Элинор Портер
Поллианна
Глава 6
Вопрос долга
Было уже почти семь часов, когда Поллианна проснулась на следующее утро после своего приезда. Окна ее комнатки выходили на юг и на запад, поэтому она не видела солнца; но ей было видно подернутое дымкой голубоватое небо, и она догадалась, что день обещает быть погожим.
В комнатке было теперь прохладнее, ветерок приносил в нее свежий, ароматный воздух. Из сада доносился радостный щебет птичек, и Поллианна подбежала к окну, чтобы их поприветствовать. Внизу, в саду, она увидела свою тетку, которая уже встала и прогуливалась возле кустов роз. Поллианна быстро оделась, чтобы присоединиться к ней.
Она пронеслась вниз по ступенькам чердака, оставив за собой открытыми обе двери. Затем еще один рывок через холл, грохот парадных дверей, затянутых сетками, – и, обежав вокруг дома, она очутилась в саду.
Тетя Полли стояла рядом со старым сгорбленным человеком. Она склонилась над кустом роз, когда Поллианна, кипящая радостью жизни, бросилась ей на шею.
– О, тетя Полли, тетя Полли, как я сегодня рада! Рада просто тому, что живу!
– Поллианна! – запротестовала мисс Полли решительно, пытаясь выпрямиться, насколько это было возможно с сорока килограммами, повисшими у нее на шее. – Ты всегда таким образом говоришь «с добрым утром»?
Поллианна опустилась на кончики пальцев и начала легко подпрыгивать.
– Нет, только когда кого-нибудь очень люблю! Тогда я не могу иначе! Я увидела тебя из моего окна и подумала, что ты моя настоящая тетя, а совсем не дама из благотворительного комитета. И такая ты мне показалась добрая, что я просто должна была прибежать и обнять тебя!
Сгорбленный старик вдруг повернулся к ним спиной. Мисс Полли попыталась нахмуриться, но без обычного успеха.
– Поллианна, ты… Я… Томас, на сегодня хватит. Я думаю, вы поняли… насчет этих роз, – сказала она сдержанно, затем повернулась и быстро ушла.
– Вы всегда работаете в саду, мистер… э… мистер?.. – спросила Поллианна с любопытством.
Старик обернулся. Губы его дрогнули в улыбке, но глаза были словно затуманены слезами.
– Да, мисс. Я Старый Том, садовник. – Робко, но словно пробуждаемый непреодолимой силой, он протянул дрожащую руку и на мгновение положил ее на светловолосую головку. – Вы так похожи на вашу мать, мисс! Я знал ее, когда она была еще моложе вас! Я уже и тогда работал здесь, в саду.
Поллианна вслух перевела дыхание.
– Правда? И вы в самом деле знали мою маму… когда она была еще маленьким земным ангелом, а не небесным! О, пожалуйста, расскажите мне о ней! – И Поллианна тут же уселась прямо посреди дорожки.
Из дома донесся звук колокольчика, и в следующий момент появилась Ненси, мчавшаяся к ним от задних дверей.
– Этот звонок, Поллианна, означает завтрак, – выпалила она, задыхаясь от быстрого бега. Потом, схватив Поллианну за руку, подняла ее с земли и потащила к дому. – А в другое время он означает обед или ужин. Но это всегда значит, что ты, как только его услышишь, должна бежать в столовую со всех ног, где бы ты ни была. А если не прибежишь, ну, тогда придется нам поискать кого-нибудь поумнее нас с тобой, чтоб отыскать тут повод для радости! – заключила она, загоняя Поллианну в дом, словно непослушного цыпленка в курятник.
Первые пять минут завтрака прошли в полном молчании. Наконец мисс Полли, с неудовольствием наблюдавшая за двумя мухами, которые на легких крыльях проносились взад и вперед над столом, сказала сурово:
– Ненси, откуда взялись эти мухи?
– Не знаю, мэм. В кухне не было ни одной. – Накануне Ненси была слишком взволнована, чтобы заметить, что окна в комнатке Поллианны после полудня были открыты.
– Я думаю, тетя, что это мои мухи, – заметила Поллианна любезно. – Их сегодня было множество, и они чудесно проводили время у меня наверху.
Ненси стремительно покинула столовую, хотя, чтобы сделать это, ей пришлось вынести горячие булочки, которые она только что собиралась поставить на стол.
– Твои мухи?! – изумилась мисс Полли. – Что ты хочешь сказать? Откуда они?
– Как откуда, тетя Полли? Конечно же с улицы. Они влетели в окна. Я сама видела, как они влетали.
– Видела! Ты хочешь сказать, что открывала окна, хотя в них нет сеток?
– Ну да. Там не было никаких сеток, тетя.
В этот момент снова вошла Ненси с булочками. Лицо у нее было серьезное, но очень красное.
– Ненси, – решительно приказала мисс Полли, – поставь булочки на стол и пойди сейчас же в комнату мисс Поллианны. Закрой там окна, а также двери. Потом, когда кончишь свою утреннюю работу, пройди с пульверизатором по всем комнатам. И внимательно осмотри все углы. – Потом она обернулась к племяннице: – Поллианна, я заказала сетки для окон в твоей комнате. Я, конечно, знаю, что мой долг сделать это. Но мне кажется, что ты забыла о своем долге.
– О моем… долге? – От удивления Поллианна широко раскрыла глаза.
– Конечно. Я знаю, что в твоей комнате жарко, но твоим долгом было держать окна закрытыми, пока на них не будут установлены сетки. Мухи, Поллианна, не только грязные и надоедливые насекомые, они также представляют серьезную опасность для нашего здоровья. После завтрака я дам тебе брошюру на эту тему.
– Почитать? О, спасибо, тетя Полли! Я так люблю читать.
Мисс Полли тяжело вздохнула и плотно сжала губы. Поллианна, заметив суровое выражение ее лица, в задумчивости наморщила лоб.
– Мне очень жаль, тетя Полли, что я забыла о своем долге, – извинилась она робко. – Я больше не буду открывать окна.
Тетка не ответила. Она не проронила ни слова до самого конца завтрака. Затем она поднялась, прошествовала к книжному шкафу в гостиной, достала из него маленькую книжечку и, подойдя к племяннице, сказала:
– Это брошюра, о которой я тебе говорила, Поллианна. Я хочу, чтобы ты сейчас же пошла к себе в комнату и прочитала ее. Через полчаса я приду к тебе, чтобы просмотреть твой гардероб.
Поллианна, не сводя глаз с иллюстрации, изображавшей во много раз увеличенную голову мухи, радостно закричала:
– О, спасибо, тетя Полли! – В следующий момент она вприпрыжку весело выбежала из комнаты, захлопнув за собой дверь.
Мисс Полли нахмурилась, мгновение постояла в нерешительности, потом величественной походкой пересекла столовую и открыла дверь в холл, но Поллианны уже не было видно, и только топот ее ног доносился с чердачной лестницы.
Полчаса спустя, когда мисс Полли с ясно обозначенным выражением сурового долга в каждой черте лица поднялась по той же лестнице и вошла в комнату Поллианны, ее приветствовал взрыв горячего энтузиазма.
– О, тетя Полли, я ни разу в жизни не видела ничего такого прелестного и интересного. Я ужасно рада, что ты дала мне почитать эту книжку. Я даже не подозревала, что мухи могут столько всего переносить на своих лапках и…
– Довольно, Поллианна, – величественно прервала девочку мисс Полли. – Достань теперь свою одежду, и я посмотрю на нее. То, что не годится для тебя, я, разумеется, отдам Сулливанам.
С видимой неохотой Поллианна отложила брошюру о мухах и подошла к шкафу.
– Я боюсь, тебе они покажутся еще хуже, чем дамам из комитета. А они сказали, что платья просто ужасные, – вздохнула она. – Но в последних двух или трех сборах пожертвований были в основном вещи для мальчиков или стариков и… Ты когда-нибудь получала вещи из церковных пожертвований?
Встретив гневный взгляд тетки, возмущенной самим этим вопросом, Поллианна поспешила исправить ошибку.
– Нет, конечно, нет. Ты не получала, тетя Полли! – торопливо заговорила она, заливаясь горячим румянцем. – Я забыла, что богатые люди в них не нуждаются. Но, понимаешь, я иногда почти совсем забываю, что ты богатая… здесь, в этой комнате.
Губы мисс Полли чуть приоткрылись в порыве раздражения, но слов не последовало. Поллианна же, совершенно не сознавая, что сказала что-то, могущее быть хоть в малейшей степени неприятным для тетки, без остановки продолжала:
– Так вот, я хотела сказать, что никогда не знаешь заранее, что будет в этих пожертвованиях… кроме того, что в них никогда не окажется того, что нужно… даже когда человек думает, что этого там не будет. Каждый раз пожертвования были такими, что оказывалось ужасно трудно играть в игру, потому что мы с папой…
Поллианна вовремя вспомнила, что тетка запретила ей говорить об отце. А потому она торопливо нырнула в шкаф и вытащила оттуда охапку своих жалких платьиц.
– Они совсем некрасивые, – сказала она сдавленным голосом, – и они были бы черные, если бы для церкви не нужен был красный ковер, но других у меня нет.
Мисс Полли перебрала весь этот странный гардероб, едва касаясь кончиками пальцев платьиц, явно сшитых на кого угодно, но только не на Поллианну. Затем она уделила мрачное внимание залатанному бельишку в ящиках комода.
– Лучшее – на мне, – призналась Поллианна встревоженно. – Дамы из комитета купили мне один совершенно новый комплект. Миссис Джоунс – она председатель – сказала, что я должна его получить, даже если им придется из-за этого стучать каблуками по голому полу церкви до конца своих дней. Но им не придется. Мистер Уайт терпеть не может шума. Его жена говорит, что у него нервы. Но у него не только нервы, но и деньги тоже, и они надеются, что он добавит значительную сумму на этот ковер… из-за нервов, конечно. Я думаю, он, должно быть, рад, потому что хотя у него и нервы, так ведь зато есть и деньги. А ты как думаешь?
Мисс Полли, казалось, не слышала. Осмотр белья был завершен, и она несколько резко обернулась к Поллианне.
– Надеюсь, ты ходила в школу, Поллианна?
– О да. А кроме того, папа… то есть я училась также и дома.
Мисс Полли чуть сдвинула брови.
– Хорошо. Осенью ты, разумеется, начнешь ходить в школу. Мистер Холл, директор, несомненно, сумеет определить, в какой класс тебя направить. А пока, я полагаю, я должна слушать, как ты будешь ежедневно по полчаса читать вслух.
– Я люблю читать, но, если ты не хочешь меня слушать, я с удовольствием буду читать сама… правда, тетя Полли! И мне даже не придется стараться, чтобы этому радоваться, потому что я больше люблю читать не вслух, а про себя… из-за длинных слов, понимаешь?
– В этом я не сомневалась, – ответила мисс Полли неумолимым тоном. – Тебя учили музыке?
– Чуть-чуть. Я не люблю сама играть… но люблю, когда другие играют. Я немного училась играть на пианино. Мисс Грей – она играет в церкви – давала мне уроки. Но мне совсем все равно – учиться играть или нет. Правда, тетя.
– Весьма вероятно, – заметила мисс Полли, чуть приподняв брови. – Тем не менее я думаю, что мой долг – позаботиться о том, чтобы ты получила хотя бы начальные знания в области музыки. Ты, конечно, умеешь шить?
– Да. – Поллианна вздохнула. – Дамы из комитета учили меня. Но это было что-то ужасное. Миссис Джоунс считала, что при обметывании петель иголку нужно держать не так, как ее держали остальные дамы, а миссис Уайт утверждала, что шву «за иголку» нужно учить раньше, чем подрубочному (или наоборот), а миссис Харриман считала, что вообще не надо учиться сшивать лоскутки.
– Трудностей такого рода больше не будет. Я сама буду учить тебя шить. Готовить, я полагаю, ты не умеешь.
Поллианна вдруг рассмеялась.
– Они только начали учить меня этим летом. Но я недалеко продвинулась. Тут они еще больше расходились во мнениях, чем даже насчет шитья. Они собирались начать с хлеба, но среди них не было и двух, которые пекли бы его одинаково, и поэтому, обсудив этот вопрос за совместным шитьем, они постановили, что каждая из них раз в неделю будет учить меня в своей кухне. И я научилась делать только мягкие шоколадные конфеты и торт с инжиром к тому времени… когда мне пришлось прервать эту учебу. – Голос ее дрогнул.
– Шоколадные конфеты и торт с инжиром! Да уж, действительно! – с презрением произнесла мисс Полли. – Я думаю, мы сможем исправить это очень легко. – Она на минуту задумалась, затем продолжила, цедя слова: – В девять часов каждое утро ты будешь полчаса читать мне вслух. Перед этим приведешь в порядок свою комнату. По средам и субботам с половины десятого до полудня Ненси будет учить тебя в кухне готовить. В остальные дни по утрам будешь шить со мной. Тогда послеобеденные часы останутся у тебя для музыки. Я, разумеется, сразу найду тебе учительницу, – заключила она решительно, поднимаясь со стула.
Поллианна вскрикнула от ужаса:
– Но, тетя Полли! Тетя Полли, ты не оставила мне времени просто на то, чтобы… чтобы жить!
– Жить? Что ты хочешь сказать? Как будто ты не живешь все время!
– О, конечно, я буду дышать все время, пока буду все это делать, но я не буду жить. Ведь во сне тоже дышат, но не живут! Для меня жить – это делать то, что хочется: играть во дворе, читать (для себя самой, конечно), взбираться на холмы, разговаривать в саду с мистером Томом и Ненси, разузнавать все о домах, людях и обо всем, обо всем везде, на всех этих чудесных улицах, по которым я вчера проезжала. Вот что я называю жизнью, тетя Полли! А просто дышать – это еще не жизнь!
Раздраженная, мисс Полли резко вскинула голову:
– Поллианна, ты самый странный ребенок, какого я в жизни видела! У тебя, разумеется, будет время, чтобы поиграть. Но я считаю, что если я готова исполнить мой долг и позаботиться о том, чтобы ты получила надлежащее воспитание и образование, то тебе следует быть готовой исполнить твой долг и позаботиться о том, чтобы моя забота не была встречена неблагодарностью и не пропала даром.
Поллианна, казалось, была потрясена до глубины души.
– О, тетя Полли, разве я могу быть неблагодарной… по отношению к тебе! Ведь я люблю тебя… и ты даже не дама из комитета, а моя родная тетя!
– Очень хорошо! И постарайся не отплатить мне неблагодарностью, – соизволила ответить Полли, поворачиваясь к двери.
Она была уже на середине лестницы, когда услышала позади себя несмелый, прерывающийся голосок:
– Тетя Полли, но ты так и не сказала мне, какие из моих вещей ты хочешь… отдать.
Тетя Полли утомленно вздохнула, и вздох этот долетел до ушей Поллианны.
– Да, я забыла сказать тебе, Поллианна. Сегодня в половине второго Тимоти отвезет нас в город. Ни одно из этих платьев не годится для того, чтобы их носила моя племянница. И разумеется, я была бы далека от исполнения моего долга по отношению к тебе, если бы позволила тебе ходить в каком-либо из них.
Теперь вздохнула Поллианна – ей казалось, что она возненавидит само это слово – «долг».
– Тетя Полли, – снова окликнула она печально, – а нет ли в этом «долге» чего-нибудь такого, чему можно радоваться?
– Что? – Ошеломленная мисс Полли взглянула вверх, а затем, покраснев, отвернулась и сердито направилась вниз по лестнице. – Не дерзи, Поллианна!
В своей душной и жаркой комнатке на чердаке Поллианна опустилась на один из стульев с прямой жесткой спинкой. Для нее все ее существование неясно вырисовывалось впереди как одно нескончаемое исполнение «долга».
– Не знаю, честное слово, что тут было дерзкого, – вздохнула она. – Я только спросила ее, не может ли она указать мне какой-нибудь повод для радости при исполнении «долга».
Несколько минут Поллианна сидела в молчании, с грустью взирая на забытую кучу платьев на кровати. Потом она медленно встала и начала убирать их в шкаф.
– Нечему здесь радоваться, как я вижу, – сказала она вслух, – разве только тому, что долг исполнен! – И тут она неожиданно рассмеялась.
Глава 7
Поллианна и наказания
В половине второго Тимоти отвез мисс Полли и ее племянницу в четыре или пять самых больших магазинов одежды, находившихся примерно в полумиле от дома.
Обеспечить Поллианну новым гардеробом оказалось более или менее тяжелым испытанием для всех, вовлеченных в эту процедуру. Мисс Полли вышла из этого испытания с чувством облегчения, какое возникает у человека, очутившегося на твердой почве после опасного путешествия по тонкой корке раскаленной лавы вулкана. Продавцы, обслуживавшие этих двух клиенток, вышли из него с очень красными лицами и потом располагали таким запасом забавных рассказов о Поллианне, что их друзья всю оставшуюся неделю покатывались со смеху. Сама же Поллианна вышла из него сияя улыбкой, довольная до глубины души, потому что, как она объяснила одному из продавцов: «Если всю жизнь были платья только из церковных пожертвований и от благотворительного комитета, то необыкновенно приятно просто пойти в магазин и купить совершенно новые вещи, которые не надо ни укорачивать, ни надставлять, чтобы они подходили».
Поездка по магазинам заняла весь день, а потом был ужин и приятнейшая беседа со Старым Томом в саду, и еще одна с Ненси на заднем крыльце, после того как посуда была вымыта, а тетя Полли отправилась с визитом к соседям.
Старый Том рассказал Поллианне чудесные истории о ее матери, чем поистине осчастливил девочку, а Ненси говорила о лежащей в шести милях от дома мисс Полли маленькой ферме Перепутье, где жили ее любимая мать и не менее любимые братик и сестрички. Ненси обещала, что когда-нибудь, если мисс Полли позволит, она возьмет Поллианну познакомиться с ними.
– У них прелестные имена. Я бы тоже хотела какое-нибудь красивое, – вздохнула Ненси. – Их зовут Элджернон, Флорабелла и Эстелла. Я… я ненавижу свое имя!
– Ах, Ненси, ужасно, что ты говоришь! Почему ты его ненавидишь?
– Потому что оно не такое красивое, как те. Понимаешь, я была первым ребенком, и мама тогда еще не читала столько всяких историй с красивыми именами.
– Но мне нравится имя Ненси, просто потому, что это ты, – заявила Поллианна.
– Хм! Ну, я думаю, тебе точно так же могло бы понравиться Кларисса Мабелла, – возразила Ненси, – а я была бы гораздо счастливее! Это великолепное имя!
– Ну, ничего, – со смехом сказала Поллианна, – ты можешь радоваться, что тебя не назвали Хадшиба.
– Хадшиба?
– Да. Так зовут миссис Уайт. Муж называет ее Ха, и ей это не нравится. Она говорит, что когда он зовет ее: «Ха, Ха!» – ей кажется, что в следующую минуту он разразится хохотом. А ей совсем не хочется, чтобы над ней смеялись!
Унылое лицо Ненси вдруг расплылось в широкой улыбке.
– Вот это да! Знаешь что? Я теперь каждый раз, как услышу «Ненси», буду вспоминать это «Ха, Ха!» и хохотать. Даже и не верится, что я рада… – Она неожиданно остановилась и с удивлением взглянула на Поллианну: – Послушай, ты что же… ты сейчас играла в эту игру… ну, то есть что я могу радоваться, потому что меня не зовут Хадшиба?
Поллианна нахмурилась, потом засмеялась:
– Ну да, Ненси, так оно и есть! Я играю в игру, но это как раз тот случай, когда я делаю это, даже не отдавая себе в том отчета. Понимаешь, это часто случается; так привыкаешь к этому… искать повод для радости. И обычно во всем можно его найти, если ищешь усердно и долго.
– Ну, м-может быть, – признала Ненси с явным недоверием.
В половине девятого Поллианна пошла спать. Заказанных сеток для окон еще не привезли, и в тесной маленькой комнатке с закрытыми окнами было жарко, словно в раскаленной печи. Поллианна с тоской посмотрела на плотно закрытые окна, но не открыла их. Она разделась, аккуратно сложила свою одежду, прочла молитву, задула свечу и влезла в постель.
Как долго лежала она без сна, ворочаясь с боку на бок в жаркой узкой постели, она не знала, но ей показалось, что прошли часы, прежде чем она наконец выскользнула из постели, ощупью пробралась через комнату и открыла дверь.
Повсюду на чердаке царила бархатная чернота, за исключением того места у восточного мансардного окна, где свет луны ложился на пол длинной серебристой дорожкой. Стараясь не обращать внимания на пугающую темноту справа и слева, Поллианна глубоко вздохнула и решительно направилась прямо к этой световой дорожке и по ней – к окну.
У нее была робкая надежда, что, возможно, на этом окне есть сетка, но сетки не оказалось. За окном был широкий, сказочно красивый мир и еще там был, она знала, свежий и душистый воздух, который так приятно ощутить горячим щекам и рукам!
Шагнув ближе и с тоской вглядевшись в окно, она вдруг увидела кое-что еще: чуть ниже окна располагалась широкая, крытая жестью крыша застекленной веранды, построенной на porte-cochère[1] дома. Этот вид наполнил ее еще более глубокой тоской. Ах, если бы она могла оказаться там!
Она боязливо оглянулась кругом. Где-то позади была еще душная, жаркая комнатка и еще более жаркая постель, но от нее Поллианну отделяла страшная пустыня темноты, через которую надо было пробираться ощупью с вытянутыми вперед руками, в то время как перед ней за окном была крыша веранды, залитая лунным светом, и прохладный, свежий ночной воздух.
Если бы ее постель была там, за окном! Ведь спят же некоторые под открытым небом! Например, в ее родном городке на западе Джоэль Хартли, у которого была чахотка, вынужден был всегда спать на свежем воздухе.
Вдруг Поллианна вспомнила, что днем она видела рядом с этим чердачным окном целый ряд висевших на гвоздях длинных белых мешков. Ненси сказала, что в них убирают на лето зимнюю одежду. Поллианна ощупью добралась до мешков, выбрала один, приятно пухлый и мягкий (в нем была котиковая шубка мисс Полли), который мог послужить постелью; потом еще один, потоньше, чтобы свернуть его пополам и использовать как подушку, и еще один (такой тонкий, что он казался почти пустым) вместо одеяла. С этим снаряжением, не помня себя от радости, она бодро затопала к освещенному лунным светом окну, открыла его, вытолкнула наружу свою ношу, а затем выскользнула вслед за ней сама, старательно закрыв за собой окно. Она не забыла о мухах с их чудесными лапками, на которых они столько всего переносят!
Как восхитительно прохладно было на крыше! Поллианна чуть не запрыгала от восторга, глубоко вдыхая полной грудью освежающий воздух. Жестяная крыша потрескивала у нее под ногами, но этот выразительный звук понравился Поллианне. Два или три раза она прошлась по крыше из конца в конец. После горячей маленькой комнаты это принесло ей приятное ощущение широкого, открытого пространства. Крыша была такая большая и плоская, что Поллианна совсем не боялась упасть с нее. Наконец со вздохом удовлетворения она уютно улеглась на матрасе из котиковой шубы, пристроив другой мешок под голову вместо подушки и накрывшись третьим, и приготовилась ко сну.
– Теперь я так рада, что сетки еще не пришли, – пробормотала она, сонно глядя на звезды, – а иначе я не спала бы здесь!
Тем временем внизу, в комнате, прилегающей к веранде, мисс Полли торопливо надевала халат и совала ноги в туфли; лицо ее было бледным и испуганным. За минуту до этого она по телефону звонила Тимоти и говорила в трубку дрожащим голосом:
– Вставайте скорее!.. И приходите вместе с отцом! Возьмите фонари. Кто-то ходит по крыше веранды. Он, должно быть, взобрался по деревянной решетке для роз или еще как-то и теперь может залезть в дом через восточное окно чердака. Я заперла дверь на чердак, но… скорее, скорее!
Некоторое время спустя начавшую уже засыпать Поллианну разбудил свет фонарей и трио изумленных восклицаний. Она открыла глаза и увидела Тимоти, стоявшего на верху лестницы, приставленной к крыше веранды, Старого Тома, вылезающего из чердачного окна, и выглядывающую из-за его плеча тетку.
– Поллианна, что это значит? – воскликнула мисс Полли.
Девочка сонно заморгала и села.
– Ой, мистер Том… тетя Полли! – запинаясь, произнесла она. – Не пугайтесь так. У меня нет чахотки… ну, как у Джоэля Хартли. Просто мне было ужасно жарко… в комнате. Но я закрыла окно, тетя Полли, так что мухи не смогут занести в дом этих… микробов.
Тимоти вдруг исчез с лестницы. Старый Том почти с той же стремительностью вручил свой фонарь мисс Полли и последовал за сыном. Мисс Полли крепко прикусила губу и, только когда мужчины ушли, сказала сурово:
– Поллианна, сейчас же подай мне эти вещи и влезай сюда! Что ты за странный ребенок! – воскликнула она чуть позже, когда, неся в одной руке фонарь, а другой ведя Поллианну, зашагала к чердачной лестнице.
После свежего ночного воздуха жара на чердаке показалась Поллианне еще более удушающей, но она не жаловалась, только глубоко и прерывисто вздохнула.
У верхней ступеньки лестницы мисс Полли заговорила резко:
– Оставшуюся часть ночи, Поллианна, ты будешь спать со мной. Сетки будут доставлены завтра, но до того момента я считаю своим долгом не спускать с тебя глаз.
Поллианна ахнула и закричала с восторгом:
– С тобой! В твоей постели! О, тетя Полли, тетя Полли, какая ты милая! Я так хотела спать с кем-нибудь… с кем-нибудь родным, понимаешь, не с дамой из комитета. Уж их-то в моей жизни было предостаточно. Ах! Я так рада теперь, что эти сетки еще не пришли! А ты обрадовалась бы?
Ответа не было. Мисс Полли шагала вперед. Сказать по правде, у нее было странное ощущение бессилия. В третий раз с момента приезда Поллианны мисс Полли наказывала ее и в третий раз сталкивалась с удивительным фактом, что придуманное ею наказание воспринималось как особая награда за заслуги. Поэтому ничего странного, что она чувствовала себя такой непривычно беспомощной.
