Элтэнно. Хранимая Звездой
Герой из героев. Дело привычки
… Кто знает? Вдруг бы я взаправду даже на одной из внучек этого сварливого старика женился?
От сей мысли меня передёрнуло, и я всё же открыл дверь.
– О, наш гость вернулся! – выражая щенячий восторг, тут же воскликнула вдовушка. Она вместе с мастером Гастоном стояла возле прилавка, оставшегося в доме несмотря на нынешнюю ненадобность, и о чём-то с ним беседовала.
– Чему ты так радуешься, Аннет? – сурово взглянул на неё отец. – Вдруг он без красок?
– Да с красками я, – я поставил корзину на прилавок, а затем протянул Аннет сумку. – И ещё кое с чем. Уверен, кролик в вине, приготовленный по вашему рецепту, украсит любой ужин, сударыня.
– Ого, ничего себе зверь! – вытаскивая за шкурку огромного кролика, искренне поразилась она. – Такого аж на два ужина хватит. Только, чтобы его приготовить, время понадобится.
– Я подожду.
Женщина ушла, оставляя меня с мастером Гастоном наедине. Красильщик уже принялся неспешно доставать из корзины баночки с порошками. Он откручивал крышки, принюхивался, пальцами растирал содержимое.
– Довольны?
– Да. Качество хорошее, а уж количество… – заключил старик, поглядев на меня едва благодарным взглядом. Но на большее его не хватило. Чем-то он был недоволен, раз сухо поинтересовался. – Только зачем зайца притащил? Чтобы ночевать остаться? Теперь же до начала комендантского часа уйти не сможешь.
На самом деле я всего лишь хотел достойно поужинать, но раз речь зашла о ночёвке, то… а почему бы и нет? Тем более, не так давно Мишель намекнула, что комната здесь найдётся.
– Мысль остановиться на ночь у вас в доме мне нравится. Можете даже особо не утруждать себя, мне хватит постели на кухне.
– Привык жить у меня на дармовщинку. За два месяца ни единой монеты за постой не заплатил, негодник!
– Так уж сложилось, что с вами я расплачиваюсь исключительно собственными услугами.
– И какую предложишь теперь? За краски-то своя цена имелась, и моя кухня в неё не входила.
Он смотрел на меня так пристально, что кто-либо другой определённо бы смутился. Но меня подобные взгляды редко трогали. Вместо размышлений, что там у кого-то может быть в голове, я предпочитал жить по своему разумению.
– А чего предлагать? – пожал я плечами. – Делать надо.
После этих слов я заглянул на кухню и, принеся извинения за вмешательство, забрал из сумки петли и сало. Затем подошёл к двери в кладовую. Осмотр принёс неутешительный вывод. Как-то не учёл я, что никакого инструмента для вытаскивания старых ржавых гвоздей у меня не имеется. А на мой вопрос о клещах прозвучал ответ, что в доме такого отродясь не было.
– Похоже, чтобы починить дверь, придётся сначала её снести как‑то. И хорошо б, чтобы вышли гвозди, а не дерево сломалось. Она насквозь трухлявая, наверное, – с сожалением признался я мастеру Гастону, внимательно и молчаливо наблюдающему за моими кропотливыми манипуляциями.
Старик с секунд десять никак не реагировал на мои слова, а затем печально вздохнул, качая головой.
– Ремонтник из тебя хоть куда, – заключив так, он распрямил сутулые плечи и добавил: – Пойду я отсюда. Не стану смотреть на это безобразие. Но ты оставайся и твори, что хочешь… Девочки, проводите меня наверх.
Любопытным Герде и Мишель пришлось уйти. Я искренне обрадовался тому, что остался в холле один и, пока свидетелей не было, со всей силы ударил ногой дверь. Почти сразу пришлось попрыгать на второй, прижимая к себе едва не размозженную конечность. Затем произошла попытка с разбега боком. И ещё раз. Уже другим. Что-то заскрипело и хрустнуло. И мне показалось, что это мои зубы и кости, потому что насквозь трухлявая дверь продолжала стоять, как ни в чём не бывало.
– Может, её просто с петель снять? – пожалела здоровье гостя Мишель, перегибаясь через перила.
Раздался смешок невидимой для меня Герды. Я на него не обиделся, потому что действительно ощутил себя идиотом. Кузнец же показывал, как стыковались штырём обе части петли. С чего я взял, что следовало сначала собрать механизм, а только потом приколачивать?!
Не говоря ни слова, я открыл дверь и, недовольно поджав губу, скрутил удерживающую стержень гайку. Тот со звоном выпал. А потом и второй. Тяжёлая дверь тут же вознамерилась упасть, хороня меня под собой, но, видимо, реакцией я обладал более острой, нежели остротой технического ума. Удержать дверное полотно удалось. И в целом, при помощи принесённого Мишель топора, в течение полутора часов получилось покончить как с ремонтом, так и с желанием осуществлять подобное своими руками. Отныне и во веки веков!
Зато кролик как раз потушился.
– Арьнен, – тихо обратилась ко мне девушка. – Зачем дед предлагал тебе стать его учеником? Я, так понимаю, что он знает, что ты маг, а магом же быть лучше, чем обычным красильщиком.
– Потому что он не с самого сначала знал это обо мне… Позовёшь его? Пусть посмотрит на результат.
– Да, конечно.
Мишель приподняла подол юбки и начала подниматься по лестнице. Я же гордо упёр бока руками, оглядывая проделанную работу, а затем задумчиво посмотрел девушке вослед. Ей было около пятнадцати, как и Эветте тогда.
Каблучки грубых женских туфель стучали по дереву, отдаваясь эхом памяти в моей голове.
Глава 6
После попытки ограбления об Арнео четыре прекрасных дня не было ничего слышно. И это изумительно вписывалось в моё видение дальнейших событий. Какое могло быть ему дело до двух неофитов? Тем более что представлялись они, то есть мы, самыми обычными людьми.
Но вот на пятое утро, нарушая всю методику изучения энергетического источника и ставя жирный крест на скорости перспективного исследования, светловолосый красавец явился в лавку, притворяясь клиентом. По итогу он ничего не купил, однако дал знаками понять Эветте, что желает с ней побеседовать тайком на улице. Я проводил её недовольным взглядом, но остался стоять возле открытой двери в мастерскую. Гастон, едва завершил дела с «покупателем», сразу вернулся к работе над очередным творением. При этом он обстоятельно бубнил под нос, давая самому себе советы по технике рисования. Они открывали много любопытного, так что подслушивать его мне казалось намного интереснее, нежели подсматривать за Эветтой.
– Арьнен. Поезжай сегодня без меня.
Я настолько увлёкся, что пропустил приход подруги.
– То есть? Ты мне нужна для проверки регулировки маячка. Так при считывании будет меньшая погрешность.
– Знаю, но, – она сначала замялась, а потом твёрдо и уверенно сказала. – В полдень пройдёт последний этап турнира мечников. И Грег, тот воин, что был вместе с Арнео, вышел в финал. Он может победить.
– И что? Мы же потому и планировали в это время выехать, что у конюшни меньше людей будет. Сейчас ещё потоком с ближайших сёл в город тянутся.
– Арнео крайне переживает за друга. И очень эмоционально. Но я рассудительна и не дам ему совершить какую-нибудь глупость вроде зачитывания во весь голос хулительного стихотворения о противниках. Его так толпа сметёт, понимаешь?
– Он тебя на улице ждёт?
– Да, – начала и остановилась было она на таком коротком слове, но, увидев, что я уже целенаправленно двинулся к входной двери, ухватила меня за рукав. – Ты это куда?
– Как куда? Объясню ему, какие нужно купить зелья для успокоения нервов, раз ты сама не смогла посоветовать. Заодно и растолкую, что мы заняты, и если предстоящий турнир так его волнует, то пусть вообще дома остаётся. Для здоровья полезнее.
– Я уже согласилась пойти с ним.
– А я? – мною овладела некая растерянность. – Ты же сначала согласилась поехать к жиле вместе со мной.
– Эта жила выходит на поверхность уже много веков и никуда деваться не собирается. А вот увидеть в Юдоле праздник завершения турнира в честь визита наследника престола мне, скорее всего, больше не доведётся.
– Почему же? Где-то через четверть века это станет вполне возможно… Главное, не забыть сюда приехать!
– Мне думается, что пусть лучше жила подождёт один день меня, нежели я буду ждать четверть века нового королевича… который, быть может, вообще окажется занудой вроде тебя и не станет устраивать грандиозные развлечения!
– С его стороны это было бы весьма разумно.
– И ужасно скучно! – она вытащила из подготовленной для поездки сумки кусок ржаного пирога и, откусив от него, решительно направилась мимо меня к выходу. – Так что хорошего тебе дня возле жилы, Цыплёнок. Но, поверь, он будет лучше, если ты, как и я, отправишься праздновать на площадь.
– Ни за что!
– Даже не сомневалась!
Дверь за ней шумно закрылась. И я, пусть неистово сердился, понимал, что глупее некуда бежать за Эветтой следом, взывая к голосу её разума. Этот Арнео… это бессовестный и наглый Арнео во всём виноват! Что он там ей наплёл? Из-за каких его слов моё исследование понесёт гадкие неточности?! Из-за него оно не станет совершенным!
Непроизвольно мои кулаки сжались, а глаза защипало от обиды. И я, уже не слыша, что там бубнит Гастон, взял сумку с припасами да целенаправленно двинулся на противоток толпе. Прочь из города. Один справлюсь! Сам! И, смею сказать, в целом я оправдал собственные ожидания. Правда, в какой-то момент увлёкся настолько, что едва не проворонил лошадь. Некий ушлый мужик, про каких говорят «косая сажень в плечах», решил поживиться моей животинкой. И никого, кроме меня и его, вокруг не было. Однако едва он понял, что кража не останется незамеченной, то вприпрыжку побежал прочь. Может, принял меня за уже полноценного мага и решил не переходить дорогу? Не знаю. Я просто был невероятно рад, что остался при своём и не пришлось возвращаться в Юдоль пешком долгих два часа. Верхом время основательно сокращалось.
И всё же в дом я прибыл значительно позднее нежели обычно. Гастон уже навешивал на окна специальным крюком, закреплённом на длинной палке, громоздкие ставни, дающие прохожим понять, что лавка закрыта. При этом он сначала недовольно зыркнул на меня, но вскоре благодушно улыбнулся.
– Вам бы, молодёжи, только гулять. Ну, да нынче можно. Королевичи нечасто праздники в Юдоле устраивают.
– Да, – согласился я, припоминая географию. – В обычные дни здесь должно быть тихо.
– Очень тихо. Всё веселье в огромном Варжене или в Сантике. Вот уж оживлённый порт! Не чета наш город ему.
Выход к Серому морю имели аж четыре державы, все, как одна, считающиеся великими: Амейрис, Цурканда, Шрай-Хан и Ингшвард. И город Сантик, находящийся несколько восточнее Юдоли, посещало много торговцев. Самые высокие пики Орлиной гряды ещё различались оттуда, но скрывающиеся под водой Игольчатые скалы уже не грозили пробить дно причаливающим кораблям. Поэтому он и стал центром морской торговли в Амейрисе, хотя даже сухопутные караваны мчались туда, сломя голову. И те, что с запада и с северо-запада, обязательно проходили через Варжень, оставляя практически без внимания стоящий обособленно Юдоль.
– Где сестру-то потерял? Негоже юной девице одной в столь поздний час гулять.
– Эм-м, так она ещё не вернулась?
– Нет, – Гастон наконец-то управился с левыми от входа окнами и, давая себе передышку, серьёзно уставился на меня. – А что? Вы давно с ней разошлись?
– Да. Она со своим знакомым на турнир мечников пошла, а я… а я не пошёл с ними.
– Знакомый, – сурово хмыкнул Гастон и так резко приподнял свою палку с крюком, что мне стало немного не по себе. – Ты хоть понимаешь, сколько людей в город понаехало, а, малец? И что это в основном прохиндеи и гуляки?
– Я делал такое предположение, но долго не был уверен в собственном выводе. Мы прибыли сюда всего за пять дней до ярмарки. Здесь уже было очень людно и мерзко.
– Выходит, понимаешь, а сестру взял да отпустил одну? Так?
– Она пошла туда, куда мне не хотелось, – не вполне брал в толк я, какую мысль хочет донести до меня ремесленник. – Да ещё и с тем, кто мне не нравится.
– Вот чудной ты, – вздыхая, заключил мужчина. – То такие премудрости языком мелешь, что диву даёшься. А то дурень дурнем выглядишь.
– Наверное.
Надеясь завершить странную и неприятную беседу этим коротким миролюбивым словом, я поднял ногу на первую ступеньку крыльца. Однако Гастон громким возгласом и положенной поперёк перил палкой заставил меня застыть на месте в крайне неудобной позе.
– А ну стой! Ты это куда?
– Хочу зайти в дом и выпить горячего чая. Сегодня прохладно, а я ещё попал под дождь. Могу подхватить простуду.
– В дом он хочет войти, – скрещивая руки на груди, встал, заслоняя собой входную дверь, Гастон. – Вот что, размечтался ты, малец! Алхимик мне тут вас двоих оставил. Тебя и твою сестру! И я не собираюсь по какому-либо утру вдоль канав рыскать, чтобы труп этой бедной глупышки искать. Так что с этого момента из дома вы уходите вместе и возвращаетесь только вместе. Исключительно вместе! Поэтому давай, ставь свой баул, я его, так и быть, внутрь внесу. И, раз столь хочется в тепло и уют, то отправляйся за сестрой. Поживее!
– Но это нечестно!
– А вот веришь, мне всё равно, что ты там честным считаешь, – едко произнёс грозный собеседник, слегка наклоняясь надо мной. – Это мой дом и мои правила. И самое главное из них – порядок. Так что начинай уже вести себя как положено добропорядочному мужчине, а не сопливому заносчивому мальчугану!
Предыдущие годы примерного обучения в Обители сделали своё дело. Несомненно, внутри я испытал резкое отторжение поступать согласно нелепому приказу, но в мире полно дураков, а хорошо усвоенный мной урок гласил, что, если идиоты старше тебя, их следует уважать. Хотя бы внешне. О том же говорила и книга по этикету. Поэтому, унимая волну протеста, я послушно поставил тяжёлую сумку на крыльцо и, не говоря ни слова больше, отправился на поиски Эветты.
Мои худые и длинные ноги шагали быстро, но они уже устали от ранее проделанного пути от конюшни до дома Гастона. Ученичество лишило меня не только всех возможных лишних килограмм, но и порядком ослабило мышцы. В Обители завсегда предпочтение отдавалось тренировкам разума. Физической силе почти не уделялось внимания. И хотя три раза в неделю (а не раз, как сейчас) с конца зимы должны были начаться уроки владения оружием, нынче я находился далеко не в лучшей форме. Спасало положение только то, что мне было доподлинно известно две вещи. Первая – Грег выиграл. А вторая – в какой именно гостинице он обитает вместе с Арнео. И туда-то я и направился. Вряд ли, пока ярмарка не завершилась, они смогли куда-нибудь переехать.
Ещё издали стало понятно, что в таверне идёт развесёлое гулянье. Шум стоял на всю улицу. Смех, выкрики, повизгивания. Я даже остановился перед дверью, искренне подумывая, что, быть может, лучше стать бродягой нежели туда соваться. Однако, заглянув через маленькое окошко, мне сразу довелось приметить белоснежную шевелюру Эветты. Это придало решимости, и я смело вошёл внутрь таверны.
Моя «сестра» сидела на стуле рядом с Грегом и, восхищённо хлопая в ладоши в такт весёлому бренчанию музыки, с глупой улыбкой смотрела, как на один из столов, чтобы использовать его словно сцену, вскакивает Арнео. Едва мне стоило зайти, он низко поклонился и, ударив по струнам лютни, запел, мгновенно заставляя окружающих притихнуть. Песнь лилась, зачаровывая подобно звонкому ручью родниковой воды, в котором плещутся цветные шаловливые рыбки. И, наверное, кощунством было не застыть, внимая этому волшебству… Но я был знаком с настоящим волшебством и являлся учеником магов. Учеником, которому жуть как хотелось доесть утреннюю кашу, выпить горячего кипятка и вытянуться во весь рост в постели, давая отдых усталым ногам! Поэтому я напролом подошёл к Эветте и, дабы привлечь её внимание, встал так, чтобы перекрыть своим видом Арнео.
– Арьнен! – недовольно воскликнула она заплетающимся голосом. – Отойди. Что ты тут делаешь вообще?
– Пришёл за тобой. Нам пора домой.
– Зачем?
– Я хочу есть.
– Так на, поешь!
Эветта давно привыкла к моей честности и прямолинейности, а потому, не замечая удивлённого взгляда Грега, подняла со стола тарелку с почти не тронутой, хорошо прожаренной куриной ногой в окружении тушёных овощей и подала её мне.
– Уходи потом только.
Блюдо на вид выглядело прекрасно несмотря на то, что мясо могло бы быть погорячее. Желудок только что не запрыгал от радости, и я, садясь на свободный стул, жадно принялся за еду, не забывая про столовые приборы. Их я постоянно таскал с собой, чтобы перекусы у Эмэр’Альнен оставались цивилизованными. Мне нравилось соблюдать правила.
– Одеты как бродяжки, а к манерам склонны, – заметил Грег, едва отправил разносчицу со своих колен за новыми кружками пива. – Ещё и имена на языке старом. Да и владеете им… Не от именитой ли какой родни сбежали в поисках воли и счастья?
– Нет, – ответил я за нас двоих, потому что Эветта продолжала самозабвенно хлопать в ладоши. Она словно ничего, кроме его голоса, не слышала.
– Да ну? А похожи на таковых. Очень похожи. И сразу видно, что не местные. Не с севера случаем будете?
– Нет… А зачем вы об этом спрашиваете?
– Да слышал, что у младшего брата нашего короля, что там на высылках правит, в наказание от богов за позорное распутство такая же вот совсем белёсая девка народилась. Только, говорят, померла она малой. А так бы того же возраста, что и Эветта была, – Грег говорил, равнодушно ковыряясь длинной деревянной щепочкой между зубов. Взгляд его цепких глаз казался рассеянным, однако моё сердце боязливо сжалось. – Ну, да люди много чего говорят. Стоит ли всему сказанному верить?
– Нет. Всему не стоит, – продолжая спокойно срезать с кости кусочки мяса, сказал я и задумчиво посмотрел на поющего барда. – Но и наоборот. Если бы вокруг была одна ложь, то никто не стал бы платить рассказчикам баек.
Разносчица принесла на подносе кружки, поверх которых торчали белые шапки пены. Грег дружелюбно пододвинул одну из них ко мне.
– Выпей за мою победу.
– Не буду, – принюхиваясь к непривычному содержимому, уверенно отказался я и обратился к девице. – Вы можете принести воды?
– Здесь воду не подают, малыш.
– Мальчик об этом ещё не знает! – был готов рассмеяться Грег.
– У-у! Такая кроха! Ути-пути!
Разносчица хотела было игриво провести своими пальцами по моей щеке, но мне удалось своевременно отодвинуться. Однако аппетит пропал окончательно, да и тарелка была уже пуста. Так что я снова обратился к Эветте.
– Нам пора домой.
– Ба! Кто к нам явился! – смешливо воскликнул вернувшийся со «сцены» Арнео. – Сам покоритель городских крыш!
– Это была только ваша выдумка…
Моё оправдание никого не интересовало. Бард, на стуле которого я видно и сидел, подтащил к себе табурет, ловко вытаскивая его из-под зада как раз решившего присесть толстяка. В результате жирдяй рухнул на спину, вызывая громкий смех, ибо никак не мог подняться самостоятельно. Он матерился во весь голос, покуда ему не помогли. Арнео же беспечно устроился подле Эветты и, приобнимая её за талию, замурлыкал что-то на ушко.
– Нам пора!
Пришлось пересилить себя и взять девушку за руку. Однако она ловко вырвалась, злобно сверкнула глазами, и, взяв со стола огромную кружку, сделала несколько больших глотков, частично проливая пиво себе на платье.
– Оставь её, – мягко посоветовал Арнео. – Ей и здесь хорошо. Иди домой один. Как раз успеешь лечь спать вовремя… как и положено детям в твоём возрасте.
– Эветта, почему ты не идёшь со мной? – не глядя на него, поинтересовался я о причинах такого предательства.
– Он умеет говорить очень красиво.
– Я тоже умею.
– Не смеши меня, Арьнен. Тебе далеко до поэта. Ты за свою жизнь не зарифмовал и пары строк, а Арнео пишет целые баллады. Он даже начал одну, в которой образ принцессы будет списан с меня. Представляешь?
– Я тоже так могу.
Арнео свысока хмыкнул и в ответ на моё заверение сказал:
О, ты, юнец! Позор и стыд
Тому, кто, встав на поле боя,
Лишь слёзы проливать навзрыд
Способен. Нет в таком героя!
Ведь сделать вызов и глупец
Сумеет, свет храня надежды.
Но будь ты хоть какой храбрец,
А нет победы для невежды!
Раздавшиеся жиденькие аплодисменты находившихся поблизости заставили меня ощутить горячее желание спалить эту таверну вместе со всеми присутствующими людьми так, чтоб и пепла не осталось. Мне даже подумалось, что, быть может, следует повторить эксперимент с уничтожением тела мэтра, но это стало бы скорее шагом отчаяния, нежели шагом к триумфу. Арнео следовало поставить на место! Он мог считать себя каким угодно мастером в чём угодно.
… Я чувствовал обязанность превосходить его в любом деле!
– Вот видишь, Арьнен. А тебе, – начала было Эветта, как я, сцепляя пальцы в замок, произнёс нараспев:
Сложить слова под слог не сложно,
Но рифма затрудняет речь.
Всё то, что можно бы изречь
Короче, с нею невозможно.
И потому глупец лишь тот,
Кто жизнь посвящает слогу.
Прямую не избрав дорогу,
Разве он цель свою найдёт?
За светлячками по трясине
Прошу, Эветта, не иди.
Нет ничего там впереди
В кромешной мгле. Болотной тине.
Подай ладонь. Пойдём со мной.
Откроем вместе, как мечтали,
Наук и тайн древних дали.
Путь Арьнена горит звездой!
– А ты молодец, парень. Держи! – рассмеялся во весь голос Грег, глядя на отпавшую челюсть барда. Затем воин вытащил из кошеля монетку и кинул мне. Гордость попробовала было робко возмутиться, но практичность и желание хорошо питаться уже ловко поймали деньги на лету. – Давненько я у этого типа такой рожи не видывал!
– Грег! – возмущённо воскликнул поэт. – Ты же мой друг!
– Кто тебе такое сказал?! Я просто иногда встречаю тебя в своих путешествиях и вытаскиваю из передряг. И если хочешь избежать новой беды, то отправляй эту девочку вместе с её братом отсюда куда угодно, лишь бы подальше.
– Новой беды? – удивился Арнео, с подозрением и некой опаской оглядывая меня. Он даже не взглянул на Эветту.
– Да-да, – подтвердил Грег. – Мне плевать, что ты там будешь делать завтра, потому что завтра я уезжаю обратно в Цурканду. Но сегодня – никаких неприятностей! Я просто хочу цивильно отдохнуть.
– Но ярмарка будет идти ещё шесть дней! А послезавтра вообще отбытие королевича. Праздник на празднике!
– Я уже получил свой приз и сваливаю пораньше, пока тракты пусты.
– Вот они друзья. Всё время встают на пути к счастью. Но, хотя сейчас мужская дружба и призывает меня проститься с вами, – вздохнул Арнео и, печально посмотрев на мою подругу, поцеловал её ладонь с грацией настоящего придворного, – мы ведь увидимся ещё, моя радость?
– Если только вы будете настойчиво искать моего общества.
После этих холодных слов, определённо выражающих недовольство произошедшим, Эветта сама ухватилась за мой локоть и повела меня прочь из таверны. Я не стал сопротивляться такой близости, потому что её основательно шатало от выпитого спиртного. Возможно, без поддержки она и не дошла бы до дома.
Смрадный воздух улицы всё равно дышал свежестью. Было ощутимо прохладно. Кожа рук покрылась мурашками, но идти нам надо было не так долго, чтобы продрогнуть до костей. Почти всю дорогу мы молчали. Не знаю, о чём думала она, но я злился. Вспоминая ощущения, связанные с Эветтой за сегодня, я сделал вывод, что все они мне очень не нравятся. И не мог взять в толк, отчего придаю им такое значение, чтобы прокручивать в голове снова и снова, отчего не забываю, как прочие банальные неприятности.
Почему все её поступки так обидели меня? Почему мне хочется запереть её в комнате и не выпускать из дома, пока гадкий Арнео не уедет? Почему я вообще так горд, что иду с ней под руку?
– Арьнен, – вдруг нарушила тишину Эветта. Пьяный голос звучал так, как будто ей было тяжело говорить. Она едва ворочала языком. – Когда ты попросил меня подать руку и пойти с тобой, я была готова встать и тут же последовать куда угодно, лишь бы ты был рядом. Я ведь не думала, что ты вообще вспомнишь обо мне за исследованием… на своём пути к звёздам.
– Я вспоминал о тебе. И не раз.
Ещё бы! Мне так было нужно, чтобы она подавала знаки с другого края поля, надо ли поправлять маячок или нет. И на сколько градусов. Бегал туда-сюда, по-дурацки теряя время на полнейшей ерунде!
– И ты вернулся за мной.
Она широко улыбнулась, поглядев на меня с некой мечтательностью. В её глазах отразились обе луны. Отблеск был очень красив. Я постарался запомнить его, чтобы однажды воссоздать в рисунке, но из-за пристального взгляда перестал следить за дорогой и споткнулся о выступающую доску деревянной мостовой. Шаткое равновесие стало нарушено. Я едва сумел удержаться на ногах и то благодаря помощи Эветты. С лавочки, стоящей возле крыльца голубого дома вдовы, к которой ходил Гастон, донеслось женское приглушённое хихиканье.
– Мы теперь всегда будем вместе возвращаться, – продолжил я нашу беседу, когда сделал вид, что никакой оказии и не произошло.
– Правда?
Довольная интонация Эветты не показалась мне хоть сколько-нибудь логичной.
Ну, да чего с пьяной взять?
– Правда. Мастер Гастон сказал, что по отдельности нас больше за порог не пустит и не выпустит.
– Что?! – она резко убрала свою руку с моего локтя. – Так ты только из-за него пришёл? Так тебя за мной послали?!
– Конечно.
– А я-то думала!
Не договорив, какие же именно мысли к ней пришли, Эветта зачем-то обогнала меня и первой зашла в дом. Гастон сидел в кресле в углу, поджидая нас, и при свете фонаря осматривал заготовку необычной формы. Её он сделал своими руками, желая создать какой-то новый тип посуды. Это мне было известно.
– Вернулись-таки, – довольно произнёс ремесленник, а затем сморщил нос. – Ну, вы и набрались, барышня! Словно моряк, попавший в порт после длительного плавания.
– Там было очень весело, мастер Гастон! – сказала она, намереваясь подняться по лестнице, но подвернула ногу и рухнула на первой же ступени.
Хозяин дома крайне неодобрительно покачал головой и встал со своего кресла, чтобы поднять Эветту. Затем он буквально-таки поволок её наверх, дав мне указание оставаться на месте. Подумав, я всё же сошёл с него и отправился на кухню делать бутерброд. Куриной лапки с овощами хватило, чтобы наесться вдоволь на очень краткое время, так как, получив возможность набивать желудок чем угодно по своему выбору и финансовым возможностям, я приобрёл отменный аппетит. Мне постоянно хотелось есть. Зверски.
Между тем со второго этажа донеслись наставления (слов было не разобрать, но интонация идеально подходила для нотаций). Пару раз были слышны и жалобные оправдания Эветты. После них голос Гастона набирал силу. Я даже так и застыл со своим бутербродом, прислушиваясь. Но, ничего толком не разобрав, принялся неторопливо пережёвывать хлеб с маслом, колбасой и сыром.
– Эй, малец, – обратился ко мне красильщик, когда спустился вниз. – Присмотри за сестрой. Её может начать рвать, а я к соседке обещал наведаться. Вернусь утром.
– Хорошо.
Он ушёл. Я же, крайне довольный этим обстоятельством, быстро доел бутерброд, вытер о рубашку сальные пальцы (тут же мысленно коря себя за поступок) и, вытащив из сумки, поставленной Гастоном в угол кухни, собранные по дороге травы, направился за Эветтой. Она лежала на кровати, раскинув руки, смотрела на потолок стеклянными глазами и едва повернула в мою сторону голову.
– Чего тебе?
– Гастон ушёл к соседке, так что можно варкой проявителя заняться. К утру как раз запах выветрится.
– Не хочу.
– Эветта, что значит «не хочу»? У нас не так много ингредиентов, чтобы из-за спешки создавать посредственность.
– Ладно, – вдруг передумала она. – Тебе же только это и надо, чтобы я всё время прикрывала твои слабые места. И ничего больше!
– О чём ты?
– Ни о чём. Я помогу, как и всегда. И эффект зелья будет более долгим.
Тон речи мне крайне не понравился, но слова прозвучали более чётко нежели прежние, и моя подруга самостоятельно поднялась с постели. Даже спустилась без поддержки. Без моей помощи зажгла дополнительный свет, выбрала нужные растения и начала отщипывать листики. Я же приступил к отмериванию порошков. Этих ингредиентов у нас действительно было очень мало, и именно из-за этого обстоятельства требовалась качественная варка. Закончив с манипуляцией весами и крошечными гирьками, я взялся за котёл. Изнутри и снаружи следовало нанести символы. Без вложения силы зелье осталось бы обычным отваром. Эветта, между тем, развела в очаге огонь из осиновых поленьев. Они были ещё свежими и не хотели гореть, создавая больше дыма нежели тепла.
– Дышать нечем, – в какой-то момент, покашливая, созналась она. – Теперь я понимаю, откуда такая настойчивая рекомендация варить зелья либо в лесу, либо в каком‑либо доме на отшибе. Проветриваемость необходима! В городе же окна не откроешь. Подумают ещё, что мы горим.
– Угу, – стараясь не дышать, согласился я.
Порошки и травы придали смогу от поленьев ненавязчивый фиолетовый оттенок и несравненную пахучесть свежей выгребной ямы и мертвечины. Однако, варка определённо удавалась. Состав достиг нужной смолянистой консистенции. Оставалась мелочь. Взяв при помощи тряпок котёл за ручки с обеих сторон, мы поставили его в центр большой печати – размеры кухни позволяли создавать магические символы в таких удобных пропорциях. Проблему составляло только то, что хозяину дома мог не понравиться новый кровавый узор на полу, а избавиться от него стало бы в разы сложнее, нежели от растёкшегося воска. Свечи мы, увы, зажгли чрезмерно рано.
– Хорошо всё-таки я придумал. Использовать бечёвку, смоченную кровью, гениально! Меньше уборки будет, – не сдержался я от комплимента самому себе.
– Да. Жаль только, что для повторного использования она уже не годится. Впитает в себя остаточный фон.
– Это мелочь, – отмахнулся я. – Зато её всегда можно заготовить заранее и таскать с собой. Если понадобилось что, то даже на траве выложил правильно и колдуй.
– Вот и приступай к своему «колдуй»! Варка из меня все силы вытащила. Теперь сам.
– Хорошо.
Она, ослабив шнуровку платья, отошла к стене и села на лавочку, устало прикрывая глаза. Я же начал напевать слова, позволяющие направить энергию на совершение нужного воздействия. Их монотонность успокаивала, а собственные, пусть и благоразумно ограниченные мэтрами способности дарили блаженную умиротворённость. Ощущение могущества переполняло до кончиков пальцев ног, до последнего волоска на макушке. И потому несмотря на то, что результат получился достойным мага, а не неофита, с восторгом во мне боролось и сожаление, что всё завершилось.
– Готово, Эветта, – произнёс я, вырывая подругу из дремоты.
Её розовые глаза, казавшиеся в сумраке комнаты тёмными, открылись и сразу уставились на котёл. Но вместо довольного отзыва я услышал зловещий вопрос. Причём не от Эветты, а от кое-кого другого.
– Закончил-таки, малец? Так повернись-ка ко мне лицом и объясни, что это за ересь вы тут творите!
Хозяин дома стоял на пороге кухни, скрестив на груди сильные руки, больше подошедшие бы кузнецу нежели красильщику. Ноги его были расставлены на ширине плеч. Глаза хмуро взирали из-под густых кустистых бровей. И если бы он умел убивать взглядом, то уже бы это сделал.
