bannerbannerbanner
Непара

Эллин Ти
Непара

Полная версия

– Сава, отстань от девчонки, ей и так страшно. – Антоша, ты вырос в моих глазах еще на пару сантиметров, хотя ты и без того шкаф, такой же, как твой дружок. Но все-таки гораздо приятнее этого придурка.

– О да, я вижу, – ухмыляется Артем, и я даже не успеваю опомниться, как он хватает меня за обе руки и едет прямо к центру катка, утаскивая за собой. Ну твою мать, ну твою мать! – Что, уже не такая дерзкая?

– Использовать против людей их слабости – низко, – рычу, глядя придурку прямо в глаза. Пусть увидит, что даже в такой ситуации я могу ответить, а не только бояться до самого разрыва сердца.

– Ты-то у нас специалист по низким поступкам, да?

– А у тебя из высокого только рост, да? Планка морали валяется ниже плинтуса. – Вздрагиваю, когда он отпускает мои руки прямо в центре катка. Савельев медленно удаляется, едет спиной и злорадно усмехается, пока я стараюсь держать равновесие и не бояться так сильно. Ищу глазами Лису и вижу ее прижатой к бортику тушкой по имени Егор. Искренне надеюсь, что она даст ему коленом между ног и придет спасать меня.

Но спасение не приходит, а вот тот же неуклюжий парень, который сбил меня у борта, приходит, и очень даже. Он орет: «Берегись!» – еще метров за десять до меня, но я не могу даже с места сдвинуться, в панике вращая головой во все стороны.

И сейчас бы здорово Артему проявить хотя бы капельку человечности и сдвинуть меня с места, но этого, конечно, не происходит. Я падаю на лед, придавленная тяжелым телом неизвестного парня, и хнычу, понимая, что как-то странно болит в районе запястья…

– Рука!

Глава 3

Лиза

Что такое «не везет» и как с этим бороться?

Я вот не зря никогда не любила зиму, вот не зря. Что хорошего в миллионах слоев одежды, морозе, ветре, снегопаде и гололеде? Ни тебе нормально голову повернуть, ни погулять, потому что нос отваливается от холода. И нормального внешнего вида тоже нет, ходишь как капуста и пытаешься не сдохнуть в каком-нибудь сугробе, которого ты ниже ростом. Ну я точно ниже.

Я никогда не любила зиму, потому что постоянно падала, поскальзываясь, часто болела и вообще плохо переносила мороз. И сейчас не люблю, потому что совершенно ничего не изменилось к моим девятнадцати годам.

Я стараюсь чаще быть дома, пить горячий чай, смотреть фильмы и рисовать. Короче, делаю все, чтобы остаться в живых, как бы глупо это ни звучало.

А тут Лиска. Грустная Лиска, одинокая, скучающая по своему придурку-бывшему и смотрящая на меня такими огромными глазами, уговаривающая пойти на каток. Так что я, отбросив в сторону все страхи, согласилась, хотя едва ли умею на коньках хотя бы просто ровно стоять.

И вот лежу. Вою от боли в запястье, пытаюсь скинуть с себя тушу виновника моего падения и не понимаю, за что мне такое счастье. Чертов Савельев. Если бы он не трогал меня, все было бы в порядке. Его вполне нормальный друг – по крайней мере, пока он нормальный – Антон спокойно предлагал мне помочь прокатиться, когда этот идиот вывез на центр льда, бросил и даже не помог спастись от несущегося в меня пухляша, который сам, кажется, только сегодня встал на коньки.

Не день – праздник просто!

Можно прямо тут мне вырыть могилу? Есть предчувствие, что с появлением в моей жизни Савельева, скучно теперь точно никогда не будет. Только веселье это какое-то вообще не веселое…

– Да слезь ты с меня! – Здоровой рукой пихаю в плечо парня, который все еще лежит на мне, переваливаясь во все стороны, как матрешка, и только сильнее придавливает всем немалым весом. Не хватало еще и ребра сейчас сломать из-за того, что кто-то бургеры ночами поедает. Издевательство.

Он пару раз еще пытается встать, неловко скользя руками и ногами, как вдруг почти взлетает в воздух, явно не без помощи кого-то постороннего.

– Учись кататься, – говорит этот кто-то, кто стаскивает с меня пампушку, и я понимаю, что это Антон. Боже, по-моему, он и правда в их компании самый адекватный. По крайней мере, не стоит и не смотрит, как этот идиот Савельев, а хоть как-то пытается помочь. – Ты как? Вставай.

Он осторожно поднимает меня, крепко удерживая, а я все еще скулю от боли в руке. Это несерьезно! Не хватало только сломать себе запястье. Сжимаю крепко пальцами, надеюсь, что это может облегчить боль, как тут же подлетает Лиска, хватая меня за талию с другой от Антона стороны.

– Что случилось? Лиз, что с рукой?

– Упала прямо на согнутое запястье, еще и парень сверху свалился, болит. – Понимаю, что почти всхлипываю от боли, хотя привыкла быть сильной и независимой и никогда не показывать слабости. Но рука действительно болит слишком сильно, чтобы я могла делать вид, что все в порядке. – Как ты свалила от Егора? – Вдруг становится интересно, потому что понимаю: этот идиот просто так не отпустил бы.

– Зарядила между ног, как и обещала, – хмурится Лиска. Достал все-таки мою Неженку, вот же урод. – Едем в больницу?

Лиска с Антоном выводят меня за бортик, усаживают на скамейку и осторожно стаскивают варежку с поврежденной руки, пытаясь что-то понять по стремительно синеющей конечности. Ну охренительно.

– Сава! – кричит Антон, и я вздрагиваю. Этот-то тут для чего? Доломать? Не до конца насладился представлением?

Смотрю, как придурок выходит за бортик и идет к нам, и рычу, не сдерживая раздражения:

– Пусть проваливает, если бы не он, все было бы в порядке.

– Я тебя не ронял, – говорит так спокойно, что у меня глаза на лоб лезут. Нет, он серьезно? Сам на лед выкатил, сам одну оставил и даже от падающего на меня парня не спас. А теперь говорит, что не ронял?

– Да если бы не ты, я бы прекрасно стояла в обнимку с бортиком, придурок!

– Тема посмотрит повреждение, он лучше всех разбирается во всех травмах, – поясняет Антон, но я прячу руку за спину, снова ойкнув от новой порции боли. Делайте что хотите, а руку я этому извергу не доверю.

– Я не шучу, не подходи, – шиплю, как змея перед нападением. – Поеду в больницу, твой профессиональный осмотр ничего не даст, – говорю, чувствуя, что рука начинает болеть только сильнее. А этот шкаф стоит и просто смотрит на меня, как на музейный экспонат. – И что смотришь? Не доволен проделанной работой? Хотел покалечить меня сильнее?

Мне на самом деле очень обидно. Да, мы повздорили на физре, где-то там я задела его самолюбие, но, черт возьми, это же не повод калечить девчонку. Говорила Лиске, что он меня не ударит, а оно вон как вышло… Да почему моя задница всегда может найти себе приключения? Она от удара тоже, кстати, болит.

– Я. Тебя. Не ронял, – говорит, явно злясь, а я только сильнее психую, фыркая. Не ронял он. Урод.

Лиса помогает снять коньки и натянуть любимые угги, а Антон просто находится рядом, что даже немного странно, но в то же время приятно.

– Так и не выпили латте, – говорю подруге, кивая на кафешку, которую видно с нашего местонахождения, и Алиса опускает голову, как-то странно хмурясь. – Блин, Лис, только не говори, что чувствуешь вину. – Нет, ну вот я так и знала. Дурочка моя. Кусает губу так, что я точно знаю – своей догадкой попала в цель.

Руки уже замерзли, поэтому боль немного поутихла, и мы решаем ехать в больницу на такси. В любом случае нам нужно в дежурное отделение, а на автобусе туда мне сейчас не доехать.

– Я отвезу. – Голос справа заставляет вскинуть брови от неожиданности. Вот странный какой-то, ей-богу. То ходит улыбается, то злится, то спокойный как удав, хотя мог бы и извиниться ради приличия, если уж на то пошло.

– Без тебя справимся, – говорит Алиса, и я мысленно ее целую в прекрасные розовые щечки. Моя девочка, обожаю.

– Вы в больнице будете не меньше часа, назад тоже на такси поедете? Не страшно ночью-то? – Он вскидывает бровь и смотрит на нас с легкой улыбкой, чувствуя себя победителем, видимо. Только вот мальчик забыл, с кем связался.

Демонстративно достаю телефон и набираю номер. Смотрю Артему прямо в глаза, мол, видишь, в твоей помощи никто не нуждается. Правда, если Леха сейчас не возьмет трубку, будет полный провал…

Но Леха не подводит. Обожаю его.

– Да, малявка, что случилось?

– Лешенька, а ты сейчас очень далеко? Мне твоя помощь нужна…

Леха – мой старший двоюродный брат. Единственный его минус – имя, как у моего бывшего. Никогда в помощи не откажет, люблю его как родного, серьезно. А еще Леха работает в такси, и, если мне очень нужно куда-то поехать, я всегда звоню ему. Денег он, конечно, не берет, но в качестве оплаты всегда заходит на ужин, в чем я никогда не могу отказать братишке.

Рассказываю в двух словах о проблеме, периодически шикая от боли в руке. Черт, я очень надеюсь, что там нет перелома…

– Лешка приедет? – улыбается Алиса, а Артем закатывает глаза и через секунду возвращается на каток. Кажется, он что-то бубнит, но мне как-то абсолютно плевать, если честно.

– Ты в следующий раз аккуратнее, – улыбается Антон, и я в миллионный раз не понимаю, что он делает с этими кретинами в одной компании. Подмигивает мне и тоже возвращается на лед, где у бортика стоит недовольный Егор и сверлит мою подругу взглядом.

– За что по яйцам-то дала? – спрашиваю, когда наконец-то остаемся вдвоем.

– Прижал к бортику и целоваться полез, ну я и треснула коленом, – улыбается подруга, – будет знать, как ко мне лезть. Я ему не очередная легкодоступная девица, на секундочку.

– Точно нет, ты вообще золото, – раздается голос слева, и мы вздрагиваем, чтобы тут же громко запищать:

– Лешка!

– Ну что, красавицы? Допрыгались?

– Докатились скорее… Поехали к врачу, а?

* * *

Чертов ушиб не дает нормально спать. Мне больно, некомфортно, грустно и обидно.

Я, конечно, дико счастлива, что перелома нет, но ушиб сильный. Мази, таблетки и плотная повязка, которая, кажется, пережала кровоток и сделала только хуже. Мне больно, и мне это не нравится.

Утром я пью двойную дозу обезболивающего, чтобы не быть на учебе скулящим щенком, и не без труда собираюсь в универ, стараясь скрыть мешки под глазами от бессонной ночки консилером и литром тональника.

 

Видок, конечно…

С таким внешним видом только детей пугать, но точно не идти на учебу.

Одеваться неудобно, умываться неудобно, даже завтрак себе сделать катастрофически неудобно. Хорошо, что мама была еще дома и сделала мне кофе, в котором я после почти бессонной ночи нуждалась не меньше кислорода.

Чувствую себя калекой какой-то, и все из-за одного придурка, который захотел повеселиться. Ну супер, конечно. Он повеселился, а мне страдай. Даже варежку не могу натянуть нормально, больно очень. Хорошо, что до универа топать пешком, потому что в общественный транспорт я сейчас никак не влезу.

Иду, радуясь, что снег не летит в лицо, прячу руку в карман огромного пуховика, защищая конечность от холода, и топаю к Лиске, зная, что она меня уже ждет.

Но тут случается неожиданность.

Лиска стоит у своего дома и хмурится, рядом с ней Егор, а в метре от них его шикарная тачка. Они о чем-то разговаривают, но в шапке и капюшоне мне не слышно вообще ни черта, поэтому я спешу подойти ближе, чтобы спасти подругу от навязчивого парня.

– Что происходит? – спрашиваю в лоб, оказываясь рядом с ними. Егор на удивление самодовольным не выглядит и даже, наоборот, как-то… виновато, что ли, смотрит на мою Лису.

– Хочу подвезти твою подругу на учебу, но она делает вид, что пешком идти интереснее, – ухмыляется Егор, и вся растерянность испаряется с его лица. Надо же, какой хороший актер, пытался подействовать на Алису невинным видом. Наивный.

– Пешком действительно интереснее, чем в одной машине с извращенцем, – шипит Лиска и уходит в сторону, утягивая меня за собой за здоровую руку.

Не понимаю, какого черта этих хоккеистов стало так много в нашей жизни. Я искренне надеялась, что вчерашним днем все закончится, но сегодня с утра пораньше один из них тут как тут. Ну что за издевательство?

– Да блин, ну я извиниться за свое вчерашнее поведение хотел! Как еще? С цветами и шоколадом тупо, а так хоть на учебу подброшу, – доносится нам в спину, и Алиса громко вздыхает, опуская плечи. Да что у них произошло и почему я до сих пор ничего не знаю? Подозреваю, что извиняется он за то, за что вчера получил по яйцам, но фиг знает, вдруг между ними еще что-то случилось? Почему она так реагирует?

– Слушай, – Алиса поворачивается и закатывает глаза, – давай договоримся: я уже не обижаюсь, но ты меня больше не трогаешь, ладно? Ни словом, ни делом, ни ручищами своими огромными. Хорошо?

– Не могу обещать, Неженка, я же сказал тебе вчера: тянет к тебе, ничего поделать с этим не могу.

Егор разводит руки в стороны, словно сдаваясь, и опять улыбается, а я отчаянно не понимаю, что происходит. Что значит «тянет»? Когда он это сказал?

Алиса смотрит на него в последний раз, закатывает глаза и уходит в сторону универа, даже меня с собой не потянув. Егор вздыхает громко. Видимо, надеялся, что Нежнова таки сжалится, поведется на его улыбку и впорхнет в машину. Ну очень наивный.

– Нежнова, а ну стой, – рычу и иду за подругой. Пробежалась бы с удовольствием, только вот погода не располагает, а рука все еще сильно болит, не хватало снова рухнуть на нее и точно сломать.

Мимо нас проносится машина Егора, и Алиса наконец-то останавливается, дожидаясь меня. Что за Санта-Барбара вообще?

– Что это было? – Мне необходимо знать все до мельчайших подробностей. Последний раз у Алисы хоть какие-то диалоги с парнями были… Да никогда. После Сережи она даже здоровается не со всеми. А тут приехали! Вчера целоваться лез, получил от нее за это, так еще и домой приехал, подвезти собирался. – Откуда у него твой адрес? И куда это его к тебе тянет?

Лиска закатывает глаза. Плохой знак, бесится, но я так просто от нее не отстану уж точно. Не тот случай.

– Вчера на катке, когда эти придурки туда приехали, может, видела, я стояла болтала с женщиной.

– Да, я еще расстроилась, что ты занята и мы не успеем сбежать.

– Это Светлана Сергеевна, она ходит ко мне на маникюр, не очень давно, но раза четыре уже была. Абсолютно прекрасная женщина, вот мы и разговорились с ней.

– Не вижу связи с Егором и тем, что он знает твой адрес. – Стараюсь и идти ровно, и слушать Лиску, еще и думать, чтобы понять, к чему ведет подруга. Времени у нас немного, универ недалеко, поэтому хочется уже узнать все поскорее.

– Мы стояли, разговаривали, а тут этот Егор. Обнял Светлану Сергеевну, и говорит: «Мам, где бы еще встретились». Представляешь? Она его мама! Говорит ему: «Вот стою болтаю с хорошей девушкой, не то что все твои куклы одинаковые. Присмотрись, Егорушка». Нормально вообще? Я рядом стою! А он ей говорит, что, мол, и так давно на меня смотрит, только я, колючка такая, не подпускаю его. Светлана Сергеевна рассмеялась, поехала кататься, а этот кретин меня к бортику прижал. Тянет, говорит, к тебе, сил моих больше нет. Давно на тебя в универе смотрю. Я его послала, а он целоваться полез, ну я и треснула его коленом, обернулась, ты лежишь, я к тебе, ну а дальше ты знаешь.

– Охренеть… Думаешь, адрес твой ему мама дала?

– Да, уверена. Этого счастья мне только не хватало. А то я не знаю, какой он кретин и что ему правда от меня надо. Мне секс на одну ночь не нужен. А если и нужен, то точно не с тем, кто потом об этом сексе каждому встречному расскажет, фу.

– Да, подруга… Влипла ты. Кажется, просто так он не отвалит. Еще и чертовы пары с ними теперь, – хмурюсь, реально жалея подругу. Отношения с парнями у нее сложные, и ей бы хорошего какого-нибудь, верного, а вокруг одни бабники, которых она на дух не переносит. Было бы проще, если бы Сережа ей не изменил. Она бы легче реагировала на таких вот Егоров, но в ее ситуации… Тяжело, короче.

Мы подходим к универу, где у входа опять стоит вся шайка местных хоккеистов. Господи, как же раздражают. Раньше мы не замечали их так часто, сейчас же они словно издеваются, попадаясь на каждом шагу.

Мы пытаемся пройти мимо, но меня окликает Антон, а Алиса остается рядом, избегая взгляда Егора, который слишком уж медленно выпускает дым от сигареты вверх, и с прищуром смотрит на подругу. М-да… Будет весело.

– Как твоя рука? – спрашивает Антон, и я в миллионный раз не понимаю, как он может дружить с этими кретинами. Ну я прям не понимаю! Они слишком разные, он кажется очень хорошим, я не хочу в нем разочаровываться.

– Ушиб, – поднимаю руку, показывая перемотанную конечность, – и растяжение. Благодаря твоему другу теперь пить лекарства две недели и носить эту «прелесть».

Каким бы адекватным Антон ни был, разговаривать с ним я не намерена. Разворачиваюсь, собираясь уйти, как тут передо мной вырастает фигура Артема. Стоит, смотрит с высоты птичьего полета на меня, хмурится, а потом берет мою руку и поднимает, осматривая.

– Я просто не успел оттащить тебя, но пытался, – вдруг говорит он, и я хмурюсь. Серьезно? – Напиши, какие лекарства нужны, я все оплачу. Такого исхода я точно не хотел.

Савельев отпускает мою руку, прищуривается и отходит, пропуская меня внутрь, и я иду, пытаясь переварить все сказанное этим придурком.

Чего?

Глава 4

Лиза

Я уже говорила, как сильно ненавижу зиму? Я скажу это еще раз. Потому что с больной рукой снять с себя сто слоев одежды, размотать шарфы и стащить шапку очень сложно, и при всем этом каким-то чудом нужно не опоздать на пару. Вообще-то мы с Лиской пришли вовремя, но эти надоедливые хоккеисты затормозили нас у дверей, и нам опять пришлось спешить, чтобы не заработать очередной выговор за опоздание.

Чувствую себя немощной, когда подруга помогает снять куртку, и в миллионный раз мысленно проклинаю эту швабру Артема Савельева. Вот вырос здоровый, а мозгов вообще нет.

– Лиз, а что значит «напиши, какие лекарства, я оплачу»? – спрашивает Лиска, и я зависаю, так и не дойдя три последние ступеньки до второго этажа. Блин. Я так старательно разматывала себя до состояния человека, что даже забыла о том, что сказал этот придурок на крыльце.

– Да ну его. Наверняка хотел перед друзьями повыделываться, – морщусь и иду дальше, пытаясь собрать пазл в своей голове. Но на самом деле ничего, кроме мысли о том, что слова Артема были показухой, в голову не приходит. Ну а что это могло быть еще? Искренность? Да даже не смешно. У таких, как Савельев, эта функция в организме отсутствует. Либо атрофирована с детства. – Где я ему должна написать? На бумажке? Почтовым голубем отправить? В задницу его, сама все куплю. Как раз в аптеку надо зайти после пар.

– Странные они, хоккеисты эти, – хмурится Лиска, останавливаясь перед дверью аудитории. Ну да, мы и без того уже опоздали, зачем спешить? Тоже так думаю. – Вот не было их никогда, все прекрасно шло. А тут появились, и хрен сотрешь, со всех сторон лезут!

– Еще и пары с ними теперь два раза в неделю. – Я почти хнычу от понимания. Отчего-то в голове мелькает мысль, что эти идиоты от нас просто так не отстанут. Какого черта только…

Препода еще нет, что играет нам на руку, и мы садимся подальше, скрываясь от всех. На заднем ряду меня, с моим-то ростом, вообще почти не видно, да и Лиску не особо, не такая уж она и высокая. Просто высшая математика это, как бы ни звучало, самый ужасный ужас нашего обучения, поэтому мы с Нежновой на пары Николая Степановича приходим поспать на задних рядах под его монотонное бормотание.

Рука все еще ноет, и это дико бесит, но радует то, что ушибла не правую. Переписывать потом все пропущенные лекции за один день мне не хочется, я лучше поскулю и потерплю, но буду вникать в материал по мере его преподавания. Ну… кроме высшей математики, конечно.

Мы почти спим с Лисой, когда стол содрогается от вибрации телефона. Я смотрю на экран, удивляясь увиденному.

– Чего такое? – шепчет Алиса, видимо заметив выражение моего лица.

– Савельев на меня подписался и эсэмэску прислал: «Напиши список сюда, все куплю и отдам тебе после пар».

Мое удивление размером с рост этого самого надоедливого Савельева, потому что все предположения, что слова на крыльце были сказаны ради показухи, идут по одному месту. Мне было бы гораздо проще и дальше понимать, что он редкостный козел, чем пытаться разобраться в этом поступке.

– Скажи честно, ты натравила на него Леху и он пообещал оторвать ему достоинство? – Нежнова смеется, но мне не весело. Я не знаю почему, но отчего-то вся ситуация меня… смущает? Возможно. Я не могу понять свои ощущения, если честно, но чувствую себя не расслабленно и спокойно. Я совершенно не хочу, чтобы он мне что-то покупал. Травма моя, значит, и деньги на лекарства тоже мои. В конце концов, не он наехал на меня, а такой же умелец кататься, как и я, так что пусть тот и платит.

Нет, на самом деле мне это просто не нужно. Ну для чего? Чтобы я перестала думать, что он придурок? Так я не думаю, я знаю, его уже ничего не спасет. А быть обязанной ему за что-то я не хочу тем более. Себе дороже.

Поэтому я оставляю сообщение без ответа, выхожу из соцсети и продолжаю спать, аккуратно устроив ушибленную руку на столе. Потому что мне вообще не нужно иметь какие-то точки соприкосновения с этим Артемом. Мне хватает с ним совместных пар два раза в неделю. Вообще одного раза с головой хватило, так теперь еще и до конца года этого индюка терпеть.

* * *

Пары проходят относительно спокойно, что не может не радовать. Последняя пара дней была настолько насыщена событиями, что обычный учебный день уже кажется праздником, не иначе. Я вообще не понимаю, как живут люди, у которых пожизненно что-то случается. Ну типа… постоянно прям. Потому что, мне кажется, я к такому ритму жизни не привыкла.

Хочу быть ленивым тюленем, а не вот это вот все.

– Лизка, ты сегодня без меня домой. – Алиса помогает намотать мне шарф в сотню оборотов. Мы одни в гардеробной, никто не видит больше моей беспомощности. К счастью. – Мама попросила заехать к бабуле, я давно не навещала. Поэтому ты иди аккуратно, пожалуйста. Там скользко, а у тебя и так рука.

– Рука, да, даже две, – улыбаюсь, потому что эта дурочка иногда чересчур переживательная. – Не беспокойся, мам, все будет в порядке. Я в аптеку – и домой, честное слово!

Лиска смеется, помогая мне надеть еще и куртку, и я в очередной раз понимаю, как мне все-таки повезло с подругой. Кто бы меня еще вот так запихивал в пуховик, как ребенка, а?

– Ты, кстати, Савельеву отвечать не собираешься? – спрашивает Лиска, и вот теперь мне хочется стукнуть ее по лбу.

– Нет, – мы идем по коридору к выходу из универа. Рука начинает неприятно ныть, самое время выпить обезболивающее, но я уже так укуталась, что точно не до этого. Придется терпеть до дома. – Совершенно не хочу, чтобы он что-то мне покупал, пусть это и лекарства. Сама куплю, в конце концов, это ведь и правда не он на меня наехал.

 

– Технически да, но ведь это он выкатил тебя на лед, и…

– Лис… – Она начинает раздражать, и по моему лицу наверняка это видно.

– Ладно, извини.

Мы выходим на улицу, и Лиска замирает, округлив глаза, а мне почему-то хочется смеяться. У крыльца стоит Егор, опираясь на свою машину, а в руках у него букет! И, судя по его довольной улыбке, ждет он именно Алису, которая как раз очень вовремя вышла из универа.

Алиса

Ну вот только этого счастья мне не хватало. Почему мужики такие придурки? Вот сколько раз нужно отказать, чтобы понял, что не по пути? Еще и розы мои любимые привез, кремовые. Наверняка это тоже его мама спалила. Надо поменьше болтать с клиентами…

Ну почему. Ну почему я, а? Нашел бы себе другую жертву, у нас вон половина универа, кто кидается на шею этим чертовым хоккеистам. Даже парочка молодых преподавательниц найдется, кто тащится от них. Выбор сумасшедший, хоть каждый день новая – как они обычно и делают, – но ему надо было пристать именно ко мне зачем-то.

И стоит, улыбается, как будто я сейчас растаю от его улыбки и побегу навстречу, прыгая в объятия. Да конечно, уже лечу, раскинув руки. Кретин.

Лиза рядом хохочет, а мне вообще не до смеха. Почему он меня преследует?

– Остаться с тобой? – спрашивает Лизка, и я качаю головой. Не надо. Зачем? Девочка я взрослая, да и напрягать Лизу всякими разборками не хочу, она и так от рук этих хоккеистов пострадала, не думаю, что ей еще и скандалов хочется. Да и кажется мне, что плохого Егор ничего не сделает. Хотя бы потому, что я знакома с его мамой. – Ладно, подруга, раз нам не по пути сегодня, то я пошла в аптеку, а ты будь умницей и напиши мне, когда будешь дома. – Мы чмокаемся на прощание, и я съеживаюсь, когда она отходит. С ней было почему-то чуть легче.

Было бы идеально просто пройти мимо и сделать вид, что Егора не существует, но он стал в самом центре дорожки, так что если бы я и захотела пройти, то делать это нужно было бы по его машине. Ну или голове. И оба варианта меня не устраивают.

– Надеюсь, ты ждешь не меня. – Я, наверное, похожа на стерву, но меня это ничуть не смущает. Складываю руки на груди, придавая своему виду максимальное безразличие, и приподнимаю бровь, ожидая ответа.

– Тебя, Неженка. – Он опять улыбается. Я не понимаю, почему эти хоккеисты всегда улыбаются? Им так весело живется в обличьях придурков, что улыбка с лица не сходит? Мне вот вообще рядом с ним не весело, ни на одну секундочку даже. – Возьми цветы, а? Я от чистого сердца, в качестве извинений за то, что был придурком.

– Что значит «был»? Ты и не переставал им быть. – До общения с Лизой я такой стервой не была, честное слово. Но меня все устраивает, без этой змеи я бы наверняка была более мягкой, а такие придурки, как этот Егор, именно мягкости и ждут. Не тут-то было, дорогой мой.

– В любом случае эти розы тебе, бери. – Он протягивает цветы, и бо-о-оже, как же они пахнут, какие же красивые. Сумасшедшее желание схватить букет – а он большой, в нем не меньше двадцати пяти роз – и зарыться в него носом, вдыхая пьянящий аромат. Я обожаю розы всей душой, а кремовые еще и сердцем, и мне невероятных усилий стоит одарить эту прелесть – не Егора, цветы – равнодушным взглядом и закатить глаза.

– Оставь себе, мне от тебя надо только одно: чтобы ты отстал! Что прилип, а? Куча девчонок вокруг, выбери кого посговорчивее, а меня оставь в покое, правда. И пройти дай.

Надеяться на то, что отвалит так просто, нет смысла, да? Он же тугодум явно, не понял даже после того, как получил коленом между ног. А удар у меня сильный, я точно знаю, я в зал регулярно хожу. Но, видимо, надо было сильнее. И по голове.

– Не могу я, Неженка, понимаешь? Вижу тебя, и сердце заходится, даже дышать тяжело.

– Тогда советую посетить кардиолога. – Я злюсь и хмурюсь, а потом разворачиваюсь и обхожу машину и Егора прямо по клумбе. Благо снег, и никаких цветов я не растопчу, но увидел бы наш охранник – в живых меня уже не было бы. Егор вслед кричит, что я красивая, а мне плакать хочется от такой несправедливости. Почему эти мужики считают, что имеют право пользоваться девушками, как вещами? Я прекрасно видела многие его отношения, я слышала рассказы однокурсницы о том, как он бросил ее сразу, как только переспал, я видела, как они смеются над девчонками со своими друзьями и заигрывают с каждой второй. Я верила в любовь, правда верила, пока ее не растоптали и не выкинули в окно, еще и грязью облив. И сейчас, когда я могла бы начать верить в нее снова, влюбиться и утонуть в нежности, на пути стоит тот, кто окончательно эту веру в любовь добивает.

Хорошо, что ему хватает ума не ехать за мной. Я спокойно иду к остановке, сажусь на автобус и еду к бабушке, чтобы есть пирожки с повидлом и не думать ни о каком придурке-хоккеисте.

Лиза

Мне холодно! Иду, руки в карманы засунула, и надеюсь не поскользнуться, чтобы еще и нос не разбить. Пока топаю, в голове прокручиваю заклинания по призыву весны и тепла, а в мыслях уже представляю, каким тоном Лиска будет вечером ворчать мне в трубку на Егора. Вот пристал к ней как банный лист. И нашел к кому! К Нежновой, которая всех бабников, козлов и просто кретинов после своего бывшего на дух не переносит.

Наивный Колосов действительно надеется заполучить мою подругу? Он может получить от нее в нос пару раз и еще раз между ног, это вот точно. Большее – вряд ли.

Иду, задумываюсь, чувствую, как от мороза покалывает не скрытый тканью шарфа нос, и подпрыгиваю от резкого и неожиданного сигнала машины позади себя. Да твою же мать…

Савельев сидит за рулем, наполовину высунувшись в окно, и курит, выпуская сигаретный дым кольцами. Спортсмен хренов. Я стараюсь не обращать внимания на едущую рядом машину, но этот придурок снова сигналит, и я снова подпрыгиваю, чуть не навернувшись в снег. Это финиш.

– Да какого хрена? – Я разворачиваюсь изо всей своей никакой силы бью ногой по колесу, на что этот идиот только ухмыляется. – А если бы я опять упала? На другую руку или сломала бы эту, ушибленную? Отвали от меня, Савельев, от тебя одни проблемы, меня уже, без шуток, тошнит при виде тебя.

Ухожу, но с короткими ногами делаю это слишком медленно по сравнению с его машиной. Он едет рядом, смотрит на меня из окна и молчит, скотина, так раздражающе, что у меня начинает кипеть все нутро.

Пожалуйста, Гаврилова, держи себя в руках, просто держи.

– Я просил написать лекарства, – вдруг оживает дылда, видимо надеясь, что я буду продолжать диалог. Ага. Иду, молчу, осторожно ступая по скользким дорожкам. Надо пойти в церковь поставить свечку за тепло, вдруг поможет? Я уже во что угодно поверить готова, хоть в бога, хоть в танцы с бубнами и шаманские обряды. – Гаврилова, я с тобой разговариваю.

Нет, ну это вообще наглость уже…

– Я знала, конечно, что ты кретин, но не думала, что настолько. Нажимай педаль своей машинки и шуруй отсюда, длинный, пока я тебе камень в лобовое не кинула.

– Какая ты злючка, – говорит он насмешливо, а я мысленно хлопаю себя по лбу. Где я, деловая такая, собралась камни под снегом искать? Машина за мной не едет, вопли Артема я тоже не слышу, и, как только расслабляюсь, рядом со мной вырастает эта шпала, только теперь без машины и сигареты. – Я сказал, что оплачу лекарства. Ты руку ушибла из-за меня.

– А ты сейчас из-за меня голову ушибешь. Савельев, я сто раз сказала, что мне от тебя ничего не надо. Лекарства сама в состоянии купить, мне не три года.

– А выглядишь на три. – Он смеется, а у меня от нервов мурашки вокруг пупка бегают. Давно меня так никто не раздражал, как этот самоуверенный длинный козел.

– Зато мне не надо пригибаться, чтобы… – Чтобы проходить в дверные проемы, хочу сказать я, но кретин меня перебивает, заставляя злость литься по венам.

– Да ну, пригибаться придется все равно, спина устанет. Я тебе подушечку под колени подложу чтобы повыше было.

– Ты придурок. – Я не хочу больше ничего говорить и вообще ему отвечать. И знать, что шутку я оценила, ему вообще необязательно. Я хмурюсь от боли в руке, но старательно это скрываю и радуюсь, когда вижу аптеку. Нужно выпить таблетку прямо сейчас, иначе притворяться, что у меня ничего не болит, я больше не смогу.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15 
Рейтинг@Mail.ru