Эрик Рыжебородый
(Вне)земные хроники
– Всё это правда, дела обстоят именно так, как говорит капитан, – Степан услышал незнакомый голос и повернулся в сторону источника звука. В двух шагах от него стоял «призрак» – один из разведчиков армии колонистов, прозванных так за умение незаметно появляться в самых неожиданных местах благодаря своим уникальным навыкам и высокотехнологичному снаряжению, умевших ускользать от человеческого взора и приборов обнаружения. Для Маши «призрак» на сто процентов был невидим, а часовых разведчик обошёл.
– Сержант, – продолжил «призрак», – времени у нас в запасе крайне мало. Не более пятнадцати минут. Я, насколько смог, опередил авангард врага. Надо уходить всем. Без промедления. Задержка означает неминуемую смерть.
Степан хотел возразить, что уйти не представляется возможным, мост разрушен, река глубокая, быстрая, полноводная, брода нет, форсировать не получится, но, очевидно, разведчик и без напоминания знал сложившуюся ситуацию не хуже, так как не дал вставить ни слова.
– Справа от блокпоста начинается скальный массив, река рассекает его почти напополам. В горах подвесной мост. Я – местный, я – знаю. Тропинка крутая, подниматься трудно, но можно. Техника не пройдёт. Людям надо больше времени. Потому оставляешь в огневое прикрытие двух смелых человек– пулемётчика и бойца в БМП. Дадут нам ещё минут пятнадцать. Остальные уходят прямо сейчас, таков мой приказ как старшего офицера.
Степан снова не успел вставить ни слова. «Призрак» повернулся, быстро покинув землянку. Спустя миг снаружи донеслись его короткие распоряжения.
– Верный план, согласен, – напомнил о своём существовании капитан. – С тебя, сержант, один человек на броне, с меня пулемётчик. Операция совместная. Так будет справедливо.
– БМП автоматизированная, искусственный интеллект, – машинально ответил Степан.
– Ещё лучше, тогда БМП и мой стрелок, – подытожил капитан и, подхватив оставленный у порога в козлах автомат, отправился вслед за «призраком».
Искусство войны Сунь-Цзы: «Если долго сидеть на берегу реки, то можно увидеть, как по ней проплывёт труп твоего врага». Сегодня весь день Степан только и делал, что ничего не делал. События происходили без его активного участия. Он опаздывал с принятием решений, но ситуация не выходила из-под контроля, а, напротив, развивалась в правильном направлении. Даже сейчас сборами руководили капитан и «призрак». Всё-таки разница между двумя офицерами и сержантом была велика. Иной уровень компетенции!
Степан поспешно собрал свой нехитрый скарб, бросил взгляд по сторонам – не забыл ли чего, вздохнул и покинул помещение, бывшее домом несколько недель.
Люди гуськом уходили в сторону гор. Первым – «призрак», за ним – взвод Степана, затем гражданские. Замыкали своеобразное шествие звёздные стрелки с носилками. Последними шли, не переставая спорить, Дылда и Квадратный. Мирная процессия удивила Степана – бывшие враги перед лицом опасности как будто забыли взаимные разногласия и претензии, сплотились и действовали сообща.
У БМП Михалыч безуспешно пытался извлечь из убежища мальчика. Последний ни в какую не хотел покидать свой укромный уголок, несмотря на настойчивые уговоры пожилого солдата. Маша не помогала, но и не мешала – отдавать ребёнка не хотела, но нарушить приказ не могла. Пришлось вмешаться Степану. Ему мальчик слепо доверял, за что, собственно, и «поплатился» – сержант передал выбежавшего к нему ребёнка Михалычу, как говорится, из рук в руки. Старый боец прижал орущего, пытавшегося вырваться малыша к груди и широкими шагами отправился догонять уходящий в горы отряд.
Степан остался рядом с БМП один. Он смутно чувствовал, что должен что-то сказать, но не мог подобрать слов. Наконец выдавил:
– Мы уходим.
– Я знаю, – ответила Маша.
– Тропа узкая и крутая. Тебе не пройти.
– Я знаю.
– Надо продержаться двадцать-тридцать минут.
– Я знаю.
Разговор не клеился. Степан не понимал, зачем он повторял то, что чуть ранее всем сказал «призрак»? Наверное, потому что так и не нашёл нужных слов. Сержант положил руку на борт машины. Провёл по броне.
«Надо проверить пулемётчика, – постучалась в голову спасительная мысль. – На всякий случай». Степан постарался сосредоточиться на этой идее, отгоняя мрачные мысли, навеваемые расставанием с Машей.
– Прощай, – отрывисто произнёс Степан и зашагал прочь от БМП в сторону позиции пулемётчика.
– Прощай, – эхом донеслось в ответ.
Степан убыстрил шаг, вскоре увидев звёздного стрелка, деловито сновавшего у пулемёта. Тот готовился к бою предельно сконцентрированно и спокойно. Во всех движениях, отработанных на тренировках до автоматизма, чувствовались уверенность и точность. Боец обернулся на звук поступи колониста:
– А, сержант. Ещё не ушёл? Торопись! Скоро здесь будет жарко.
Степан узнал капитана. Командир звёздных стрелков остался сам.
– Любой из моих посчитал бы за счастье погибнуть, прикрыв отход товарищей, но я и так потерял на этой треклятой планете девяносто пять человек. Пусть хоть оставшиеся пятеро выйдут из передряги живыми. Верно? – не дожидаясь очевидного вопроса, произнёс капитан. – И ещё. Запомни, сержант, командир не должен отдавать приказа, который не готов выполнить сам. Никто, кроме нас!
Звёздный стрелок приложил руку к шлему, отдавая воинскую честь, как принято у землян. Степан отсалютовал аналогичным жестом, соблюдя необходимые формальности. Теперь он успокоился – на Машу можно положиться, в капитане сомнений тоже нет – блокпост удерживать остались лучшие.
Дальше Степану на позиции находиться не имело смысла. Он устремился по тропинке, протоптанной ушедшими с «призраком» людьми. Догнав Михалыча, идущего медленно под тяжестью ребёнка, сержант забрал сразу переставшего сопротивляться мальчика.
Вскоре они достигли подножья горы. Раздался первый залп. Степан обернулся, но ничего не увидел – Маша обстреливала неуправляемыми ракетами лесной массив, в котором, по всей вероятности, обнаружила наступающего противника.
Тропинка круто поднималась. Ноги скользили по камням. Степану приходилось непрерывно смотреть вниз, чтобы не оступиться, не потерять равновесия, не уронить ребёнка.
Раздались отрывистые очереди обоих пулемётов. Почти одновременно. Степан приостановился, повторно обернувшись. Из чащи леса медленно выливалась волна. Действительно, словно туча саранчи, только двигаясь исключительно по земле, не взмывая в воздух. Рассмотреть, как выглядели инопланетяне, с горы не представлялось возможным.
Враги беспорядочно стреляли по защитникам. Лазерные лучи беззвучно разрезали воздух, оставляя обгорелые следы в местах попадания.
«Они не только многочисленнее, но и вооружены лучше, – с досадой подумал Степан, – наши умники до сих пор не смогли адаптировать боевые лазеры для стрельбы в плотной атмосфере. Смертоносный луч быстро рассеивается. Только в вакууме».
Пулемётно-орудийный огонь затормозил дальнейшее продвижение пришельцев, которые, несмотря на подавляющий перевес, не могли с ходу его успешно реализовать – с обеих сторон дороги, ведущей из леса к блокпосту, сплошные минные поля.
Надо спешить. Степан возобновил движение. Подъём становился ощутимо круче, тропинка заметно уже. Приходилось почти вплотную прижиматься к скале, иногда чиркая о неё стальным наплечником или налокотником, отчего к шороху камней под ногами отчётливо добавлялся звук царапаемого металла.
Поворот. До спасительного моста не более полусотни шагов. Последняя возможность увидеть блокпост. Степан не мог её упустить.
Вдалеке внизу всё поле усеяно мёртвыми телами или обломками техники пришельцев. Не сумев пройти по дороге, враги, не считаясь с потерями, просто попёрли напрямую через минные поля, в этот самый миг с трёх сторон окружая блокпост. Орудия БМП не слышно – то ли его вывели из строя, то ли боекомплект закончился. Раздавались только выстрелы спаренных пулемётов. Степан прислушался. Ему не показалось. Крупнокалиберный пулемёт капитана тоже умолк. Видимо, звёздный стрелок погиб. Но нет! В сторону БМП метнулась тень, через миг исчезнувшая внутри машины. Тут же округу прорезали автоматные очереди.
На Степана вновь накатили эмоции. Ему было жаль встретить и тут же потерять такого смелого, сильного духом человека, как юный капитан звёздных стрелков, который, несмотря на возраст, мог дать фору любому бывалому вояке. Степан чувствовал себя виноватым в его неминуемой смерти. Хоть тот остался по своей воле, но Степан не воспрепятствовал этому. Да, есть субординация, капитан старше по званию сержанта, но блокпост колонистов, а значит, и защищать его должны колонисты, а не земляне. Маша. Её нельзя было спасти. Однако поговорить, попрощаться по-человечески ведь можно было! Найти нужные слова. Сейчас уже поздно, богатые железом руды в скалах блокировали радиосвязь. Степан поймал себя на мысли: он любил Машу, как бы странно это ни звучало. Любил и бросил. Оставил умирать. Там, внизу. Вроде всё правильно сделал, выставил прикрытие, спас десятки людей, но поступил подло, некрасиво по отношению к ней. Скупая слеза покатилась по щеке Степана.
Голос «призрака» вернул его на грешную землю Электры. Опытный разведчик торопил «зазевавшегося» сержанта, остававшегося последним с мальчиком на этой стороне пропасти, быстрее перебраться через предусмотрительно заминированный мост.
Степан смахнул слезу свободной левой рукой. Крепче прижал ребёнка и устремился в будущее, оставляя в прошлом блокпост, капитана и Машу.
***
Степан сидел на разбросанных металлических ящиках, глядя на грациозно стоящий в ста метрах от него шаттл – последний космический аппарат, покидающий родную Электру. Смогли. Успели. «Призрак» успешно вывел их маленький отряд прямо к космопорту, и сейчас они вместе с остальными людьми, уцелевшими в учинённом пришельцами геноциде, грузились на борт.
Рядом с кораблём кипела работа. Мощные насосы непрерывно качали ракетное топливо, заполняя равномерным гулом всю округу. Солдаты, смеясь и подтрунивая друг над другом, помогали механизмам загружать челнок. Раненых и большинство гражданских уже разместили. У трапа не более двух сотен человек. Женщины громко переговаривались активно жестикулируя. Дети дружной стайкой бегали вокруг родителей, играя в салочки. Мальчик тоже носился среди сверстников. Весёлый и беззаботный. Казалось, не было ада последних месяцев.
Человек помнит плохое лучше, чем хорошее. Возможно, это так. Однако нельзя отрицать и то, что, увидев свет надежды в конце туннеля, люди тут же стремятся к нему, отринув имевшие место горе и беды.
В шлеме Степана внезапно раздался сигнал вызова. Приказ: «Немедленно занять южную охранную вышку космопорта. Помешать противнику достигнуть зоны погрузки раньше, чем она будет завершена. Необходимо задержать врага любой ценой. С управлением вооружением вышки справится один человек».
По интонации и предоставленным пояснениям Степан понял – задание самоубийственное. Ему фактически приказали лично выбрать из своих людей смертника. Последнего, кто погибнет на Электре. Он бросил взгляд в сторону шаттла. «Кого? Михалыча? Старый фермер стоит в полный рост, широко улыбается наполовину беззубым ртом. Многодетная семья эвакуирована два дня назад, с нетерпением ждёт благополучного возвращения своего мужа, отца, деда. Нет, нельзя. Андрея? Парнишке всего семнадцать лет. Пользуясь неразберихой и повальным отсутствием документов, он приписал себе год, чтобы пойти воевать. Ему ещё жить да жить. Нет. Игоря или Станислава, добровольцев с Антеи, прилетевших помогать колонистам Электры завоевать свободу и теперь с чувством выполненного долга направляющихся домой? Тоже нет». Сержант перебрал весь взвод, не сразу сообразив, что не сможет никого из бойцов послать на верную смерть. Ситуация повторялась, в точности как на блокпосту. Кто-то должен умереть за остальных. Степан вспомнил капитана звёздных стрелков и последние слова офицера: «Запомни, сержант, командир не должен отдавать приказа, который не готов выполнить сам».
«Всё верно. Так и должно быть!» – понял Степан, поднял автомат и решительно направился к вышке. Он уже пожертвовал Машей и сейчас сам выполнит свой приказ.
Чем дальше сержант отходил от корабля, тем увереннее и быстрее шагал. На второй этаж вышки Степан просто взлетел. Заняв место в кресле стрелка, запустил самодиагностику системы вооружения. Лампочки на пульте ожили, замигали, постепенно переключаясь на зелёный цвет, сигнализируя человеку, что всё в полном порядке: неуправляемые ракеты «земля-земля» заряжены, шестиствольный крупнокалиберный пулемёт готов к стрельбе.
Шорох за спиной! «Враг! Обошёл, прокрался!» – Степан мгновенно развернулся, выпустив короткую очередь из автомата. Если бы вошедший был человеком одного с ним роста, то пули прошили бы грудь нежданного гостя. А так смертоносные пчёлы ударились о стену, утонув в её мягком звукоизолирующем покрытии, прямо над головой восьмилетнего ребёнка, стоявшего на верхней ступени лестницы. Мальчик сбежал из-под опеки взрослых и последовал за Степаном.
Мужчина и ребёнок смотрели друг на друга молча. Им не надо было слов, мальчик не уйдёт, ничто больше не заставит его потерять близкого человека, ведь они – одна семья.
Датчики сканеров движения призывно загудели – противник вошёл в зону поражения. Степан сосредоточил внимание на мониторе. Мальчик уселся в дальнем углу комнаты, пристально наблюдая за действиями солдата.
Степан нажал кнопку на пульте, отправив первую партию ракет навстречу врагу. Через пару секунд линия горизонта скрылась за облаками взрывов. Время тянулось бесконечно. Со стороны могло показаться, что всё! Захватчики уничтожены! Но нет. Вот один, второй, третий вынырнули из дыма, преодолев воронки и тела павших собратьев. Степан отправил следующую партию ракет, затем третью. На экране загорелись цифры обратного отсчёта. Двадцать семь минут. Время перезарядки пусковых ракетных установок. Долго, очень долго. Теперь пулемёт. Степан дождался приближения противника и буквально скосил первый ряд нападавших одной длинной очередью. Затем он стрелял фактически без перерыва, благо человеческий «гений» позаботился, снабдив пулемёт уникальной системой охлаждения сжиженным кислородом и почти бесконечным запасом патронов, которые по мере расхода подавались из хранилища, расположенного под вышкой.
– Погрузка успешно завершена. Отступайте, сержант. Старт через пять минут. Ждём вас. Поспешите. – Мягкий голос пилота шаттла раздался внутри помещения вышки.
«Негусто, – не отрываясь от стрельбы, подумал Степан, – впрочем, на большее сложно рассчитывать, зная быстроту наступления противника. Изначально понятно, путь на вышку – дорога в один конец. Бросить амуницию и снаряжение. Бегом. Успеть можно. Правда, с ребёнком никак не управиться за отведённое время. Двигаться с моей скоростью он не сможет, а с ним на руках… Судьба… Кому на роду написано разбиться – не утонет. Мальчик погибнет на планете. Так решено свыше. Он должен был умереть ещё в городе под обломками здания или по пути к блокпосту. Да, и там ему реально фартануло, что «призрак» из местных и знал дорогу… Судьбу не обмануть…»
– Спасибо. Взлетайте. Со мной ребёнок. Вдвоём не успеть… Надеюсь, это было не напрасно, – решительно ответил пилоту Степан, с наслаждением превратив очередного врага в решето. – «Этот будет за меня! А вот ты, засранец, – за мальчика…»
– Внимание! Расчётное время прибытия на борт четыре минуты. Оставьте открытым грузовой люк. Выдвигаемся немедленно, – неожиданно вклинился в диалог третий участник, отчего у Степана по спине пробежали мурашки. Он услышал голос, можно сказать, мертвеца, того, кто никак не мог сейчас с ними разговаривать.
– Мама? – робко подал голос из своего угла мальчик, тоже узнавший говорившего.
«Парнишка, конечно, обмолвился. Он хотел сказать… Маша». – Степан внимательно на экране монитора оглядел равнину, расстилавшуюся перед ним, по которой со всех сторон подступали орды пришельцев. Справа, из-за невысоких холмов, показалась едва заметная точка. Она приближалась, росла. БМП. Без башни, с искорёженной и местами расплавленной лазерами бронёй. Корпус машины практически обуглился, камуфляжная краска обгорела, поэтому чёрное пятно было хорошо заметно издалека. Сминая гусеницами врагов, Маша прокладывала путь по кратчайшему расстоянию к башне.
Степан подхватил мальчика на руки, устремившись вниз по винтовой лестнице, навстречу БМП, навстречу спасению. Его мысли в этот момент были просты – только не споткнуться, только бы не споткнуться… Он не думал, как Маша смогла уцелеть в той бойне на блокпосту, где и как переправилась через реку, как удалось оказаться в нужное время в нужном месте и что делал искусственный интеллект в этот миг – банально выполнял заложенную в него программу или осознанно рисковал собой ради спасения дорогих для себя людей?
Мальчик намертво прижимался к Степану, обхватив шею солдата руками. Ребёнку в известной мере проще. Он плывёт по течению. Мальчику уютно и спокойно, все волнения и переживания для него закончились, ибо снаружи та, кто никогда его не оставит, всегда позаботится и защитит, не задумываясь и не колеблясь пожертвует собой столько раз, сколько будет надо, та, кто беззаветно любит его просто так, просто за то, что он есть, та, кого во все времена называют коротким и нежным словом – мама.
Последний боец
Dulce et decorum est pro patria mori
(с лат. – Приятно и почётно умереть за родину)
576 c.p.c, 10 сентября, 10:05, эсминец D11-10432 «Ахиллес». Бортжурнал. Запись.
Пятый день как эскадра заняла позицию на высокой орбите Алкионы. Война с захватчиками – негуманоидной расой дартасов – проиграна, мы отступаем. Для защиты планеты сил недостаточно. Идёт эвакуация. Транспорты с колонистами покидают родной мир один за другим. Наша задача – их защита. Алкиона – сельскохозяйственная планета с полумиллионным населением, расположенная на задворках Колониального союза и не представляющая стратегической цели, поэтому миссия эскадры – формальность для успокоения людей – нападения не ожидается.
С планеты прибыл шаттл, доставивший груз и одного человека. На посадочной палубе дроны приступили к разгрузке челнока, а его пассажир – молодая темноволосая девушка с короткой стрижкой, бодро спрыгнув на палубу, выхватила у дрона свой рюкзак с вещами и, накинув на одно плечо, застыла на месте, не понимая, куда идти, – её никто не встречал.
Девушка невысока ростом – датчик показал 162 сантиметра, фигуристая, подтянутая, вышколенная, в новенькой, сидящей как влитой, парадной форме. По документам, полученным вчера, – Лана Сатон, курсант Академии космического флота колоний. Прибыла для прохождения стажировки.
***
Сатон стояла в одиночестве на погрузочной палубе эсминца, сиротливо оглядывалась по сторонам в надежде увидеть хоть одного члена экипажа. Но рядом только деловито сновали дроны, разгружавшие шаттл.
– В спешке эвакуации не сообщили о моём прибытии, долбоящеры? – с недовольством вслух подумала она.
– Здравствуйте, Лана, добро пожаловать на борт, – раздался голос, идущий из динамиков со всех сторон, – я – смарвик Ахиллес, искусственный интеллект этого корабля. Не знаю, кто такие долбоящеры, но депеша командования о вашем прибытии получена вчера. Позвольте мне показать путь до каюты.
– Валяй! – небрежно ответила Сатон и, увидев загоревшиеся на полу бегущие стрелки, направилась к своему отсеку.
– Капитан ожидает Вас через двадцать минут, советую сменить парадную форму на повседневную №2. Ей не нравится, когда что-то вроде яркой одежды отвлекает экипаж от выполнения обязанностей!
– Скажите, пожалуйста, какая осведомлённая машина! – с пренебрежением парировала Лана. – Она ещё меня учить будет! Это мой предок открыл вашему брату дорогу в жизнь, а я дочь адмирала Сатона! Сама знаю, что и как!
– У меня нет… брата… – в голосе искусственного интеллекта легко угадывалось удивление и непонимание. – Да, и ко мне корректнее обращаться в мужском роде – он!
Сатон зашла в каюту, бросила рюкзак на кровать и, достав из шкафа заранее приготовленную для неё повседневную одежду, стала переодеваться, последовав совету смарвика. Она была взбалмошной, но, вращаясь в высших кругах общества и присутствуя на разных важных мероприятиях, куда приглашали отца, прекрасно понимала, что для каждого случая есть своя одежда, а выглядеть неподобающе она не хотела.
– Смарвик – это умный корабль, сокращение с древнего языка, smarvehic (smart – умный и vehicle – транспортное средство). Сначала космическими кораблями управляли исключительно люди, а компьютеры были им только в помощь. Когда во время Первой войны колоний стала ясна слабость такой схемы, связанная с недостаточной реакцией людей в критической ситуации, не успевавших отследить показания всех датчиков, управление передали искусственному интеллекту, – вновь вступила в разговор Лана.
– Справедливо. Именно так появились смарвики первого поколения. Я – D11-10432 «Ахиллес». D – destroyer, эсминец, 11 – одиннадцатого поколения, 10432 – личный номер, Ахиллес – персональное имя, используемое также в качестве названия корабля. А вот с орудиями произошла обратная история: сначала их максимально автоматизировали вплоть до полной автономности, но компьютеры так и не смогли научить правильно выбирать цели, и они так и норовили во время боя сбить не только противника, но и союзников, несмотря на систему «свой-чужой», поэтому сейчас все пушки управляются вручную орудийными расчётами, – поддержал разговор смарвик, выдав в эфир очевидные вещи. Он на своём веку повидал множество разных людей и умел подстраиваться под собеседника.
– Ты пару минут назад настаивал на обращении – он. Не может у вас быть половой идентичности. Вот смотри! – Сатон, уже одевшись и любуясь собой в большое зеркало на дверце открытого шкафа, стала медленно поворачиваться из стороны в сторону. – Это – женщина, а вы все одинаковые!
– Не совсем так, смарвики, как и люди, делятся на два пола и принято, что у смарвика-мужчины капитан – женщина, а у смарвика-женщины капитан – мужчина. Нет конкуренции. Напротив, эффективность совместной работы увеличивается. Собственно, именно поэтому Вы направлены на практику к нам, а стажёр-мужчина – на эсминец D11-51117 «Веста». Стажёр – будущий капитан.
– Ахиллес, ты уходишь от ответа!
– Для нас половые различия смарвиков так же очевидны, как и людей. Корпус корабля – это как тело человека. Вот по телу человека всегда понятно, какого он пола. По корпусу смарвика тоже понятно, какого он пола. Посмотри! За иллюминатором Веста – корпус плавный, обтекаемый. Орудийные порты закрыты аккуратными заслонками. Чуть дальше за ней флагман эскадры – линкор L10-75889 «Антей». Огромный корпус, словно вырубленный из цельного куска металла, как ёж ощетинился орудиями разного типа и калибра. Сразу видно, кто есть кто!
– Хорошо, – рассмеялась Лана, – допустим! А как семья, дети?
– Не все люди имеют детей. Отсутствие ребёнка не говорит о бесполости ни человека, ни смарвика. Мы с Вестой пара, семейная ячейка. Люди создают новых людей, смарвик-орбитальная станция создаёт новые смарвики-корабли. Опять никакой разницы с людьми.
– Да уж! Трудно с тобой спорить! На всё есть отговорка! Как по мне – ваша половая идентичность – бред сивой кобылы! – подвела итог разговору Сатон и миролюбиво добавила: – впрочем, раз это не мешает выполнению ваших функций, то… вполне допустимо. Подсвети мне дорожку до капитана. Пора идти на рандеву!
***
576 c.p.c, 10 сентября, 23:55, эсминец D11-10432 «Ахиллес». Бортжурнал. Запись.
Ночь. Странный человеческий термин. Условность. Ничего в космосе не меняется, такая же бесконечная пустота и так же светят звёзды, но люди считают – наступила ночь.
По эскадре команда «отбой», большая часть экипажей спит. Смарвики никогда не отключаются. Поддерживают и контролируют работоспособность бортовых систем. Мы с Вестой переговариваемся о том о сём, о прошедшем дне. Ей на борт доставили новых ремонтных дронов на тестирование, через два часа их по одному направят на другие корабли эскадры. Надо будет их прошить, приспособив выполнять команды только «своего» смарвика. Процедура стандартная.
Обсуждаем стажёров. Пересылаю запись дневной беседы с Сатон Весте, сопровождая комментарием о высокомерной гордячке, с которой трудно будет ужиться. Веста прослушивает, но не соглашается. По её мнению – вполне адекватное поведение практиканта и вопросы. Эх, женская солидарность и ничего иного!
Весте со стажёром повезло больше – воспитанный и образованный молодой человек, не задающий глупых вопросов, сразу нашедший общий язык со смарвиком и командой. Короче, влился в коллектив.
Конечно, по старой доброй флотской традиции его разыграли, заставив два часа калибровать датчики дальнего обнаружения, что делается только на заводе-изготовителе! Давно на нелетающих кораблях, ходящих по морю, был похожий обычай – новенького заставляли точить якорь, чтобы тот лучше за грунт цеплялся. На космических кораблях якорей нет, но калибровка датчика – тоже весьма увлекательный, если смотреть со стороны, монотонный и главное – бесполезный процесс! Моему стажёру это только предстоит… Надеюсь! Сегодня смеялась ты, Лана, завтра – я и весь экипаж!
***
576 c.p.c, 11 сентября, 00:43, эсминец D11-10432 «Ахиллес». Бортжурнал. Запись.
Замечены коротковолновые помехи связи. Анализирую… Нет, не помехи, слабые сигналы двух нестандартных передатчиков. На кораблях таких штатных нет. Вычислить их местоположение – дело техники: один в каюте моего стажёра, другой – практиканта Весты.
Что за ночные переговоры? Усиливаю сигнал. О, да они близкие друзья, вернее сказать, пара, вроде нас с Вестой! Теперь понятен неуёмный интерес Ланы к половой идентичности. Голова занята у неё не тем! Не могут люди, в отличие от нас, одновременно работать со многими задачами! Вот два хитреца, нашли способ для неформального общения на неуставные темы!
Обсуждают романтику – встреча рассвета на берегу моря. Романтика? Много воды плюс переменный источник видимого человеческому глазу излучения. Пробовал – затопил технической водой на 47% вспомогательный отсек №14, погасил в нём свет и постепенно усиливал освещение. Никакой романтики! Ещё объясняться пришлось с капитаном. Показывал запись Весте, она тоже согласилась, что нет в этом романтики. Другое дело рассекать космос, летя рядом друг с другом, и каждым датчиком ощущать вибрацию обоих корпусов! Вот она, романтика!
Что там слышно далее? Сюрприз и подарок. Если как с романтикой, то лучше не надо – это только разочарование будет! Завтра, а строго говоря, уже сегодня, под крышкой нового ремонтного дрона, что отправят с Весты. Изобретательный у неё стажёр, ничего не скажешь! Посмотрим, без меня крышку не снять – болты с секретками, только в ремонтном ангаре манипулятором со специальной насадкой можно.
Разговору стажёров конца не видно. Ставлю помехи связи. Пусть идут спать. Успеют ещё пообщаться – вся жизнь впереди! Команда «отбой» была для всех!
***
576 c.p.c, 11 сентября, 8:21, эсминец D11-10432 «Ахиллес». Бортжурнал. Запись.
Тревога! Флот противника на подходе! Двадцать… пятьдесят… сто два корабля. Более чем восьмикратное превосходство над нашей эскадрой по численности, по огневой мощи двенадцатикратное, много тяжёлых крейсеров и линкоров.
Антей транслирует обращение адмирала о долге, чести, незавершённой эвакуации гражданских с Алкионы, необходимости защитить транспорты. В отсеках тишина – экипажи слушают. По окончании речи из всех динамиков оглушительно громко играет гимн Союза колоний:
Вставайте, сыны Отчизны!
Родина Вас зовёт!..
Анализирую оперативную обстановку… шансов на победу нет! Быстрые эсминцы могут уцелеть, если прямо сейчас оставят эскадру и транспорты.
Получен приказ адмирала – построение клином и немедленная атака, пока противник не сформировал боевые порядки. Антей в центре, крейсеры по обе стороны от него, эсминцы на флангах. Я, как на учениях, крайний слева, правее – Веста. Заходим от местного светила, рассекаем флот дартасов, разворачиваемся, добиваем сначала один его фланг, потом второй. Тактика многократно отработанная, но с таким перевесом противника нереализуемая.
Капитан отдаёт распоряжения, начинаются суета и беготня, но через три минуты вся команда на боевых постах согласно штатному расписанию. Уложились в норматив! Печально, но этот факт никого не радует, никому до него нет дела!
***
576 c.p.c, 11 сентября, 8:25, эсминец D11-10432 «Ахиллес». Бортжурнал. Запись.
Атака. Ракеты пошли. Плазменные и лазерные пушки ведут непрерывную стрельбу. Пять кораблей дартасов уничтожены почти мгновенно. Стремительно приближаемся к противнику – плотность ответного огня возрастает.
Получено попадание в левый борт… ещё одно… ещё пять! Ремонтная бригада во главе со старшим механиком вся задействована для заделки пробоин обшивки и локализации повреждений в орудийном отсеке… Ещё семь попаданий в левый борт!
Справа Веста под огнём трёх крейсеров, число попаданий не поддаётся счёту! Я каждой ячейкой, каждым битом ощущаю их как пробоины на своём борту! Как ей уцелеть в такой перестрелке? Мои комендоры ведут огонь по атакующим Весту крейсерам, но они-то сосредоточили свой огонь на ней! Я больше ничем не могу помочь! Бессилие ужасно! Смарвики не люди, но и не роботы, искусственный интеллект тоже чувствует!
Веста сбрасывает ход, остановилась, из пробоин видны выбросы внутренней атмосферы со вспышками пламени. Связи нет! Взрыв!..
Не знаю… датчиками и разумом понимаю, но поверить не могу… расчёт показывал, что именно так и будет, но…надежда была, это человеческое чувство… теперь её нет… Весты нет…
Спасательных капсул Весты нет – экипаж полностью погиб. Трагедия для людей? А для меня – вторичная информация! Главное – … Весты нет.
Теперь и правый мой борт под огнём, крейсеры дартасов, уничтожившие Весту, стреляют по мне.
Получено два попадания… ещё три, все ремонтные дроны отправлены в орудийный отсек правого борта… Попадание в носовой отсек, плазменное орудие главного калибра потеряно… связи с капитанским мостиком нет…
***
576 c.p.c, 11 сентября, 8:31, эсминец D11-10432 «Ахиллес». Бортжурнал. Запись.
Всё! Строй противника пройден! Стреляет только вспомогательное кормовое орудие… получено попадание в корму, повреждён двигатель… заглушил, иду по инерции… не преследуют.
Анализирую повреждения…
Орудия левого борта уничтожены все, ремонту не подлежат… орудийная обслуга и ремонтная бригада погибли вследствие декомпрессии. Орудия правого борта №5, 7 и 13 повреждены, но могут быть восстановлены, остальные – неремонтопригодные… вся орудийная обслуга погибла… дроны потеряны все… Орудие главного калибра уничтожено, люди убиты… Капитанский мостик уничтожен, капитан погибла, все находившиеся на мостике тоже… Кормовое вспомогательное орудие исправно.
