Эрика Легранж
Принцесса-следователь. Том 2
– Ладно, мосье Гланж, в принципе, я ведь действительно могу обратиться к любому патрульному мне помочь. Здесь предостаточно достойных представителей порядка, и если один сыщик крайне занят и не умеет выслушать пришедшего пострадавшего, что говорит о его недостаточном изучении уставов, то я обращусь к другому. Мосье Паланник еще не ушел, надеюсь? – я начала озираться назад, но за спиной никто не стоял, тогда услышала нервное покашливание сыщика, он перепугался моих речей и взялся все исправлять.
– Мадемуазель Билль, я ведь всего лишь безобидно пошутил, с чего вы вдруг обиделись?
– Да потому что, мосье Гланж, я провела бессонную ночь, прячась под одеялом. Как вы думаете, каково теперь мое настроение, если ужасно хочется спать?
– Я вам помогу, говорите адрес, я немедленно отправлюсь туда.
За это сердечное признание мне помочь, мосье Гланж заслужил улыбку. Если вы спросите у меня, считаю ли я его подлецом за неправдоподобную «игру на публику», нет, как и прежде, этот человек вызывал уважение. Хотя за его безрассудство немного разозлилась, но в остальном, считала надежным союзником. Его грандначальник все это время подслушивал за перегородкой, выдавая себя пусть и приглушенным, но различаемым смехом. А потом человек, никогда не умеющий говорить тихо, даже не пытался дожидаться нашего ухода, решил вести разговор со своим наперсником:
– А девица не промах, я же говорил, что Персивалю достанется бойкая «козочка», а не какая-нибудь покладистая простушка из Ганри или Лэмонжа.
Его слушатель осторожно ответил, но он говорил так, что мы не слышали ни единого слова, и только за нашими спинами показались две заинтересованные фигуры, выйдя из укрытия. Честное слово, даже здесь не могли обойтись без сплетен. Мой напарник был краснее свеклы, и шел впереди, а меня буквально тащил за собой. Даже не представляю, какой разговор у них состоится с главным коронером, но мосье Гланж чрезвычайно зол на него, аж руки трусятся. Как только скрипучая дверь за нами захлопнулась, только тогда мы могли поговорить открыто. Персиваль смотрел на меня с неким озорством, любая загадка будила в нем ищейку, которому все равно, что скажут руководители.
Улица оказалась пустынна, горожане коротали жару у себя дома или в пригороде, и только одинокие лавочники давали распоряжения помощникам. На мне было ситцевое платье с простым узором и недорогими кружевами, и соломенная шляпка, украшенная лиловой ленточкой. Но сейчас даже самое простенькое платье казалось жарче меховой накидки, а мой спутник был одет с иголочки, с туго завязанным шейным платком. Не представляю, как Персивалю удавалось сберечь полнейшее равнодушие к духоте, что окружала нас. Мы шли относительно быстро для торопящихся горожан, и потому вызвали некий интерес, среди местных жуликов. Только когда сыщик поднял голову, околачивающийся рядом воришка решил сбежать подальше, чтобы не попадаться представителю закона на глаза. Если меня еще могли принять за легкую добычу, то Персиваль Гланж им был не по зубам. Останавливаться или задерживаться не хотелось, солнце стояло в зените, и уже не было возможности скрыться от жары.
– Вот мы и пришли, – радостно молвила я, приостанавливаясь возле простой деревянной двери, сыщик осмотрел медную вывеску и только тогда проследовал внутрь.
Казалось, что на нас все смотрят осуждающе, но я всем попавшимся на пути утверждала, что лично сходила в полицию и привела с собой настоящего полисмена, чтобы он угомонил дебошира. И в тот момент я вновь познакомилась со злым соседом в ночном колпаке. Только теперь этот господин выглядел куда солиднее, одетый в черный безукоризненный сюртук, в небольшой шляпке, он видно хотел прогуляться, но заметив меня и выслушав оправдание, относительно мосье Гланжа, пошел вместе с нами, жалуясь сыщику на плохо проведенную ночь. Кроме того, мосье Каско слышал еще какой-то скрип или скуление, и долго не мог уснуть. Я понимала его, как никто другой, пережив точно такой же кошмар. И после всего пережитого, мои нервы требовали спокойствия, поэтому к злополучной двери мы подошли вместе. Персиваль постучался, довольно деликатно, поскольку представителям полиции надлежало все же придерживаться этикета. Зато мосье Каско не выделялся подобными манерами и затарабанил так, что сюда прибежала прислуга и некоторые постояльцы, а так же владелец гостиницы. Только нам никто не открыл, как обычно, хотя мосье Каско убедительно кричал наглецу немедля отворить дверь или он за себя не ручается.
– Я бы предпочел пока остерегаться подобных обещаний, ведь на вас же могут написать жалобу за нарушение общественного порядка, – спокойно проговорил Персиваль.
– Что!? Да я сам какую угодно жалобу напишу, пусть этот паршивец только откроет дверь, разберемся с ним по-джентльменски. Я даже готов вызвать на дуэль…
– Этого я бы не рекомендовал, подобное карается законом и очень строго, или вы предпочтете посидеть в тюрьме или отправится на Мур?
– Нет, но как тогда усмирить всяких сомнительных господ?
– Это обязанности полиции – усмирять словом закона всяких подозрительных господ и дам, а ваша миссия заключается в даче показаний на этого самого жильца и все.
Мосье Каско отступился, Персиваль говорил спокойно, но от того внушал еще большее уважение даже среди таких темпераментных господ и дам. Я с затаенным восторгом его выслушала, даже когда он попросил принести запасной ключ и самолично войти в комнаты. На то у него было право законника, и поэтому один из слуг метнулся за ключом. Все обитающие постояльцы собрались посмотреть представление, они не собирались расходиться, тем более, что погода не располагала к прогулкам, но очень быстро в пустынном коридоре стало душно, когда его заполнило больше двадцати людей.
Слуга принес ключ и уверенно вручил его моему спутнику. Персиваль отворил дверь, при этом парочка пожилых дамочек охнула и недовольно зашепталась, но другие хотели видеть продолжение. Не часто полиция врывалась в дома без спросу, и всем было интересно, что из этого выйдет. Но никто не вышел протестовать против такого своеволия, значит, хозяина комнаты попросту не было внутри. Меня насторожил слишком спертый запах дыма, будто кто-то нарочно жег целую ночь и день свечи, не открывая окон для проветривания. А еще к этому запаху примешивалось непонятное зловоние, и стоял полумрак, значит, все окна не только заперты, но и занавешены. Оттого Персиваль жестом попросил меня оставаться на месте, а сам уверенно шагнул за порог. Вся толпа умолкла, слушая шаги сыщика, я тоже прислушивалась к нему, чтобы в случае чего подоспеть с подмогой.
Один из слуг стоял в двух шагах от меня и через небольшую щелку мог видеть, что делает мосье Гланж. Этот человек был длинным и худосочным, словно жердь. Даже его костюм висел на нем, как на вешалке. И этот человек неожиданно вскрикнул, побледнев еще больше. Нет, я не могла больше просто стоять на месте и с ходу ринулась помогать сыщику. За моей спиной сразу же зашептались, многие подвинулись поближе, ожидая увидеть хоть что-то. Оказавшись в комнате, первым делом услышала резкое и недовольное замечание моего спутника, который прошел уже в глубь полутемного помещения:
– Мадемуазель Билль, я же просил оставаться за дверью, какой же нечистый вас подтолкнул броситься сюда, неужели не сидится спокойно на месте?
– Мосье Гланж, я не могла оставаться в сторонке, поскольку тот слуга, что мог видеть вас, от чего-то вскрикнул. А вдруг здесь прячется опасный преступник!
– Не прячется, только умоляю вас, не наступите на покойника.
– Но я же бросилась… на какого покойника не наступать?! – в ужасе взвизгнула я, невольно шарахаясь и только тогда поняла, что нога моя наступила на что-то мягкое, на ощупь напоминающую человеческую длань. Кажется, хрустели под моей туфелькой костяшки пальцев. В этот самый момент стало не по себе, будто нечто невидимое оглушило, хотелось упасть в обморок, но разум осознавал, что пол пропитан липкой кровью, запачкан грязью и кишит гадами. Поэтому я предусмотрительно отодвинулась в сторону, уткнувшись в плечо сыщика, и часто задышала от волнения, потихоньку приходя в себя.
– Мадемуазель Билль, вы ведь не собираетесь терять здесь сознание, ибо тогда я не смогу проводить должно расследование? – молвил сыщик, осторожно придерживая меня за плечи.
– Нет, даже в мыслях не было падать без чувств, но мне здесь омерзительно, зря не послушалась вашего совета, – мой голос выглядел жалобно, и подступала тошнота к горлу.
– Рад, что вы осознали вашу неправоту, а теперь предоставьте мне возможность раздвинуть плотные шторы и впустить сюда хоть немного воздуха, – Персиваль мягко отодвинул меня от себя и направился к окну. Признаюсь честно, окажись я в таком положении еще несколько месяцев назад, точно бы паниковала и просила о помощи, но сейчас нервы мои окрепли, и терпения хватило переждать те ужасные минуты, пока мосье Гланж пыталась впустить в комнату побольше света и воздуха. И только потом меня впечатлила представшая перед нами картина – труп лежал в середине шестиконечной звезды, нарисованной собственноручно мелом. Правда, в этом убийстве пока не ощущалось никакой ритуально подоплеки, поскольку господин умер не от пыток, и не был разложен на звезде, лежал на боку, одна рука вытянута вперед, другая повисла на плече. И да, этот человек был заколот тонким стилетом в шею. Вытянутая рука казалась поврежденной, но скорее моими туфельками. Персиваль недовольно огляделся вокруг, выискивая интересующие его улики, я же осматривала тело, не в силах отвести взгляд:
– Какой ужас, – только и смогла вымолвить, прежде чем на пороге замаячил владелец гостиницы, ужаснувшись мрачной перспективе. Этот сухощавый господин, которого я могла наблюдать в гостинице, лишь когда давала задаток наперед, сейчас недовольно поджал губы, рассматривая меня и сыщика неподалеку. Позади него маячили остальные наблюдатели, готовые ввалиться в помещение всей толпой, только мосье Гланж резко всех остановил:
– А ну, прочь отсюда все!!! – пришлось негодующей публике расходиться, владелец хотел протестовать, ссылаясь на свои права, но сыщик метнул в него такой яростный взгляд, что обиженный хозяин готов был сдаться, только напоследок заметил невзначай:
– Мне бы не очень хотелось, чтобы данное убийство было преданно излишней огласке, особенно ритуальное… – и он указал на малеванную мелом звезду.
– А об этом нужно было подумать, когда пускали в свое жилище всех без разбору. К тому тоже, свидетелей случившегося уже насчитывается добрый десяток, так что вряд ли удастся замять огласку, если бы я мог подобное предпринять.
– Я справлюсь со свидетелями сегодняшнего спектакля сам, но я не могу вам приказывать, просто прошу о маленькой услуге вас и эту очаровательную даму.
Персиваль тактично промолчал, а владельцу ничего другого не оставалось, как выйти из комнаты и прикрыть дверь. Я отчасти понимала его настроение: ритуальное убийство незамедлительно вызовет интерес храмовников и старших кардиналов, тем более, произошедшее в столице. Начнется настоящее церковное разбирательство, в ходе которого гостиница либо утратит полностью репутацию и ее назовут «убежищем скверны», либо вовсе прикроют во избежание паники среди столичных горожан и во имя Пресветлой Девы.
– Как же подобное могло случиться, да еще и в Ганжане?
– Староверов полно, новая религия их не истребила полностью, как бы высокопоставленные кардиналы не старались и не бахвалились своими успехами. Только место они избрали странное – дешевая гостиница, четвертый этаж, никаких подвалов, или склепов, прячущих от назойливых глаз. Видно, кто-то не предполагал организовывать подобное всерьез, а посему убийство заурядное, никаким ритуалом тут и близко не пахнет. И это не самоубийство, поскольку тогда бы тело лежало не на боку, а на спине, – сыщик шагами измерял расстояние, что-то прикидывая в уме. Я пытливо за ним наблюдала, во мне подобное вызывало живейший интерес, а не страх.
– И как вы будете действовать, мосье Гланж? Все равно придется открыться, что это преступление было связанно с ритуалом, другое дело, что он не удался…
– Или не проводился вовсе, хотя… – Персиваль внимательно на что-то уставился, а я с интересом подошла к письменному столу, такие имелись в обыкновенных, захудалых конторках и в дешевых гостиницах. На столе разбросаны были какие-то записи, многие из них на листках ученической тетрадки, да еще и грифельным карандашом. Листы были в ужасном состоянии: смятые, перечеркнутые, с множеством чернильных пятен. Короче говоря, быстро выяснить, что к чему не удастся. А еще загадочней выглядела книжный переплет, наглухо приколоченный гвоздями, но начинки у книги не было, кто-то ее наспех вырвал, спешно заметая следы. Я предпочла ни о чем пока не размышлять, опасаясь представлять сколько опасности таилось у меня через стенку. И почему я такая невезучая? Любые неприятности и обязательно со мной. Хотелось сперва услышать версию сыщика.
Он тоже осмотрел злосчастный переплет, но только вскользь, его внимание больше привлекло расположение тела, пока я предпринимала попытки отодрать остатки книжки от стола. Когда мне это удалось, смогла прочесть название книги (и заметьте, это очень важная улика, тело может ни о чем и не сказать, а вот книга – да), оно гласило на старинном языке: «ГласЪ с преисподни», а вокруг названия иероглифы, выжженные на переплете. Жаль только, что больше эта книга ни о чем не могла поведать, ибо тогда мы бы заимели представление о ритуале и его последствиях. Но мосье Гланж и вовсе не обращал на меня внимания, найдя под ногами небольшую горстку сажи, а потом на четвереньках перемещаясь вокруг тела и принюхиваясь к нему. Я не могла спокойно переносить увиденное, в закрытом помещении труп начал издавать характерные для гниения запахи, пришлось мне подойти к раскрытой створке и сразу же нарваться на целую дюжину глаз, созерцающих меня снизу.
– Скажите, милая девица, правду ли говорят, что бедному человеку горло отгрызло какое-то огромное насекомое? – задал вопрос мосье Каско, а вокруг него все кивали.
– Я ничего не знаю! – молвила я, быстро отойдя от окошка, теперь уже сыщик заинтересовался переплетом, моя тошнота еще не отступила, но к окну приближаться не хотелось, поскольку тогда бы меня просто завалили расспросами.
– Не буду пока утверждать достоверно, но по моим скромным наблюдениям, ритуал все же провели, поскольку здесь сожженные рукописи и одежда убитого попахивает гарью. Но стоит ли мне об этом сообщать мосье Паланнику, если звезду мы еще можем списать на сумасшествие, то как быть со странной книгой, которую унес убийца? А ее унес именно убийца.
– Какой ужас, здесь же будет полно храмовников, – молвила я, прижимая ручку к груди.
– Не знаю, что там наплел хозяин гостиницы, но толпа ему поверила, а значит, у нас есть время для расследования, только тело нужно незаметно вынести и желательно, чтобы я его еще раз осмотрел, вдруг я не все смог увидеть. Мадемуазель Палэтт будет протестовать однозначно, против такого своеволия, но я намерен обойти все рамки и правильно вынести вердикт, а еще найти содержимое книги, опасно оставлять такое в руках свихнутых.
Далее мы просто покинули комнату, где за дверью нас дожидался хозяин, которому Персиваль вручил ключ и попросил тихо перенести тело в морг, а все следы ритуала замести, во избежание дальнейшей паники. Но перед тем, сыщик сделал набросок у себя в блокноте, точно срисовывая расположение находящихся неподалеку предметов. Я видела, как умело он рисует, будто обучался этому специально. Ретивый хозяин бросился все в точности исполнять, как сказал мосье Гланж, в спешке он даже не запер дверь, и мы могли две минуты понаблюдать за этим человеком. Правда к усопшему отнесся несколько пренебрежительно, это же надо просто схватить за носок туфли и оттащить подальше, сыщик некоторое время наблюдал за его движениями, потом хмыкнул и мы спустились в холл. Там нас ожидала голодная до сенсаций толпа, но мосье Гланж мог умело отвести любую напасть в виде «портовых писак», которые явились выудить хоть малейшие подробности загадочного дела.
– Нам бы не помешало выйти из гостиницы врознь, – молвил сыщик.
– А если некоторое время переждать этих проходимцев, я как представлю, что внизу холл полон людей, сразу становится страшно, – молвила я. Персиваль пожал плечами, ему не привыкать к подобного рода встречам, тем более, что он сыщик, а таких за милю чуют «портовые писаки». Правда в последние лет двадцать они добились того, что их профессию облагородили – «газетные писатели», и они вышли с подполья и больше уже не располагали конторки в подвальных помещениях близ портов, отчего им дали обидную кличку.
– И где вы предлагаете переждать, к сожалению, запасных лестниц со второго этажа на первый нет, а прыгать с окна как-то несолидно, да и можно получить увечье.
– Но я же здесь живу, моя комната по соседству, – искренне удивилась я, – можно ведь выпить чаю, уже полдень, и даже немного отдохнуть.
– Вы забываете, мадемуазель, что я на службе, а вы как бы на практике.
– Ничего страшного, у меня за стенкой проводили ритуал…
– Тише, молодая леди, об этом помалкивайте, не нужно никаких разглашений, иначе мы спугнем убийцу, а когда вмешаются храмовники, он больше не явится.
– Вы думаете, что убийца еще здесь? – стало так страшно, что я готова была рухнуть наземь, ведь до того надеялась, что тот ужасный человек уже далеко, а он бродит по гостинице. А вдруг он бродит по гостинице в поисках других жертв?
– Кхм, мадемуазель Билль, не нужно так бледнеть, все под контролем, во всяком случае, у меня, а вы спокойно спите и ешьте, не думаю, что у этого человека хватит ума снова провести ритуал, для этого нужна подготовка, не в этой гостинице уж точно.
Но все равно я чувствовала себя не в своей тарелке, отчасти это настроение передалось Персивалю, сыщик тоже нервничал, когда дверь в мой номер приоткрылась и оттуда высунулась заинтересованная головка Элен. Служанка осмотрела меня и мосье Гланжа и деловито так сообщила:
– Госпожа, мне подавать чай? – я даже дернулась, не ожидая, что служанка сидит в номере, и по привычке направилась в свои покои, за мной следовал Персиваль, с таким же недоумевающим лицом. Его как бы негласно пригласили выпить в моей комнате чай, но он от этого чувствовал себя неуютно. В присутствии третьего лица мы не могли ни о чем спокойно разговаривать, мосье Гланж сидел, словно на острие ножа, часто ерзал в кресле, когда Элен принесла гостиничный сервиз и расставила вокруг нас вазочки со сладостями.
– Что ж, придется выпить чаю… – озадаченно молвил молодой человек и взял чашку. Я последовала его примеру, а служанка села неподалеку нас, у окна, и начала перематывать клубок. Это она делала тогда, когда ей в одиночестве было скучно, и она желала присутствовать при разговоре или вообще присутствовать в комнате.
– Что вы намереваетесь делать, мосье Гланж? Все равно новость об убийстве облетит весь Ганжан, а тем более таком необычном…
– Я предполагаю, что разгадка должна находиться на поверхности, еще до прибытия храмовников, нужно успеть изучить все детали, и если хозяин вашей гостиницы на деле окажется таким же ловкачом, то мы обойдем самые острые углы. Сейчас, вероятно, он заявит, что нашел труп в одном из номеров, обязательно с патрульным приедет целитель-криминалист и осмотрит тело, они попросят осмотреть место преступления и вот тут этот господин не должен сплоховать… – он сделал небольшую паузу, потом посмотрел на меня и резко выбежал из номера, мы так и остались сидеть с Элен, взволнованные произошедшим.
– А красив этот ваш сыщик, госпожа. Сразу видно, какой он воспитанный человек, правда, немного дерганный, но если вы его обучите немного этикету…
– Элен, ты болтаешь много лишнего…
– Нет, а что я такого сказала? Я как увидела вас, так сразу поняла, что по вашим пунцовым щекам вы пригласили этого человека в наш номер, и подумала, что надобно подыграть хоть немного, иначе вы бы его сюда ни за что не затащили своими силами.
– Неужели я была настолько взволнованна… Элен, впредь не подглядывай за мной, это не приличествует благовоспитанной служанке – собирать сплетни и подглядывать в замочную скважину. Разве вас не обучали в пансионе соблюдать дистанцию и такт?
– Нас всему там обучали, тем более, что я по происхождению дворянка, но мне стало так интересно за вами наблюдать, что я не могла уйти в другую комнату. Ваш сыщик только кажется очень отстраненным, а на самом деле он просто стеснительный джентльмен.
– Да нет, он молчит в большинстве случаев, когда думает, а говорит по делу.
– А в вашем присутствии, когда вы вот так остались в коридоре наедине…
– Ничего подобного, мы просто наблюдали за хозяином… – вдруг и меня осенило, что побудило сыщика вот так внезапно покинуть мою комнату и удалиться, я жестом приказала Элен замолчать, а сама тихонько приоткрыла дверь, и в ту саму минуту услышала звук борьбы, что-то происходило в соседней комнате. Страх и любопытство подтолкнули меня действовать, я подбежала и пошире отворила дверь, а там мосье Гланж пытался придушить бедного мужчину, но тот сопротивлялся. Я хотела закричать и позвать на помощь, как сделала бы на моем месте другая девушка, но вместо этого воскликнула:
– Стойте!!! Вы оба! – они замерли и уставились на меня, а я смотрела то на перекошенное от злости лицо Персиваля, то на страдальческую гримасу хозяина гостиницы. – Что здесь произошло? Почему вы деретесь?
– Это он на меня напал… – прохрипел седовласый мужчина, пытаясь вырваться из хватки сыщика, Персиваль посмотрел на меня обиженно и спокойно провозгласил:
– Этот подлец пытался замести следы ритуала.
– Но вы же сами его об этом попросили? – удивилась я, разве мое воображение могло создать иллюзию подобного разговора, я слышала воочию рассуждение сыщика.
– Вы меня не понимаете, мадемуазель, этот человек не просто так все уничтожал, он заметал следы, как опытный чернокнижник. Клянусь, пусть я и не посвящен в подобное мракобесие, но посыпать порошком тело усопшего, проговаривая какие-то непонятные слова, отчего труп начал разлагаться на моих глазах, а потом стирая магией звезду. Нет, я не мог допустить этого, – и ему удалось воспользоваться возникшей паузой и скрутить подозреваемого, тот сделал еще одну слабую попытку и тогда упал на колени, словно его подкосило от неизвестной болезни. И только сейчас я увидела, что в руках у него было нечто напоминающее кинжал и какой-то мешочек. Персиваль просто не давал этому человеку избавиться от всего. Да и он его не душил, а держал за ворот, чтобы тот не сбежал. Я попала в неприятнейшую ситуацию, когда чуть не опорочила своего друга. Мосье Гланж казался сосредоточенным, приводя мужчину в себя, но тот будто провалился в сон или в обморок и не подавал никаких признаков жизни. Тогда его уложили на ближайшее кресло, предварительно привязав прочной веревкой, и после этого сыщик заговорил:
– Вы же помните, что мы вышли из комнаты, и я просил хозяина гостиницы не подымать шума, предполагая, что он опасается огласки. Только этот человек знал, что все же неизменно труп положено доставить в морг, чтобы его осмотрел целитель-криминалист и констебль, и взялся все решить в одиночку. Мы вышли и я наблюдал интересную картину, когда человек без лишней робости оттащил тело в сторонку, не ступая в звезду. Но я отвлекся на разговор с вами и не мог видеть этого человека, а потом еще появилась служанка… В общем, во время чаепития я все не мог отделаться от мысли, что что-то здесь не так, поэтому и покинул вас так скоро. И я не ошибся, когда я внезапно вошел в эту комнату, то этот господин дернулся, будто пойманный на краже воришка , он и был преступником, заметая следы. Откуда у обычного рядового горожанина разнообразные порошки и непонятный стилет, с надписями на старом наречии? Не думаю, что он приобрел такое богатство у старьевщика, все, что связанно со старой религией запрещено церковью и карается сожжением. Значит, этот человек присутствовал во время ритуала и потому не ступал в звезду. Не уверен точно, об этом надобно допытаться у посвященных в старые ритуалы, но всем тем, кто проходит ритуал, именно в пентаграмму входить нельзя. Остальное мы узнаем, когда этот человек очнется.
– Вы знаете, я вдруг вспомнила, что после того, как послышался хлопок, и когда все разошлись, у двери что-то скреблось или кто-то. Может усопший был еще жив.
– Вряд ли, он умер мгновенно, удар в шею был смертелен. Но вот непонятный шум рождает и другие догадки, мы должны привести этого человека в себя, прямо сейчас.
– Тогда я сбегаю за нюхательными солями, – молвила я, покидая место преступления.
Недаром матушка подарила мне однажды такие соли, они могли поднять кого угодно: от трепетной дамочки до великана-воина, поскольку запах у них был не просто омерзительный, он сразу же приводил в чувство. Кажется, это был ей подарок от будущего зятя. Не стоит упоминать о том, что они подействовали мгновенно, и если бы даже мужчина действительно потерял сознание, ему пришлось прийти в себя, чтобы рукой отпихнуть источник неприятного запаха. Мосье Гланж удовлетворенно улыбнулся, передавая мне бутылочку, а потом наклонился над подозреваемым, будто паук над жертвой:
– Ну, так вы расскажете, кого или что вызывали? – голос моего спутника преобразился, нет, сейчас мосье Гланж не орал на предполагаемого убийцу, он шептал, но так, что я опасалась за здравость мышления пришедшего в себя мужчину. В конце концов, он владелец гостиницы, куда я поселилась и придется снова искать жилье, если меня выставят за дверь.
– С чего вы решили, что я участвовал в ритуале? – осипшим голосом поинтересовался седовласый господин, посматривая на меня, видимо, он снова искал поддержки извне, но сыщик ухмыльнулся и снова прошептал, сообщая подозреваемому свои догадки.
– Да потому что вы посвящены в дела чернокнижников и стоит мне сообщить прецептору Луке Галлатийскому о проводящихся под боком черных ритуалах, как здесь будет целый отряд воинов-храмовников, и вас уведут и больше не выпустят.
– Нет, прецептору сообщать не надобно, я во всем сознаюсь, только прошу, не рассказывайте о том, что стали свидетелями моей минутной слабости, ибо это была слабость старого отчаявшегося ученного. Некогда я состоял в гильдии ученных Ганжана, был уважаемым человеком до того рокового дня, как меня обвинили в порочной связи с замужней женщиной. И сколько бы я не оправдывался, сколько бы ни приводил доводов своей непричастности, от меня отвернулась гильдия и даже мои друзья. Пришлось сдать свой дом под гостиницу и унизительно изымать с жильцов плату. О, пресветлая Дева, кем я стал, до кого опустился, приходилось даже ругаться с подозрительными типами, которые не хотели платить. Да меня избивали пару раз. Разве это жизнь, я опозорен и выброшен на обочину? И длилось это долгими годами, пока я случайно не познакомился с неким Феликсом Куйне – старовером. Он пришел как-то в мою гостиницу и попросил койку на ночь, прячась от церковников, а через две недели приполз весь покалеченный, но вернул долг и вдобавок еще накинул луидор, а потом в бреду рассказал о себе. Это было так удивительно – эти люди, их братство все еще существует среди нас, проводя тайно ритуалы, принося жертвы старым богам. И сколько бы их не притесняли, они неистребимы. На следующее утро этот человек взял с меня честное слово, что я никому не расскажу, что услышал, а потом он исчез на некоторое время. Я даже забыл о его существовании, пока неделю назад он снова не появился на пороге моей гостиницы, принеся мне мешочек со звонкими монетами, от чего у меня дух перехватило, а потом пообещал еще три таких мешочка, если я ему помогу.
Его ритуалы опасны, но некоторые высокопоставленные чиновники готовы дорого платить за услуги чернокнижников, особенно за ритуалы призыва. Так я стал невольным соучастником тайного братства, которое преследуется церковью, но поддерживается богатыми и влиятельными господами. И теперь этот странный человек предложил мне провести один ритуал, который обогатит и меня и его, местом проведения он избрал комнатку, в которой он обитал в прошлый раз, потому что там какая-то особая атмосфера, влияние «истоков королевской крови», как он выразился и я, глупец, согласился…
Мосье Гланж, как обычно, недоверчиво хмыкнул, а вот я затаила дыхание. Что-то мне не понравилось упоминание об «истоках королевской крови», между прочим, по соседству с этими чернокнижниками одна ни о чем не ведающая принцесса обитает, а вдруг они и мою комнатку зачаровали? Нет уж, я съеду с гостиницы сама, поищу жилье солидней, почему мне надобно так страдать, сохраняя свое происхождение в тайне. В конце концов, у меня есть средства. Только не заинтересует ли такой взлет обычной провинциальной девушки кого-то из представителей власти? Но с комнаты я съеду, однозначно.
– Вы дали разрешение проводить в обычной гостиничной комнате опасный ритуал, когда по соседству обитают ни о чем не подозревающие люди, которые могли пострадать? – я была непреклонна, сурово глядя в глаза этому глупцу. Пусть мне и предоставлялся уголок в его жилище, но я ведь не лишена прав возмутиться, если того потребуют обстоятельства.
– Вы правы, у меня как раз было много постояльцев, не ожидал, что летом в столицу потянуться люди, и если надо, компенсирую вам за все причиненные неудобства.
– Вы так и не рассказали, чем закончился ритуал, мосье, – вмешался в наш разговор сыщик, его интересовали факты преступления, а не мои неудобства.
– Да, закончился и очень печально. В общем, в начале всей этой затеи я был настроен благодушно, но как только в комнате образовалось нечто напоминающее туннель, когда из этого туннеля выглянула конечность какого-то зверя, я запаниковал и первое, что пришло мне в голову – убить Куйне и сбежать. Я был так напуган, когда учинился переполох, что опасался вновь войти в комнату, а ведь тогда ночью мосье Каско чуть не выломал дверь, когда я находился внутри с покойником на пару, и с каким-то существом, что успело прошмыгнуть в наш мир, прежде чем туннель затворился. Это был такой ужас, вы не представляете…
– Мосье, кого вызывал ваш постоялец? – с нажимом спросил Персиваль.
– Адского пса, но это чудовище не успело пройти, только мелкое существо проскользнуло и куда-то под пол забежало…
И тут мы услышали вопль из соседней комнаты, и это была моя комната, в которой я оставила Элен в одиночестве. Персиваль прошипел ругательства в сторону незадачливого преступника, и мы оба выскочили из комнаты, направляясь в мои покои, надеюсь, что с моей служанкой все в порядке, иначе я сама вызову храмовников? Когда мы влетели в покои, бедная девушка взобралась на стул и визжала, будто увидела мышь. Не думаю, что Элен настолько уж впечатлительная, за то время, что мы провели под одной крышей, она подобной ерундой не страдала. Что с ней произошло сейчас? Верно, встреча с потусторонним монстром. Она ткнула пальцем в сторону комода.
