Элтэнно. Хранимая Звездой
Сага о розах. Книга первая
От счастья у меня даже дыхание перехватило. Кто бы мог подумать? Неделю назад подобное больше походило на безнадёжную мечту, и вот она стала правдой!
– Я вынужден ответить вам отказом, – категорично ответил помрачневший отец и, глянув в мои округлившиеся от удивления и обиды глаза, соизволил пояснить. – Несомненно, в мои намерения не входит разлучать тянущиеся друг к другу сердца. Но о вас, господин Грейфф, я почти ничего не знаю, а потому было бы безрассудством вручать в ваши руки судьбу одной из ван Краудов. Ваш род не известен в Омьграде, вы устроили скандал в моём доме и неизвестно ещё, как скажется на вашем положении ваше отступление от долга.
– Но папа, – умоляюще прошептала я, хотя разумом понимала – он абсолютно прав.
О, если бы только отец на этом остановился, то, может быть, всё было бы хорошо. Но нет! Моя глупая мольба спровоцировала его сказать следующее:
– Нет, Омико. Я не отдам тебя в жёны человеку, который быть может вскоре будет повешен, как преступник, а то и вовсе сожжён инквизицией. И не хочешь думать о себе, так подумай о Сабрине! На её судьбе это тоже плачевно скажется.
– Сабрина, Сабрина, Сабрина! Всё время Сабрина! – не выдержала я.
Конечно, даже в такой момент отец думал прежде всего о ней.
– Да, она. Потому что она не сбегает из дома! Или ты думала, что я не понял, куда ты тогда подевалась? – привстал со своего места отец, и его седые плохо чёсаные волосы некрасиво упали ему на плечи. А затем он погрозил мне кривоватым пальцем. – Я просил тебя угодить этому человеку. Чтобы спасти сестру, тебе следовало разделить с ним ложе. Но ты, что ты сделала вместо этого, а? Оказывается, ты удумала пойти за первого встречного под венец! О чём ты там сговорилась с ним? Не-е-т, я ещё разберусь в том, что за интриги плетутся моей спиной! Я выбью из тебя истину и, если надо, то силой!
– Омико? – в растерянности обратился ко мне Оррин и даже забыл про необходимое «мисс».
– Что я могу сказать? – глядя на него, развела я руками и ощутила, как по щекам потекли горькие слёзы. – Мой отец не знает, как ещё больше испортить мне жизнь. Ради младшей дочери он был намерен расплатиться моей честью, а теперь, когда я нашла своё счастье, он не отпускает меня. Хочет, чтобы я вечно жила в его проклятом доме!
***
Оррин понял, что совершил ужасную глупость. Не зря в его намерениях было сперва отправиться в ратушу, а только потом вести разговор с мистером ван Краудом. Начни он разговор с представления настоящим именем, то всё могло повернуться иначе. Однако он увидел возле лестницы Омико, и его чувства потребовали необдуманного поступка.
… Из-за которого он теперь просто‑напросто задыхался от ярости!
«Как она могла?!» – звучал в нём самый главный вопрос, но острота этих слов быстро угасла.
Несмотря на гнев, иное чувство было не менее сильным. Не могут так просто исчезнуть из памяти все прекрасные мгновения, если ты действительно любишь. А Оррин по-настоящему полюбил Омико. И за дни, что она часами сидела возле его постели, окончательно уверился в правильности своего выбора. Ни один благородный титул не сравнится с благородством девушки, готовой скрашивать муки страждущего своим присутствием. Омико, казалось, беспрерывно читала ему, помогала доктору менять повязки, и смотрела на него взглядом, в котором не могло быть никакой игры. Сияние этих глаз не могло быть ложью! Не могло быть обманом то, что он читал с её лица, когда будто бы ненароком касался кончиков нежных пальцев!
Оррин обладал живым умом и несвойственной его возрасту рассудительностью. Увидев за последние четыре года уйму неприглядных семейных драм, он повзрослел, казалось, на целую жизнь. И по этой причине, несмотря на неприятные эмоции, смог связать в своей голове странное желание Омико навестить несуществующую подругу и её глубокое расстройство из-за отца. Действительно, ей настолько опостылела жизнь здесь, что девушка решилась сбежать из дома! И не окажись он рядом, скорее всего, она бы уже была далеко.
– Я заберу тебя отсюда, – решительно пообещал он любимой.
– Покуда она моя дочь, вы никуда её не заберёте. И я озвучил вам почему, – садясь обратно за стол, буркнул мерзкий старик, после чего с презрением добавил. – Вы даже со своим долгом Церкви не справились.
«Да как он смеет меня оскорблять?!» – разгневался Оррин не на шутку.
Мужчине неистово захотелось отомстить будущему тестю. У него не было сомнений, что у того не хватит благородства ответить на его задумку достойно. Отправленный за информацией Вернард узнал достаточно нелицеприятного о мистере Альте ван Крауде – самодур, подлиза, интриган, взяточник. Все подозрения подтвердились. Из всего хорошего об этом человеке могли сказать только то, что он отличный семьянин. Но происходящее нынче в столовой напрочь разрушило и это скромное достоинство. Слова Омико окончательно позволили Оррину разобраться в том, какой отъявленный негодяй перед ним. И он знал – такого сорта мерзавцы ни за что не указывают на дверь таким полезным людям как он.
– Я понимаю и принимаю ваши сомнения, – демонстративно склонил Оррин голову в смирении.
– Очень хорошо.
– Поэтому не далее, чем послезавтра в полдень я сообщу вам о решении Церкви относительно моего проступка и снова попрошу руки вашей дочери. А касательно принесённых мною неудобств, я готов расплатиться за них прямо сейчас.
К счастью, чековая книжка и химический (нестираемый) карандаш были у него при себе, а потому Оррин достал их и положил на стол так, чтобы мистеру ван Крауду стал прекрасно виден каждый символ бланка. После чего написал в соответствующем поле число тринадцать, считающееся проклятым среди служителей Церкви, и неторопливо добавил к нему несколько нулей. Затем он красивым почерком вписал получившееся число прописью. В завершение осталось только поставить размашистую подпись, надавить возле неё кольцом‑печаткой, что всегда лежало у него в кармане, да вырвать бланк из книжки.
– Прошу вас.
Побледневший старик коснулся протянутого ему чека, но из-за того, что Оррин так и не выпустил бумагу из рук, вскоре удивлённо посмотрел на него. И именно этого взгляда он ждал. Сцепив пальцы на листке ещё крепче, Оррин свысока осведомился.
– Я надеюсь этой суммы хватит, чтобы вы более никогда не предъявляли мне претензий?
Мистер ван Крауд замялся, но всё-таки сказал ответ, из-за которого Оррин окончательно потерял уважение к тестю.
– Да, само собой.
– И в будущем вы не посмеете просить чего-либо от меня или моей супруги?
Ничего не понимающая Омико нахмурилась и решила приблизиться, но он резким взмахом свободной руки остановил её порыв.
– Вы принимаете это условие, мистер ван Крауд?
– Да, принимаю, – решил бывший судья.
– В таком случае рассчитываю, что наша следующая встреча станет последней. В свой последующий визит я намерен увезти мисс Омико из вашего дома раз и навсегда. Наша свадьба пройдёт в моём имении, и вас я туда не приглашаю!
Старик недовольно поджал губы в ответ на оскорбление, но всё равно потянул чек на себя. Оррин с презрением выпустил бумагу. Деньги перешли в чужие руки, но он ни капли не жалел о потере. Скорее обрадовался. Если за избавление от крайне неприятного человека можно откупиться деньгами, то это и не трата вовсе.
Затем Оррин посмотрел на растерянную Омико, и остатки его недовольства ею окончательно исчезли. Странно винить человека за то, что некогда ему было суждено родиться у своих родителей и выживать в их доме, как только возможно. На миг он даже вспомнил глаза четырнадцатилетней девочки, запертой в своей комнате, а именно как преобразился её взгляд, когда она оказалась свободна. Оррину тогда даже показалось, что она вот-вот запоёт, как выпущенный из клетки соловей. И сейчас он предвидел – Омико также посмотрит на него. И очень скоро. А пока, чтобы утешить невесту, Оррин взял её руку в свою и поцеловал кончики пальцев.
– Господин Грейфф, – дрожащим голосом сказала девушка и не смогла сформулировать все терзающие её вопросы.
– До встречи, мисс Омико. Вскоре мы увидимся вновь и навсегда будем вместе.
– Скажите хотя бы… скажите мне, как всё же звучит ваша фамилия?
Да, она поняла, что подобострастие отца возникло не на пустом месте.
– На самом деле меня зовут Ортольд. Я Ортольд Гилберт.
Тихо ответив на вопрос девушки, он поклонился и решительно покинул столовую. И стоило ему это сделать, как судьба столкнула его с Сабриной. Видимо младшая сестра Омико услышала гневный разговор, ведущийся за дверьми, а потому благоразумно предпочла обождать. Хотя, естественно, происходящее встревожило её. Сабрина посмотрела на него злым и вместе с тем испуганным взглядом.
– Доброе утро, мисс Сабрина, – был вынужден он поприветствовать девушку.
Ортольду не хотелось задерживаться в этом насквозь прогнившем доме. В его намерения входило как можно скорее отправиться в ратушу и разрешить деловые вопросы, но задержка уже произошла. Поэтому, сказав свои слова, он с жалостью поглядел на маленькую красивую дурочку. Судя по её опухшим глазам, она долго плакала. Даже обильная пудра не могла скрыть это. Так что, будучи на эмоциях, он произнёс следующее.
– Можете делать всё, что угодно, но только не вздумайте плакать из-за Хранителя Тораха, мисс! Вы сами не понимаете, насколько его отказ спас ваше будущее.
Глава 11
«Он из дома Гилбертов?» – удивилась я, глядя на спину гордо уходящего мужчины, а затем с опаской приблизилась к покрасневшему от гнева отцу.
В это время из‑за раскрытых дверей послышалось:
– Можете делать всё, что угодно, но только не вздумайте плакать из-за Хранителя Тораха, мисс! Вы и сами не понимаете, насколько его отказ спас ваше будущее.
После этих слов колокольчиком зазвенел возмущённый голос Сабрины, а потому отец обеспокоенно уставился в сторону холла, ненадолго забывая о моём существовании. Благодаря этому у меня вышло посмотреть на чек без его сварливых комментариев.
В горле резко пересохло. То ли от указанной суммы, то ли из-за фамилии, а то ли… то ли причиной была печать, где над замысловатым гербом с розой красовалась корона. Последнее означало, что мой жених не просто младший сын или дальний отпрыск, а нынешний глава дома Гилбертов. И выходит…
«Никогда бы не подумала, что моей руки будет просить потомок королевской крови», – аж похолодела я.
В «Династиях», хранимым в нашей библиотеке, значилось, что матерью Ортольда Гилберта должна была быть сестра бывшей кронпринцессы (нынче королевы) соседней державы. «Должна была быть», потому что наше издание являлось достаточно старым, чтобы в его пухлые страницы входили имена отпрысков этой пары.
– Вот негодяй! – воскликнула Сабрина, когда вошла в столовую. Ортольд уже ушёл из дома, а потому сестра позволила себе такую вольность. – Но вы тоже хороши. Я была уверена, что господин Грейфф насоветовал милому Тораху отказаться от меня сам по себе, а оказывается… оказывается сделал он это по вашей наводке! Да как вы могли?!
– Так для тебя будет лучше, девочка моя, – уверенно сказал отец, но я, поглядев на него, решила всё же оправдаться перед сестрой.
– Я ни на что не смогла повлиять, Сабрина. Клянусь, у меня не вышло даже слова сказать, чтобы надоумить его на такое.
– Но ты хотела, – с обвинением сказала она и прокричала: – Я думала ты хотя бы немного поддерживаешь меня, а ты предательница! Предательница!
Я почувствовала, что земля уходит у меня из-под ног. Голова резко закружилась, и мне вдруг стало плохо. Из-за нервного перенапряжения меня начало подташнивать, а сестра между тем со слезами на глазах продолжала кричать.
– Ты решила привязать меня к себе. Ты хочешь, чтобы я также старела за книжками и умирала от безысходности! Сидела дома, как старуха!
– Сабрина…
– Но хуже, что при этом ты меня бросила. Я всё слышала, я знаю, что ты собралась замуж! Ты расстроила мой брак, а сама вот-вот уедешь не пойми куда с этим дьяволом Грейффом!
Она как маленькая девочка гневно затопала ножками, а затем разревелась в голос и бросилась прочь из столовой. Мне хотелось побежать за ней, объяснить всё, утешить… но у меня не было на это сил. Я ужасно устала сама! А потому тихонечко отступила назад, в сторону неприметной двери на кухню.
– Чего-й это там у вас случилось, мисс? – тут же с беспокойством спросила у меня Урсула – она чистила рыбу к обеду.
– Мы кричали так, что всполошили весь дом? – с печальной улыбкой спросила я, и кухарка кивнула.
– У меня душа в пятки ушла. Раньше здесь было так тихо.
«Как в могиле», – подумала я.
– Не бойтесь, Урсула. Не бойтесь. Просто скоро грядут перемены, вот и всё.
Вряд ли это утешило повариху, но на другие слова в тот момент я была неспособна, а потому вышла через кухню к чёрной лестнице и поднялась на второй этаж к себе в спальню. «Династии» лежали на прикроватной тумбочке, и закладка находилась на нужном месте.
«Дом Гилбертов», – открыв книгу, прочитала я витиеватую надпись и стала изучать, что же могла приготовить для меня судьба.
***
Ортольд направился в ратушу. Его грудь и особенно шея горели огнём. Несмотря на то, что кожа хорошо заживала и стягивалась, корочки болели и сильно чесались. А при ходьбе дискомфорт становился ещё ощутимее. Однако морщиться было не с руки. Рядом с ним шагал верный Гульд – капитан его личной охраны, а его забота и так порой допекала Ортольда аж до белого каления.
– Вы повелели ожидать вас возле постоялого двора, милорд. Это значится, что останавливаться вы там не будете, э?
– Верно.
– Мы что, сразу отправился в путь-дорогу?
Гульда тревожило, что в таком случае молодой маркиз опрометчиво не дал приказ готовиться к скорому отъезду. Следовало хотя бы закупить провизию, чтобы не заниматься в будущем охотой и собирательством.
– Нет. Если сложностей с Церковью не возникнет, то мы всё равно задержимся здесь. По крайней мере на пару дней. Я не могу отправиться в дорогу вместе с мисс Омико без помолвки, а между просьбой совершить ритуал и им самим должны пройти хотя бы сутки.
– Да неужто вы действительно решились на брак с ней?
– Да. Так что я рассчитываю выяснить у градоправителя есть ли в Омьграде возможность снять на короткий срок достойный моего положения дом или комнаты.
Вояка скосил задумчивый взгляд на хозяина, но Ортольд и сам знал, что покамест не выглядит соответственно своему титулу. И дело было не только в бинтах, которые выглядывали из-под ворота рубашки. Из-за необходимости соблюдать инкогнито он не увидел нужды брать с собой парадную одежду и прочие атрибуты, свойственные любому обеспеченному дворянину, а потому обошёлся минимумом – позволил Вернарду и пяти гвардейцам под командованием Гульда ехать вместе с ним. Всё равно вследствие того, что сопровождал он драконов императорской крови, слуг и солдат вокруг было предостаточно. Настолько, что обветшалый особняк ван Краудов оказался не способен вместить их всех. Поэтому, подумав, Ортольд выдал своим людям денег и отправил их всех на постоялый двор. Его не прельщало тесниться, как селёдкам в бочке.
– Боюсь, что градоправитель примет вас холодно, – счёл нужным сказать Гульд.
– Поэтому, пожалуй, надену-ка я своё кольцо.
Слова были скорее рассуждением вслух, но Ортольд на ходу вытащил из кармана цепочку с родовым перстнем, снял его и надел на указательный палец. После чего стало понятно, отчего ранее он не носил кольцо на руке. Оно ему было велико настолько, что даже пришлось поджать пальцы, чтобы фамильная драгоценность не свалилась.
Затем мужчины достигли ратуши и первым делом Ортольд направился в почтовое отделение. Чтобы вести разговор с градоправителем в правильном русле ему следовало сперва узнать подробности, касающиеся собственной судьбы. Правда, не сказать, чтобы он сильно из-за них тревожился. Несомненно, последствия бы возникли, но о повешении или сожжении, что предполагал мистер Альт ван Крауд, не могло идти речи. Скорее всего, Ортольду не довелось бы закончить обучение в этом году, как он предполагал. Но в свете скандала, последующего в результате его будущего брака, переживать из-за получения сана жреца парой-тройкой лет позже выглядело смешно.
– Да, свиток на ваше имя прибыл несколько минут назад, – сказал бледный сотрудник, пялясь на Ортольда во все глаза. – Но он защищён от вскрытия печатью.
Предупреждение было понятно. Если бы свиток вскрыл человек, которому документ не предназначен, то последствия могли быть обширными. Например, могла сгореть бумага… или чей-то любопытный нос. А бывало и хуже.
Собственно, Ортольд не сомневался, что свиток для него появится в ратуши до вечера. Он пролежал в постели четверо суток, а до Альтграда – города, в который был отправлен гонец, даже на дилижансе можно было доехать всего за два с половиной дня.
Если же говорить о причине, вынудившей молодого маркиза воспользоваться предложением слуги отправить одного из гвардейцев в Альтград, то ею послужило следующее обстоятельство. Этот город был намного крупнее Омьграда и там имелся почтовый телепортист. Соответственно, раз в сутки срочная корреспонденция благодаря магии отправлялась оттуда так, что мгновенно оказывалась либо в столице, либо в каком‑либо другом городе, предоставляющим соответствующие услуги. А содержимое послания, отправленного Вернардом, не было таковым, чтобы ответ на него не поступил оперативно.
– Прошу вас, – когда он расписался в ведомости, благоговейно произнёс сотрудник почты и протянул украшенный серебряным орнаментом свиток. Наверное, белая лента на нём и мерцающая холодным голубым светом печать, были равносильны для этого человека тому, чтобы держать в своих руках королевский скипетр. Но Ортольд не единожды получал подобного рода послания и даже сам писал их, а потому отошёл в сторону и деловито, даже как-то буднично, вскрыл свиток. Он не видел нужды искать для этого уединённое место.
Сообщение оказалось сродни тому, что он ожидал. Сквозящие недовольством строки, требование прибыть для разбирательства в столицу, но… раз за ним не прислали специального человека, то всё это было детской страшилкой. Не порадовало только то, что ему указали срок, до которого следовало явиться. Из-за него не могло идти речи о том, чтобы совершить свадебный обряд в родовом замке.
«Что же, может так даже лучше, – подумав, решил Ортольд. – Неизвестно, вдруг Снерш не последует за Заррахом, а прямиком направится в Райград для совершения ритуала. И если так, то времени у меня совсем немного».
Затем мужчина запечатал послание и отдал его на хранение Гульду. После чего они вдвоём поднялись на второй этаж, где Ортольд стал требовать встречи с градоправителем. Смешной долговязый секретарь, конечно, настойчивому посетителю сперва не обрадовался, но профессионально приберёг своё недовольство на возможное потом и вежливо попросил подтверждения личности. А, получив его, перестал чинить препятствия.
– Ортольд Гилберт, маркиз Виссерийский, – представил его секретарь некоему господину Максимусу Риверди и, ненадолго склонив голову, вышел из кабинета. Дверь за собой он закрыл практически бесшумно.
Градоправитель оказался жизнерадостным добродушным толстячком. С первого взгляда было понятно, что это очень общительный и честолюбивый человек, который легко сходится с людьми, а потому всегда и везде имеет нужные связи. Он оценивающе, но с приятной улыбкой, оглядел Ортольда с головы до ног, и лицо его стало ещё дружелюбнее.
– Для меня честь видеть вас, милорд, но право, ваш визит настоящая неожиданность. Чем обязан вашему вниманию?
– На то есть деловые и личные вопросы.
– Если вы не против, то я предпочёл бы начать с деловых. Обычно после них и личные решаются проще, – едва ли не мурлыча, заметил толстячок и вежливо указал рукой на кресло. – Прошу вас, присаживайтесь.
Ортольд, само собой, принял приглашение, хотя предпочёл бы стоять. Сидеть ему нынче было больнее. И покамест он усаживался как можно более щадящим образом, господин Риверди затараторил.
– Пару недель назад в честь юбилея мне подарили замечательный аллуэтский скотч, вот только я ещё не открывал его. Наверное, предчувствовал ваш визит. Быть может желаете выпить?
– Не откажусь.
– Это правильный подход. И пока я разливаю нам в бокалы этот напиток богов, говорите. Говорите, я внимательно вас слушаю!
– Я не только дворянин, но и представитель Церкви, – холодным тоном начал Ортольд, и господин Риверди по пути к бару кивнул, давая понять, что ему об этом прекрасно известно. – Поэтому как храмовник вынужден настоятельно просить, чтобы вы инициировали проверку своего почтового отделения. Желательно с привлечением духовенства.
– На такое мне понадобится достойная причина, – обернулся градоправитель, и улыбка сошла у него с лица. Он даже нахмурился.
– До мистера Альта ван Крауда не был доставлен свиток с оповещением о результате ритуала драконов. А вам должно быть известно, такого рода корреспонденция относится к документам государственной важности.
– Когда вы сказали про почту, то я так и подумал, что вы об этом, – признался господин Риверди и поставил на стол бокалы, чтобы разлить в них дорогой скотч.
Ортольд интерпретировал его поведение как раскаяние за проявленное любопытство, но ему хотелось, чтобы то стало более глубоким. Во-первых, недопустимо, чтобы представитель власти нарушал законы. Во-вторых, так вопрос с краткосрочной арендой особняка или комнат мог решиться гораздо быстрее и приятнее. Ну и, в-третьих, ему хотелось получить влияние на лицо, контролирующего земли, где находится собственность мистера Альта ван Крауда. Собственно, последнее и привело Ортольда в этот кабинет. Так бы он зашёл в ратушу исключительно ради ответа Церкви, а потом уже, в своём отчёте учителю, сообщил о необходимости проверки. Указания такого рода должны были исходить от жрецов, а не от храмовника‑исполнителя. Но на данный момент это был лучший ход, чтобы попробовать загнать господина Максимуса Риверди в угол.
– Выходит, вам что-то известно?
– Конечно, – спокойно подтвердил градоправитель, ставя бутылку скотча на край стола. – Я всерьёз обеспокоился, когда Хранители Неба прибыли в Омьград, так как знал, что мистер ван Крауд не получал никакого послания.
Раскаяние выходило каким-то странным. Интонации мужчины заставили Ортольда насторожиться и попросить.
– Прошу вас объяснить подробнее.
– Конечно, милорд, – согласился толстячок и, сев в кресло, с наслаждением сделал глоток скотча. – Видите ли, семнадцать дней назад я был в Райграде. У меня был день рождения, и сам король награждал меня за заслуги перед короной.
Максимус Риверди выпятил грудь, на которой трепыхалась одна единственная медалька, и Ортольд, превозмогая себя, состроил уважительное лицо. Именно таких у него было уже две.
– Поздравляю.
Ортольд взял в руки бокал и приподнял его, словно в тосте, но актёрского мастерства, чтобы отпить напиток по такой причине, ему не хватило. Правда добродушный градоправитель не заподозрил иронии, а засиял сродни его новёхонькой медальки и продолжил:
– И вот, в королевском замке, я столкнулся со своим старым другом, кардиналом Альбертом Верлером. Он следит за соблюдением ритуалов драконов во всех королевствах, а потому такой занятой человек нечасто навещает меня. Но не передать ту радость, когда мы нечаянно увидели друг друга. И, хотя у нас было мало времени, помимо вопросов о личной жизни он не мог не сообщить мне весть, что очень важные Хранители Неба могут посетить мой город.
– Его высокопреосвященство сообщил вам их имена? – с трудом сохраняя равнодушную интонацию уточнил Ортольд, но от изумления поставил всё же свой бокал на стол. Пить ему резко расхотелось.
– Нет, но это меня ни капли не интересовало. Мне вообще плохо знакома иерархия драконов, так как в моём Омьграде самые грандиозные новости это прогноз погоды и только. Городок у нас маленький, провинциальный, аграрный. Ни один Хранитель Неба за всю мою жизнь здесь ни разу не появился, – эмоционально сказал Максимус Риверди и даже осенил себя знаком, призванным подтвердить достоверность его слов. А затем снова отпил скотча и сказал: – Зато всех местных я знаю, если не по именам, так в лицо. И из-за этого не мог не осведомиться, кого же затронула столь счастливая судьба.
Да, такая информация была уже не столь секретной. Это Его высокопреосвященство мог сообщить тому, кого считал своим другом. Вот только…
– Неужели он вспомнил? – искренне удивился Ортольд.
Кардинал Альберт Верлер действительно был очень занятым человеком. Как господин Риверди верно подметил, в его обязанности входило контролировать достоверность результатов ритуалов драконов во всех семи великих державах. Ведь пусть монархи были разными, но Церковь-то она одна. Везде та же самая Церковь. Однако это означало и то, что многочисленные имена девушек давно должны были перемешаться в голове кардинала. Во всяком случае, про себя Ортольд мог сказать именно так.
– Разумеется вспомнил, – с дружелюбной усмешкой сказал градоправитель. – Наша мисс Омико, наверное, одна на всём белом свете с таким оригинальным именем. А потому, когда он сказал «Омико», то я сразу поправил его в ударении и добавил фамилию!
– Да, имя и правда редкое, – подтвердил Ортольд и нахмурился. Спутать имя Омико и имя Сабрина было невозможно.
– Так что, когда я вернулся из столицы домой всего за шесть дней…
– Шесть дней? – заполнил вопросом сделанную собеседником паузу Ортольд.
– Да, видите ли, на утро после юбилея я получил в подарок от Его высокопреосвященства редкое дозволение воспользоваться порталом, что доступен только для высших санов Церкви или особо значимых дел. А потому в полдень, немногим позже, чем моя нога переступила порог нашего святого Собора, сразу оказался в Альтграде. И прибыл бы в Омьград раньше, но решил позволить себе небольшую слабину и устроил скромный отдых.
А вот это вызывало зависть. И нет, не каникулы градоправителя, а то, что самому Ортольду путешествовать через портал никто пока что не дозволял.
– Так вот, я вернулся в Омьград и, узнав, что свитка покамест не было, начал по трижды в день справляться о том, появилось всё-таки послание для мистера ван Крауда или нет, – продолжил объяснять господин Риверди. – Всё дело в том, что я хорошо его знаю. И пусть он в последние годы не самый приятный собеседник, я очень желал вручить ему свиток лично.
– Но мне он сказал, что вы передали ему известие только на словах.
– Да, верно. Столкнувшись с ним лицо к лицу, я не сдержался и сообщил новости. В конце концов, когда по окончании празднества моего дня рождения гости покинули меня, я всё ещё был преисполнен гордости за встречу с Его величеством Агнием и написал своей супруге, а также всем близким друзьям, о том, как прошла церемония награждения. Конечно, добавил я и пару строк о том, какая радость ожидает мистера ван Крауда. И хотя, чтобы сохранить немного интриги, я не написал, какую именно из его дочерей определил ритуал, к моменту моего возвращения об этом судачил весь город. Мне очень повезло, что сам мистер ван Крауд ещё не был в курсе.
– Очень повезло, – не сдержался от иронии Ортольд и содрогнулся – сколько же слухов господин Риверди разнесёт об его визите?
– Поэтому меня всерьёз встревожило, что Хранители Неба прибыли, а свиток… а свиток всё ещё нет. Более того, пусть имя мисс Омико я открыл только супруге, но, как оказалось, в невесты определили младшую из дочерей мистера ван Крауда. Это было так необычно, что я решил сказать жене, что разыграл её. И после предпочёл помалкивать на эту тему.
Из уст такого болтуна подобное прозвучало зловеще.
– А что вы не пьёте, милорд Гилберт? – удивился градоправитель, когда допил свой скотч до дна и потянулся за бутылкой, чтобы разлить напиток по новой.
– Вы настолько прекрасный рассказчик, что я заслушался, – близко к правде ответил Ортольд и сделал глоток. Скотч действительно был отменный. – Но вы остановились на том, что решили перестать разносить слухи. Почему?
– Потому что своему другу я верю больше, чем свиткам Церкви, пиши их хоть сам Святой Отец! А ещё мне было сложно не задуматься, отчего свитки не пришли. Ни для мисс Омико, ни для мисс Сабрины. И поверьте, если бы Его высокопреосвященство не обмолвился, что мне обязательно стоит познакомиться с господином, что будет сопровождать этих Хранителей Неба, то я бы ни за что вам не доверился. Однако он очень положительно отозвался о вас, а узнать в милорде Гилберте господина Грейффа для меня не так сложно.
При этих словах выражение лица господина Максимуса Риверди стало таким серьёзным, что начало соответствовать его должности. Человеку с таким лицом можно было смело вручать ещё одну медаль, а то и орден. Только вдруг оно начало багроветь, а затем толстяк закашлялся. Кровью.
«Скотч отравлен!» – похолодел Ортольд и как можно громче позвал секретаря.
Затем молодой маркиз сунул себе пальцы в рот в намерении опорожнить желудок. Но, как назло, он так и не успел позавтракать, а потому вызвать рвоту не получилось до тех пор, пока он не выпил воды из кувшина. К тому времени тело сковала слабость, а вокруг него вовсю засуетился Гульд. Секретарь тоже старался помочь своему господину, но безрезультатно. Господин Риверди дёргался в предсмертных судорогах.
– Умер, – ошарашенно пробормотал служащий.
– Это всё скотч, – прохрипел Ортольд, и его глаза сосредоточились на чёрном языке градоправителя. Кто-то придумал чрезмерно суровое наказание за излишнюю болтливость.
Затем горло Ортольда сдавило, и он закашлялся. Тоже кровью. Из-за этого его на миг охватила паника, однако недаром он был обучен магии. Мужчина постарался расслабиться и занялся очисткой своего организма с помощью волшебства. И хотя целительство не входило в число его ярких талантов, скорее даже наоборот, на этот раз даже самый строгий учитель по достоинству оценил бы проявленные усилия – ученик сделал всё правильно и… остался жив.
