва ли не больше, чем моей девочке.
– Конечно хочу! – Айлин расцвела, казалось, розовые краски в ее волосах засияли ярче. И тут же спросила: – Можно сегодня я тебя провожу домой, если ты спешишь?
Вот поворот! Я-то рассчитывал сейчас сходить тайком в Шалаши, и кое-что приготовить к завтрашнему дню. Придется выкручиваться. Или…
– Мне сейчас нужно в Шалаши. В тот самый двор старого колбасника, – видя удивление в ее синих глазах, я пояснил. – Нужно обследовать то место особым магическим образом. Дорогая, не обижайся, но мне важно, чтобы там мне никто не мешал.
– Но я могу там тихо посидеть на лавочке? Можно? – она смотрела на меня как ребенок.
Вот как ей отказать? Да, госпожа Синицына мне там особо не помешает, но я не хотел, чтобы мои приготовления навеяли ей какие-либо мысли о том, что я к чему-то готовлюсь и разговор с Сухровым имеет к этому отношение.
– Хорошо. Только если ты будешь очень тихо сидеть на лавочке, – согласился я.
Она обняла меня и сказала:
– И когда ты там освободишься, мы сделаем там это… – в последнее слово она произнесла с таким волшебным придыханием, что у меня шевельнулся член.
– Айлин, только плохие девочки делают это… – ответил я, в ответ она прикрыла глаза и ткнулась своими мягкими губками в мои.
Оставив госпожу Синицыну на лавочке, устроенной на старых ящиках и доске, я направился в «колбасник». Для меня не имело большого значения, где здесь заняться вопросом лазутчика, но было важное условие: отсутствие посторонних. Я зашел в то самое помещение, где мы общались с Сухровым, хотел было сесть на диван, но прожженное сидение, грязные разводы на спинке отвратили меня. Устроился на шаткой табуретку, сосредоточился, замедляя дыхание и пульс. Перевел все внимание во внутреннюю тишину, останавливая мысленный поток. Через несколько редких вдохов, восприятие тонкого мира стало достаточно сильным: эрминговые потоки казались столь плотными, что возникла иллюзия, будто их можно потрогать рукой; зыбкой дымкой проступило энергоинформационное поле объектов. Вот, к примеру, тот же диван – если направить внимание на его, я мог узнать пока еще открытую часть его истории: кому он принадлежал, кто его сжег. Но меня это баловство не интересовало. Мне требовался лазутчик. Для этих целей могла подойти лишь надежная, достаточно сильная сущность, настроенная ко мне дружественно. Хотя подошла бы даже враждебная сущность, но при определенных условиях. Хорошие лазутчики получаются из душ собак. Иногда, по разным причинам они остаются в породившем их мире надолго, пока вселенский поток перерождений не унесет их в вечность. Кроме душ умерших здесь, на тонком плане обитали различные нематериальные сущности, некоторые из них тоже подходили под мои цели. Правда с ними иногда возникали проблемы, стоящие жизней неопытным магам.
Я сидел на непрочной табуретке, точно рыбак на берегу реки в ожидании поклевки. У меня не было удочки, но ее вполне занимало мое внимание, которое неотрывно сканировало окружающее пространство. Двух мелких сущностей, похожих на прозрачных головастиков я тут же отверг и потом вокруг наступил покой, лишь слышалось тихое гудение эрминговых потоков, если сместить внимание к ним. Кто как не я знаю, что найти пригодную для лазутчика сущность нелегко. Можно просидеть целый день и не зацепить никого. Это одна из причин, почему я не хотел вести сюда Айлин. Не хотелось, чтобы она скучала в неопределенности долгое время. И вроде я ей объяснил то, что следовало ей знать – моя девочка будет ждать сколько потребуется.
В состоянии ожидания я просидел около часа. В обозримом пространстве покой тонкого плана нарушали лишь редкие мелкие сущности, которые для моих целей не подходили. Для многих магов безучастное ожидание опасно тем, что они теряют бдительность. При чем бдительность на тонком плане теряется гораздо быстрее, чем в обычном мире. Я этот неприятный эффект знал и использовал свой особый прием поддержания кругового внимания. Но случилось так, что я кое-что упустил. Лишь, через пару минут почувствовал, что меня очень быстро и неотвратимо клонит в сон.
«О, черт! Вилпра!» – мгновенно дошло до меня. Я мгновенно поставил блокировку на чакру-аджну, к которой коварная сущность дотянулась. Встреча с вилпрой случается нечасто, и для мага, незнакомого с ней, может обернуться бедой. Сам того не замечай он начнет засыпать и при этом терять магическую силу. Уже во сне вилпра выпьет его жизненную силу, и он скорее всего умрет. После смерти его тонкое тело долгое время будет оставаться немощным, очень зависимым от внешних условий. Если его унесет потоком перерождений, то он родиться в новом теле со страшными врожденными болезнями. Для тех, кто понимает эти процессы, должно быть ясно, что стать жертвой вилпры гораздо хуже, чем просто смерть. Все так, но для меня встреча с вилпрой стала огромной удачей. Пока сущность не понимала, что произошло, и почему она не может пить силу из моей верхней чакры. Я, не поворачиваясь, направил внимание в область ее сознания и резким движением нанес удар по нервным центрам вилпры – обездвижил ее.
«Как твое имя?» – мысленно спросил я, одновременно задействовав шаблон «Капли Дождя» – на тонком плане он тоже работал.
Существо не отвечало, вздрагивая полупрозрачным телом, похожим на огромную гусеницу.
«Ты же не хочешь, остаться здесь навсегда? Назови имя», – настоял я и нажал на один из ее чувственных центров ближе к хвосту.
«Я – Вилпра» – беззвучно отозвалось существо, но в моем сознании ее голос походил на сердитое шипение.
Ее имя не имело большого значения. Есть поверие, будто знание имени сущности тонкого плана или имени существ потустороннего мира дает над ними власть. Но я скажу, что от такого знания не всегда есть польза и, как правило, она мизерная.
«Очень хорошо», – ответил я. – «То, что ты вилпра, мне известно. Но это не имя. Я – человек, и мое имя Астерий. Видишь, я не боюсь называть свое имя. И буду рад познакомиться с тобой. Мы можем даже подружиться. Я могу быть полезен тебе».
«Чем?» – она дернулась еще раз, все еще надеясь вырваться.
«Все же назови имя. Так проще общаться и между нами станет больше доверия», – не вставая с табурета, я повернулся к ней, хотя при моем круговом внимании делать это было необязательно.
«Эршага Нуи», – существо свернулось колечком. – «Чем ты, человек, может быть мне полезен?».
«Эршага Нуи…» – повторил я. – «Красивое имя для смелых вилпр. От меня может быть много пользы, если ты пожелаешь помочь мне. Например, я могу дать тебе свободу. Правда же, такую пользу, как свобода трудно переоценить? Ведь ты можешь остаться здесь навсегда, без пищи год за годом силы будут покидать тебя».
«Тогда отпусти меня. Мы уже подружились. Я тебе назвала имя» – она выгнулась, по бугристому полупрозрачному теле прошла волна слабого свечения. Все-таки шаблон «Капли Дождя» на нее действовал слабо.
«Хорошо, отпущу. Пообещай, что ты не убежишь и поможешь мне завтра?», – прикрыв глаза, я представил здание, где мы в данный момент находились. Пожалуй, лучшим местом для точки фиксации стал бы потолок главного производственного помещения – оно тянулось на половину длинны знания. Закрепив точку фиксации, я протянул от него поводок и связал его с нервными центрами вилпры.
«Да! Я не убегу! Я не обману доброго человека Астерия», – отозвалась назвавшая себя «Эршагой Нуи».
И я, конечно, со спокойной совестью отпустил ее, зная, что произойдёт дальше. Эршага Нуи изо всех сил бросилась прочь, столь стремительно, что зазвенели, изогнулись эрминговые потоки, а потом послышался ее визг, полный боли и злости.
«Что случилось, дорогая? Неужели, ты хотела меня обмануть, и у тебя ничего не получилось?» – рассмеялся я, глядя дальше за краснокирпичную стену, куда тянулся поводок.
«Коварный человек Астерий! Я выпью твою силу, когда ты уснешь! Ты будешь сожалеть о своем обмане!» – шипела она в моем сознании.
«Эршага Нуи, ты обманула меня, попытавшись сбежать. Хочешь, остаться здесь вечно? Или предпочитаешь, чтобы сразу я убил тебя за обман?» – я притянул поводок – теперь она была передо мной. Чтобы еще раз продемонстрировать свои возможности, я резко нажал на ее нервный узел у хвоста, и на минуту убрал свое внимание с вилпры, чтобы мое сознание не раздирал ее визг.
«Ты хочешь жить, Эршага Нуи?» – спросил я, когда она успокоилась.
«Да! Великий человек Астерий! Эршага Нуи должна жить! Пожалуйста, прости бедную вилпру!» – она свилась тугим колечком.
«Хорошо, Эршага Нуи, я пощажу тебя. Но для этого ты должна мне помочь. Чтобы получить свободу ты обязана послужить мне завтра. И только завтра, если мне понравится твоя работа, я отпущу тебя и, возможно, дам вкусную пищу», – пообещал я. Затем потратил еще минут десять, чтобы подробно рассказать сущности, что от нее требуется.
Оставив Эршага Нуи на довольно длинном поводке (поводке, разумеется не материальном, а созданном из магических энергий тонкого плана) я направился к выходу из «колбасника», но, не доходя до двери с десяток шагов остановился, замер.
Со стороны двора до меня донесся негромкий разговор. Стараясь двигаться бесшумно, я вернулся в помещение с диваном и осторожно выглянул из окна. У ворот стояло двое парней постарше меня, один в кожанке с клепками и нашивками, какие носят ребята из «Стальных Волков», другой в одежде мага.
«Айлин!» – обожгла меня мысль. Я глянул туда, где начинался сад. Там, возле доски, лежавшей на ящиках, валялись наши школьные сумки, но Айлин там не было.
Интуиция подсказывала мне, что с Айлин ничего страшного не произошло. Скорее всего, она успела скрыться в зарослях сада, услышав приближение незнакомых людей. Иначе я бы услышал ее крик. Эти двое незваных гостей заходили через ворота, и Айлин заметила их раньше, чем они могли заметить ее. Сейчас появилась возможность проверить, насколько Эршага Нуи готова служить мне. Не переходя целиком на тонкий план, я вернулся к ментальному контакту со своим лазутчиком и приказал:
«Немедленно осмотри сад в этом дворе. Найди там человека», – мысленно я передал сущности образ госпожи Синицыной. – «Как найдешь, сразу покажи то место своими глазами».
Конечно, глаз у вилпры в нашем понимании не было, но существо прекрасно понимало, что я имею в виду ее органы восприятия. Я почувствовал, как недавняя пожирательница моих сил тут же метнулась исполнять приказ. Длины поводка хватило бы до половины сада – больше не требовалось. Опасений, что сущность атакует Айлин не было. Вилпры не нападают на обычных людей, поскольку этих сущностей интересует только трансформированная магическая энергия. Она доступна, если высасывать ее с двух верхних чакр или из чакры-манипуры. В чакре-манипуре энергия тяжелая, но более питательная для вилпр. Однако, эти сущности всегда начинают верхних центров, чтобы погрузить жертву в сон. Еще важное условие: потенциальная жертва вилпры должна быть открыта воздействию, а обычный человек, не практикующий магию, почти всегда закрыт. Открыты бывают маги или жрецы, когда переходят на тонкий план. А также в тех случаях, когда маги готовятся к атаке или иному, энергоемкому магическому воздействию – в тот момент их энергетические центры раскрываются и идет активный обмен энергией.
Примерно через минуту я почувствовал: Эршага Нуи нашла госпожу Синицыну, и вскоре перед мысленным взором возникла размытая картинка в яркокрасных и желтых тонах. В показанном образе я узнал Айлин: она пряталась за стволом старой яблони, напугано поглядывая на заросшую сорняками тропинку. Тем временем двое незнакомцев направились к двери в «колбасник», которой зашел я. Сомнений на их счет у меня не оставалось: эти ребятки или из «Стальных Волков», или имеют прямое отношение к Варге. Пришли сюда, чтобы выбрать место и подготовиться к завтрашнему дню, так сказать, преподнести мне неприятные сюрпризы. Все это было слишком ожидаемо. Именно по этим причинам я пришел сюда и обзавелся лазутчиком. Я дал команду Эршага Нуи наблюдать за ними и не выдавать себя, поскольку как минимум один из пришедших был магом. Пока вилпра присматривалась к ним, сам я пошел в дальний конец производственного цеха, там за небольшим коридорчиком имелась еще одна дверь, и через нее можно незаметно выскользнуть в сад. Встречаться с этими ребятами сейчас не хотелось. Зачем им знать, что я в ответ на их сюрпризы готовлю свои?
Осторожно, почти без скрипа приоткрыв перекошенную створку двери, я выбрался в сад и пошел в направлении подсказанном вилпрой. Пригибаясь за кустами, практически беззвучно, я добрался до изгороди. Отсюда уже за редкой зеленью виделось розово-бордовое платье Айлин – она пряталась за деревом и с тревогой наблюдала за тропой к главному входу в «колбасник». Конечно, девочка переживала, что двое незнакомцев столкнуться со мной. Но Айлин, молодец, она добросовестно исполнила мои наставления: чтобы ни происходило, не выдавать себя и не вмешиваться. Так сказать, в благодарность мне захотелось пошутить над ней. Ребячество не выветрилось из меня за тысячи лет. Иногда я страдал из-за своих шуток, но, пожалуй, ничто и никогда не заставит меня целиком отказаться от них.
Бесшумно я подкрался сзади к госпоже Синицыной. Понимая, что она от испуга может закричать, схватил ее, одновременно закрывая ротик ладонью. Она не закричала. Было дернулась с неожиданной силой, но тут же затихла, узнав мои руки и став такой мягкой, податливой, что у меня сразу возникло напряжение в джанах. Прижимаясь к ней сзади, я положил ладони на ее груди.
– Ваше сиятельство!.. – подразнивая меня она чуть выпятила свои упругие ягодицы. – Зачем вы это делаете? – прошептала Айлин, потираясь о меня.
– Потому, что ты плохая девочка, – сообщил я ей, скинув с ее плеч бретельки платья и выпустив на свободу ее грудь.
– Там какие-то люди. Нас могут услышать, – прошептала она, бессовестно продолжая меня провоцировать.
– А ты веди себя тихо, – прошептал я, уткнувшись в ее розовые волосы, ища губами мочку ее уха.
Короткая юбочка задралась, и как-то так нескромно вышло, что трусики госпожи Синицыной скатились вниз.
– М-м-м… – издала она негромкий звук, упираясь руками в ствол дерева и чувствуя мои пальцы в своей щелочке.
– Терпи! – повелел я ей, играя в ее промежности, проходя пальцем по щелочке.
Влаги тут же стало больше, столько, что я размазывал ее по ее животу, до пупка и снова нырял в сочащуюся желанием кису.
– М-м-м! – выдавила Айлин громче, протяжнее с явным мучением.
– Ну-ка, замолчи мне! – строго сказал я, вонзая два пальца в ее лоно, тихонько растягивая его и погружаясь глубже аккуратными толчками.
– Войди сам, – попросила она, расставив ножки шире. – Пожалуйста!
– Терпи, плохая девочка! – я был беспощаден, играя с ее кисой, вынимая пальцы и потирая ими набухший бугорок в ее щелочки.
И когда Айлин начала вздрагивать и постанывать, я направил в лоно твердого точно камень воина. Она выгнулась, кусая зубками мою ладонь, а я начал двигаться в ней поначалу неторопливо, вынимая член почти полностью и неотвратимо погружаясь в ее мокрую, такую отзывчивую, узенькую норку. С каждым толчком худенькое тело госпожи Синицыной вздрагивало с нарастающей амплитудой. Из груди моей школьной подруги вырывались, резкие, шумные выдохи. Она запрокинула голову, тряхнув розовыми волосами и застонала уже вовсе не тихонько. Виляя бедрами, она все решительнее двигаясь мне навстречу. Оргазм накрыл Айлин так неожиданно, что я даже не успел закрыть ей ротик, хотя предвидел такое безобразие.
Она вскрикнула. Вскрикнула слишком громко. И забилась на моем члене, судорожно сжимая его в горячей норке. Через несколько мгновений до меня донеслись голоса со стороны площадки, где прошлый раз мы бились с Сухровым. Голоса появились как раз в тот миг, когда я, вдохновленным сотрясениями своей подруги, был в полушаге от чудесного взрыва.
– Там кто-то!.. – послышался хрипловатый голос.
– Девка голосит. Дрыгают ее что ли, – отозвался второй.
Я крепко сжал Айлин и кончил. Она часто дышала, все еще продолжая вздрагивать. Семя густыми струйками стекало по ее ножкам. Все было так остро, так волшебно, что хотелось продлить эти мгновения хотя бы еще на пару минут. Одновременно, разум брал верх над телом, и я понимал, что нам как можно скорее, нужно исчезнуть с этого места. Хотя бы попытаться спрятаться в дальнем углу сада. Благо в этом мире весна в Подмосковье куда теплее и зеленее, чем в том, который я не так давно покинул, точно мы не центральной России, а на южных землях под Краснодаром. Здесь на сирени и черемухе уже распустились юные листочки, отчего сад был одет яркой зеленью.
– Идем, – я потянул Синицыну за руку.
– Ой! – она чуть не упала – ноги запутались в упавших трусиках.
Я ее подхватил, уводя дальше за кусты сирени и говоря себе:
«Астерий, ты сделал глупость! Огромную глупость! И очень приятную!».
То, что нас заметит маг или тот другой из банды Варги, меня не то чтобы пугало, просто такой поворот стал бы нежелательным. Возможно, они не знают, как выглядит граф Елецкий, ради которого завтра здесь и затевается весь этот спектакль. И если не знают, то могут подумать, будто неизвестный парень просто завел в глухое место девушку, чтобы подрыгаться. Но в любом случае попадать им на глаза не стоило. Лучше не давать им понять, что я тоже имею свою хитрость.
И тут я вспомнил: «Боги! А наши сумки?!». Ведь они остались там, возле перевернутых ящиков под березой. Приятели Варги могли не заметить брошенные вещи сразу. Но если эти двое, привлеченные голосом Айлин, сунутся в сад, то скорее всего будут проходить мимо школьных сумок. Призвать на помощь лазутчика, чтобы отвлечь этих парней – неважная идея, потому как вилпра неспособна оказать на материальный мир заметного влияния. Она не сможет издать звуки, не сможет шевельнуть кусты и захрустеть ветками… Мысли пронеслись вихрем, и тут же на ум пришла вполне годная идея.
– Будь здесь, – сказал я Айлин. – Сиди очень тихо.
– Дай платок, – шепотом попросила она. – Мой в сумке.
Я достал свой из заднего кармана джанов и вложил в ее ладошку. Сам стал пробираться в восточную часть сада. Заметив, тех двоих, появившихся в начале тропы, я пригнулся и, выставив вперед ладонь правой руки, нанес слабый кинетический удар, пуская его широкой волной. Кусты черемухи недалеко от изгороди, шевельнулись, затрещали, словно через них пробирается какой-то боров. Для верности я нанес более акцентированный удар по изгороди, с треском ломая несколько штакетин. Как и ожидалось, двое посланцев Варги заметили, что в дальнем крае сада происходит нечто странное. Возбужденно переговариваясь, они направились туда.
Осторожно и тихо я вернулся к Айлин и подал ей знак следовать за мной. Не знаю, заметили нас или нет, но мы добрались до своих сумок, схватили их и побежали из двора. Скорее всего те двое увидели нас. Но увидели с большим опозданием и вряд ли кто-либо из них, глядя в спины двум удаляющимся фигурам, мог определить, что со двора убегает сам граф Елецкий.
Мы бежали долго. Остановились лишь в проулке, выходящем на Елисеевский. Там я резко повернулся, поймал в объятия подотставшую Айлин и расхохотался.
– Люблю тебя! – госпожа Синицына тоже затряслась от смеха. – Как здорово все вышло! Только теперь на мне нет трусиков!
– Куплю тебе новые, – пообещал я, подумав, что это отличный повод погулять с Айлин по магазинам. – Можно съездить в воскресенье на Тверскую.
– Да! Очень хочу! – согласилась она, и мы неторопливо зашагали в сторону школы.
Проводив Айлин, я быстрым шагом направился к своему дому. Свернул за угол возле продуктового магазина и увидел, как от нашего особняка отъезжает скоростной эрмик. Новой, явно дорогой модели. У меня возникли опасения: уж не баронесса Евстафьева приехала и снова дожидается меня. Я был не против видеть ее и даже принять участие в праздновании столь важного события в жизни госпожи Евстафьевой, о котором она сообщила мне на эйхос. Не против, но только не сегодня. Я и так потерял много времени в Шалашах. День стремительно таял, а мне предстояло сделать еще так много.
К счастью, опасения, что я сейчас столкнусь с Талией, оказались напрасны. Вместо баронессы меня ждала посылка от графа Голицына: большая коробка из прочного картона с заклеенной крышкой, которую украшала солидная печать с имперским гербом и надписью полукругом: Директория Перспективных Исследований, московское отделение, и ниже мелкими буквами адрес и еще какая-то бесполезная для меня информация.
– Ваше сиятельство, это вам! – дворецкий приподнял явно нелегкую коробку. – Из самой Директории! – важно добавил он. – Куда прикажете отнести?
Мама, видно тоже осведомленная о посылке от Жоржа Павловича, смотрела на меня с улыбкой одобрения, так редко появляющейся на ее лице красивом и молодом лице. Вот такой Елену Викторовну я особо люблю.
– Еще письмо, – добавила графиня, протягивая конверт.
Странно, что она не успела его вскрыть – печать была цела. Как же непохоже на маму, всегда влезающую в мои дела.
– Максимыч, давай это в подвал, – я кивнул было в сторону лестницы, сходящей в мой тренировочный зал, но тут же передумал: – Хотя нет. В комнату! В мою комнату! Постараюсь сегодня с этим разобраться.
Если в коробке были первые, собранные инженерами Голицына, схемы, то я просто в шоке от той стремительности, с которой Жорж Павлович взялся за наше общее дело. И несколько меня удивила странность: письмо. Обычное письмо на бумаге, запечатанное сургучом. Почему не сообщение по Всеимперской сети или на эйхос? Поскольку я обеденное время давно прошло и голод грыз меня сильнее любопытства, я решил начать с обеда. Взял у мамы письмо, чмокнул ее в щечку за доброту и направился в столовую. У дверей, едва не столкнувшись с пышной грудью Надежды Дмитриевны, как раз выплывавшей из столовой, сказал:
– Перекусить что-нибудь, Надежда Дмитриевна. Как волк голодный!
– Конечно же, Александр Петрович, – служанка тут вернулась в столовую, и направляясь на кухню, громко распорядилась: – Ксения! Скорее его сиятельству обед! Давай поторопись!
Там зазвенела упавшая на пол крышка, брякнула кастрюля, послышалась возня, потом торопливые шаги:
– Вам на первое борщ или лапшу, ваше сиятельство? – с кухни выглянула Ксения.
Нет, честное слово, она не страшненькая. Да, она девушка полная – пышнее Талии Евклидовны. И она конопатая, ротик ее всегда выражает глуповатую улыбку, а карие глаза полны восхищением непонятно чем: то ли мной, то ли этим забавным миром в целом. Но при всей этой несуразице, есть в ней много привлекательного.
– А давай-ка борщ, – решил я, улыбнулся ей в ответ, выслушал перечень вторых блюд и выбрал ростбиф с тушеными овощами.