Эпосы, легенды и сказания
Давид Сасунский. Армянский эпос в пересказе Сергея Махотина
Братья узнают правду о себе
Однажды утром вышли Санасар с Багдасаром поиграть с детьми. Сдерживали себя, старались руками не размахивать, чтоб не покалечить кого-нибудь опять ненароком. Вдруг дети стали смеяться, пальцами на братьев показывать и громко вскрикивать:
– Ты – пич! И ты – пич! Пич! Пич!
Удивлённые и расстроенные, вернулись они домой. Спрашивают у матери:
– Скажи, кто наш отец? Чьи мы дети? Скажи, не то бросимся в реку и утопимся.
– Как чьи? Вы дети Халифа, – сказал Цовинар, желая успокоить их. Сказала и умолкла, опустив голову.
– Не обманывай нас, матушка, – взмолились братья. – Если б Халиф был нашим отцом, разве осмелились бы дети кричать нам: «Ты – пич!»
– Нашли кого слушать – неразумных детей! Да они просто завидуют, что вы сильнее их, вот и дразнятся.
Санасар и Багдасар успокоились. А через несколько дней опять пошли играть на площадь перед дворцом. Но только вышли, окружила их большая толпа мальчишек, и отовсюду послышались обидные выкрики:
– Ты – пич! И ты – пич! Пич! Пич! Убирайтесь отсюда!
Со слезами на глазах вернулись к матери Санасар и Багдасар. Цовинар и сама вот-вот расплачется. Обняла сыновей и промолвила:
– Сдержите слёзы. Завтра встанем пораньше, пойдём гулять к реке, чтоб отлегла от сердца тяжесть. Обещаю, что расскажу вам правду об отце.
Наутро проснулись они с зарёй, взяли узелок с едой и отправились на берег реки. Ждут братья, когда же мать начнёт рассказывать то, что обещала. А Цовинар лишь вздыхает да молчит.
Не выдержал Санасар:
– Матушка, скажи мне, кто мой отец. А если не скажешь – утоплюсь.
– Нет у тебя отца, сынок… – тихо ответила Цовинар.
– Матушка, – покачал головой Санасар. – Я ведь не от камня, не от дерева зачат. Верно, человеком был мой отец.
И тогда рассказала наконец Цовинар, как оказалась однажды на берегу морском. Как мучила её жажда. Как Бог открыл ей сладкий родник в морском валуне. Как выпила она две пригоршни воды…
– От этой воды и послал мне вас Господь. От полной пригоршни – могучего Санасара, от неполной – буяна Багдасара.
– Спасибо, матушка, что открыла нам правду, откуда мы родом, – поклонились eй братья. – Скажи нам теперь, откуда родом ты сама?
– Дети мои дорогие, – ответила Цовинар-хатун. – Издалека привезли меня сюда. Любимый Айастан – моя родина. А я – царя армянского дочь.
Неудавшаяся жизнь
Шло время. С каждым днём всё печальней становилось прекрасное лицо Цовинар-хатун,; всё чаще наполнялись слезами её ясные глаза.
– Что с тобою, матушка? – забеспокоились братья. – Тебе ли печалиться! У тебя есть мы – двое сыновей, дарованных тебе Господом. Сама ты – жена Халифа, и нет у тебя ни в чём недостатка. К чему тебе горевать?
– Ах, дети мои! – вздохнула Цовинар. – Подходит срок. Не сегодня завтра прикажет Халиф казнить меня, да и вас заодно.
Переглянулись Санасар и Багдасар.
– Так вот оно что! Ладно, ещё поглядим, кто кому голову снесёт…
Наконец, миновали отпущенные Халифом десять лет. Призвал он палачей и велел казнить и жену свою, Цовинар-хатун, и обоих сыновей её.
Санасар с Багдасаром в это время мирно на курси посиживали, разговаривали о том о сём да посмеивались. А в соседней комнате вздыхала и плакала Цовинар. К ней первой и явились посланные Халифом палачи. Объявили:
– Настал срок. Велено сегодня же обезглавить вас троих. Собирайся!
– Со мной-то вам нетрудно будет справиться, – отвечает палачам Цовинар. – Но неужели поднимется у вас рука на сыночков моих, малых детушек?
Промолвил один из палачей:
– Что правда, то правда. Трудно будет руку поднять на детей. Да как же тут быть, коль сам Халиф приказал?
Плачущая Цовинар приложила палец к губам:
– Не говори громко, детей моих испугаешь. Пусть поиграют ещё хоть немножко… Вы бы и сами присели отдохнуть.
– Не велено нам сидеть, – ответил палач. – Выходи скорее из дворца, не здесь же голову рубить, всё кровью пачкать! Поторапливайся!
Долетел до слуха Санасара грубый чужой голос. Распахнул он дверь, видит: незнакомые люди стоят, сабли свои обнажили.
– Эй, кто вы такие? Зачем к нам пожаловали?
Цовинар шепчет палачам:
– Не говорите детям, зачем пришли. Не пугайте, не мучайте их понапрасну.
– Так уж и быть, – ответил палач. – Ну, идём скорей!
– Матушка! – воскликнул Санасар. – Куда ты? Зачем уходишь ты с этими людьми?
– Мы ненадолго, сынок… Скоро вернёмся…
Дрогнул голос Цовинар, и заподозрил Санасар, что неладное что-то должно произойти.
– Ты что-то скрываешь от меня, матушка. Правду мне скажи.
Заныло у Цовинар сердце от жалости к детям. Промолвила она:
– Горькая это правда. Ведут меня палачи казнить, голову мне рубить.
– Кто же посмеет казнить тебя?
– Вот он, – указала Цовинар на главного палача.
Подошёл к нему Санасар. Не то спросил, не то прорычал:
– Это ты – палач моей матери?
– Такова служба моя, – ответил тот. – Велено не только матери твоей, но и тебе и брату твоему голову снести. Халиф так велел.
Размахнулся Санасар и влепил пощечину палачу. Да такую, что голова отлетела прочь, одно тело стоит.
В ужасе разбежались другие палачи. Прибежали к Халифу, рассказали о том, что произошло. Испугался Халиф. Приказал полководцу своему уничтожить непокорных братьев.
Повёл полководец множество воинов на Санасара и Багдасара. Вышли братья им навстречу и схватились с войском Халифа. До поздней ночи бились. А когда, окончив битву, вернулись домой, добрая половина воинов осталась лежать в широком поле.
Понял Халиф, что лучше помириться с Санасаром и Багдасаром, чем воевать с ними и всё войско потерять. И объявил Халиф:
– Теперь убедился я, что невинна была передо мной Цовинар. Дети её от моря рождены. Пусть по-прежнему считается Цовинар мне женой, а её сыновья – моими детьми.
Принялись льстивые придворные громко славить мудрость своего повелителя. А Халиф, скрывая гнев и злобу, стал дожидаться удобного случая, чтобы расправиться с Санасаром и Багдасаром.
Поражение халифа
Жаден был Халиф багдадский. Захотел он снова пойти войной на Армению, разорить её города, вновь заставить армян платить Багдаду богатую дань.
Накануне похода говорит ему Цовинар-хатун:
– Послушался бы ты меня, мой Халиф. Не ходил бы на армян войной.
– Это ещё почему?
– Ночью приснился мне вещий сон. Множество маленьких звёзд видела я. Сомкнулись они вокруг большой звезды и бросились на неё. Но вдруг вспыхнула та звезда ярким светом и упала с неба прямо к твоему дворцу.
– Не знаю, что значит твой сон, – сказал раздосадованный Халиф. – Да и не твоё это дело – сны растолковывать. Не стар я ещё. Кому ж, как не мне, воевать и дань собирать!
– А как же договор, который ты с моим отцом заключил? – напомнила ему Цовинар. – Обещал не воевать против него.
– А я передумал! – захохотал Халиф и приказал войску выступать.
…Воинов Халифа – словно звёзд на небе. Осадило арабское войско крепость Капотин-Берд, и длилась осада семь долгих лет. Наступил в крепости голод. Погибал скот, лишённый зелёных пастбищ. Таял запас зерна, не дождавшегося вспаханного поля. Забыли люди вкус родниковой воды, которую заменила вода дождевая. Кое-кто уже поговаривал о том, что пора покориться Халифу и сдать крепость Капотин-Берд на милость врага.
Один из таких людей, звали его Кро, как-то воскликнул в сердцах:
– Хватит нам уповать на Бога! Да если бы и впрямь был на небе Бог, разве допустил бы он эти наши страдания, длящиеся уже семь лет! Боги Халифа, видать, могущественней. Подчинимся же его вере.
Другой человек, добрый христианин, сказал:
– Не кощунствуй, Кро! Сам не знаешь, что говоришь! Не оставит нас в беде Господь. Верю, что кончится скоро голод, что за сто лидров зерна завтра даже одной серебряной монеты не дадут.
Засмеялся Кро ему в лицо:
– Серебряной!.. Да я тебе готов горсть золота отсыпать за хлеба кусок! Только откуда он у тебя! Бог твой, что ли, с неба его сбросит?
Разгневался добрый христианин. Проклял вероотступника:
– Да накажет тебя Господь! Увидишь ты великое изобилие хлеба, да не вкусишь его!..
И собрал царь Гагик отряд из самых горячих и отчаянных юношей с Кери-Торосом во главе. Тёмной безлунной ночью вышли они бесшумно из крепости и по сигналу царя с яростью бросились на врагов. Смятение и паника охватили войско Халифа. Во тьме показалось арабам, что сам дьявол напал на них и разит невидимым мечом. Обратились в бегство передовые части халифского войска, а те, что сзади стояли, подумали, что это неприятель атакует их. Принялись они рубить друг друга, и с каждой минутой таяла неисчислимая рать.
Выбежал из шатра разбуженный Халиф. Страшная картина открылась его взору с первыми лучами зари. Большинство его воинов лежат бездыханные в реках крови. А те, что ещё живы, рубятся между собой, и всё ближе к шатру безумная резня.
Понял Халиф, что погибло войско. Понял, что и к нему приближается неминуемая гибель. Вскочил он на верблюда выносливой шамской породы, и понёс тот своего хозяина прочь с армянской земли.
Зазвенели в Капотин-Берде церковные колокола, возвещая о победе над Халифом. Высыпал из домов ликующий народ. На городской площади стали люди делить меж собой оставшиеся запасы зерна. Мерщиком назначили Кро. Да только, деля хлеб, стал тот лукавить. То одному недодаст, то другому.
Рассердились люди. Вырвали мерку у него из рук, треснули его меркой по башке, и испустил он дух. Сбылось пророчество доброго христианина: узрел вероотступник хлеб, да сам не поел.
Халиф обещает принести братьев в жертву
Быстро бежит шамский верблюд, а Халифу кажется, что, как черепаха, ползёт. Бьёт, торопит его Халиф. Далеко обходит сёла и города. Боится попасть на глаза армян, которых грабил и убивал.
Стал молиться Халиф идолам своим:
– Спасите меня! Вынесите за пределы армянской земли. Сорок отборных тёлок в жертву вам принесу!
Не откликаются, молчат идолы.
Снова взмолился Халиф:
– Помогите мне! Укройте от врага! Пуд серебра и полпуда золота вам в жертву отдам!
Не откликаются, молчат идолы.
В третий раз взмолился Халиф:
– О Главный Идол! К тебе обращаюсь я. Отдам тебе Санасара и Багдасара в жертву, если живым домой доберусь.
Понравилась Главному Идолу обещанная жертва. Послал он к Халифу дэвов-исполинов. Явились они, подлезли под верблюжье брюхо и помчали Халифа в Багдад.
…Ночью привиделся Цовинар вещий сон. Будто держит она в каждой руке по свече. То ясно и ровно горят свечи, то вдруг задрожат тонкие язычки огня, вот-вот погаснут.
Проснулась Цовинар-хатун, разбудила детей. Обнимает их со слезами, целует, словно прощается с ними навек.
– Что с тобой, матушка? – спрашивают братья. – Почему ты плачешь?
Говорит Цовинар:
– Явился мне во сне святой Карапет. Сказал, что попал Халиф в большую беду. Чтобы спастись самому, обещал вас в жертву принести, как только вернётся домой. Нужно спешить! Собирайтесь. Отправляйтесь к отцу моему, армянскому царю. Ночью держитесь яркой звезды, она вам путь укажет. Днём у людей спрашивайте, в какой стороне земля армян.
Поднялись Санасар и Багдасар. Взяли лук и стрелы, сабли и палицы. Положили в хурджины запас еды. Выбрали в конюшне Халифа двух лучших скакунов. Вот и все сборы.
– Мы готовы, матушка, – поклонились братья. – Благослови нас.
Перекрестила сыновей Цовинар-хатун, чтоб хранил их Господь. Обняла их на прощанье, и тронулись Санасар с Багдасаром. Далеко от Багдада застал их рассвет.
С утренней зарёй поднялась Цовинар на кровлю дворца. Видит: бежит из пустыни измученный верблюд. Верхом на верблюде – Халиф. Богатые одежды все в пыли и грязи. И у самого лицо осунулось и почернело, как смола. Спрыгнул Халиф с седла, ещё раз обернулся в страхе и бросился к дверям.
Спустилась к Халифу Цовинар-хатун.
– Пусть дом твой будет крепок, Халиф. Семь лет получала я победные вести от тебя. А нынче что стряслось? Непохож ты на победителя. Где же войско твоё? Где отважные полководцы твои?
Отвечал жене Халиф:
– Все города подчинил я себе. Не сдалась лишь крепость Капотин-Берд. Осадил я её, и уже близка была победа, как вдруг посыпался с неба ночного огненный град. Всё войско моё побил, всех полководцев побил. Чудом я сам уцелел. Лишь потому спасся, что обещал Главному Идолу Санасара с Багдасаром в жертву принести.
«О господи! – ужаснулась про себя Цовинар. – Правдив был мой сон. Убил бы сейчас изверг невинных детей моих!..»
Прошло несколько дней. Служил как-то верховный жрец службу в капище идолов. И проник дьявол в их каменные изваяния. В тишине взревел вдруг Главный Идол дьявольским голосом:
– Жертву хочу! Где обещанная мне жертва? Где Санасар? Где Багдасар?
В страшном трепете прибежал верховный жрец к Халифу, упал к нему в ноги.
– Главный Идол требует жертву от тебя, о Халиф!
– Всё, что хочет, готов я отдать ему.
– Есть у жены твоей, дочери армянского царя, два сына. Только их и хочет Главный Идол, только их требует.
– Хорошо, – кивнул Халиф. – Дней через десять заманю я их к родникам близ капища идолов. Там и заколю братьев в жертву.
В тот же день пришёл Халиф к Цовинар-хатун.
– Жертвы требуют идолы.
– Так принеси им жертву, – отвечает Цовинар. – Мало ли у тебя коров неотелившихся или ягнят.
– Нет, жена, они человеческой жертвы хотят.
– Человеческой?! – ахнула Цовинар. – Большой грех возьмёшь на свою душу, Халиф, если даже бездомного ребёнка убьёшь!
– Не бездомного, Цовинар. Хотят они твоих сыновей, Санасара и Багдасара, за то, что помогли мне идолы спастись от врага.
Говорит ему Цовинар-хатун:
– Ты – муж мой. Значит, мои дети – и твои тоже. Если решил их зарезать – что ж, твоя воля. Да только не увидишь ты больше ни Санасара, ни Багдасара. Покинули они твои владения, Халиф, и где они сейчас – даже мне неведомо.
Крепость у родника
Четверо суток прошло с тех пор, как сыновья Цовинар-хатун сели в седло. Четверо суток гнали они коней и, наконец, доехали до пределов другой страны.
Спешились они на берегу большой реки, вытекавшей из горного ущелья. Смотрят: сбегает с высокой горы небольшой ручей, впадает в реку, но не теряется в ней. Светлый прозрачный след от ручья наперекор течению пересекает речной поток и упирается в другой берег.
Удивился Багдасар:
– Никогда я ничего подобного не видел! Что же за сила такая в этом ручье, если и течение реки слабей его тонкой струи?
– Знать, из богатырского источника берёт начало ручей, – сказал Санасар. – Кто доберётся до него и отведает его студёной воды, станет сильнее всех на земле. Кто дом построит возле источника и сына родит, у того и сын будет силён, и внуки сильны, и дети внуков тоже. Поклянёмся же, Багдасар, хлебом, вином и верой в Господа нашего, что отыщем богатырский источник! Воздвигнем там дом себе. Вода нам силу дала, вода её и умножит. Никто не сможет нас с тобой одолеть!
Согласился Багдасар:
– Пусть будет, брат, как ты сказал.
Пошли близнецы вдоль узкого русла ручья. Всё выше и выше забирались в горы. Шли и днём и ночью. Продирались сквозь густые заросли. Карабкались на отвесные скалы. Перепрыгивали через бездонные расщелины, уворачивались от снежных лавин и горных обвалов.
Ни разу не встретился им человек. Слышали они рёв медведей, вой шакалов, тявканье лис. Лишь дикие звери обитали в этих краях, полюбившихся братьям своей суровой красотой.
Наконец, отыскали они небольшой ключ, дающий начало чудесному ручью, и впервые за много дней утолили жажду.
– Тут и построим себе дом, – сказал Санасар. – Ты, брат, возьми стрелы и лук и подстрели что-нибудь на ужин. А я пока поработаю.
Каждый день с утра до полудня Багдасар охотился и всякий раз возвращался, увешанный крупной дичью. Санасар межи обводил, таскал каменные глыбы для основания будущей крепости. После полудня, поев и помолившись, менялись братья местами. Санасар брал стрелы и лук, а Багдасар наращивал неприступные стены из огромных камней.
Неделя прошла, другая, третья – всё строили братья свой дом-крепость. Как-то вернулся Санасар с охоты и увидел, что устал Багдасар, сморил его сон, даже дичь не зажарил на костре, который давно погас без присмотра.
Загрустил Санасар. Разбудил брата.
– Вставай, Багдасар. Пойдём отсюда. Не по нам такое житьё – мясо без хлеба и соли есть. Мы ведь из царского рода. Если поможет Бог, заживём во дворце не хуже багдадского.
– Куда же, брат, пойдём с тобой? – спросил Багдасар.
– Пойдём по белу свету. Удачи искать.
Сели братья на коней и оставили недостроенную крепость.
Ехали-ехали и прибыли в город Муш. Проводили их во дворец к царю Мушегу. Семь раз поклонились царю Санасар и Багдасар. На восьмом поклоне застыли и скрестили руки на груди.
– Откуда вы, юноши? – спросил царь. – Что за нужда привела вас ко мне?
Отвечали братья:
– Нужды у нас нет. На небе наш защитник Бог, а на земле ты нашим защитником стань. Хотим под твоим покровительством жить и тебе верой и правдой служить.
– Чьи же вы дети?
– Халифа багдадского.
Испугался Мушег.
– Халиф – могучий правитель! Как узнает, что вы от него у меня спрятались, придёт с войском, пленных возьмёт, разграбит и разрушит Муш! Не могу вас у себя оставить. Ступайте восвояси!
Снова отправились братья по белу свету счастья искать. Пришли в город Эрзрум. Предстали перед эмиром, склонив головы.
Залюбовался эмир статными юношами, стал расспрашивать, кто они да откуда.
Ответил Санасар:
– Мы багдадского Халифа сыновья.
Вздрогнул эрзрумский эмир.
– И при виде мёртвых воинов Халифа мы дрожим от страха. А тут – живые пожаловали! Уходите скорее, откуда пришли!
Вновь пошли братья бродить по белу свету. Поник головой Багдасар:
– Что же нам делать, Санасар? Нет нигде для нас приюта.
Сказал Санасар:
– Послушай-ка, брат. Мы ведь от Халифа убежали, зачем же говорим, что мы – его сыновья. Впредь, если спросят, не будем упоминать его собачье имя! Скажем, что сироты мы, что нет у нас ни отца, ни матери, ни родной земли.
У царя Тевадороса
Долго ли, коротко ли, достигли Санасар с Багдасаром крепости Маназкерт. У крепостных ворот спрашивают стражников:
– Кто повелевает вами?
– Царь наш, – отвечает стража, – достопочтимый Тевадорос. А вы с чем пришли?
– Хотим царскую службу нести.
Доложили о них царю. Велел привести их Тевадорос, сам захотел взглянуть на высокорослых юношей.
Семь раз поклонились царю Санасар и Багдасар. На восьмом поклоне замерли и скрестили руки на груди.
– Откуда вы? – спросил Тевадорос. – Что за нужда привела вас ко мне?
Ответили братья:
– Нужды у нас нет. На небе наш защитник Бог, а на земле ты нашим защитником стань. Хотим под твоим покровительством жить и тебе верой и правдой служить.
– Чьи же вы дети?
– Не знаем. С тех пор как родились, не видели мы ни отца, ни матери. Нет у нас ни дома, ни родины.
Понравились Тевадоросу статные широкоплечие юноши. Приказал он поселить их во дворцовом флигеле. Назначил Санасара стольником, а Багдасара – виночерпием.
Целый год исправно служили братья маназкертскому царю. Когда же год миновал, посоветовал Тевадоросу везир испытать юношей в военной игре.
– Посмотрим, есть ли у них способности к военному делу.
– Неплохой совет! – согласился царь. Позвал к себе братьев и велел им к утру быть готовыми к состязанию.
На следующий день с рассветом поднялись Санасар с Багдасаром. Надели доспехи, оседлали коней и выехали в широкое поле, куда вскоре прибыл и царь со своим войском.
Разбил царь войско на две половины. Говорит братьям:
– Ты, Санасар, на ту сторону становись. А ты, Багдасар, становись рядом со мной.
Сказал Санасар:
– А можно по-другому, государь?
– Как это «по-другому»? – удивился Тевадорос.
– Сюда мы с братом встанем, а туда – ты с войском.
Усмехнулся царь:
– Что ж, будь по-твоему. Только смотрите не хнычьте, когда намнут вам бока.
Поскакали всадники Тевадороса на братьев. Сцепились с ними. Минуты не прошло – глядит царь: нет рядом воинов, все послетали с сёдел, на земле лежат.
Накинулся Тевадорос на своего везира с гневным упрёком:
– Дьявол надоумил тебя с твоим советом! Скажут теперь про меня, что у Тевадороса не воины, а бабы в сёдлах сидят!
Ответил везир:
– Не воины виноваты, а эти двое. Прогони их, царь!..
Вернулся царь в Маназкерт, а в крепости – крики, беготня, суета. Оказалось, что, пока войско силой с братьями мерилось, напали воры-разбойники на мирных пастухов и угнали городское стадо.
– Эй, Санасар! Эй, Багдасар! – крикнул Тевадорос. – Берите тридцать лучших всадников. Скачите в погоню!
– Нет, государь! – отвечают братья. – Не нужно столько воинов с нами посылать. Недостойны подлые воры такой чести! Мы и сами управимся.
Поскакали Санасар с Багдасаром в погоню. Настигли воров, отдубасили их хорошенько и погнали вместе со стадом обратно в город.
Царь Тевадорос приказал скрутить разбойников и заточить в темницу. А Санасара с Багдасаром щедро наградил. Ещё крепче полюбил царь отважных юношей.
…Как-то раз гуляли они и увидели, как подростки в войну играют. С деревянными мечами нападают друг на друга, деревянными щитами прикрываются. Подошли Санасар с Багдасаром к играющим ребятам. Ради шутки стали играть. Но только увлеклись немножко. Кого ни ударят в щит, тот валится без чувств.
Нажаловались родители царю на буйных близнецов. Велел он привести их к себе.
– Что же вы, добры молодцы! – сказал Тевадорос с укоризной. – Вам ли с вашей силой с детьми играть!
Стыдно сделалось братьям.
– Прости нас, государь! – промолвил Санасар. – Видно, силы у нас куда больше, чем ума. Забыли мы, что сами уже не дети. В детстве не довелось нам наиграться вволю. Не сердись, мы ведь не нарочно. Обещаем, что не обидим больше никого.
Понравился Тевадоросу простодушный ответ. Отпустил их царь с миром.
А вскоре случилась в городе свадьба. По старинному обычаю молодёжь в честь жениха и невесты готовилась удаль свою показать, погарцевать на горячих конях, джериды в цель пометать.
Санасар с Багдасаром дома остались. Не хотели силу свою напоказ выставлять, чтобы вновь она кому-нибудь не навредила невзначай.
Заметил царь, что нет их на празднике, и приказал послать за братьями. Мол, негоже в такой день дома сидеть, невежливо. Обидеться могут жених с невестой.
Делать нечего, сели братья на коней, приехали на состязания. Поскакал Санасар вдогонку за молодыми наездниками. Начал в них джериды метать, но так, чтобы не попасть ни в кого. Никто его хитрости не разгадал, и шумно радовались маназкертские юноши, что опередили в ловкости самого Санасара!
Наступила очередь Багдасара вдогонку скакать. Увлёкся он игрой, начал метать джериды и двум-трём юношам рёбра сломал, сшибив с седла.
Нахмурился Санасар. Огорчил его брат. Повернули они коней и вернулись домой.
Родственники пострадавших юношей принялись жаловаться царю на могучих близнецов. Тут и везир своё слово вставил:
– Прогони их, царь! Не доведёт нас до добра их неистовая сила!
Вздохнул царь и поддался настойчивым уговорам.
