Иар Эльтеррус
Мы – есть! Честь
– Краснопузая сволочь – не наши! – резко возразил Ненашев, разъяренно сверкнув глазами.
– Простите, господин штабс-капитан, не хотел вас обидеть, – посмотрел на него дварх-лейтенант.
– Ладно, чего уж тут, – махнул рукой тот. – Вы не отсюда и не видели всего. Не видели подвалов, забитых трупами наших друзей. Наверное, в этом вашем ордене все благополучно.
– Еще раз простите. Да, у нас действительно благополучно. Но мне самому в жизни довелось повидать немало. К тому же, в орден я попал уже взрослым, да и вытаскивали меня из ситуации, подобной вашей.
– Даже так? – прищурился Ненашев, остальные промолчали, только посмотрели на звезды на стене, и в глазах каждого загорелся огонек безумной надежды.
– Кого только среди нас нет… – развел руками дварх-лейтенант. – Есть бывшие принцы и бывшие рабы. Кем был человек до ордена, не имеет ни малейшего значения. Важно то, каков этот человек. Однако я отвлекся, продолжу. Меня высадили под Иркутском. Как уже говорилось, я сглупил и не слишком хорошо изучил обстановку. Потому мой образ оказался недостаточно совершенным, и меня взяли. Хотя все-таки не совсем понимаю, что вызвало у них такое подозрение, ведь одет я, как сущий оборванец.
– Ваше лицо, – иронично хохотнул Николай. – У вас на лбу аршинными буквами выбито: «АРИСТОКРАТ»! Что-что, а различать дворян по лицам «товарищи» хорошо обучены.
– Вот же… – смущенно пробормотал дварх-лейтенант. – Вот об этом-то я и не подумал. Эх, знали бы, что здесь населенная планета, послали бы «Бешеных Кошек», а не нас. Наш легион ведь ведь к разведке никакого отношения не имеет…
– Значит, у вас есть и разведка? – прищурился Ненашев. – Эти ваши, как вы там говорили, «Бешеные Кошки», что ли?
– Куда же без разведки-то? Сами должны понимать.
– Да уж… – ухмыльнулся себе под нос контрразведчик.
– А что было дальше? – спросил поручик Оринский, до сих молчавший.
– Это я могу даже показать, запись ведется все время, пока я здесь.
Перед замершими офицерами на стене вместо звездного неба возникла допросная комната иркутской тюрьмы, в которой каждый из них в свое время побывал. Возникало ощущение, что они смотрят глазами допрашиваемого. Почти все произошло так, как и с каждым из них. Только дварх-лейтенант не пытался выдумать какую-то легенду, а прямо сказал кто он и откуда. Но «товарищи» не обратили на его слова никакого внимания. Они орали, сыпали трескучими демагогическими фразами, вопили: «Признавайся, контра!» Но били на удивление мало, пару раз дали в зубы, и все. Похоже, им было совершенно безразлично, кем является сидящий перед ними человек и откуда он в действительности. Да что говорить, им, кажется, было просто скучно. И чему удивляться – еще один пытающийся сохранить себе жизнь офицер, самое обычное дело. Понятно, почему комиссары не поверили словам дварх-лейтенанта. Каких только рассказов не слышали в этой допросной, ну, еще один. Ишь, офицерская морда себя за какого-то инопланетянина выдает! А что его слушать, когда у него классовое происхождение на лбу написано? К стенке, и нечего рассусоливать.
– Выходит, – задумчиво протянул дварх-лейтенант, – меня приговорили к смерти только потому, что мое лицо походит на лицо дворянина? Без всяких доказательств моей вины?
– Сударь! – искривила губы Ненашева насмешливая ухмылка. – Вы, похоже, забыли куда попали! Идет гражданская война, людей тысячами убивают без всякого суда и следствия. Скажите спасибо, что вас на месте не пристрелили.
– Да, вы правы, – грустно улыбнулся инопланетянин. – Я действительно успел позабыть о том, что бывает во времена гражданской войны…
Он задумчиво потер переносицу, потом мечтательно чему-то улыбнулся и достал из чехла, отданного красноармейцами, непривычной формы потертую черную гитару.
– Давайте, господа, лучше спою вам… Я все-таки бард, как-никак.
– С удовольствием послушаем, – кивнул Николай. – Раз уж вы даже «товарищей» впечатлили, то, должно быть, неплохо поете.
– Надеюсь, – приподнялись уголки губ дварх-лейтенанта.
Он тронул пальцами струны гитары. Николаю в голову никогда не приходило, что можно заставить гитару издавать такие звуки. Музыка поднималась вверх, тревожила, заставляла оглянуться на самого себя в попытке понять – кто ты сам? Зачем жил? Что сделал? И сделал ли вообще? А потом бард запел…
Волки уходят в небеса,
Горят холодные глаза,
Приказа верить в чудеса,
Не поступало…
И каждый день другая цель,
То стены гор, то горы стен.
И ждет отчаянных гостей
Чужая стая…
Не помня слов, не видя снов,
Переросли своих отцов.
И, кажется, рука бойцов
Колоть устала…
Позор и слава в их крови.
Хватает смерти и любви,
Но сколько волка ни корми,
Ему все мало…
Волки уходят, волки уходят…[1]
Слова были странными, непривычными, ритм стиха – рваным, но чем-то он задевал душу, что-то в нем слышалось такое… Какое? А кто его знает. Да еще и потрясающий голос поющего. Правду сказал красноармеец-хохол – изумительно поет. С таким голосом человеку место на сцене императорского театра, а никак не в армии. Ему бы весь Петербург стоя рукоплескал. Дварх-лейтенант полностью прав, ему нужно отдать музыке всего себя, такой голос – божий дар, от которого грех отказываться. Николай помотал головой, пытаясь отвязаться от навязчивого рефрена: «Волки уходят…»
Он почти не пытался понять смысл незнакомой песни, но все равно видел четкую аналогию между ней и всем происходящим вокруг. А дварх-лейтенант улыбнулся и запел другую. Потом третью. Он много пел, а слушатели замерли в почтительном внимании – бард возносил их на небеса и бросал в пропасти, такого не слышал ни один из них ни разу в жизни.
Губы Николая сами по себе шептали:
– Господи! Да как же можно так петь?.. Как?!.
И все песни были странными, совершенно незнакомыми, но каждая звала куда-то далеко, за горизонт, туда, где человек еще не бывал. Да что там, куда он раньше просто боялся заглянуть.
– Лар! – прервал вдруг пение мелодичный голос. – Эрхл'э р'ланг фар'эль. Р'эбд Релир м'эркаль.
Офицеры резко повернулись на голос и онемели. Прямо в стене у двери вертелась похожая на смерч черная воронка, возле которой стояла подтянутая светловолосая очень симпатичная девушка в черно-серебристой форме. На ее левом плече живым огнем переливался страшноватый символ – полупрозрачная когтистая лапа, поддерживающая пылающий багровым огнем нечеловеческий глаз с вертикальным зрачком.
– Здравстуй, Л'эри, – поднялся с места дварх-лейтенант. – Извини, но невежливо говорить на языке, который люди вокруг не понимают.
Девушка насмешливо приподняла левую бровь и довольно отчетливо фыркнула. Затем нахмурилась, прищурила голубые глазищи, и Николаю вдруг показалось, что его мозга что-то мимолетно коснулось. На какое-то мгновение ему стало дурно, и все тут же прошло.
– Я по-о-вторяю… – на сей раз появившаяся ниоткуда незнакомка говорила по-русски. – Исследования завершены, и Релир приказал всем возвращаться на крейсер. Это приказ, а не пожелание!
Она говорила медленно, тщательно выговаривая каждое слово, видно было, что язык ей чужой, и говорить на нем девушке нелегко.
– Есть небольшая проблема, – задумчиво посмотрел на нее Лар. – Меня здешняя власть приговорила к расстрелу, и именно его я жду здесь вместе с господами офицерами.
– Ну, и что? Или снова собрался, как ты это любишь, устроить из собственной казни шоу? Так учти, Релир не зря меня за тобой лично послал, знает, чего от тебя, разгильдяя эдакого, ждать. Не хватало еще и здесь устроить такой же переполох, какой ты учинил на Фар-Тинге.
– Нет, – рассмеялся дварх-лейтенант, – я нынче добрый. Пускай себе господа комиссары живут и пасутся. Дело в другом. Неужели ты думаешь, что я могу бросить людей, с которыми вместе ждал смерти? Ведь их расстреляют…
– А, все хвосты Проклятого! – непонятно выругалась девушка. – Действительно… И что делать будем?
– Попроси Асиарха подготовиться к сканированию.
– Ты уверен?! – брови девушки поползли вверх. – Мы же решили не проводить здесь Поиска.
– А ты сама посмотри. Все шестеро не пашу.
Девушка медленно обвела глазами застывших в ступоре офицеров, останавливая взгляд на каждом. На какое-то мгновение каждому же показалось, что за это мгновение из него вынули душу и основательно встряхнули. Николай был откровенно изумлен и внезапным появлением странной девушки в запертой камере, и вертящейся в стене черной воронкой, и непонятным разговором.
Штабс-капитан Ненашев почти незаметно улыбнулся своим мыслям – он не разучился разбираться в людях, дварх-лейтенант действительно не хочет бросать обреченных на смерть. Вопрос только, что решит его начальство. Прикажут бросить – и бросит, приказ есть приказ. Тем более – в армии. Контрразведчик цепким взглядом окинул девушку и вздохнул. Хороша… Сколько это ему не приходилось общаться с приличными женщинами? Года два, поди… Но она сама, похоже, офицер. Вот где только, интересно, у них знаки различия? Он снова внимательно осмотрел форму девушки, но ни единого знака различия, кроме эмблемы на плече, не нашел. Странно.
– Асиарх готов, – снова раздался в тишине голос девушки. – Имею честь пригласить вас, господа, в орден Аарн.
Она слегка наклонила голову в сторону застывших у стены офицеров. Потом повернулась к Лару.
– Я пойду все подготовлю. А ты объясни людям, в чем дело, они, по-моему, почти в психошоке. И побыстрее, пока охранники наверху не забеспокоились.
Девушка улыбнулась и скрылась в воронке.
– Господа! – донесся до ушей Николая голос дварх-лейтенанта. – Как Л'эри уже сказала, имею честь пригласить вас всех в орден Аарн. Да, ваша жизнь станет совсем иной, не такой, как вы привыкли. Но это жизнь. Все лучше, чем от пули какого-то красного гибнуть. Тем более что вы все равно хотели эмигрировать.
– Благодарю, – наклонил голову Виктор Петрович. – Не откажусь своими глазами посмотреть на все, о чем вы тут рассказывали.
– Да и я тоже, – поспешил присоединиться к другу Николай.
– Странно это… – мрачно пробормотал Ненашев. – Но кто откажется от шанса спасти себе жизнь? По крайней мере, не я. Хотя настораживает меня ваша непонятная доброта. Не понимаю.
Дварх-лейтенант открыто улыбнулся ему. Володя, восторженными глазами смотря на него, кивнул.
– А вы, господа?
– Куда мы денемся? – усмехнулся поручик Оринский. – Вы идете, Олег?
– Да уж не останусь ждать милости от «товарищей», – хмыкнул его друг.
– Вот и хорошо, – кивнул дварх-лейтенант. – Проходите прямо в воронку, окажетесь на крейсере.
– На крейсере? – вопросительно приподнял бровь Виктор Петрович.
– Да. Воронка – прямой гиперпереход. То есть, один шаг, и вы перемещаетесь на любое расстояние. Хоть отсюда в Лондон. Кстати, когда мы атакуем, то это тоже происходит через гиперпереходы.
– Бр-р-р… – нервно поежился Ненашев. – Не хотел бы я защищать что-нибудь, зная, что противник в любой момент способен атаковать изнутри.
В замке заскрежетал ключ, и грубый голос заорал:
– А ну, беляки! Тише там, чего разорались? Вот ща я вам покажу кузькину мать!
– Быстрее, господа! – поторопил дварх-лейтенант.
Виктор Петрович первым шагнул в воронку, за ним из камеры исчезли оба поручика. Лар подхватил с пола гитару, бережно уложил ее в футляр и закинул за спину. Николай не заметил, что у воронки остались только дварх-лейтенант, он сам и Ненашев. Офицер резко выдохнул и шагнул вперед. В глазах стало темно и показалось, что сперва его растянуло, а затем схлопнуло в точку. Еще миг – и Николай понял, что стоит рядом с остальными ушедшими в небольшом темно-сером зале, совершенно пустом. Мягкий толчок, и прямо из воздуха возникли штабс-капитан Ненашев с Ларом.
– Ну, господа… – развел руками контрразведчик. – Многое повидал, но чтобы троих вооруженных людей уложил один, да к тому же безоружный? Нет, такого не видел.
– А что случилось-то? – поинтересовался поручик Малер.
– Не успели вы уйти, как господа большевички пожаловали. Втроем. Так я опомниться не успел, как господин дварх-лейтенант подпрыгнул, несколько раз ударил ногами, и красные легли. Все трое легли, даже не успели выстрелить. Кланяюсь мастеру!
Он поклонился в сторону улыбающегося Лара. Тот тоже поклонился в ответ.
– Я неплохо владею несколькими стилями рукопашного боя, господа. Тем более что я не стал никого убивать, часа через два все трое очнутся. Разве что головная боль будет.
– Глупый гуманизм, простите, – скривился Ненашев. – Они бы вас при случае не пожалели.
– Так должен же я чем-то от них отличаться? – весело заломил левую бровь Лар. – Ладно, господа, бог с ними, с большевиками. Они остались там, внизу. А вы уже здесь.
– Кстати, да, – усмехнулся контрразведчик. – И что теперь?
– А теперь, господа, самое важное, – ответил дварх-лейтенант. – Хоть я и не сомневаюсь ни в одном из вас, но ритуал должен быть соблюден. Для вступления в орден человек должен произнести Призыв. После этого его телепатически просвечивают, все его мысли и чувства. Если это кому-то не подходит, прошу сказать сразу. Тех, кто согласен, прошу громко и внятно повторить три слова, которые я сейчас скажу.
Офицеры переглянулись. Что ж, в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Они здесь никто и ничто, спасены от смерти из милости. А раз для придания какой-то официальности их положению требуется всего лишь произнести три слова, то почему бы и нет? В телепатию никто не поверил.
– Повторяю, каждый должен сказать три слова: «Арн ил Аарн», – Лар внимательно оглядел насторожившихся офицеров и снова улыбнулся.
Николай вздохнул и решился.
– Арн ил Аарн!
Странные слова прозвенели в воздухе, и ему показалось, что мир стронулся с места, что вся его жизнь мгновенно стала другой. Вслед за другом повторил Призыв подполковник Куневич. Потом остальные. Штабс-капитан Ненашев оказался последним, он снова скривился, произнося непривычно звучащие слова, на лице контрразведчика было написано недоверие. Николай обратил внимание, что его самого и остальных офицеров окутывает какая-то белесая дымка.
«Газы, что ли?» – мелькнула заполошная мысль.
Но не успел он испугаться, как дымка без следа исчезла, а над залом загремела торжествующая, переливающаяся птичья трель. Отзвучав, прогремела снова и повторилась пять раз. С каждой трелью улыбка Лара становилась все шире и радостнее.
– Здравствуйте еще раз, братья! – сказал он, когда все закончилось.
– Братья? – с недоумением спросил Ненашев.
– Да, теперь вы нам братья, – кивнул дварх-лейтенант. – В ордене все братья и сестры. А вы с этого момента – аарн. Теперь вы никогда больше не будете одиноки!
– Вот как? – иронично приподнял брови Ненашев. – И это все?
– Нет, конечно. Вам еще предстоит Посвящение. До него вы – новички, и только пройдя Посвящение, станете истинными аарн. Главное в Посвящении то, что после него вы станете абсолютными эмпато-телепатами. Между собой мы почти не общаемся словами.
– Значит, тогда, в камере, я догадался правильно? – мрачно пробормотал Николай, – Вы слышали мои мысли?
– Слышал, конечно, – Лар в который уже раз улыбнулся. – И не только это. Я вообще прочел память каждого из вас и убедился, что вы не пашу. Спросите, кто это такие? Так мы именуем людей, способных на любую подлость ради собственной выгоды. Это, конечно, чрезвычайно упрощенное определение, но пока сойдет.
– Вы хотите сказать, что отбираете людей по душевным качествам? – прищурился Ненашев, так и не поверивший в телепатию.
– Да. Но давайте обговорим все это за столом, а то господа красные нас хорошей кухней не баловали. Да и помыться не помешает, несет от меня, простите, как от помойного кота.
Дварх-лейтенант с отвращением оглядел свою рваную, грязную одежду и поморщился. Потом повел рукой, и стена напротив медленно исчезла.
– Прошу за мной!
Николай пожал плечами и последовал за ним. И сразу замер в ошеломлении. Место, куда они попали, оказалось пугающим, совершенно нечеловеческим. Вот теперь окончательно стало ясно, что они среди уроженцев иного мира. Огромное, невероятно огромное помещение. Но все-таки помещение, вдали виднелись бугристые, неровные стены. Потолок находился метрах в пятидесяти над головой и был весь покрыт ковром длинных, постоянно шевелящихся, влажных на вид щупалец. В воздухе плавали клочья разноцветного тумана, сплетаясь в тысячи абстрактных фигур. Звучала тихая, на грани слышимости, музыка.
Несколько человек в черно-серебристой форме, уже виденной офицерами на побывавшей в их камере девушке, медленно кружились в воздухе в подобии танца. Они стояли на каких-то странных небольших досках. Видимо, эти доски и поддерживали их в воздухе. Аарн в такт музыке выстраивали сложные фигуры из своих тел, эти фигуры без промедления перетекали во что-то иное. Танец завораживал и пугал, ни один из землян даже представить себе такого никогда не мог.
– Господи… – едва слышно пробормотал Виктор Петрович себе под нос, но дварх-лейтенант его услышал и обернулся.
– Ничего страшного, господа! – ухмылка на его губах была довольно-таки ехидной. – Просто учитывайте, что вы попали в сумасшедший дом. По вашим меркам, конечно. И не пытайтесь понять всего до Посвящения, физически невозможно.
– Вот как? – приподнял бровь Ненашев.
– Именно так, господин штабс-капитан, именно так. Вам еще полегче будет, чем мне в свое время. Я-то попал сюда из общества, не поднявшегося выше меча и копья. Можете себе представить, от меча и копья – на космический корабль? Сейчас, конечно, со смехом вспоминаю, а тогда отнюдь не до смеха было.
– Вы попали в орден из средневекового общества? – Николай был откровенно удивлен.
– Да, – усмехнулся Лар. – Я уже говорил, что для нас главным являются моральные качества человека. А знания – дело наживное.
– Наверное, вы правы…
– О, Господи! Это еще что?! – вопль поручика Малера заставил всех отшатнуться.
Тот запрокинул голову и на что-то смотрел. Николай проследил за его взглядом и вздрогнул. Сверху прямо на них рушилось кошмарное чудовище, похожее на огромного паука. Офицеры шарахнулись в стороны, руки каждого лихорадочно зашарили по карманам в поисках отсутствующего оружия.
– Тише, господа, тише! – рассмеялся Лар. – Ничего страшного, это всего лишь наш дварх-майор. Сейчас отчета с меня требовать будет.
– Дварх-майор?.. – дрожащим голосом переспросил его Ненашев, с ужасом смотря на замершего напротив паука.
А посмотреть было на что… Гигантский, двухметровый, наверное, восьминогий паук, покрытый черно-алой длинной мягкой шерстью. Огромные, с человеческую голову, фасеточные глаза уставились на замерших офицеров. Весь его облик оказался настолько чужд, что единственным желанием при виде ожившего кошмара было – бежать сломя голову и спрятаться куда-нибудь.
– Неужели вы думали, господа, – продолжил между тем дварх-лейтенант, – что Создатель дал разум только людям? Зря. В галактике известны на данный момент пять разумных рас. Наш дварх-майор принадлежит к расе арахнов. Отличный профессиональный офицер, между прочим. И хороший друг. Однажды он меня и еще двух раненых на себе двести верст до точки выхода тащил. Нас тогда хорошо взрывом посекло.
– Докладывай, Лар, – скрипучий нечеловеческий голос заставил каждого вздрогнуть.
Дварх-лейтенант молча замер перед пауком и несколько минут стоял, не говоря ни слова. Николаю показалось, что они общались мысленно. Да и с чего бы, если иначе, после приказа о докладе стоять и молчать? Нет, иного объяснения не было.
– Доклад принят, – снова прозвучал скрипучий голос, и фасеточные глаза уставились, как показалось Николаю, прямо на него. – Рад видеть вас с нами, братья. Я – Рла-Дальваа, дварх-майор легиона «Ищущие Мглу».
Штабс-капитан Ненашев прищурился и вздохнул, начиная понемногу верить в рассказ дварх-лейтенанта. Потом с трудом взял себя в руки и представился. Вслед за ним назвали свои имена остальные. Голос каждого предательски подрагивал, выдавая истинное состояние офицеров. Все-таки, это было для них слишком.
– Новички на тебе, Лар, – снова обратился паук к дварх-лейтенанту.
– Естественно, – пожал плечами тот. – Я людей вытащил, мне за них и отвечать. А вот задание я провалил.
– Ты не профессиональный разведчик и сделал все, что мог. Большего требовать от тебя было бы глупостью. Потому поздравляю, лор-капитан!
– Но я не заслужил! – запротестовал Лар. – Я…
– Заслужил! – прервал его дварх-майор. – Прекрати дергаться, приказ о производстве уже завизирован Релиром.
– Благодарю! – щелкнул каблуками свежеиспеченный лор-капитан.
– Ладно, – пошевелил жвалами паук. – Занимайся новыми братьями. Кстати, не только ты привел новичков. Хевил тоже. Правда, из противоположного лагеря. Посему проследи, чтобы не передрались. У меня все, надо бежать в биоцентр.
– Разве мы не завершили исследования? – удивился Лар.
– Завершили, – недовольно проскрипел дварх-майор. – Вот только сканеры фиксируют подозрительную активность гиперполя. Всплески очень странной формы, похоже, нас кто-то преследует. Вот только кто обладает столь бесподобной наглостью, чтобы преследовать боевой крейсер ордена? А может, природа гиперполя в замкнутой области иная, и эти всплески имеют естественное происхождение? Не знаю, но здесь чувствительность нашей расы на руку. Баг Бенсон попросил меня напрямую подключиться к сканерам и внешним контурам Асиарха. Может, что-нибудь и смогу понять.
Он снова посмотрел на молча слушающих разговор офицеров и сказал:
– Желаю вам любви и радости, братья. Надеюсь, вам у нас понравится.
– Благодарим, господин дварх-майор! – ответил за всех Виктор Петрович, с трудом заставив себя говорить.
Фасеточные глаза паука на мгновение покрылись прозрачной пленкой, затем странное существо сорвалось с места и с огромной скоростью исчезло в тумане. Земляне еще некоторое время стояли, приходя в себя от явления паукообразного офицера. Николай до сих пор прибывал в состоянии легкого ступора. Да, расскажи кто-нибудь подобное, только посмеялся бы над безумной фантазией. А вот на тебе…
– Господа! – радостно провозгласил Лар. – Вечером обмываем мои новые погоны!
– Да, обмыть новые погоны – святое, – кивнул Ненашев. – С удовольствием составлю вам компанию, господин лор-капитан. Кстати, вот теперь я окончательно поверил, что вы из другого мира.
– Подождите, вы еще драконов, гвардов и эльфов не видели.
– Драконов? – удивленно спросил Володя. – Настоящих драконов?
– Самых настоящих! – заверил его Лар. – Крылья, зубы, хвост и все остальное в наличии. Их, правда, у нас не очень много, всего несколько сот тысяч, но все-таки.
– Несколько сот тысяч – это немного? – спросил Николай, удивленно покачав головой.
– По сравнению с остальными – немного. Правда, эльфов в ордене вообще всего двое. Но это только начало. Ладно, господа, идемте мыться и обедать. Кому как, а мне живот подвело.
Как приятно ощутить себя чистым! Николай успел позабыть это ощущение, давно не бывал в бане, с самой осени, пожалуй. Не было никакой возможности. А потом поражение, побег, плен. Он отмахнулся от воспоминаний и внимательно осмотрел себя. Надо же, им сразу выдали форму ордена. Как объяснил Лар, квазиживую. Удивительно удобную, да и надевалась она как будто сама собой. Правда, только на голое тело, и первое время штабс-капитан ощущал некоторое неудобство от отсутствия белья.
В душе много повидавшего офицера после всего увиденного жило детское ожидание чуда. Оказывается, оно никуда не уходило, просто спряталось очень глубоко. Как много еще предстоит увидеть и узнать…
Николай вздохнул и вышел из ванной комнаты. Одна эта ванная могла изумить до онемения. Он едва разобрался, как регулировать температуру воды, что уж говорить об остальном… Привыкать, наверное, придется долго. Эти аарн настолько опередили его родину в развитии, что слов не находилось вовсе.
– Прошу к столу, – услышал он голос Лара и запнулся, поняв, что попал совсем не туда, откуда вышел.
Похоже, он оказался последним, задержавшись в ванной дольше других. Остальные офицеры, одетые в точно такую же черно-серебристую форму, стояли у круглого стола. Николай оглянулся – он находился в большой овальной комнате с шершавыми темно-серыми стенами. Потолок тоже был сферическим. Какие-то картины висели напротив, но что на них изображено, Николай не разглядел. Он подошел к остальным, интересно было увидеть новую форму на ком-нибудь знакомом.
Господа офицеры выглядели смущенными и явно ощущали себя не в своей тарелке. Странно, но на каждом форма сидела так, словно на него и шилась. Впрочем, она же полуживая. Николай бросил взгляд на стол, но на столе ничего не было. А есть действительно хотелось сильно.
– Прошу садиться! – сказал Лар и первым сел.
Офицеры переглянулись, но расселись вокруг стола в удобных мягких темно-серых креслах. Николаю показалось, что кресло мгновенно подстроилось под его тело, он даже вздрогнул. Что, у аарн вообще все вещи живые, что ли? Очень даже может быть, если исходить из того, что он уже повидал. Не успели люди устроиться поудобнее, как поверхность стола подернулась дымкой, и перед каждым из ниоткуда возникли столовые приборы. А вслед за ними появились и подносы с различными, но совершенно незнакомыми блюдами. Но хоть они и были незнакомы, пахли одуряюще вкусно.
– Прошу! – показал рукой на стол лор-капитан. – Приношу извинения за то, что угощаю вас по своему вкусу, не знаю пока, что вы любите.
Он налил в почти невидимый фигурный бокал какой-то янтарной жидкости из оплетенной белой корой бутылки. Потом передал бутылку Ненашеву, севшему справа от него.
– Предлагаю выпить за знакомство и спасение от смерти, господа!
– Не откажусь, – кивнул штабс-капитан, наливая и себе. – А что это, вино?
– Нет, покрепче, походит на коньяк, но тонус повышает лучше. Уж чего-чего, а разных напитков у нас хватает, немного позже я предложу вам «Золото Дарна» или «Черный Вал».
Ненашев кивнул и, увидев, что все сидевшие за столом наполнили бокалы, поднял свой.
– Ну, что же, – сказал он, – за спасение и наших спасителей! За орден Аарн!
И осторожно глотнул незнакомый напиток. Огненный клубок мягко прокатился по пищеводу и взорвался в желудке. Приятный вкус, хоть и непривычен, пился этот коньяк легко, но в голову ударило сразу. Штабс-капитан выдохнул и побыстрее положил себе в тарелку что-то, отдаленно напоминающее отбивную. Остальные не отставали. Трудно было сперва разобраться с незнакомыми столовыми приборами, вилки почему-то оказались двухсторонними, вместо ложек использовали маленькие выгнутые лопаточки, ножи походили на хирургические скальпели.
Николай получал огромное удовольствие от того, что сидит в чистой одежде за хорошо накрытым столом с приятными ему людьми. Как давно не приходилось обедать в приличном обществе… Хотя сервировка и блюда были незнакомы, это не портило удовольствия. Он неспешно смаковал разные блюда, пытаясь понять, из чего они приготовлены, но сумел опознать только мясо и рыбу. Салатов на столе тоже имелось множество, и все были приготовлены из совершенно неизвестных овощей.
Выпили еще раз за новое звание их спасителя.
– Вот теперь хорошо, – удовлетворенно сказал Лар, отодвинув от себя тарелку и снова выпив. – Я готов отвечать на ваши вопросы, господа. У вас их, как вижу, множество.
– Да уж немало, – пробормотал Николай.
– Кстати, хочу предупредить, – ехидно ухмыльнувшись, продолжил лор-капитан. – Как только пойдут слухи, что у нас оказались кадровые офицеры с немалым боевым опытом, вас начнут донимать визитами господа дварх-полковники, командиры легионов.
– Это зачем же? – подозрительно прищурился контрразведчик. – Вербовать к себе, что ли?
– В общем, да. Но прямо ни один ничего не скажет, каждый будет только рассказывать о том, какой он белый и пушистый. И как хорошо служится в его легионе.
Офицеры, представив себе на мгновение белых и пушистых господ полковников, переглянулись и дружно расхохотались.
– А для чего? – внезапно стал серьезным Виктор Петрович. – Что, у вас своих офицеров не хватает?
– Хватает. Но боевой опыт бесценен. Понимаете, многие аарн физиологически неспособны на убийство. Большинству из нас после каждой боевой операции приходится лечиться от психошоков, иначе можно легко сойти с ума. А то и умереть. Впрочем, мы стараемся как можно меньше убивать даже в случае войны, но иногда все же приходится.
– Странно… – Николай задумчиво посмотрел на грустно улыбающегося Лара. – Война без убийства невозможна.
– Оставим это пока, – вмешался Ненашев, – Просветите меня лучше вот в каком вопросе. Господин дварх-майор сказал, что у вас есть еще новички из России. Но что значит: «из противоположного лагеря»? Красные, что ли?
– Да. А что вас смущает? Для нас не имеют значения взгляды человека, только его личные качества. Например, один из тех, кого вытащил Хевил, вообще был комиссаром. Но при этом напрочь отказывался кого-либо расстреливать. Воевать – воевал. А вот расстреливать не желал. В чем его только не обвиняли свои же, самого несколько раз едва к стенке не поставили, но так и не смогли заставить стать палачом. Потому он к нам и попал. А расстреляй он хоть одного, любой аарн шарахнулся бы от него с отвращением.
– Среди красных попадаются и такие? – приподнялись брови контрразведчика. – Если откровенно, не верю.
– Они тоже люди, а люди разные. И каждый выбирает сам: остаться ему человеком или стать подонком. Если бы среди вас был хоть один палач, участвовавший в расстрелах или шомполованиях крестьян, то я бы тихо ушел и не стал никого спасать. Неважно, чем человек оправдывает свое падение. Упал морально – значит, все, потерян. Для нас такой становится пашу, и никто не протянет ему руку, такого просто обойдут стороной, как обходят кучу, простите, дерьма.
– Вот оно, значит, как… – протянул Ненашев, переглянувшись с остальными. – Странно. Если человек испачкался, делая нужное дело, то он, по вашим меркам, уже и не человек?
– Именно так, – подтвердил Лар. – Цель еще никогда не оправдывала средства, наоборот, негодные средства пачкают самую светлую и добрую цель. А уж что подобные средства делают с душой применившего их человека… Сами увидите после Посвящения, какое отвращение у вас станут вызывать испачканные души.
– У нас всегда считали наоборот…
– Но ведь вы сами, господин штабс-капитан, не стали расстреливать тех трех большевиков в прошлом декабре? Хотя могли. А вы их отпустили.
– Откуда вы знаете?! – хрипло выдохнул контрразведчик. – Я же никому…
Он запнулся, с изумлением глядя на Лара. Потом с трудом выдавил из себя:
– Значит, и телепатия тоже правда…
– Правда, – согласился лор-капитан. – Я говорил, но вы предпочли не поверить. Давайте я вам лучше расскажу пару историй о том, как и какие люди попадают в орден.
– Давайте… – мрачно согласился Ненашев, пытаясь прийти в себя.
