Элизабет Кэйтр
Купись на мою ложь
Глава 4. Агония в восьми воплях
– Ты видел эти заголовки, Йен?! Ты вообще, чем думал? – Пиарщик компании так неожиданно залетает в кабинет Йентани Вуда, что сам начальник несколько раз растерянно моргает, осматривая мужчину.
Чарли Дуглас уже около пяти лет работал плечом к плечу с Йентани Вудом, а потому мог позволить себе нарушение субординации, когда дело касалось важных тем, освещающихся в средствах массовой информации. Догадываться, каков был инфоповод этой недели не приходилось.
– «Всемогущему Йентани Вуду не хватает на жизнь?», «Йентани Вуд нашёл выход из затянувшейся депрессии!», «Делайла Пирс сделала из Йентани Вуда разнорабочего!», «Вчера успешный бизнесмен, сегодня – второсортный нарезатель лаймов?», «GRAPHIC ART» – меняет специализацию?!». Серьёзно, я тебя спрашиваю?! – Черноволосый Чарли в истерике выкидывал именитые желтушные журналы на стол начальника, зачитывая каждый заголовок.
В зелёно-кленовых глазах горел огонь сумасшествия, казалось, что ещё секунда и пиар-менеджер начнёт вырывать свою прекрасную шевелюру, раскидывая её по светлому паркету.
– Это невозможно опровергнуть! Понимаешь? Ты на всех фото нарезаешь лаймы и разливаешь виски! – Чарли кружил вокруг кожаного кресла размашистым шагом, активно жестикулируя руками.
Иногда он останавливался, потирал виски и менял направление.
– Успокойся, Дуглас, – усмехается Йентани, поправляя галстук пыльно-серого цвета.
После рабочей ночи голова Вуда раскалывалась словно многовековой дуб от удара молнии.
– Успокойся?! – Голос Чарли становится настолько тонким, что от звука с лёгкостью мог бы лопнуть стакан. – Кхм… Успокойся? – уже нормальным баритоном вопрошает он. – Йен, ты сошёл с ума? Что мне с этим делать? Это колоссальный удар по компании! Ты только представь сколько грузных кошельков захотят свернуть свои проекты, когда узнают о твоём «увлечении»!
– Чарли, я улажу этот вопрос. – Йен исподлобья смотрит на мельтешащего подчинённого. – Ты хотя бы присядь, а то мы сейчас в артцех провалимся.
– Ты сумасшедший! – покачивает головой из стороны в сторону Чарли, оседая на кресло.
– Не обижайся, конечно, но на сумасшедшего сейчас больше похож ты, – уголок губы Вуда дёргается, образуя озорную мальчишескую ухмылку.
– Йен, как мы будем отбеливать это? Весь пиар отдел на ушах стоит. На нашем этаже скоро светофор надо будет ставить!
Вуд на секунду хмурится. По началу он хотел просто рассказать СМИ о споре с лучшим другом, умолчав только реальный предмет спора. Но это сделало бы из него и из Лютера ветреных начальников. А серьёзные большие кошельки терпеть не могут такого поведения от исполнителей их многомиллионных услуг.
– Я влюбился, – выдаёт Йен быстрее, чем успевает обдумать то, что он собирается сделать.
– Поздравляю. И как это связано? – хмурится Чарли, потирая переносицу.
В кабинете уже давно должен был раздаться стук изящного кулачка Делайлы Пирс, но привычка прислушиваться прежде чем войти заставляет её застыть на месте, с занесённой рукой под насмехающийся взгляд секретарши.
Её сердце громко ударяется о грудную клетку, прежде чем гнев начинает заволакивать мысли.
Она, как идиотка, всё это время ждала, пока он ворвётся к ней в квартиру, припечатает к стене в яростном поцелуе и никогда в жизни не позволит выйти замуж за другого. А по итогу она стояла за дверью его кабинета, слушая треклятое: «Я влюбился».
– Я сделаю признание. Скажу всё как есть: что очень давно добиваюсь сердца девушки, что она – свет моей души. И мы с ней поспорили ради интереса, кто больше выдержит на обычной работе. Ей очень важно, чтобы я не разделял бедных, средних и богатых – и она решила преподать мне урок.
Делайла слышит родную ухмылку в его словах.
«Она – свет моей души…»
Кто этот человек? Раньше от него нельзя было и щипцами под анестезией вытащить таких слов, а теперь – распишитесь, получите.
– Кто она, чёрт возьми, такая? – Слетает почти немой вопрос с губ блондинки.
– Ого! – За дверью восхищенно выдыхает Чарли Дуглас. – Эта история принесёт нам топы во всех чартах! А если ты ещё возьмёшь на интервью это прекрасное создание! Только представь, сколько к нам повалит режиссёров, когда узнают историю вашей любви! Уже вижу запросы на дизайны, которые будут пропитаны сумасшествием и страстью! – Слова Дугласа разжигают огонь всепоглощающей ревности и ненависти в сердце Пирс.
– Подожди пока с выходом в свет. Дай мне немного насладиться простой жизнью. Мы подогреем интерес и через неделю прокомментируем все статьи. А там и покажемся в свет.
– От всего сердца рад за тебя, Йен! Мы думали, что ты совсем деревянный!
Делайла судорожно выдыхает, разворачиваясь на высокой шпильке. Отсюда нужно срочно бежать, в противном случае, она рискует попасться этим двоим на глаза.
Элла сталкивается с ехидным взглядом секретарши. Блондинка стервозно откидывает волосы с плеча, дефилируя от бедра к лифту.
– Передумали, мисс Пирс? – слышится насмешливый голос.
– Если хочешь сохранить работу, то ты меня тут не видела. Поняла? – жёстко осекает её девушка, озлобленно вжимая кнопку вызова лифта.
– Конечно, мисс… – Стыдливо опускает глаза секретарша.
Но Элла этого не видит. Её единственная цель – быстрее сбежать с треклятого этажа.
Чарли с довольным выражением лица покидает просторный кабинет начальника, оставляя его один на один с музеем Гуггенхайма.
– Какого чёрта я творю? – слетает с губ Йена, пока он рассматривает спиралевидное здание. – Какого чёрта?!
«Чёртов спор! Чёртова Делайла! Чёртова Зои!»
Мужчина тяжело выдыхает, опираясь тазом на рабочий стол, остро осознавая, что «чёртов» тут только он.
– И что прикажете делать, мистер Вуд? – иронично усмехается он, поправляя жилетку под пиджаком.
Даже в самых радужных раскладах его головы – Зои не соглашалась на затеянную игру. Шантажировать её он не имел права, просить – тоже. Что даст ей эта игра? Ничего. По крайней мере, она не выглядит как человек, которому что-то нужно от могущества Йена.
Влюблять её в себя Йентани не собирался. Жертвовать чужим сердцем и чувствами в своих целях для него было низко и подло. Найти кого-то и выдать этого человека за Зои – тоже провальная идея, из которой вытекало столько подводных камней, что и распыляться не стоило.
Вот если бы у идеальной Зои Лойс Тёрнер нашлась какая-нибудь брешь, позволившая ею манипулировать. Если бы ей нужно было то, что в силах исполнить только такому, как Йен. Тогда бы это в миллиарды раз облегчило задачу, и двоих незнакомых людей связал бы один общий секрет, изменивший жизни обоих в лучшую сторону. Оба остались бы в выигрыше и разошлись в счастливые жизни, как в море корабли. Но бреши не было. А идеальный план разрушался, так и не воплотившись в реальность.
Йен проводит ладонью по лицу, снимая напыление задумчивости. Нью-Йорк постепенно накрывала тьма, зажигались первые фонари, а свет в офисных зданиях выкручивался на полную мощность.
Сегодня должна была быть вторая рабочая ночь в баре. Ноа говорил, что к такому графику легко привыкнуть. Двое суток в баре – двое отдыхаешь. Танцовщицы работали не сменяясь, а график Зои и без того образовывал схему шесть рабочих дней – один выходной. И Йен хотел было удивиться, когда слушал это от «коллеги», но Филлипс уверял, что Зои так удобно работать.
Все мысли снова сводились к улыбчивой Зои. И почему она всегда так добра? Почему, работая в гнилом месте, её душа не пропитана трупными разлагающимися ядами? Как вышло так, что семя столь нежного цветка занесли в кладбищенскую почву?
– Можно? – Острый, как лезвие дамасской стали, голос Делайлы кромсает в пух и прах все мысли о танцовщице из «Эдема».
– Проходи. – Йен едва дёргает бровью, поворачиваясь лицом к Элле.
Она была как всегда прекрасна. Идеальные блондинистые локоны источали дурманящий аромат, который незамедлительно подрывал альвеолы.
– Документы на подпись. Проект Куртца мы сдали. Теперь «Дисней» может гордиться своей рекламой. – Каждое слово чётко, звонко наполняет просторный кабинет.
А Йен лишь кивает головой, внимательно вглядываясь в некогда любимые черты лица, вспоминая те моменты, когда мог прикоснуться к ней, провести пальцами по острым скулам, оставить трепетный поцелуй на шее.
– Ты даже ничего не скажешь? – Изящные бровки ползут друг к другу, а на губах появляется растерянная натянутая улыбка.
Йен покачивает головой, смахивая невольный образ улыбающейся занозы Зои рядом с идеальной Делайлой.
– С тобой всё хорошо? – Элла делает шаг к Йену. – Йен? – Рука заботливо укладывается на мужественное плечо.
«Ну же! Ещё не поздно, Йен! Не поздно!»
– Да, всё хорошо, – отмахивается мужчина, чувствуя контуры её пальцев на своём предплечье. – Вы молодцы, Элла. Ты молодец.
Девушка улыбается, убирая руку и делая разочарованный шаг назад.
– Подпись, Йен. – В ожидании она складывает руки на груди.
Мужчина быстро ставит размашистую подпись с росчерком, возвращая документ девушке.
– Йен… Это… правда? – Вопрос слетает с губ сам собой, настолько неожиданно, что Элла дёргается.
«Глупая, глупая идиотка! Хотела проверить его? Умница! Проверила так, что выходишь замуж за другого!»
– Ну, да. Скоро состоится огромный тендер с Германией, надо быть всем готовыми. Я не шучу с такими вещами, – хмыкает Йен, укладывая телефон во внутренний карман пиджака, попутно беря в руки ключи от мотоцикла.
– Это правда здорово! – Лицо Делайлы в миг искажается, пока глаза метают молнии в бывшего парня.
«Чёртова бесчувственная деревяшка! Знает же, о чём именно я хотела спросить!»
– Если это всё, то мне нужно ехать, Делайла. Приятного вечера с будущим мужем, – холодно бросает Вуд, оставляя девушку один на один с его парфюмом.
– Я устрою тебе сладкую жизнь, козёл, – хмыкает Пирс, смотря ему в след. – И твоей новой пассии.
***
Яркий смех Патрисии доставлял Зои самое настоящее эстетическое удовольствие, даже несмотря на то, что девушка шлёпала за подругой по торговым центрам уже четвёртый час на высокой шпильке.
– Ты можешь хоть иногда ходить медленнее? – Шоколадные волосы Зои, которые она так упрямо выпрямляла днём, превратились в огромное вьющееся облако.
– Ты можешь хоть иногда носить кроссовки? – на автомате хмыкает Патрисия. – И потом, если мы сейчас не поторопимся, то точно опоздаем в «Эдем».
– А, то есть, это мне что ли укор? Это же ты таскаешь меня за собой по магазинам! – возмущённо сдувает прядь со лба Зои.
– А кто ещё это будет делать, если не я, а? Каталина, которая живёт в компьютере? – с притворным возмущением вторит Пати, на что Зои лишь закатывает глаза.
На самом деле Тёрнер была безумно благодарна подруге за вылазку в «большой мир». За последний год она уже и забыла, что такое обычный поход по магазинам. Правда, если раньше это были бутики от именитых брендов, то сейчас – самый обычный массмаркет. Но Зои не жаловалась, ведь что тогда, что сейчас – пиджак для неё был всего лишь вещью, а какая на нём пришита бирка её совсем не волновало.
– Если хочешь, то мы можем посидеть в кафешке, – сдаётся Патрисия. – Скажу Лютеру, что это я тебя задержала.
– Нет, Патс, пойдём уже, – искренне улыбается Зои. – Когда я вообще уставала, а?
– Последние два года, – неопределенно вставляет Патрисия, но, замечая грустную искорку в глазах Зои, тут же переводит тему. – Что завтра наденешь?
– Пижаму, – хмыкает в ответ брюнетка, тут же ловя вопросительный взгляд кошачьих глаз. – Что?
– Издеваешься, да? – ведёт бровью рыжая, недовольно дёргая аккуратным носиком, а заодно беря поудобнее три пакета с обувью.
– Патс, я всё больше тебя не понимаю. – Тёрнер размеренно цокает каблуками по асфальтированной дорожке, усиленно пытаясь вспомнить, что завтра за день.
– Зои! Завтра у нас «Зелёный день»! Лес, сосиски, гитара, весь состав работников!
– Вот повезло, прямо в мой выходной! – Не разделяет бешеного энтузиазма подруги Зои.
– Тёрнер, это наконец-то огромный шанс подставить наши прекрасные личики под солнечные лучи! Ты только представь!
– Нет уж, спасибо! В том году мне подпалили подол юбки, а в позапрошлом пьяная Лана чуть ли не оставила меня без волос. К чёрту, к чёрту, ваш «Зелёный день»! – Закатывает глаза девушка.
– В этот раз объектом их внимания станет Йен, и потом, я тебя не дам в обиду! – подкусывает губу Патрисия.
– Вуд? А он что забыл в лесу? Решил постоять вместо дерева?
– Ну, вообще-то, он пока что считается частью нашего клуба.
«Пока что», – добавляет про себя Зои. – «Только он сбежит через несколько дней. Для него же это очередная игра!»
– Убедила, я пойду только если он там будет, – смеётся Зои. – В конце концов, я с удовольствием посмотрю на лицо полное отвращения, когда пьяные танцовщицы начнут домогаться до него!
– Вот! – заливается в ответ весёлым хохотом Патрисия. – Вот так-то лучше!
Зои ещё раз улыбается прежде чем уставиться взглядом на вывеску «Эдема» на другой стороне улицы.
Ничего необычного в ней не было, никаких скрытых смыслов, самая обычная вывеска с нестандартным шрифтом. Но именно это и привлекало в ней – простота. А много ли ещё нужно людям?
– Девушка! Девушка, подождите! – На светофоре загорается зелёный, но Пати и Зои стоят, внимательно наблюдая за подбегающим запыхавшимся парнем. – Вы же Зои, да? – спрашивает он, отдышавшись.
Зои коротко переглядывается с Патрисией, возвращая взгляд на молодого парня. Ему было лет восемнадцать от силы, ничем не отличающийся от сотни штампованной молодёжи – «модный» муравейник из волос, песочного цвета укороченные брюки, да джемпер.
– Возможно вы обознались. – Пожимает плечами Тёрнер, замечая в его руках большой бутон красной розы. К длинному зелёному стеблю с шипами алой лентой был аккуратно привязан клочок бумаги.
– Я – возможно. – Пожимает плечами в ответ. – Но не тот мужчина. – Он оборачивается в сторону, из которой так усердно бежал. Никого.
– Это неудачный способ познакомиться, – хмыкает Патрисия, обвивая руку Зои.
– Не ревнуй, милая. Парень просто обознался, – мгновенно поддерживает игру Зои.
– Нет, это точно для вас. Вам просили передать, что вы сверкаете ярче всех звёзд на небе, – словно скороговорку выговаривает паренёк.
С лиц девушек мгновенно пропадает улыбка, а Патрисия напряжённо всматривается туда, где по указке мальчишки был человек, передавший розу.
– Если встретите того человека, передайте ему, что звезды на его небе давно мертвы, – натянуто улыбается Зои, забирая розу.
Мальчишка кивает, уходя в свою сторону.
– Что там написано? – интересуется Патрисия, наблюдая за тем, как подруга разворачивает листочек.
– «Я всегда буду рядом с тобой», – усмехаясь зачитывает Зои.
Послание в её кулачке незамедлительно становится куском мятой бумаги и летит на асфальт.
– Чёртов мудак! – со злостью шипит Патрисия.
– Нам пора на работу. – Зои игнорирует подругу, не собираясь поддерживать разговора.
Хватит слёз. Хватит пустых разговоров. Хватит позволять ему рушить и без того разваленную жизнь.
Перейдя дорогу, Зои разламывает стебель напополам, но выбросить его не успевает.
Безумный рык двигателя заставляет обеих девушек обернуться на звук. Дневные ходовые огни вальяжно светились светодиодами в виражной фаре, тонко и ненавязчиво подчеркивая внушительность остановившегося мотоцикла-монстра в цвет алого бутона розы в руках Зои.
– Добрый вечер, красотки. – Йен снимает такого же цвета шлем, потряхивая головой, чтобы волосы вернулись в своё статичное положение хаоса.
– Йен, – приветственно кивает ему Патрисия.
– Твой ухажёр видно очень старался, а ты разломала такую красоту, – едко усмехается Йен, внимательно осматривая серьёзное лицо Зои.
Да, он бы тоже был не доволен одному цветочку! Хорошо хоть этот цветочник не додумался до двух гвоздик!
– Ухажёр ошибся адресатом, – улыбается ему девушка, выкидывая розу в мусорный бак.
– У-у-у! Буду знать, что цветы ты не жалуешь, – подмигивает брюнетке Вуд, слезая с мотоцикла.
– Не цветы. А ухажёров, – пожимает плечами Зои так беспечно и оптимистично, что серьёзная Тёрнер становится бредовой галлюцинацией в глазах Йена.
Йентани мимолетно, но внимательно оглядывает брюнетку. Она стоит рядом с замершей и мертвенно-бледной Патрисией, будто та призрак увидела.
– Пати, всё хорошо? – интересуется Йен чисто из вежливости.
– А? Д-да. Да, всё хорошо. – Патрисия изящно откидывает гуммигутовые пряди волос.
– Патс, пойдём, попьём кофе, – возвращает к себе внимание Зои, пока Патрисия размеренно кивает. – Тебя с собой не берём, уж больно ты на ухажёра похож, – задорно улыбается Тёрнер, скрываясь вместе с Эйдан в дверях клуба.
Йен лишь усмехается уголком губы, смотря сначала вслед удаляющимся особам, а затем кидая беглый взгляд на мусорный бак, в котором ждала своего часа разложения зверски убитая роза.
Мужчина покачивает головой из стороны в сторону.
И как эту колючку вообще расположить к себе? Через Пати? Да ни за что! Она сразу же наболтает Зои о его «влюблённости». Лютер никогда в жизни не выдаст и лишнего слова, включив пластинку: «Историю Зои расскажет исключительно Зои». Ноа Филлипс отпадает сразу – и за милю видно, что он неровно дышит к танцовщице. Остаётся действовать наугад, словно сапёр, у которого осталось буквально несколько дней, чтобы перерезать нужные провода, и его земля не пострадала бы от взрыва.
– Думай, Йен, думай, – хмыкает он себе под нос, заходя в «Эдем».
Внутри бара уже тихонько играла музыка, официанты протирали столы, а Ноа готовил два капучино для очаровательных дам за барной стойкой.
Йен снова скользит по профилю Зои, словно ища ответ на вопрос о её поведении. Но ничего сверхъестественного не происходит, озарения не случается. Она просто ждёт свой кофе, весело смеясь с шуток Ноа, словно несколькими минутами ранее её взгляд не был затуманен странной дымкой, а подруга рядом с ней – и вовсе не была белее январского снега в Канаде.
– Опаздываешь, Вуд! – Шутливо-грозный голос Лютера заставляет уголок губы Йена потянуться вверх.
– Не тороплюсь, Эйдан! – подмигивает другу мужчина, снимая с себя пиджак.
Приталенная светлая рубашка магнетически повторяла изгибы тела.
– Прошлая смена вообще ничему тебя не научила? – посмеивается Лютик, припоминая испорченную рубашку Йена.
– Мне их не жалко растрачивать на тебя, – ведёт бровью Йен.
– Ну, конечно, человек-родился-сразу-в-костюме-и-рубахе! – словно скороговорку выдаёт Эйдан, чем заставляет друга весело усмехнуться.
– Интересно, он вообще улыбаться умеет? – тихо спрашивает Зои у Патрисии.
– Ни разу не видела, – хмыкает в ответ Пати, укладывая тонкие пальчики на стеклянную ручку кружки и поднося её к губам.
Брифинг работников в этот раз проходит крайне быстро. Лютер со скоростью света раскидывает задачи меж сотрудниками, оповещая, что по всем вопросам обращаться сегодня исключительно к менеджеру, так как само семейство Эйданов удаляется закупаться на завтрашний день.
Не в первый раз услышав словосочетание «Зелёный день», и Зои, и Йен одновременно закатывают глаза. Если Зои эта идея не нравилась по уже понятным причинам, то Йен просто терпеть не мог места, в которых собиралась более пяти человек (мюзиклы и балет мы в расчёт, по-прежнему, не берём). А потому перспектива дня перетекающего в ночь ему ни разу не улыбалась. Тем более с пьяными танцовщицами.
– Помнишь, как что называется? – спрашивает Ноа, когда музыка становится значительно громче, а двери открываются для гостей.
– Вроде да, – пожимает плечами Йен, в очередной раз нарезая лаймы и лимоны.
Люди сегодня раздражали больше обычного по одной просто причине – их было безумно много. Будто бы весь Манхэттен решил в один момент очутиться в «Эдеме».
Подобраться к Зои не представлялось возможным, а потому приходилось внимательно слушать всё, что говорит Ноа и с абсолютной точностью выполнять.
Работа в баре казалось адом, нескончаемым кругом хаоса, от которого хотелось немедленно закрыться в своём кабинете.
– Йен! Быть не может! Мы думали, что новости про вас – это желтуха! Йен, скажите пару слов? Прокомментируете сложившуюся ситуацию? – Вопросы и восклицания раз за разом осыпались на широкие плечи, но Вуд только кривил губы в хитрой усмешке, продолжая делать то, что говорит старший бармен.
Не выдерживающий Филлипс даже несколько раз нажимал на кнопку вызова охраны, чтобы лишних людей выпроваживали.
– Да, Вуд, ну и жизнь у тебя! – В перерыве между готовкой коктейлей бросает Ноа, проводя взглядом, шагающую на свою точку Тёрнер. – От количества внимания чокнуться можно.
– К этому привыкаешь, – повторяя движения Ноа, отвечает Вуд.
Как бы Зои не улыбалась – Йентани не мог стереть из головы образ задумчивой, даже испуганной девушки.
Оболочка внушала силу, уверенность в каждом действии, но то, что ему довелось увидеть на секунду – развидеть не получалось уже несколько часов.
– Она не кажется тебе сегодня странной? – спрашивает Йен, не отрывая взгляда от чувственного танца.
В нём сквозила ярость, обертасы23 были наполнены саморазрушением, а каждое касание стопы по полу оставляло едкие, обугливающиеся от горечи дыры. И никакой «GRAPHIC ART» не был в силах отреставрировать пропитанный убивающим ядом пол.
– В целом, нет. Взвинченная немного – да. Но, после «Сазерака» – это типичное состояние. – Ноа тоже не сводит глаз с девушки, внимательно пропуская через сердце каждое движение. – А, что такое?
– Да нет, просто мне видимо показалось, – ухмыляется Йен, кладя нож на разделочную доску.
– Ты положил на неё глаз? – Венки на шее Ноа вздуваются.
«Конечно, он положил на неё глаз, тупой болван! Иначе с чего бы такой интерес к ней и постоянные взгляды?»
– Может быть, – протягивает Йен, украдкой переводя взгляд на Ноа, который изо всех сил старался держать свои чувства под контролем.
«Прости парень, но в этой игре ты – заведомо проигравший.»
Зои, как фурия, проносится мимо барной стойки, когда как стол заказов снова начинает разрываться.
Девушка залетает в туалетную комнату, закрывает дверь и опирается на чёрную керамическую раковину. Невидимая верёвка на шее затягивается с такой силой, что дышать становится невозможным.
Она судорожно хватает ртом воздух, стараясь изо всех сил остаться на плаву, но тело продолжает тонуть. Кажется, ему даже нравится чувствовать на себе бешенное давление плотности воды. Ему даже легче – когда оно чувствует безумную боль. Иначе, как отвлечься от боли ментальной? Которая в разы страшнее?
«Я всегда буду рядом с тобой…»
Кто-то срывает к чертям пелену с глаз, заставляя расширенными от страха зрачками снова пересматривать старый диафильм.
«Если ты уйдёшь от меня, я разрушу всю твою жизнь! Поверь мне, милая, я не шучу…»
Слёзы, одна за другой, в дикой гонке, скатываются по щекам, некоторые скользят по подбородку и шее, некоторые стремятся к новой цели – раковине.
Она с силой прикусывает губу, только бы голос внутри головы не пожирал клетки мозга.
«Никто и никогда не будет любить тебя сильнее, чем я. Ты никому, кроме меня, не нужна, глупышка!»
– Я ненавижу тебя, – в тихом исступлении шепчет девушка. – Я ненавижу тебя всем своим сердцем! – Кулачок с силой ударяет по керамической раковине, только боли Зои не чувствует.
Физическая боль – ничто, по сравнению с душевными вихрями агонии.
«А я люблю тебя, моя маленькая Зои. И не позволю никому прикоснуться к тебе», – вторит глубокий мужской баритон внутри головы.
Со временем люди забывают людей. Остаётся лишь смутная оболочка, которая с каждой секундой растворяется в сознании. Зои не могла его забыть, не могла забыть боль, не могла забыть взгляд, цвет глаз, ямочки на щеке, смех. Желала изо всех сил, но леденящий душу кошмар давно обвенчался с хрупкой фигурой, накинув на шею хомут.
Зои глубоко вдыхает, размеренно выдыхая. Страх и паника постепенно уходят на второй план, а вместо этого появляется едва заметный тремор в руках.
– Всё замечательно, слышишь? – Она смотрит на своё отражение.
Красные глаза, слегка опухшие от слёз веки и поалевший кончик носа. Холодная вода успокаивает кожу, даря ей приятное ощущение умиротворения. Панический страх отступает, забирая с собой пелену прошлого с глаз.
Первостепенной задачей становится отвлечь мысли, постараться вырваться из мутного омута воспоминаний.
Зои нежными касаниями обмакивает лицо, аккуратно снимая макияж с помощью воды и мыла. Красные от слёз пятнышки около глаз постепенно исчезают, а краска отливает от лица. Она размеренно выдыхает, вдыхая полной грудью: незамысловатое действие не приносит колоссальной боли как несколькими минутами ранее, но дискомфорт всё равно живет меж рёбрами.
Тёрнер облизывает губы, чувствуя пресноту воды на кончике языка. Не соль – уже хорошо.
Она пытается улыбнуться отражению, но выходит болезненно, до ледяных вихрей холодно, а множество фарфоровых сколов внушают самый настоящий животный страх.
Зои размеренно выдыхает, прикрывая глаза. Ещё минута, и она выйдет, выбежит, скорее вернётся домой. Нет. Домой нельзя. Дом наполнен звенящей тишиной, пустотой и, разрывающими сознание, мыслями.
Девушка уверенно выходит из туалетной комнаты, быстро оказываясь в раздевалке. Рабочая одежда со скоростью света сменяется на повседневную. Она сначала одёргивает пиджак в тонкую клетку, а затем аккуратно поворачивает джинсы перед тем как влезть в туфли на высоком каблуке.
До закрытия ночного клуба остаются считанные часы, сон и усталость постепенно овладевают хрупкой фигурой, но она настойчиво толкает дверь, покидая помещение. Уверенный шаг, приподнятый подбородок, расправленные плечи, демонстрирующие ровную осанку и яркая улыбка – будто бы слёзы и страх не душили её, будто вся боль потерпела крах в неравном сражении с сердцем.
Подходя к барной стойке Зои довольно усмехается. Причина её усмешки не могла справиться с наплывом гостей, то и дело чертыхаясь, теряя лёд, растерянно оглядывая заднюю стойку в поиске нужных вин, шампанского, сока и всего, чего только душе гостя угодно.
Ловко пробравшись к мужчинам, и мельком увидев чек на барной стойке, Зои ловко достаёт каберне-совиньон, протягивая холодную бутылку Йену.
– Не благодари, – хмыкает она, подходя к Ноа.
– Не собирался, – коротко бросает Йен, забирая бутылку из рук. Быстро откупоривает её, наливает содержимое в бокал и ставит его на поднос официанта.
– Какой же он отвратительный! – закатывает глаза девушка под усмешку Ноа.
– Опять останешься до закрытия? – интересуется он, опираясь тазом на заднюю стойку, наблюдая, как Вуд убирает грязную посуду в трей.
– Да, – пожимает плечами Зои, покачивая головой в такт музыки. – Каталина сегодня до утра в офисе, а значит наш кофе отменяется, а значит, меня никто не ждёт.
Йен едва ли успевает спрятать усмешку со своего лица прежде чем повернуться к коллегам.
– Заведи себе собачку. Может, будешь торопиться домой из этого ада. – Скрещивает он руки на груди. – А заодно не путаться здесь под ногами.
– А ты купи себе мозг, чтобы не ввязываться в тупые споры и не портить потом атмосферу клуба, – с лёгкостью парирует Тёрнер, отчего Вуд даже удивляется.
Но удивление это было вовсе не от резкого ответа, от эмоции, с которой она его дала – там была неприязнь – да, но никак не презрение, злость или грубость. Она защищала себя без желания уколоть оппонента побольнее.
– Зои, я отойду на пятнадцать минут? Приглядишь за баром? Мне срочно нужен перекур! – Привлекает внимание девушки Ноа.
– Да, конечно, – благодарно кивает она ему головой, подходя к нижней стойке.
Йен даже не успевает вставить и малейшего слова, так как наплыв гостей возвращается в привычное бешеное русло, а Зои только собирает волосы в высокий пучок, оголяя тонкую шею, на которой тонкими звеньями переливалась золотая цепочка.
Её улыбка искрится теплотой и уютом – и каждый, кто подходит к бару, укутывается в эти эмоции словно в пуховые одеяла. Да что скрывать, и сам Йен урвал кусочек уголка наволочки.
– Йен, возьми заказ! – Зои передаёт чек, едва касаясь подушечками пальцев его руки, а затем наливает очередной бокал пива.
– Я бы с радостью сделал его, если бы только знал, как готовить «Амаретто Сауэр», я это еле выговорить-то могу, – беспомощно хмыкает он.
– Что? Уже не так крут, как несколькими минутами ранее? – Тёрнер хитро сверкает радужками в ответ.
«Она делает это специально, и дураку понятно. И это отличный шанс для меня!»
– Ты сама-то знаешь, как его готовить? Или побежишь за своим Ноа? – Брови Йена с вызовом поднимаются.
«Вот же гад! Если это вызов, то он сейчас останется огромным лопухом!»
– Учитесь, мистер Вуд, – хитро хмыкает Зои. – И запоминайте: «Амаретто Сауэр» состоит из бурбона, амаретто, фреша лимона и яичного белка. Так что, тащи яички, курочка!
Девушка ставит перед собой стеклянный стакан шейкера, наблюдая как Йен протягивает ей куриное яйцо. Зои ловко его выхватывает, аккуратно разбивая скорлупку и выливая яичный белок в стакан. Вуд не успевает моргнуть, как меж пальцев девушки появляется джиггер, и она ловко выливает в стакан сорок пять миллилитров амаретто.
– Эй, а почему я ещё не вижу фреш лимона? – хмыкает брюнетка, окидывая взглядом подвисшего Йена. – Оке-е-й, соня, подай мне, пожалуйста, сквизер.
– Чего? – Йен беспорядочно скользит взглядом по барной стойке.
– Сквизер, – закатывает глаза Зои.
– Слушай, от того, что ты два раза повторила одно и тоже слово – понимания что это ко мне не пришло, – раздраженно бросает Вуд, напряжённо облизывая губы.
– Ноа должен был уже дать тебе все понятия, – хмыкает она. – Вот. – Зои берёт инструмент, напоминающий собой чеснокодавилку. – Это сквизер. С помощью него выдавливается сок лайма или лимона, или грейпфрута, чего твоей душе угодно.
– Ей угодно выиграть тупой спор.
– Тогда учи понятия, мистер бармен. – Девушка выжимает сок лимона в другой стакан, затем переливая его в джиггер. – Отлично, почти ровно тридцать. – Кисть с джиггером ловко переворачивается над основным стаканом. – Подай мне бурбон.
– Бурбон? – переспрашивает Вуд, снова засмотревшись на чёткие движения.
То ли так на сонный мозг действовало утро, то ли она и вправду казалась ему неземной богиней среди барменов, которая всё знает и умеет. А новая, для него, терминология из её уст звучала вообще, как произведение искусства.
– Да, тебе объяснить, что такое «бурбон»?
Йен быстро достаёт из бокового кармана стойки алкоголь, протягивая бутылку танцовщице. Она ловко прокручивает её на ладошке – один из фокусов, которым её научил Ноа – и выливает двадцать миллилитров бурбона в стакан шейкера. Далее закрывает всё металлическим стаканом, начиная взбивать образовавшуюся внутри массу.
– Ты забыла лёд, – усмехается Йен. Наконец, он нашёл хоть какую-то погрешность, которая низвела Богиню с Олимпа за барную стойку маленького «Эдема».