Отторжение – Элисабет Осбринк

Тонкая ниточка любви. Она вот-вот порвется от отторжения. Жена и муж, мать и дочь, дочь и отец. Изначально так крепко связанные люди в какой-то момент начинают отдаляться друг от друга. Запутанный мир человеческих отношений, где каждый в результате остаётся один на один с собой. А за плечами сотни поколений, но дай бог разобраться с ближайшими предками. Осбринк зовёт читателя в путешествие по своей семейной истории.Рита и Видаль встретились в послевоенные годы в Лондоне. Она из «лишних» девушек под 30, кто остался без пары из-за проклятой Первой Мировой. Дочь немецких эмигрантов, уже не надеющаяся на такое желанное женское счастье. Видаль – сам эмигрант из Салоников, сефардский еврей, только начинающий становиться на ноги в чужой стране. Счастливое начало любви не предвещает радостного будущего, становясь в ряд с предыдущими поколениями отторженных людей.Осбринк через свое альтер эго К рассказывает в автобиографичном романе о трех поколениях своих предков. Наверное, мало у кого семейная история ХХ века была скучной и небогатой на события. Есть ли вообще такие люди? Автор решила не слишком уходить в художественную литературу. Книга полна домыслов и повторов. По фотографиям и обрывочным сведениям К пытается восстановить события давно минувших дней.Сильно подкачала заключительная часть. Из более-менее художественной фазы она перешла в почти дневниковые записи взрослой женщины, приехавшей в Салоники за архивными данными. И здесь меня бомбануло. Наступило время еврейского вопроса. Он всегда какой-то слишком острый, не так ли? Всегда есть мы и они. Не знаю, кто и когда прочертил жирную линию, отделяющую евреев от других. Возможно, сами евреи.У Осбринк так хорошо всё начиналось с семейной саги, а потом скатилось в еврейскую историю гонений. И это тоже очень интересно. Но не когда обиженная на судьбу взрослая женщина начинает винить всех вокруг в бедах евреев, искусно меняя угол зрения и мастерски применяя двойные стандарты. Меня сильно задело. Наверное, еще и потому, что здесь много Греции, Салоников, бывшего еврейского города.У меня осталось тяжелое впечатление от книги Осбринк. Мрачная атмосфера с навязчивым ощущением безнадеги. Весь роман – ода нелюбви. Всеобщей нелюбви к евреям, матерей к своим дочерям, дочерей к своим матерям. Зато меня «Отторжение» не оставило равнодушной. Я всю книгу испытывала сильные эмоции.

Эмиграция предъявляет к человеку серьезные требования. Умение планировать, решительность, смелость.Элисабет Осбринк известная шведская писательница, журналистка, драматург лауреат премии за лучший нон-фикшн. Тема отторжения, оторванности от семьи, корней, утраты связей и самой памяти о былой общности, ставшая нормой современного мира, для нее сквозная.Ее дебютом был документальный роман «А в Венервальде деревья еще стоят», в основу которого легли пятьсот писем от родных из Вены мальчику, увезенному в Швецию как беженец от нацистов. А наибольшую известность принесла книга «1947», посвященная году, когда современный мир возник в сегодняшнем виде: распад колониальной системы, усиление борьбы за права женщин и меньшинств, холодная война."Отторжение" книга о четырех поколениях семьи белых европейцев, на всем протяжении истории переживающих опыт экономической и политической эмиграции. Прабабушка Эмилия вслед за непутевым прадедом Георгом отправилась в Америку, да так и застряла до конца жизни в лондонских трущобах. Без кормильца-мужа, но с кучей детей.Бабушка Рита встретила сефардского еврея Видаля, они полюбили друг друга, и всю жизнь были вместе. Но зарегистрировали брак только в ее 50, в Швеции. Яркая мама Салли, их распавшийся из-за ее неуравновешенности брак с отцом и девочка, которая боится неудобных слов: «папа», «доктор», «семья» – потому что от какого-то из них мама становится несчастной и злой, начинает кричать на нее или плакать, или вовсе замыкается в себе надолго.Наконец , девочка Катрин (просо К., почти как у Кафки), которая хочет отыскать корни этой разобщенности, холодности, нелюбви. Начинает восстанавливать историю семьи, и в процессе не то, чтобы понимает, почему так – вернее сказать, не понимает, что могло бы быть иначе.Эмигранты, беженцы, переселенцы, всюду вынужденные приспосабливаться, ужиматься, не чувствовать себя людьми одного сорта со здешними коренными жителями. Внешне благополучная Европа прошита историями отторжения, как трассирующими пулями.Сегодняшняя разобщенность, неукорененность в действительности в немалой степени обусловлена исторически – говорит Осбринк.

«Разбитое сердце открыто для всего, готово впустить всё и вмещает всё»Катрин – воительница за утраченную память. Её оружие – старые фотографии, архивные записи и подслушанные в детстве разговоры. Её топливо – идущее изнутри отторжение, подталкивающее к бегству и заставляющее чувствовать себя одинокой везде, где бы женщина ни оказалась. Когда-то впитанное через поры на коже, оно пробралось внутрь, заполнило собой всё пространство, передавалось из поколения в поколение и в конце концов стало связующей нитью между членами одной семьи. Лондон, Стокгольм, Фессалоники. Гётеборг, Франкфурт-на-Майне, Куэнка. География бегства, биография отторжения.Роман Элизабет Осбринк умело маскируется под рассказ об одной семье, хотя на самом деле представляет собой историю даже не одного народа, а всей Европы. Бесконечные волны миграции, постоянные гонения и погромы – вот что на самом деле сформировало современное общество и сплотило семьи. Как бы страшно это ни звучало, но при таком взгляде на мир, Холокост выглядит просто как следующий виток нескончаемого геноцида. Да, масштабы поболе, чем при Гранадском эдикте, а последствия страшнее, чем в случае Вальядолидского статута, но ни убийства, ни гетто, ни даже жёлтые знаки на одежде не были изобретением XX века.Хуже, чем получить в наследство вечный страх и готовность к бегству, может быть только генетическое заболевание. В случае последнего можно разве что развести руками и корить судьбу за несправедливость, но что делать в случае первого? В чём найти точку опоры, когда видишь, как память о предках становится оплёванным камнем под ногами прохожих? Как не утонуть в боли и обиде, осознавая, с какой лёгкостью можно превратить прошлое из вырезанного в камне в написанное на глиняной дощечке? Героиня «Отторжения» находит ответы на все эти вопросы, и они делают роман самым пронзительным произведением о «путешествии памяти».