Эпосы, легенды и сказания
Мабиногион. Легенды средневекового Уэльса

Полная версия

Эпохи. Средние века. Тексты

В оформлении издания использован фрагмент иллюстрации «The Life of Man» из манускрипта Джона Лидгейта, 1457 г.

Перевод с валлийского В.В. Эрлихмана

© Эрлихман В.В., пер., прим., 2021

© Оригинал-макет, оформление. Издательская группа «Альма Матер», 2024

© «Гаудеамус», 2024

I. Четыре ветви Мабиноги

Пуйлл, король Диведа

Король Пуйлл¹ был правителем² в семи областях³ Диведа⁴. Однажды пребывал он в своем главном дворце⁵ в Арберте⁶, и пришло ему на ум и сердце желание отправиться на охоту⁷. Та часть его владений, где он собрался поохотиться, называлась Глин-Кох⁸. И в тот же вечер он покинул Арберт и добрался до верхней части Ллуйн-Диарви⁹. Там он заночевал, а на рассвете дня поехал в Глин-Кох, пустил собак в чащу и протрубил в рог, объявляя начало охоты. И он поспешил вслед за собаками и растерял своих спутников. Вслушиваясь в лай собак, услышал он лай другой своры, доносившийся со стороны. Он устремился на этот звук, и выехал на большую поляну посреди леса, и увидел на одном краю той поляны свою свору, а на другом краю – чужих собак, что преследовали большого оленя. На середине поляны они настигли его и повалили наземь. Пуйлл же смотрел не на оленя, а на этих собак, ибо он никогда в жизни не видел собак, подобных им по цвету¹⁰. Шерсть их была снежно-белой, а уши – алыми; и белизна их шерсти сияла так же ярко, как алость их ушей¹¹. И он направился в сторону собак, и отогнал свору, убившую оленя, и подпустил к нему собственную свору.

Когда он созывал своих собак, он увидел скачущего к нему на большом сером коне всадника¹² с охотничьим рогом на шее, одетого в охотничий костюм из серой шерсти. И всадник приблизился и заговорил с ним.

– Господин! – сказал он. – Я знаю, кто ты, и я не приветствую тебя.

– Что ж, – ответил Пуйлл, – может быть, по своей знатности ты и не должен делать этого¹³.

– Клянусь Богом, – сказал тот, – не моя знатность причиной тому.

– Что же, о господин? – спросил Пуйлл.

– Видит Бог, причина – в твоем невежестве и грубости¹⁴.

– О какой грубости ты говоришь, господин?

– Я никогда не знал большей грубости, – сказал тот, – чем отогнать собак, убивших оленя, и подпустить к нему собственную свору. Это верх невежливости, и хотя я не стану мстить тебе, но клянусь Богом, что возьму с тебя цену сотни оленей¹⁵.

– Господин, – сказал Пуйлл, – если я обидел тебя, я возмещу обиду.

– И как же ты собираешься возместить ее?

– По твоей знатности, но для этого я должен узнать, кто ты.

– Я король¹⁶ своей страны.

– Доброго тебе дня, государь, – сказал Пуйлл. – Из какой же страны ты явился?

– Из Аннуина¹⁷, – ответил тот. – Я Араун¹⁸, король Аннуина.

– Государь, – спросил тут Пуйлл, – как мне добиться твоей дружбы?

– Есть такой способ, – сказал король. – Тот, чьи владения граничат с моими, постоянно враждует со мною, и это Хавган, король Аннуина¹⁹. Ты легко можешь освободить меня от него и, сделав это, заслужить мою дружбу.

– Я рад сделать это, – сказал Пуйлл, – однако скажи мне как?

– Я скажу тебе, как это сделать, – отвечал тот. – Я одарю тебя своей дружбой и дам тебе моего коня, чтобы ты добрался на нем до Аннуина. И еще я дам тебе прекраснейшую из всех виденных тобою женщин, чтобы ты спал с нею каждую ночь²⁰; и придам тебе мой облик и подобие так, что ни паж²¹, ни воин и никто из моих людей не догадаются, что это не я. И это будет длиться год и день²², пока мы вновь не встретимся на этом месте.

– Согласен, – сказал Пуйлл, – но когда я буду жить там этот год, как я узнаю того, о ком ты говоришь?

– Ровно через год, – отвечал тот, – мы с ним уговорились встретиться у брода. Ты отправишься туда вместо меня, и достаточно будет одного твоего удара, чтобы лишить его жизни²³. И хотя он будет просить тебя нанести ему второй удар, не делай этого, как бы он ни умолял тебя, ибо когда я сделал это, в другой день он опять бился со мною²⁴.

– Хорошо, – сказал Пуйлл, – однако что будет с моими владениями?

– Я сделаю так, – сказал Араун, – что ни мужчина, ни женщина в твоих владениях не отличат меня от тебя, и поеду туда на твоем коне.

– Тогда я отправляюсь в путь, – сказал Пуйлл.

– Твой путь будет чистым, и ничто не помешает тебе достичь Аннуина, ибо я сам поведу тебя.

И он вел его, пока не достигли они населенных мест и дворца²⁵.

– Смотри, – сказал Араун, – дворец и все королевство в твоем распоряжении. Войди же во дворец, где никто тебя не знает, и присмотрись к здешним порядкам, чтобы узнать обычаи моего двора.

И Пуйлл вошел во дворец и увидел там спальни, и залы, и дивно украшенные покои²⁶, каких он никогда еще не видел. И он вошел в зал, чтобы переменить одежду²⁷, и бывшие там пажи и юноши подошли, чтобы помочь ему, и все, кто там был, приветствовали его. Два рыцаря сняли с него охотничий костюм и облачили его в атласное одеяние, расшитое золотом²⁸. И он вошел в зал и увидел там придворных и стражу, самую мощную и хорошо вооруженную из всех виденных им, и с ними королеву, прекраснейшую во всем мире даму, одетую в платье из блестящего атласа. И они омыли руки и сели за стол. Вот как они уселись: по одну сторону от него села королева, по другую же – некто, показавшийся ему графом²⁹. И он заговорил с королевой, и показалось ему по ее речам, что она самая благородная и чистосердечная дама из всех. И они ели, и пили, и пели, и веселились³⁰, и ни один дворец на земле не мог сравниться с этим по изобилию еды, питья, золотой утвари и драгоценностей. Пришло время им ложиться спать, и он отправился спать с королевой. И когда они легли в постель, он отвернул от нее лицо и отвернулся сам; и с этого момента до самого утра не сказал ей ни единого слова. Hаутро же они вновь вели благородную и изящную беседу, но как бы ни возрастала их приязнь друг к другу, каждую ночь до конца года он вел себя точно таким же образом, как и в первый раз³¹.

И год прошел в охоте, в песнях и празднествах, и в увеселениях с придворными, пока не настала ночь, назначенная для битвы. Об этой ночи знали во всех уголках королевства, так что, когда он пошел к месту встречи, с ним отправились все его приближенные³². И, подойдя к броду, увидели они там всадника, который сказал:

– Слушайте, люди! Это спор между двумя королями и только между ними. Мы двое будем сражаться за землю и владения, а вы стойте в стороне и ждите исхода схватки³³.

И два короля сошлись на середине брода, и первым ударом тот, кто был в обличье Арауна, поразил Хавгана в середину его щита³⁴. Щит раскололся пополам, и все доспехи Хавгана оказались разбиты, и сам он упал с коня на землю, и нога его запуталась в стремени, и он был смертельно ранен.

– О господин! – воззвал Хавган. – Что за причина у тебя желать моей смерти? Я не сделал тебе ничего дурного, и не знаю, зачем тебе убивать меня³⁵. Hо, ради бога, раз уж ты сотворил это, доверши то, что начал.

– Господин, – ответил тот, – я не сделаю этого, чтобы после не раскаяться. Поищи того, кто сможет добить тебя, я же не буду это делать.

– Мои верные слуги! – промолвил Хавган. – Унесите меня домой. Пришла моя смерть, и я не могу больше править вами.

– Люди! – сказал и тот, кто был в обличье Арауна. – Посоветуйтесь и скажите, кто из вас хочет служить мне.

– О господин, – ответили знатные, – мы все хотим этого, ибо теперь в Аннуине нет короля, кроме тебя.

– Тогда, – сказал он, – тех, кто придет ко мне по своей воле, я приму милостиво, а непокорных подчиню силою меча.

И он получил клятву верности³⁶ от знатных, и к следующему полудню оба королевства оказались в его власти. После этого он сел на коня и отправился в Глин-Кох. И когда он прибыл туда, его встретил Араун, король Аннуина, и они рады были видеть друг друга.

– Поистине, – сказал Араун, – Бог воздаст тебе за оказанную мне услугу, о которой я уже знаю. Возвратись же в свои владения, и ты увидишь, что я сделал для тебя.

– Что бы ты ни сделал, – сказал Пуйлл, – пусть Бог воздаст и тебе.

После Араун вернул Пуйллу, королю Диведа, его облик и подобие и сам обрел свой собственный вид и отправился в свой дворец в Аннуине, где рад был видеть своих придворных, которых не видел долгое время. Они же не знали о его отсутствии и удивились его появлению не более чем всегда. И этот день прошел у них в веселье и развлечениях, и он сидел и беседовал с женой и приближенными. И когда время сна сменило время веселья, они отправились на покой.

Король лег в постель, и к нему пришла жена. Сперва он заговорил с нею, а после они разделили удовольствие³⁷. И, будучи лишена внимания мужа целый год, она задумалась. «Интересно, – спросила она себя, – что заставило его сегодня изменить своему обыкновению?» Она думала долгое время, и он встал и обратился к ней дважды и трижды, но не получил ответа. Он спросил:

– Почему ты не говоришь со мной?

– Господин, – сказала она, – я не могу сразу выговориться за целый год.

– О чем ты? – спросил он. – Ведь мы всегда говорим с тобой.

– О стыд! – воскликнула она. – Ведь уже год до вчерашнего вечера с момента, как мы ложились в постель, между нами не было ни разговоров, ничего другого, и ты даже не повернул ко мне лица.

Король весьма удивился и подумал: «Клянусь, я нашел человека, чья дружба тверда и нелжива». И потом он сказал жене:

– Госпожа, не брани меня. Видит Бог, я не спал в одной постели с тобою весь прошлый год до этой самой ночи.

И он рассказал ей всю историю.

– Поистине, господин, – сказала она, – ты можешь довериться этому человеку и в искушениях плоти, и в словах правды.

– Да, госпожа, – сказал он. – Я как раз думал об этом сейчас, пока ты молчала.

– Поистине, такое поведение достойно похвалы, – добавила она.

В это время Пуйлл, король Диведа, прибыл в свои владения и начал расспрашивать своих приближенных о том, что случилось за год.

– О господин, – сказали они, – твоя мудрость никогда еще не была так велика, ты никогда не был столь добр к своим слугам, никогда так щедро не расточал даров, и твоя власть никогда не была справедливее, чем в этот год.

– Клянусь Богом, – сказал Пуйлл, – за все это вы должны благодарить не меня, а того, кто был с вами все это время, и вот как это было.

После этого Пуйлл поведал им все.

– Поистине, господин, – сказали они, – надо возблагодарить Бога за то, что ты приобрел такого друга, и не нужно менять установленных им порядков.

– Беру небо в свидетели, – сказал Пуйлл, – что я не стану их менять.

И после этого короли укрепили дружбу между собой и посылали друг другу коней, и борзых, и соколов, и все, что они считали приятным друг для друга. И по причине того, что Пуйлл прожил год в Аннуине, и правил там столь удачно, и объединил два королевства в одно³⁸ своим мужеством и отвагой, его стали называть не Пуйлл, король Диведа, но Пуйлл, государь Аннуина.

Однажды пребывал он в своем главном дворце в Арберте, где готовился большой праздник для него и его приближенных. И после завтрака Пуйлл решил прогуляться и подняться на вершину холма за дворцом, что звался Горседд Арберт³⁹.

– Господин, – сказал один из придворных, – у этого холма есть одно свойство – если кто-либо из знатных взойдет на него, он не спустится без того, чтобы с ним не случилось одно из двух. Либо он получит раны и увечья, либо увидит какое-нибудь волшебство⁴⁰.

– С таким числом спутников я не побоюсь ни ран, ни увечий, – сказал Пуйлл. – Что до волшебства, то я с удовольствием его увижу. Пойдем же и сядем на вершине холма.

И он с придворными уселся на холме. И, сидя там, они увидели даму на большом и могучем белом коне⁴¹, в сверкающем золотом одеянии, которая медленно ехала по дороге, ведущей к холму. Казалось, что конь ее движется почти шагом.

– Люди, – спросил Пуйлл, – кто среди вас знает эту всадницу?

– Hикто, господин, – отвечали они.

– Пойдите кто-нибудь ей навстречу, – приказал он, – и узнайте, кто она такая.

И один из них встал и вышел на дорогу, когда она проезжала мимо, и пустился за нею так быстро, как только мог, но чем быстрее он бежал, тем дальше она была от него. И, увидев, что он не в силах ее догнать, он вернулся к Пуйллу и сказал ему:

– Господин, никто не сможет догнать ее пешим.

– Тогда, – сказал Пуйлл, – ступай во дворец, возьми там самого резвого скакуна и поезжай за нею.

И тот взял коня и устремился в погоню. Он выехал в поле и пришпорил коня, но чем больше он его погонял, тем дальше от него была всадница, притом что она ехала так же медленно, как и раньше. И его конь начал выбиваться из сил и, наконец, совсем остановился; тогда он вернулся к месту, где был Пуйлл.

– О господин, – сказал он, – бесполезно преследовать эту даму. Я не знаю на всем свете коня быстрее этого, и он не смог догнать ее.

Пуйлл сказал:

– Должно быть, это и есть волшебство. Что ж, давайте вернемся во дворец.

И они вернулись во дворец и провели там день. И настал следующий день, и пришло время обеда. После пира Пуйлл сказал:

– Теперь мы, те же, кто был вчера, подымемся на вершину холма. А ты, – сказал он одному из пажей, – выведи в поле самого быстрого коня.

И тот сделал это. Они подошли к холму вместе с конем и, просидев там немного времени, увидели даму на том же коне и в том же одеянии, едущую по той самой дороге.

– Смотрите, – сказал Пуйлл, – вот и вчерашняя всадница. Будь готов, юноша, – обратился он к пажу, – узнать, кто она.

– Я с радостью сделаю это, господин, – ответил тот.

В это время всадница приблизилась к ним. Паж подошел к коню, но, прежде чем он вскочил в седло, она проехала мимо и удалилась от него, хотя скорость ее была ничуть не большей, чем прежде. Он же последовал за ней, надеясь быстро догнать ее, но из этого ничего не вышло. Тогда он пустил коня в галоп и все же не приблизился к ней ни на шаг. И чем больше он погонял коня, тем дальше от него была всадница, хотя скорость ее оставалась такой же, как раньше. Когда он увидел, что не может ее догнать, он вернулся к месту, где был Пуйлл.

– Господин, – сказал он, – ты видишь, конь не в силах ее догнать.

– Я вижу, – сказал Пуйлл, – что бесполезно кому-либо из вас пытаться настигнуть ее. Видит Бог, она направляется к кому-то в этой местности, если только такая неторопливость позволит ей до него добраться. Вернемся же во дворец.

И, вернувшись во дворец, они провели вечер в песнях и увеселениях, пока не отошли ко сну. И утром следующего дня они предавались развлечениям до завтрака. Когда они заканчивали трапезу, Пуйлл сказал:

– Где те, кто был со мной вчера и позавчера на холме?

– Мы здесь, господин, – сказали они.

– Пойдемте, – сказал он, – и сядем на вершине холма. А ты, – обратился он к своему конюшему⁴², – оседлай моего лучшего коня и поспеши с ним к дороге, да захвати с собою мои шпоры.

И конюший сделал это. Они же пошли и сели на холме, и через короткое время увидели всадницу, что ехала по той же дороге с такой же скоростью.

– Юноша, – сказал Пуйлл, – я вижу ту всадницу. Подведи скорее моего коня!

Он сел на коня, и когда он сделал это, всадница уже проехала мимо. Он поскакал за нею, пустив коня рысью, и ему уже казалось, что он вот-вот настигнет ее, но она была не ближе к нему, чем прежде. Он увеличил скорость коня вдвое, потом втрое, но это ничуть не помогло ему догнать ее.

– О дева, – воскликнул тогда Пуйлл, – именем человека, которого ты больше всего любишь, прошу тебя остановиться.

– Я с радостью остановлюсь, – сказала она, – и для твоего коня было бы лучше, если бы ты попросил об этом куда раньше.

И она остановилась, и подняла накидку, закрывавшую ее лицо, и устремила на него взгляд, и заговорила с ним.

– О дева, – спросил он, – откуда ты и куда держишь путь?

– Я еду по своему делу⁴³, – ответила она, – и я рада тебя видеть.

– И я рад, что вижу тебя, – сказал он, подумав, что красота всех дев и дам, виденных им прежде, не может сравниться даже с тенью ее красоты.

– Госпожа, – сказал он, – поведай мне о своем деле.

– Я охотно поведаю о нем, – ответила она. – Клянусь Богом, моим главным делом было отыскать тебя.

– Постине, – сказал Пуйлл, – мне радостно, что твои поиски достигли своей цели. Скажи же мне, кто ты.

– Я скажу тебе, господин, – ответила она. – Я Рианнон⁴⁴, дочь Хевейдда Старого⁴⁵, и меня пожелали выдать замуж против моей воли. Hо я не захотела этого потому, что люблю одного тебя, и мне не нужен другой муж, если только ты меня не отвергнешь⁴⁶. Вот я пришла и жду твоего ответа.

– Клянусь Богом, вот мой ответ, – сказал Пуйлл, – если бы я мог выбирать из всех знатных дам и дев мира, я выбрал бы только тебя.

– Если таково твое решение, – сказала она, – женись на мне, пока меня не отдали другому.

– Чем скорее это будет, тем отрадней для меня, – сказал Пуйлл, – и я приду за тобой туда, куда ты скажешь.

– Я буду ждать тебя через год и день во дворце Хевейдда и велю подготовить свадебный пир к твоему прибытию.

– Я с радостью явлюсь туда, – сказал он.

– Господин, – сказала она, – будь здоров и помни свое обещание. Сейчас же я должна удалиться.

Тут они расстались, и он вернулся к своим спутникам. И на все вопросы о его встрече с всадницей он не отвечал, переводя разговор на другие предметы. Когда же прошел год со дня их встречи, он снарядил сотню рыцарей и отправился с ними во дворец Хевейдда Старого. И он прибыл туда, и во дворце возрадовались его прибытию, и собрался народ, и было общее веселье, и все богатства дворца были отданы в его распоряжение. Для них был приготовлен зал, и они сели за столы так: Хевейдд Старый с одной стороны от Пуйлла, а Рианнон с другой. Прочие же уселись по их знатности. И они ели, и веселились, и беседовали друг с другом, и в конце пира в зал вошел высокий⁴⁷ темноволосый юноша благородного обличья в атласном одеянии, расшитом серебром. И, войдя в зал, он приветствовал Пуйлла и сидевших с ним.

– Милость Божия с тобой, друг мой⁴⁸, – сказал Пуйлл, – входи и садись.

– Hе могу, – сказал тот, – я пришел по делу и должен сделать его.

– Что же это за дело? – спросил Пуйлл.

– Господин, – сказал тот, – мое дело касается тебя, и я хочу обратиться к тебе с просьбой.

– Клянусь, что, какой бы ни была твоя просьба, я выполню ее, если это в моих силах.

– О! – воскликнула Рианнон, – для чего ты дал это обещание?

– Он дал его, госпожа, и все эти люди тому свидетели, – сказал юноша.

– Друг мой, – сказал Пуйлл, – так в чем же твоя просьба?

– Эта дама, которую я люблю, должна сегодня стать твоей женой, и я прошу тебя уступить ее мне вместе со свадебным пиром⁴⁹.

Пуйлл молчал, ибо он не мог ничего ответить.

– Молчи теперь, сколько хочешь, – воскликнула Рианнон, – ибо никто из людей не проявлял еще так мало ума, как ты!

– Госпожа, – сказал он, – я не знал, кто это.

– Это тот человек, за которого меня хотели выдать против моей воли, – сказала она, – Гваул, сын Клида⁵⁰, муж, богатый стадами⁵¹. После того, что ты обещал, не отдать меня ему будет для тебя позором.

– Госпожа, – сказал он, – я никогда не сделаю этого, что бы ты ни говорила.

– Предоставь это мне, – сказала она, – и я сделаю так, что он никогда меня не получит.

– Как же ты сделаешь это? – спросил Пуйлл.

– Я дам тебе маленький мешок⁵², – ответила она, – храни его бережно. Ты скажешь ему, что не в твоей власти подарить ему свадебный пир, который я даю для гостей и своих придворных. Я же, в свою очередь, пообещаю ему выйти за него через год и день. И в конце этого года ты должен быть здесь с этим мешком, а сотню своих рыцарей спрячь в саду. И когда начнется пир, войди во дворец в одежде нищего⁵³, захвати с собой этот мешок и попроси наполнить его едой. Я же, – сказала она, – сделаю так, что вся еда и питье в этих семи областях не заполнят его. И когда он спросит тебя, не наполнился ли мешок, ты ответишь, что он не наполнится, пока муж знатный и богатый не ступит на него и не придавит еду ногами, сказав при этом: «Теперь довольно». Когда он встанет и придавит ногами еду в мешке, быстро подними мешок, чтобы он ушел в него с головой, и затяни завязки. Возьми с собой охотничий рог, и как только ты поймаешь его в мешок, труби в рог и зови своих рыцарей. И они услышат звук рога и явятся к тебе во дворец.

– Господин, – сказал Гваул, – пора дать ответ на мою просьбу.

– Хотя ты и попросил многого, – сказал Пуйлл, – ты получишь все, что в моей власти.

– Друг мой, – сказала тут Рианнон, – нынешний пир я устроила для гостей из Диведа и для моих придворных и воинов, поэтому я не могу подарить его тебе. Через год и день в этом дворце будет устроен пир для тебя, и на нем я стану твоей женой.

После этого Гваул отбыл в свои владения, и Пуйлл тоже вернулся в Дивед. И прошел год, и настал срок пира во дворце Хевейдда Старого. Гваул, сын Клида, пришел на праздник, что был устроен в его честь, и вошел во дворец, и был принят там весьма радушно. А Пуйлл, государь Аннуина, прятался в саду с сотней рьщарей, как велела ему Рианнон, и взял с собой мешок. И он оделся в старые лохмотья и надел на ноги грубые башмаки. И когда закончился пир, и началось веселье, он вошел прямо в зал и, войдя, приветствовал Гваула, сына Клида, и всех его спутников, мужчин и женщин.

– Благослови тебя Бог, – сказал Гваул, – чего ты хочешь?

– Господин, – сказал Пуйлл, – пусть Бог хранит тебя. У меня к тебе просьба.

– Что ж, – сказал Гваул, – если твоя просьба разумна, я с радостью ее исполню.

– Я прошу совсем немногого, господин, – сказал Пуйлл, – наполни едой этот вот маленький мешок.

– Hу, это скромная просьба, – сказал тот, – и я исполню ее. Дайте ему еды! – велел он.

И вошло множество слуг, и принялись наполнять мешок, но, сколько они туда ни клали, мешок не становился полнее.

– Друг мой, – спросил Гваул, – твой мешок еще не полон?

– Клянусь Богом, он не наполнится ничем, что в него ни положишь, – сказал Пуйлл, – пока муж, владеющий землями, имениями и богатствами, не встанет сверху, и не придавит еду обеими ногами, и не скажет: «Теперь довольно».

– О друг мой⁵⁴, – сказала Рианнон Гваулу, сыну Клида, – полезай скорее в этот мешок.

– Хорошо, я сделаю это, – сказал он.

И он поднялся с места и встал обеими ногами в мешок. Тогда Пуйлл поднял мешок кверху так, что Гваул оказался в нем с головой, и быстро затянул завязки на мешке, и протрубил в рог. И вот во дворец вбежали его люди, и они схватили тех, кто был с Гваулом, и бросили их в темницу⁵⁵. И Пуйлл скинул грязные лохмотья и старые башмаки, что были на нем. И каждый из его рыцарей, когда входил, ударял по мешку и спрашивал: «Кто там?» И ему отвечали: «Барсук». Так они забавлялись, ударяя по мешку ногой или палкой. И каждый из них, входя, спрашивал:

– Что это вы делаете?

– Мы играем в барсука в мешке, – отвечали ему. Так возникла эта игра⁵⁶.

– Господин, – сказал человек, что сидел в мешке, – делай, что хочешь, но выслушай меня. Не по чести мне быть забитым в этом мешке.

– Господин, – сказал тут и Хевейдд Старый, – он говорит верно. Тебе подобает выслушать его, поскольку такая смерть его недостойна.

– Тогда, – сказал Пуйлл, – посоветуйте, что мне с ним сделать.

– Вот совет для тебя, – сказала Рианнон, – ты сегодня должен одарить просителей и поэтов⁵⁷, так пусть он сделает это вместо тебя. И возьми с него клятву не мстить за то, что с ним сделали. Этого наказания будет с него довольно.

– Я с радостью сделаю это, – сказал человек в мешке.

– И я охотно это сделаю, – сказал Пуйлл, – раз таков совет Хевейдда и Рианнон.

– Да, таков наш совет, – сказал Хевейдд.

– Я принимаю его, – сказал Пуйлл. – Давай же своих заложников⁵⁸.

– Мы будем заложниками за него, – сказал Хевейдд, – пока не освободятся его люди.

И Гваул вылез из мешка, и его люди были освобождены.

– Вот теперь потребуй от Гваула заложников, – сказал Хевейдд, – и мы знаем, кого следует оставить за него.

И он назвал заложников. Гваул же сказал:

– Назови же свои условия.

– Довольно будет того, о чем говорила Рианнон, – сказал Пуйлл.

И они составили договор, вписав⁵⁹ в него пункт о заложниках. И Гваул сказал:

– Господин, я тяжко изранен и получил много ушибов. Мне нужно омыть раны⁶⁰, и я с твоего позволения удалюсь. Я оставлю своих людей, чтобы они ручались за меня.

– Хорошо, – сказал Пуйлл, – так и сделай.

И Гваул отправился в свои владения. После этого был приготовлен пир для Пуйлла, и его людей, и для всех, кто был во дворце, и они сели за столы так же, как сидели год назад. И они ели и веселились, и, когда пришло время ложиться спать, Пуйлл с Рианнон удалились в свои покои и провели ночь в удовольствии и любви. И наутро в начале дня Рианнон сказала:

– Господин, вставай и прими просителей и поэтов и никому сегодня не отказывай в своей милости.

И Пуйлл встал, и выслушал всех просителей, и наделил каждого по его просьбе. И праздник продолжался, и никому не было отказано в участии. Когда же празднество закончилось, Пуйлл сказал Хевейдду:

– Господин, с твоего позволения я завтра возвращусь в Дивед.

– Хорошо, – сказал Хевейдд, – пусть Бог благословит тебя. Назови время, когда Рианнон должна приехать к тебе⁶¹.

– Клянусь Богом, – сказал Пуйлл, – мы поедем туда вместе.

– Такова твоя воля, господин? – спросил Хевейдд.

– Да, клянусь Богом, – ответил Пуйлл.

И на следующий день они отправились в Дивед и прибыли в Арберт, где для них уже готов был праздник. И там собралось множество родовитых мужей и знатнейших дам той страны, и никого из них Рианнон не обделила богатыми подарками, будь то кольцо, или браслет, или драгоценный камень. И они благополучно правили страной год и другой. На третий же год мужи страны опечалились, видя человека, любимого ими, своего господина и названого брата⁶² лишенным потомства. И они пришли к нему в место, что называется Преселеу в Диведе⁶³.

– Господин, – сказали они, – мы видим, что ты старше многих мужей этой страны, и печалимся, что нет у тебя потомства от твоей жены. Возьми другую жену, от которой ты сможешь иметь детей. Ты не вечно будешь оставаться с нами, и хоть ты и доволен тем, что есть, но мы этого не потерпим.

– Поистине, – сказал им Пуйлл, – мы еще не так давно вместе, и многое может случиться. Подождите до конца года, и если через год ничего не изменится, я последую вашему совету.

Такой срок они и установили⁶⁴. И до конца этого срока у него родился сын. Он родился в Арберте, и в ту же ночь прислали нянек⁶⁵, чтобы ухаживать за матерью и младенцем. И няньки уснули, и Рианнон, мать мальчика, тоже спала; нянек же в покоях было шестеро. И они не спали до полуночи, а потом одна за другой уснули и пробудились только утром. И, поглядев туда, где они оставили младенца, они не увидели его.

– О! – воскликнула одна из нянек, – мальчик пропал!

– Верно, – сказала другая, – и за это нам не миновать костра или меча⁶⁶.

– Кто же, – воскликнула третья, – скажет, что нам теперь делать?

И тут одна из них сказала:

– Я дам вам хороший совет.

– Какой? – спросили другие.

– Здесь есть сука со щенятами, – сказала она. – Давайте убьем одного из этих щенят, и вымажем кровью лицо и руки Рианнон, и положим возле нее кости, будто она сама пожрала собственное дитя. И она не сможет оправдаться против нас шестерых.

И они так и поступили⁶⁷.

Скоро Рианнон проснулась и спросила:

– Hяньки, где мое дитя?

– Госпожа, – сказали они ей, – не спрашивай о своем сыне. Мы бы не добились ничего, кроме ран и увечий, борясь с тобой, ведь мы никогда не видели такой свирепости ни в одной женщине. Мы не смогли справиться с тобой, и ты сама погубила⁶⁸ своего сына. Так что не спрашивай нас о нем.

– Увы! – вскричала Рианнон, – Господь Бог видит все, так что не возводите на меня напраслину. Бог видит и то, что я невиновна. Если вы оговорили меня из страха, я клянусь защитить вас.

– Поистине, – сказали они, – мы никому не позволим причинить нам зло.

– Так и правда не причинит вам зла, – сказала она. Hо на все ее увещевания и жалобы у них был один ответ.

Тут проснулся Пуйлл, государь Аннуина, и проснулись также его воины и придворные, и уже нельзя было утаить этот случай. Весть о нем разнеслась по стране, и все люди услышали об этом. И они собрались для встречи с Пуйллом, требуя, чтобы он оставил жену из-за ее ужасного преступления. Hа это Пуйлл ответил, что они не вправе требовать развода по иной причине, кроме как отсутствие детей.

– Между тем мы знаем, – сказал он, – что у этой женщины был ребенок, и я не разведусь с ней; если же она виновна, давайте придумаем ей наказание⁶⁹.

Тут Рианнон призвала наставников и мудрецов⁷⁰, и, поскольку она предпочла понести наказание, чтобы не спорить с няньками, она приняла то, что ей назначили. А в наказание ей было назначено оставаться в замке в Арберте до истечения семи лет, и сидеть каждый день возле каменной коновязи у ворот, и рассказывать свою историю всем входящим, кто, как она думала, ее не знает, и предлагать всем, кто захочет, довезти их до дворца на своей спине⁷¹. Однако мало кто позволял ей делать это. И так прошел остаток года.

В это время Тейрнон Туриф Влиант⁷² правил в Гвент-Искоэд⁷³, и был он лучшим человеком в мире. И в доме у него жила кобыла, прекраснее которой не было во всем королевстве. Каждый год накануне первого дня мая⁷⁴ она жеребилась, но все жеребята пропадали неведомо куда. И вот однажды Тейрнон сказал своей жене:

– Госпожа, не странно ли, что наша кобыла каждый год жеребится, а у нас нет ни одного жеребенка?

– Что же тут можно поделать? – спросила жена.

– Сегодня канун первого мая, – сказал он, – и пусть гнев Божий поразит меня, если я не узнаю, кто уносит наших жеребят.

И он велел ввести кобылу в дом, а сам вооружился и начал ждать ночи. И вот ночью кобыла родила большого и красивого жеребенка, который сразу же встал на ноги. И Тейрнон встал и подивился росту жеребенка, и тут вдруг послышался страшный шум, и вслед за этим огромная когтистая лапа просунулась в окно и схватила жеребенка за гриву. Тогда Тейрнон выхватил меч и отрубил лапу до локтя, так что часть ее вместе с жеребенком осталась внутри дома⁷⁵. И после этого опять послышались шум и жалобный вой. Он отворил дверь и выскочил наружу, но не увидел шума⁷⁶ из-за темноты ночи. Тут он вспомнил, что не запер дверь, и поспешил вернуться. И у входа лежал младенец в пеленках, завернутый в атласное покрывало. И он взял младенца и увидел, что тот очень крепок для своего возраста. Он запер дверь и вошел в покои, где была его жена.

– Госпожа, – позвал он, – ты спишь?

– Hет, мой господин, – сказала она, – я спала, но проснулась, когда ты вошел.

– Вот дитя для тебя, – сказал он, – ведь у тебя нет своих детей.

– Мой господин, что с тобой приключилось? – спросила она.

– Вот что, – сказал он и поведал ей всю историю.

– Господин, – спросила она, – а в какую ткань был завернут этот младенец?