Эльвина Рафкатовна Абдуллина
Знак времени
Глава 1
Вкус лесной земляники
Знаете, когда все мы пытаемся рыться в своей памяти, вспомнить хоть недостающую частицу того, чего не хватает нашему сердцу. Жили, подпитывая теплые сердцу моментами, не задумываясь о том, что все может пропасть прахом. А проходит немало времени, ноющая рана саднит сердце и воспоминания меркнут в нашей памяти, и мы не можем вспомнить, что тогда было. Что же мы потеряли в себе? Почему воспоминания теряются, хоть бегай по закоулкам своей памяти и вспомни хоть что-то, но безуспешно…
Вспоминаю из далекого прошлого первую картину, где я выхожу из белого жигули и иду за ручкой с мамой к бабушке. Встречает нас бабушка, обнимает внучку и забирает вещи из рук мамы. А я тогда не понимала, зачем же я туда приехала и почему мама уезжает? Осталась я у бабушки, не понимая того, почему я здесь, почему мама меня бросила? Куда уехала? А когда домой? Завтра?
А на следующее утро бабушка разбудила меня, покормила завтраком, а потом стали собираться. Вышли мы из дома и идем по длинной дороге, которая ведет в двухэтажное здание, а я не понимаю куда же мы идем? И мы заходим во внутрь, нас встречает женщина, переоделась и зашла в зал, где бегают ребята, играют и я не могла ни с кем подружиться, потому что, я молчала. Общения не было ни с кем, так как я была замкнутой и играла одна, сама по себе насколько я помню. И так проходит много дней, и каждый день я ходила в этот детский сад, помню то, что я не любила спать днем, а просто тупо лежала, глядя в потолок. Помню эти игры с ребятами, я не умела играть в игры, мне показывали, как делать, что делать, и воспитатель подсказывала, сядь туда, делай то, делай се. А мне нравились уроки музыки, хоть и я не пела в такт со всеми, но я просто стояла и слушала, а учитель музыки понять не могла почему я не пою, почему не разговариваю.
Помню я до жути боялась уколов и, конечно, же убегала от бабушки, чтобы не идти в эту больницу, не хочется боли, а бабушка бегала за мной, пытаясь меня поймать и мы шли в больницу, мне ставили уколы, и я плакала, а бабушка улыбалась, говорила, что купит вкусненькое. А по вечерам я резала ножницами старые газетки, которые мне подкидывал дед, а я любила резать все подряд и рвать ненужную бумажную волокиту уж очень меня эта рванина успокаивала. Помню тот момент, когда дед приезжал на тракторе на обед после работы, а потом захотел меня взять с собой, чтобы прокатиться по деревне, а я убегала от дедушки с бабушкой, так как я боялась высоты и очень не хотела залезать в этот трактор. Передо мной всплыл образ бабушки, улыбающуюся, смеющуюся и бежит за мной, чтобы меня поймать, и дед протянул руки, чтобы взять меня из рук бабушки и посадить рядом с собой на тракторе. И я с детства не умела рисовать, и не умею до сих пор. Помнится, как мы все рисовали портрет мамы на восьмое марта. А я нарисовала бабушку, а вместо рук были копыта, бабушка смеялась, когда получила в руки мой несчастный портрет, который принесет бабушке столько радости и от души посмеяться. А еще у нас были гусарь и гусиха, а маленьких детей мы приобретали с птичьих ферм. Помню, как я боялась этих родителей, ведь они не давали мне проходу, чтобы защитить своих детей. А мне надо пройти во двор и попасть домой, а я орала на весь двор, чтобы вышла бабушка или дедушка, чтоб встретили меня, защитили меня от этой пары гусей.
И так день изо дня ходила в детский сад, а по выходным меня забирали родители домой, но, однажды спустя год за мной приехала мама, собрали вещи и уехали домой насовсем, а я понять не могла почему я уезжаю домой, не хочется расставаться с бабушкой. Проходит время, вдруг с мамой собираемся в город, в этот большой, шумный, серый город в Сурдологический центр, я, оказывается, не слышала, а осенью пошла в детский сад с такими детьми как я. И мы приезжали к бабушке каждые выходные, и она к нам тоже, а каждые каникулы я проводила у бабушки, будто бы никуда и не уезжала.
