Элизабет Хиткот
В ловушке
Elizabeth Heathcote
Undertow
© Elizabeth Heathcote, 2016
© Перевод. А. Н. Анваер, 2016
© Издание на русском языке AST Publishers, 2017
Глава 1
Пола зажгла в кухне свет. Был уже конец мая, но стояла отвратительная даже для Англии погода – мрачная, дождливая и холодная. Пола с удовольствием просидела бы весь день дома, но пес уже проявлял беспокойство, и его следовало вывести на прогулку. Натянув резиновые сапоги и непромокаемую куртку, она со вздохом направилась в гардеробную за шарфом.
Пробило уже двенадцать часов, но дети, будучи на каникулах, сидели в пижамах перед телевизором. Отец Полы наверху чинил проводку в спальне Чейны. Пола крикнула ему, что уходит, и, подойдя к двери, обвела взглядом гостиную.
– Я пошла гулять с собакой, – сказала она детям. – Дедушка наверху.
Дети сидели рядышком на диване, натянув одеяла на колени. Они даже не посмотрели на мать.
– Эй! – прикрикнула на них Пола.
– Тс-с! – отозвался Чарли, не отводя взгляд от экрана.
– Вы меня слышите? Я пошла с собакой…
– Мама, я все понял!
Вполголоса выругавшись, Пола закрыла дверь, беззвучно высказала все, что думала о Чарли, и принялась искать ключи среди шарфов, перчаток и школьных учебников, сваленных на столе в прихожей.
– Мама, подожди, я с тобой! – послышалось из гостиной.
В прихожую выбежала Чейна, ее младшая дочка.
– Ты тоже хочешь пойти? Но на улице дождик.
– Знаю, мамочка, но я хочу пойти с тобой.
– Ну тогда быстренько одевайся.
Чейна принялась, как младенец, карабкаться по лестнице на четвереньках. Пола с улыбкой посмотрела ей вслед, а затем, не подумав, пристегнула поводок к ошейнику собаки. Рокси тут же пришел в страшное волнение и начал прыгать вокруг хозяйки, лая и покусывая ей руки. Несколько минут ушло на то, чтобы успокоить разошедшегося пса и поторопить Чейну. Рокси никак не давал Чейне надеть сапожки и шапочку. Открывая входную дверь, Пола уже чувствовала себя измотанной.
Пес рвался с поводка и, ошалев от свежего воздуха и свободы, устремился со двора на улицу. Моросивший дождь окутал Рокси сыростью и разволновал еще больше. Всласть напрыгавшись и полаяв, Рокси кинулся в туман и исчез за углом, побежав в сторону берега.
Чейна бросилась за ним, и Пола тоже прибавила шаг, но тут вспомнила, что оставила дома мячик Рокси. На мгновение она задумалась, посмотрела вслед дочери, а потом, решив, что никакой дороги и машин здесь нет, а Чейна и пес знают каждый дюйм берега, отправилась в дом за мячиком.
Когда она вернулась, улица была пуста. Пола обогнула угол, перебежала дорожку и оглядела дома, стоявшие на набережной. Никого не увидев, она срезала путь через чей-то усыпанный гравием, украшенный колченогой скамейкой и заросший чахлой травой дворик, перепрыгнула через штакетник и выбежала на берег.
Ее шаги гулко отдавались при ходьбе по гальке пляжа. На секунду Пола остановилась, стараясь разглядеть в тумане дочь и собаку, но ничего не увидела. Стояла оглушительная тишина. Туман не давал разглядеть ничего, что находилось дальше двадцати метров.
– Чейна! – крикнула Пола и пошла вперед.
Шаги ее звучали как выстрелы в той пустоте, где она надеялась услышать голос дочери или кого-нибудь еще, увидеть что-то привычное. Полу охватила паника, которая нападала на нее всякий раз, если Чейна исчезала из поля зрения, и всякий раз она ругала себя за этот страх, когда дочь обязательно находилась.
– Чейна!
Пола сдернула с головы капюшон, чтобы лучше слышать. Влага тотчас покрыла ее лицо.
– Чейна! – Она пробежала несколько шагов. – Чейна!
Берег круто уходил вниз, от отметки прилива. Галечный берег становился круче зимой, когда прибой неистово бился о него во время частых штормов. Ноги в резиновых сапогах увязали в мелкой гальке. Пола побежала поверху, не зная, собственно, в каком направлении надо искать, но решив не спускаться на более удобный песчаный берег, обнажившийся после отлива. Двигаться внизу она могла бы быстрее, но зато сверху было видно намного дальше.
Пола прибавила шаг.
– Чейна!
Отлив продолжался, но волны – холодные зимние волны в рост ребенка – били в берег, утаскивая в море все, что попадалось под их пенистые языки. Господи, какая же она дура! Проклятый мячик!
Пола вдруг отчетливо ощутила его в руке и отчаянно сдавила. Никогда в жизни она больше не оставит свою девочку без присмотра даже на секунду.
– Чейна! Рокси!
Слева, откуда-то издалека, она услышала лай. Слава Богу… Пола прижала руку к груди. Сердце немного успокоилось, и стало легче дышать. Как все это глупо. Она побежала по гальке на собачий лай, но очень скоро выдохлась. Как они успели оказаться так далеко?
– Чейна!
Сквозь изморось Поле почудилось какое-то движение – впереди и ниже, у самой кромки берега. Да, это был ее пес – длинное тело распласталось по земле. Потом Рокси взвился в воздух и, приземлившись, снова прижался брюхом к песку. Он с чем-то играл, как делал это дома с ведром или тряпкой, ублажая этой бутафорией древний охотничий инстинкт.
Дочь она не увидела.
– Чейна!
Пола подбежала ближе, и пес кинулся ей навстречу, но затем остановился как вкопанный и, развернувшись, бросился назад. Там лежал какой-то предмет, видимо, вынесенный морем, и Рокси лаял, привлекая к нему внимание хозяйки.
Пола вдруг поняла: это человек, лежащий на берегу лицом вниз. На мгновение Поле показалось, что нет на свете ничего более естественного, чем незнакомец, лежащий ничком на берегу под ледяным дождем. Но, взглянув на его неестественную позу и вывернутые ноги, она осознала свою ошибку. Набежавшая волна толкнула ногу и придала ей еще более вычурное положение. Сначала Поле показалось, будто это кукла, но потом до нее дошло – на берегу мертвец.
Имя дочери оглушительно зазвучало извне, словно не она его выкрикнула. Пола, не замечая этого, бросилась к телу. Ее лицо, руки, ноги, сердце будто оцепенели и потеряли чувствительность. Она перестала дышать. Шум в ушах рвал барабанные перепонки. Мозг отказывался повиноваться. Дождь бил по лицу, мозг подал сигнал: нет, нет, это не Чейна, не ее дитя!
Дрожа всем телом, Пола остановилась в десяти метрах от мертвого тела. Это была женщина – черноволосая, посиневшая, безобразно раздутая, в рваном красном купальнике. Пола подошла ближе. Плоть на руке мертвой лопнула, обнажив кость.
Пола отвернулась. Но где ее дочь?
– Чейна! – что было сил закричала она.
Пес ткнулся носом в ее руку. Он хотел поиграть с мячом. Пола была настолько растеряна, что бросила его в сторону высокого берега и побежала вслед за собакой, скользя сапогами по мокрой гальке.
– Чейна!
Рокси исчез за кромкой обрывистого берега, гонясь за мячом. Потом он показался над склоном; рядом с ним виднелась голова другой собаки. Пола тем временем карабкалась по склону. Ноги в резиновых сапогах застревали в мелких камнях. Паника сковывала движения, руки и ноги дрожали от напряжения, она то и дело соскальзывала назад. Собаки пробежали мимо, устремившись к морю.
На гребне стоял какой-то человек. Это был мужчина среднего возраста, и Пола вспомнила его лицо, наполовину скрытое бородой. Он жил где-то поблизости, но она не была с ним знакома.
– Вы не видели здесь маленькую девочку? – спросила Пола, выбравшись на гребень склона.
Он не ответил, глядя мимо Полы:
– Это труп?
Собаки принялись бегать вокруг мертвой купальщицы, с лаем играя друг с другом и носясь вокруг странного тотема.
– Да, – ответила Пола. – Должно быть, ее вынесло приливом. Но… вы не видели здесь маленькую девочку? Я не могу найти дочь.
Человек непонимающе посмотрел на Полу. Видимо, до него не дошел смысл ее вопроса. Она машинально коснулась его плеча и также непроизвольно отдернула руку. Мужчина молча кивнул в сторону небольшой полянки, заросшей травой, пробившейся между камушками.
Вот она! Чейна, не обращая внимания на дождь, сидела в траве в своей розовой шапочке и сосредоточенно перебирала камни. Наверное, искала ракушки.
Пола рассмеялась, испытав ни с чем не сравнимое облегчение.
– Простите, но я думала, что потеряла ее. Слава богу, она нашлась.
Она наклонилась вперед, тут же почувствовав невыносимую усталость.
– Надо позвонить в полицию, – сказал мужчина, и Пола не сразу поняла, что он говорит о несчастной утопленнице. – Это наверняка та самая пропавшая женщина.
– Какая женщина?
– Она исчезла в выходной день. Пошла купаться. Разве вы не слышали? Какая-то женщина из Лондона.
Пола ничего об этом не знала. Она всю неделю находилась дома с детьми.
Она подошла к дочери, села рядом с ней, обняла и принялась расхваливать картинку, которую Чейна сложила из ракушек. Благодарю тебя, Господи, – думала она. – Благодарю, благодарю…
Когда они вернулись домой, Чарли даже не посмотрел в их сторону. Чейна сбросила мокрый комбинезон и, оставшись в одних трусиках, залезла под одеяло и уткнулась в телевизор.
– Не надо оставлять здесь вещи, – наставительно сказала Пола и, собрав их, отнесла наверх, чтобы бросить в корзину для грязного белья. Перед этим она выгребла из карманов камушки и ракушки, среди которых обнаружила браслет. Должно быть, Чейна нашла его на берегу – красивый браслет из металлических дисков и разноцветных камней – синих и красных. Металлические диски покрылись легким налетом ржавчины – это нехорошо, подумала Пола. Она положила все вещи в шкатулку с детскими драгоценностями Чейны.
Около двух часов ночи Чейна прокралась в спальню и улеглась между родителями. В другое время Пола прогнала бы ее, сказав, что Чейна уже большая девочка и должна спать в своей кроватке, но сегодня обняла дочь и прижала к себе. Шон, крепко спавший, даже не шевельнулся.
– Та женщина на берегу умерла? – прошептала Чейна.
– Ш-ш-ш, да.
Дочь поудобнее устроилась в материнских объятиях.
– Я так испугалась, – шепотом продолжила она.
– Конечно, было немного страшно, когда приехала полиция.
– Нет, я боялась до того, как ты пришла. – И Чейна расплакалась.
Поле до сих пор не приходило в голову, что дочь видела труп до ее прихода. Она думала, что Чейна все время провела наверху, играя с камушками.
– Что с ней случилось? – шмыгая носом, спросила девочка.
– Она утонула в море.
– Не умела плавать?
– Не знаю, котенок. Море может быть очень опасным. Держись от него подальше, если мамы нет рядом. Ты обещаешь?
Чейна кивнула:
– Она была совсем холодная.
– Ты ее трогала?
Дочь снова заплакала.
– Тихо, тихо, – принялась успокаивать ее Пола. – Все хорошо, ты не сделала ничего плохого. – Она теснее прижала к себе Чейну. Не отразится ли эта травма на душевном здоровье девочки?
Женщину звали Зена, и ей было двадцать девять лет. В газете напечатали ее фотографию – красавица с шелковистыми черными волосами и гладкой, белой, как слоновая кость, кожей. На фото она смотрелась как модель. Пола вспомнила, что видела ее в деревне. Шон тоже однажды встретил эту женщину. Они были немного знакомы в юности, а потом Зена куда-то уехала. Увидев ее, Шон поздоровался, однако она, скорее всего, его не узнала. Вероятно, он был уязвлен, но при рассказе об этом случае смеялся.
Выяснилось, что Зена и ее друг жили буквально за углом, на Шелл-роуд. В газете написали: пара купила здесь бунгало для загородного отдыха несколько месяцев назад. Дом виднелся из сада Полы – там раньше жила одинокая старушка Айрис. Потом она умерла, и дом долго пустовал. Пола знала, что туда кто-то въехал, но новых жильцов не видела и поэтому не узнала утопленницу. Женщина пошла купаться вечером в понедельник и не вернулась. В газете сообщалось, что она поплыла от пляжа до дома, а это небезопасно. Зене, выросшей в здешних местах, следовало бы знать, что вдоль побережья ездят на водных мотоциклах и моторных лодках, и к тому же случается сильное приливное течение с высоким прибоем. Да и подводное течение было здесь очень сильным.
В деревне только и говорили об утонувшей женщине. Люди строили самые разные догадки насчет происшествия: дело не чистое, это не простое утопление. Шон считал: все это вздор, и Пола с ним согласилась. Сент-Джуд – настоящее гнездо сплетен, здесь каждый хочет высунуться со своим мнением.
Люди, давно знавшие эту женщину, уверяли, что она была прекрасной пловчихой, но Шон сказал: иногда этого оказывается недостаточно.
Глава 2
Конец мая, три года спустя
Кармен снилось, что они с Ником занимаются любовью. Дело происходило в какой-то глуши, в обшарпанной сельской гостинице, вдали от цивилизации. Ник говорил, что они пробудут там несколько месяцев и их никто не увидит. Вокруг было много достопримечательностей, которые Ник хотел ей показать, и они станут совершать вылазки. Он горячо обнимал обнаженную Кармен. Она видела себя во сне юной девушкой, уверенной в себе и своем будущем. Таяла в руках любимого и не желала ничего, кроме возможности всегда быть с ним.
Вдруг Кармен проснулась. Ей было жарко, выступил пот, мысли путались. Нить сна оборвалась. Она уже не помнила, как они попали в ту гостиницу и что происходило прежде. Остались вожделение и уверенность в себе.
Господи, что это? Она легла на спину. Откуда этот сон? Том спал рядом, повернувшись к ней спиной и обняв подушку. Скорее всего, он вообще не видел никаких снов после трудной рабочей недели. Кармен приподнялась, чтобы взглянуть ему в лицо. Оно было сосредоточенным, будто и во сне Тома не оставляли заботы, которые в наши дни все больше напоминают борьбу. Чувство вины за сон кольнуло Кармен. Не предала ли она Тома? Но тут же мысленно одернула себя: не будь дурой! Это всего лишь сон, тень прошлого, хранившаяся в каком-то уголке ее памяти. В реальной жизни у них с Ником никогда ничего подобного не происходило, но даже если что-то и случилось, то давно стерлось из памяти.
В комнате было очень жарко. Уже конец мая, пора выключать отопление. Кармен отбросила плед. Том был в трусах, и в полумраке виднелась его белая гладкая спина – без волос и складок жира. Под кожей рельефно выступали мышцы – Том регулярно тренировался в подвале своей фирмы. Кармен повернулась на бок и провела кончиками пальцев по его плечам. Муж не шевельнулся, и она снова пощекотала его, ощущая, ее желание разгорается все сильнее. Кармен стянула ночную рубашку и крепко прижалась к спине Тома, обняв его рукой.
– Что ты делаешь? – сонно пробурчал он.
– Хочешь, чтобы я от тебя отстала?
Он усмехнулся. Конечно же, нет.
Второй раз они проснулись слишком поздно, около десяти часов. В эти выходные им надо было забрать детей Тома не позднее полудня, а одна только поездка занимала два с половиной часа. Кармен набила одну сумку едой, опустошив холодильник, они быстро побросали вещи в сумки и выбежали из дома. Прогноз погоды был хорошим, и планировалось поехать с детьми на море – впервые в этом году. На завтрак времени не оставалось, но Том был голоден и уговорил ее остановиться, чтобы купить в продуктовом магазинчике за углом кофе и роллы.
– Бекона у них нет, – сообщила Кармен, садясь в машину. Том писал эсэмэску. – Это Лоре?
– Да.
Лора – бывшая жена Тома. Видимо, он предупреждал ее об опоздании.
– Ты малодушный. Почему бы тебе просто не позвонить ей? – спросила Кармен.
Он рассмеялся.
– Что же у них есть? Сосиски?
– Сосисок тоже нет и вообще ничего горячего – только яйца с кресс-салатом и яйца с копченым лососем. Что ты предпочитаешь?
Том, естественно, хотел яйца с лососем, но сказал: наверное, Кармен желает их съесть. Она принялась убеждать его, что безумно любит яйца с кресс-салатом. Они посмеялись и разделили порции.
– Надо еще купить бутерброды для пикника, – заметила Кармен. – Как все это меня раздражает.
– Почему?
– Это такое расточительство.
Он засмеялся и поцеловал ее.
Они медленно тащились по дороге. У Блекуэллского туннеля движение, как обычно, замерло, но Кармен это не волновало. Она любила ехать рядом с Томом в его «ауди», прижимаясь к плечу мужа. Они слушали радио, и Том рассказывал о случаях на работе, а также о сплетнях, мелких неприятностях и проблемах. Вечером наступало время Кармен – она говорила о том, как провела день и с кем встречалась, делилась своими новыми идеями.
– Ты скучаешь по детям? – спросила она.
Том пожал плечами – конечно, но…
– Что?
– Лора хочет, чтобы я поговорил с Мэл.
– Почему?
– Она завела привычку не ночевать дома, не предупредив мать.
Мэл была старшая дочь Тома – трудный подросток пятнадцати лет.
– У кого она ночует?
– Не знаю. Говорит: у подруги, но Лора проверила. Оказалось, что там ее не было, однако Мэл не хочет ничего объяснять.
– Плохо.
Том отдал ей пустой стаканчик из-под кофе. Кармен вложила его в свой и поставила слева на пол. Том не любил, когда мусорили в его «ауди», и в этом вопросе был мелочно-придирчив.
– Вообще-то Лора могла бы и позвонить, а не отделываться эсэмэской, – заметила Кармен.
– На самом деле она говорила об этом на неделе, когда звонила.
Кармен так и думала, и это вызвало у нее раздражение. Она вспомнила тот звонок. Они с Томом лежали в постели и смотрели фильм. Кармен нажала на паузу, пока муж разговаривал. Когда он вернулся, Кармен спросила, зачем звонила Лора, но Том отделался ничего не значащей фразой. Почему он тогда не сказал ей правду?
Она уже собралась упрекнуть его в этом, но Том опередил ее:
– Думаю, мне надо с ней побеседовать.
– Конечно, ты просто обязан это сделать.
Вид у мужа стал мрачным. Кармен догадывалась о его мыслях – ведь он сравнительно редко виделся с детьми и не стремился читать им нотации. К тому же Мэл и сама была не подарок.
Ей стало жаль Тома.
– Тебе нужно лишь поговорить с ней по душам. Нет никакой необходимости давить на нее, – почти нежно произнесла она.
Наконец они миновали южный пригород и выехали на трассу, вырвавшись на простор. Стоял чудный весенний день, и синее небо было настоящим праздником после месяцев нескончаемой серой лондонской сырости. Свернув с шоссе, они двинулись на северо-восток, петляя по узким дорогам мимо нескольких деревень с их пивными и теплицами. Через несколько миль Том убрал руку с колена Кармен, свернул направо и без всякой нужды объявил:
– Приехали.
Они миновали ворота в высокой кирпичной стене и въехали на круговую дорогу. Кармен напряглась, как всегда, когда видела этот дом в георгианском стиле с его изящным двойным карнизом и оштукатуренные колонны, поддерживающие крыльцо. Когда-то этот дом принадлежал священнику, и до сих пор Том так его и именовал – дом священника, а не дом Лоры. У Кармен он вызывал ассоциации лишь с театральными драмами той далекой эпохи, но для Тома это был дом, в котором он прожил больше десяти лет.
Том въехал на усыпанную гравием стоянку сбоку от дома, чем вызвал недовольный лай Райли, крупного лабрадора, запертого где-то за оградой. Им навстречу вышла Лора, как всегда, безупречно одетая – отутюженные джинсы и блестящая зеленая куртка. Короткие рыжие волосы были тщательно высушены феном после недавнего мытья. Лора не выказала ни малейшего раздражения по поводу их часового опоздания, и Кармен подумала, что сама бы она не смогла скрыть бешенства.
Кармен вжалась в сиденье. Во всем этом было что-то ненужное, отвратительное. Каждый раз, приезжая сюда, она испытывала унижение. Вся эта история, рутина и сама Лора – такая взрослая и зрелая. Кармен понимала, что отчасти делает это ради детей. Том объяснил ей: Лора сама настояла на том, чтобы они сердечно относились друг к другу в присутствии детей, выглядели в их глазах любящими родителями. Понятно, что в подобных ситуациях интересы детей надо ставить на первое место. Но как знать, многие ли бывшие супруги могут устоять перед соблазном обернуть ситуацию в свою пользу?
Однако к Лоре это не относилось. Всякий раз при встречах она выказывала безукоризненную вежливость в отношении Кармен – вставала при ее появлении, первой здоровалась. Правда, на сей раз привычный ритуал оказался нарушен, потому что Мэрси изо всех сил цеплялась за Лору, обвив ручками ее ногу и пронзительно крича: «Я не хочу уезжать от мамочки!» Тому пришлось выйти из машины и взять девочку на руки. Кармен услышала его короткий разговор с Лорой – речь шла о свадьбе подруги в следующие выходные (Господи, неужели Лора тоже там будет?). Потом Том, обняв дочь, повел ее к машине.
– Ты же так хотела съездить на море, правда?
– Я хочу остаться с мамой!
– Может быть, ты хочешь мороженого?
– Я хочу остаться с мамой!
Джейк вылетел из двери, словно вытолкнутый пружиной, и стремительно плюхнулся на сиденье, успев застенчиво улыбнуться Кармен. Музыка, грохотавшая в его наушниках, заполнила салон машины. Последней из дома вышла Мэл в обтягивающих джинсах и сиреневом топике с низким вырезом, что, как она прекрасно понимала, должно было вызвать возмущение Тома. Мэл продефилировала мимо отца, пытавшегося затолкать брыкавшуюся и выгибавшуюся дугой Мэрси в машину и пристегнуть ее к детскому креслу. Мэл забилась в угол и прижала ладони к ушам.
– Папа, ну сделай что-нибудь, чтобы она перестала кричать.
– Я стараюсь. Ты не хочешь мне помочь?
– Но она же не желает ехать, разве не видно?
– Спасибо, Мэл.
Кармен испытала некоторое облегчение, когда они отъехали от дома, но атмосфера в машине оставляла желать много лучшего. Том лучился приторной радостью, пока они ехали к побережью, и расспрашивал Мэл о школе и друзьях. Однако дочь слушала музыку, играла своим рыжим локоном и отвечала довольно односложно. Когда они добрались до пляжа и расстелили коврики между дюнами, Мэл свернулась калачиком и уснула. Терпение Тома лопнуло.
– Что с ней? – сердито буркнул он и отправился с Джейком играть в крикет, оставив Кармен занимать Мэрси.
Она не имела ничего против. Следовало, конечно, спросить Тома, правильно ли так поступать, но сейчас было не время для таких церемоний. Кроме того, шестилетняя Мэрси была очень милой девочкой, и как не проникнуться к ней сочувствием? Ей исполнилось три года, когда расстались ее родители. Она вырастет и едва ли сможет вспомнить время, когда папа и мама жили вместе. Кармен слышала от друзей Тома, что именно рождение Мэрси привело к разводу – появление нежеланного третьего ребенка нарушило ставшую более легкой жизнь. Никто, конечно, не говорил этого при девочке, но она, как все дети, тонко чувствовала сложившуюся обстановку и, наверное, страшно переживала.
– Ты меня не слушаешь, – сказала Мэрси.
– Прости, зайчик, что ты говоришь?
– Вон там живут феи!
– Пойдем, ты мне их покажешь.
Они некоторое время играли возле крепко спавшей на коврике Мэл; потом Мэрси принялась сосредоточенно копать яму в песке, а Кармен блаженно растянулась на подстилке. Стоял первый в этом году по-настоящему теплый день, и солнце ласкало кожу своими лучами. Жаль, что дома она не успела сварить кофе. Было тихо и покойно; тишину нарушал лишь стук совочка Мэрси о жестяное ведерко и шелест травы, росшей на склонах дюн. Откуда-то донесся голос Тома, кричавшего Джейку:
– Там еще целых пять ярдов!
Она приподнялась и увидела мужа. Он стоял, наклонившись вперед, и ждал подачи Джейка, надеясь, что сын не подкачает и все сделает правильно. Это тронуло Кармен.
– Опусти левую руку к ноге! – крикнул Том. Кармен видела, как развеваются его волосы. Том, покачиваясь, ожидал подачи, чтобы показать сыну свое мастерство. Почему она находит это таким привлекательным? Что это? Отсутствие всяких самокопаний и рефлексии? Во внешнем мире Том чувствовал себя как дома – совершенно уверенным в себе. Для него все было естественным – дети, брак, отличная работа, деньги, жизнь в свое удовольствие. Том никогда не выказывал ни малейших сомнений в том, что это принадлежит ему по праву, хотя у множества людей все обстояло иначе. Он посмеивался над ее удивлением – она до сих пор не могла поверить, что тоже может вести такую же жизнь.
Вскоре Мэрси надоело копать, и она сказала: хочу поплавать. Кармен встряхнулась, встала, и они с девочкой стали спускаться с дюны.
– Мы пошли к морю, – сообщила она Тому. – Не хотите присоединиться?
– Я хочу, – с готовностью откликнулся Джейк.
– А как же крикет? – огорчился Том.
– Я хочу искупаться, папа, – сказал сын, снял рубашку и бросил ее в траву.
– Но, может, все-таки ударишь по мячу?
Однако Джейк уже бежал с дюны. Кармен, вскинув брови, взглянула на Тома – наверное, это из-за меня – и пошла вслед за мальчиком, держа за руку Мэрси. Оглянувшись, она увидела, как Том отряхивает песок с опор столбиков.
– Ты бы помог отцу, – произнесла Кармен.
Джейк в ответ пожал плечами.
Во время отлива мокрый и блестящий на весеннем солнце песчаный пляж казался огромным. Шли они молча. Джейку было тринадцать лет, он уже начал превращаться в подростка – высокого (выше Кармен), поджарого, мускулистого и очень застенчивого. Стеснялась и Кармен. В компаниях она частенько поддразнивала его, но, оказавшись наедине, они по большей части молчали, не зная, что сказать друг другу. Джейк принялся играть с Мэрси – раскачивать ее и подбрасывать в воздух. Девочке это, конечно, нравилось, она радостно смеялась, а вслед за ней засмеялась и Кармен. Видя это, Джейк принялся подбрасывать Мэрси выше, а раскачивать сильнее.
– Осторожно! – сказала ему Кармен.
Мэрси вскрикнула – Джейк слишком сильно дернул ее за руку.
– Перестань, Джейк, ей больно, – строго проговорила Кармен, но тот снова подбросил сестру и сильно схватил ее за руки. Мэрси заплакала.
– Джейк! – прикрикнула Кармен.
Она видела, что он из духа противоречия не хотел ей подчиниться, но все же поставил, довольно грубо, маленькую сестру на песок.
– Соплячка! – презрительно произнес Джейк и неуклюже отбежал далеко в сторону.
К четырем часам стало холоднее, солнце уже не пригревало как в полдень, и они снова поднялись на дюну и отправились к автостоянке. Все устали и молчали в машине по дороге в Сент-Джуд, где им предстояло провести ночь. Том остановился возле деревенского минимаркета, и они быстро выбрались из автомобиля и разбрелись по магазину. Том и Мэрси отправились на поиски молока и яиц, Джейк устремился за сладостями, а Мэл – на поиски журналов. Кармен остановилась у кассы и принялась рассматривать первые полосы субботних газет. Полная пожилая женщина, тяжело дыша, поставила корзину на прилавок кассы.
– Как дела, Ним? – спросила она у парня-кассира.
– Отлично, миссис Б. Только мне надоели эти дорожные работы.
– Понятно, а в чем там дело?
Считывающее устройство попискивало, когда кассир прикладывал его к покупкам, а дама перекладывала их в пластиковый пакет. Они продолжали болтать, но через некоторое время умолкли. Кармен отвлеклась от газет и посмотрела на них. Между женщиной и кассиром завязался немой диалог. Покупательница кивком головы указала на дальний конец магазина, где, тесно прижавшись друг к другу, стояли Том и Мэрси. Потом, когда они пошли к кассе и Кармен выпрямилась, чтобы их встретить, кассир и женщина покраснели от смущения.
Кармен сначала разозлилась, а потом расстроилась. Такое случалось уже не раз. О чем они говорили? Может, это была невинная болтовня о приехавших из Лондона бездельниках, купивших здесь второй дом. Кармен не привыкла к таким местам, как Сент-Джуд, – здесь все люди как на ладони.
Они расплатились, вышли из магазина и проехали еще сто метров до своего летнего бунгало. Дети сразу бросились в переднюю комнату, где тут же засветился телевизор, а Кармен – пока Том носил сумки из машины – принялась хлопотать в кухне. Первым делом она раскрыла сумку-холодильник и опорожнила пакеты с продуктами, а затем залила овощи кипящей водой из чайника. Том подошел сзади и пощекотал носом ей шею. Она обернулась и приникла к нему всем телом. Они поцеловались – сначала слегка, а потом более страстно, но Кармен опомнилась первой, подумав о детях за дверью.
– Потом, – сказала она. – Надо поесть. Чего ты хочешь? Могу сварить макароны.
– А как насчет рыбы с картошкой?
– В самом деле? – Кармен улыбнулась. Он всегда хотел здесь именно рыбы с картошкой.
– Пойду за картошкой, – произнес он.
– Нет, лучше я, мне надо пройтись.
– Ты уверена?
Она кивнула:
– Да, мне хочется погулять.
Сент-Джуд не был пока заселен городскими толстосумами, как некоторые деревни побережья, и сохранил прелесть старинной приморской Англии. Кармен могла дышать здесь полной грудью. Она пошла через всю деревню к морю. Вечерело, и рыбаки уже разместились вдоль берега с принадлежностями для ловли, бутылками и банками с живой наживкой. Они сидели на складных стульях, укутавшись в одеяла, и ждали наступления сумерек. Кармен медленно прошла мимо рыбаков, наслаждаясь своим одиночеством. За жареной картошкой стояла длинная очередь, и прошло три четверти часа, прежде чем она вернулась домой. Драгоценную горячую ношу она принесла за пазухой.
Едва переступив порог, Кармен поняла: случилась какая-то неприятность. Телевизор работал, но дверь в гостиную оказалась закрыта, чего никогда раньше не бывало. Кармен вошла в холл и заметила через дверь Джейка в детской спальне. Она прошла туда и увидела плачущую Мэрси, лежавшую на полу.
– Что здесь происходит? – спросила Кармен.
– Папа сошел с ума, – шмыгая носом и всхлипывая, пропищала Мэрси.
– Что значит сошел с ума? Джейк, в чем дело?
– Он поругался с Мэл, – ответил Джейк.
– Где она?
– Откуда я знаю? Выскочила из дома и убежала.
– Где твой отец?
Джейк молча указал на дверь.
Кармен пересекла гостиную и вошла в спальню. Том лежал на диване, держа в руке бутылку пива. Увидев Кармен, он улыбнулся и сел, словно ничего не произошло.
– Что здесь случилось? – поинтересовалась она.
– О чем ты?
– Дети говорят: ты поругался с Мэл.
– Я просто с ней поговорил.
– Мэрси сказала, что ты сошел с ума.
Том недовольно поморщился.
– Я лишь сделал то, о чем ты говорила – отчитал Мэл, и ей это, конечно, не понравилось.
– Что ты имеешь в виду? Что значит «ты говорила»? В конце концов, это ты ее отец.
Кармен видела, что Том сильно расстроен, хотя и пытался это скрыть.
– Ты ее ударил?
– Боже, конечно, нет!
– Но ты кричал на нее?
– Да, но мне нужно было выговорить ей. Я ее отец, и она должна понимать, что можно, а чего нельзя. Я просто сказал об этом Мэл, но она, конечно, взвилась на дыбы.
Том, несомненно, прав. С Мэл следовало серьезно поговорить.
– Куда она пошла?
– Не знаю, дуется где-нибудь, как мышь на крупу.
– А ведь уже довольно поздно.
– Ничего с ней не случится.
– Но на улице стемнело!
– Ей пятнадцать лет, Кармен. Все будет нормально.
Формально он был прав. Мэл пятнадцать лет, она практически взрослый человек – однако по сути ребенок с шилом в одном месте. Жаль, что Том вспылил. Он редко выходил из себя, но когда это случалось, то бывало внезапно и очень шумно. Кармен не любила его таким. В подобном состоянии Том внушал страх даже ей, что уж говорить о детях.
– Но Мэрси очень испугалась и расстроилась.