Эмилия Стоун
Анал в мужской душевой

Не знаю, почему я ей так завидовала. Причем по белому. Я не желала ей зла. Она мне нравилась как человек. Не знаю, почему она мне так сильно нравилась как подруга. То ли своей беззащитностью и неприспособленностью. То ли тем, что не стала, как другие шлюхи, красить губы и вилять задом, кокетничать направо и налево, ища клиентов. То ли тем, что никогда не брала платы за свои невольные услуги с наших братьев из лагеря. У нее был ген самоотверженности. Она готова была ради других жертвовать всем, выходя за пределы зоны своего комфорта.

И когда хозяева приказывали ей оказывать им услуги, она никогда не жаловалась, а честно отрабатывала. Несмотря на то, что они иногда обращались к ней грубо и заставляли выполнять какие-то нелепые вещи, она все равно оказывала им свои услуги.

Да и не услуги это были, а испуганное подчинение обстоятельствам. И еще, она никогда не плакала, хотя видно было, как ей тяжело. Хотя нет. Один раз все же было. Это случилось спустя два месяца ее проживания с нами. Хозяева решили, что она способна на большее и нужно ее использовать по полной. Они снизили стоимость на ее услуги и теперь все бомжи в округе знали, что у нас есть такая крутая давалка, которая быстро отсосет или даст оттрахать себя.

Каждый вечер к ней заявлялись обитатели не только нашего, но и других подобных лагерей, и требовали ласки. Ритуал был до примитивности прост: вначале, стоя на коленях, она должна была ртом «заводить» клиентов, а потом ложилась на живот, и дело завершалось страстной агонией на ее спине. Все это уже происходило не за занавеской, а прямо на виду у всех.

Иногда в очереди стояло по два, а то и по три человека, горячо участвующие в процессе советами и репликами. Часто, не выдержав и начав мастурбировать, они не дожидались своего часа и опорожнялись прямо на нее и ее партнера под улюлюканье остальных.

Как нас всех захватили в рабство

Однажды пришли двое из хозяев из другого лагеря. Кристина пятилась от них, впервые отказывалась, называла по именам, умоляла не трогать ее. Но тех понесло. Они кому-то что-то хотели доказать, и унять их было нельзя. Они сначала уговаривали ее, затем один из них ударил ее в живот.

Кристина согнулась, хватая воздух ртом. Ее скрутили и один из мужчин тут же вогнал ей в рот свое орудие. Кристина вырывалась, мотала головой, крепко сжимала зубы. И тогда ее стали бить. Жестоко, по-взрослому. С точки зрения «понятий», они были правы, и на их стороне был весь лагерь. Кристина без сил упала. Ее положили на спину, загнули к голове ноги и по очереди жестко и незатейливо оттрахали.

Она провалялась на полу целый час. Беззвучно плакала, трясясь и всхлипывая, закрыв лицо руками. Она мешала спать, и ей посоветовали заткнуться. Она встала, качаясь, вышла за территорию лагеря, и, прислонившись спиной к дереву, простояла полночи, глядя на звезды безжизненными глазами.

После этого я перестала ей завидовать. Поняла, что она не от хорошей жизни делает все это. Терпит. Почему? Да черт ее знает. Боится, наверное.

А потом она внезапно побежала куда-то. Я не придала этому значения. Ее поймали и наказали. Потом она еще пару недель жила, как ни в чем не бывало, а затем пропала. Куда? Хозяева искали ее. Сказали, что эта зараза сбежала. Сказали, что убьют ее, если поймают. Я искренне надеялась, что они никогда ее не поймают.

– Что ж, Таня, наша золотая курочка сбежала. Готовься, теперь ты будешь вместо нее.

Я испугалась ни на шутку. Мне не нравилось насилие, но почему-то меня дико возбуждала идея, что меня тоже будут трахать вот так, как последнюю подзаборную шлюху. Ну, и еще меня манила перспектива заработка. Все-таки Кристинке перепадало немного, она могла себе трусов новых купить, в кафе покушать.

Я ждала первой ночи в лагере как новая потенциальная шлюха. Я столько раз переживала нечто подобное в своих фантазиях, что то, что на самом деле произошло, меня даже не удивило и, тем более, не шокировало.

Одеяло, накинутое на мою голову, скрыло нападавших и не должно было дать возможность позвать на помощь. Меня сорвали с моей лежанки и швырнули на землю. Потом меня потащили в ближайшую душевую, расположенную на пляже в ста метров от моста. Я не знала, что там открыто ночью. Оказалось, один из моих насильников работал там охранником и у него были ключи.

– Давай, вымоем эту сучку сперва! – сказал один из мужиков.

Меня бросили на пол и начали срывать с меня одежду. Кто-то завязал мне глаза, а кто-то другой сзади держал мне руки. Вскоре руки мне связали за спиной и я оказалась обездвиженной.

Потом на меня обрушился поток воды и я совершенно свихнулась от страха. Я кричала и пыталась сбежать, но меня поймали и вернули назад. Так меня мыли со всех сторон. Чьи-то руки растирали мне промежность. Все это мужики обсуждали и смеялись.

– А сучка-то течет. Хочет трахаться. – сказал какой-то мужик довольным голосом, проталкивая палец мне в промежность.

Я сразу поняла, что это те же самые мужики, что приходили насиловать Кристину, когда она плакала. Почему наши хозяева позволяют этим людям так жестоко трахать нас? Больше всего я боялась, что меня будут трахать в анал. Однако, я надеялась, что все обойдется, как всегда, обычным сексом и минетом.

– Готовь зад, сучка. Сейчас мы тебя вытрахаем как следует! – последовала угроза.

Я задрожала от страха. Сбылся мой самый жуткий страх!

– Нет!!! – завизжала я. – Не надо в попку! Только не туда! Я ручками, я ротиком… Я все сделаю, как скажете, только не надо в попку!

Я опять начала сопротивляться и вырываться. Мне удалось выскользнуть и укусить одного из мужчин.

Последовало несколько «расслабляющих» ударов по животу, голове, спине. Я вяло отбивалась, почти не сопротивлялась, громко стонала. Меня били, пока я продолжала сопротивляться. Потом замотали полотенце на голове – так, не сильно, чтобы могла дышать, но не могла кричать, перевернули на живот, поставили в «позу».