Элейна Уркхарт
Ловушка для птицелова
Глава третья
Утро – это приятно. По утрам Джереми страстно желал выпить чашечку крепкого кофе и, разумеется, как следует позавтракать. Дни у него были обычно хаотичные и непредсказуемые, и перерывы на обед он часто проводил, занимаясь исследованиями, так что ему не всегда удавалось выкроить время на полноценный прием пищи. Он поднял взгляд на маленький телевизор, стоящий на кухонной стойке. Там показывали новости: уже вторую неделю освещают историю о двух заключенных, сбежавших из тюрьмы Клинтон. Это в Даннеморе, штат Нью-Йорк. Даже здесь, в Луизиане, люди были очарованы историей о влюбленном тюремном работнике, который помог двум осужденным убийцам сбежать из-под стражи. Прямо-таки «Побег из Шоушенка».
Пока Джереми смотрел телевизор, он успел пожарить себе на завтрак яичницу и сосиску из индейки. Раньше он думал о том, чтобы стать вегетарианцем – по соображениям здоровья – но так и не смог найти достаточное количество аргументов. Да, Джереми уважал животных больше, чем большинство представителей собственного вида, но по большей части из-за их способности выживать в мире почти сразу же после появления на свет. Эмпатия здесь не причем, а потому у Джереми не было настоящей потребности ограничивать себя. Конечно, протеин можно получить и другими способами, но съесть сосиску – самый простой выход.
Помыв за собой тарелку, он спустился вниз, чтобы проверить гостей.
Кэти заметно притихла.
Наверное, ей нравились ее торчащие зубы, решил Джереми.
Левая рука Кэти была покрыта запекшейся кровью: ей залита и ножка стула, и пол. Кэти сидела, сжавшись, словно пытаясь спрятаться, и это вызвало у Джереми немедленное желание потревожить ее покой. К сожалению, он уже опаздывал, и времени на развлечения у него нет.
Так что он просто подмигнул. Тут его заметил Мэтт: он тут же впал в подпитываемый тестостероном приступ ярости, начал изрыгать проклятья и ожесточенно дергаться, пытаясь высвободиться из сковывающих его цепей. Джереми заметил, что Мэтт всю ночь пытался сдвинуть с места свой вмонтированный в пол стул, но все, что ему удалось сделать – это немного поцарапать деревянную ножку. Стулья были вмонтированы прямо в фундамент уже много лет назад. Их и бульдозером не сдвинешь. Джереми осмотрительный человек, поэтому несколько секунд он все-таки размышлял, какой был у Мэтта план: чудесным образом опрокинуть стул? Потом он мысленно отмахнулся от этих мыслей, решая не тратить время. Мэтт был слишком туп, чтобы с ним тягаться, и к тому же, он слабел день ото дня.
Джереми проверил капельницы и начал наполнять их заново, пока Мэтт изо всех сил корчил из себя крутого парня.
– Я тебя выпотрошу нахрен, ссыкло ты гребаное! – орал он, брызгая на Джереми слюной.
Джереми подумал о том, как чудесно клещи подошли бы к передним зубам Мэтта, но идею пришлось с сожалением отмести: у него не было другой чистой выглаженной рубашки, чтобы переодеться после. Кроме того, сложно чувствовать что-то кроме отвращения к человеку, который сидит в луже собственной мочи и все еще использует слова вроде «ссыкло».
Вместо этого он грубо обхватил лицо Мэтта и поцеловал: глубоко, с языком, а затем со звучным «хрясть!» сжал зубы на его нижней губе. Иногда Джереми позволял себе поддаться гедонистическим инстинктам, и почти никогда об этом не жалел.
– Ты пришел сюда добровольно. Не забывай, – проговорил он низким рычащим голосом. Рот Мэтта наполняется кровью.
Мэтт сплюнул и начал орать что-то уже абсолютно бессвязное, а Кэти принялась тихо всхлипывать. Джереми только улыбнулся в ответ и отправился наверх, на ходу вытирая кровь с губ. В коридоре он кинул последний быстрый взгляд в зеркало, поправил выбившуюся прядь светлых волос, и вышел из дома.
* * *
Его ежедневная работа – это ввод данных и выставление счетов для складских и логистических компаний. Ощущалось это точно так же скучно и бессмысленно, как и звучало, и Джереми ненавидел то, что ему приходится тратить большую часть своей недели, извергая в компьютер набор цифр.
Он зашел в вестибюль «Ловетт Логистикс». Дверь за спиной закрылась, разом отрезав его от душного, плотного уличного воздуха. Идти по автостоянке летом в Луизиане – это все равно что пробираться через теплое масло. Так же тяжело, влажно, угнетающе. Оказавшись внутри, Джереми сразу ощутил, как его тело изо всех сил пытается привыкнуть к холодному воздуху, дующему со всех сторон. Включенный на полную мощь кондиционер, отвисшие челюсти сотрудников компании, осознание того, что следующие несколько часов он неизбежно проведет в этой человеческой чашке Петри – все это вызывало у Джереми ужас. Он полез в свою сумку и вдруг осознал, что забыл пропуск – спасибо Кэти, отвлекшей его вчера вечером.
С тихим вздохом Джереми направился к женщине, сидящей за стойкой. Она была немного полновата, с руками, напоминающими Джереми о жирной, хрустящей куриной кожице, и она вечно носила платья и блузки без рукавов. Ее круглое лицо было обрамлено обесцвеченными, неестественно светлыми волосами с темными корнями. Джереми никогда не задумывался, какого цвета у нее глаза, потому что она использовала такое количество косметики, что смотреть ей в лицо было тошно. Сегодня он заметил зеленые тени для век: словно в глазницах у нее поселилась плесень, и теперь она медленно расширяет свой ареал обитания и вот-вот захватит остальную часть пухлого лица. Как обычно, она что-то листала в своем телефоне – без сомнения, проверяла письма с оскорбительными предложениями, которыми ее заваливали дикари в очередном приложении для знакомств, где она надеялась найти свою вторую половинку.
– Тебе чем-нибудь помочь, Джереми? – спросила она.
Он поморщился, когда его окликнули – сам Джереми взял за правило не захламлять свою память сведениями об ее имени. Он натянул на лицо дружелюбную улыбку и облокотился на стол.
– Будь ангелом, открой мне дверь, – попросил он и небрежно указал на сумку. – Я забыл свой пропуск, а мне прямо не терпится приняться за работу.
Она громко рассмеялась, прикрыв рот рукой, словно это могло ей помочь выглядеть как леди. Джереми подавил рвотный позыв и заставил себя испустить смешок. Она улыбнулась и вдавила кнопку длинным искусственным ногтем.
– Будешь должен, – сказала она, подмигивая.
– Ни черта я тебе не должен, – холодно ответил Джереми, покидая вестибюль. Скорее всего, она решит, что это была шутка.
Впрочем, Джереми было плевать.
Глава четвертая
Рен опустила на глаза защитный щиток и молча рассматривала тело, лежащее перед ней на ледяном столике секционной. Женщина посмотрела на нее в ответ одним только глазом, виднеющимся из-под полуопущенного века. Даже сквозь эту крохотную щелочку в нем читался смертельный ужас.
Ее пропитанную водой одежду уже успели сфотографировать и снять. Теперь криминалисты тщательно искали на ней волосы, человеческие ткани, да что угодно, что поможет найти чудовище, которое это совершило. Рен осторожно ощупала тело, ища признаки сломанных костей, отдельно отметила петехиальные кровоизлияния, видимые на ее лице даже несмотря на то, что кожу уже тронули следы гниения. Солнце Луизианны жестоко даже к живым людям, а уж от мертвых оно не оставляет и мокрого места. Рен решила, что жертва провела на улице около суток – об этом свидетельствовало легкое вздутие трупа и отсутствие сильного разложения.
Она отметила и синяки на горле Джейн Доу: на коже были видны отпечатки множества борозд, кольцом обхватывающих шею. К причине смерти, впрочем, они отношения не имели. Даже если забыть про рану на животе, которая, Рен готова поспорить, была смертельной, на шее могли появиться синяки, только если кровь все еще свободно текла по телу, а сердце – билось. Бедную девочку раз за разом душили, не собираясь убивать. Маньяк попросту наслаждался этим жестоким развлечением, и наслаждался долго, пока наконец не избавил Джейн Доу от страданий – причем одним из самых болезненных способов.
Рана на животе была длинная, глубокая, с рваными краями. Внутри запеклась кровь, а значит, убийца нанес удар, пока жертва еще была жива. Если учитывать трупное окоченение, которое еще сковывало мускулы, и температуру внутри печени, то время смерти ориентировочно наступило тридцать шесть часов назад. Вот только трупные пятна, которые Рен отметила еще на месте преступления, указывали на другое время. Она ожидала, что они будут глубокого красного, синего или фиолетового цвета, но при ярком свете стало хорошо видно – пятна ярко-розовые.
Рен нахмурилась из-за этого несоответствия, но решила пока что просто продолжить обследование. Трупные пятна могут помочь не только определить время смерти – по ним также можно понять, перемещали ли тело после убийства. Тело жертвы, лежащей перед ней на столе, определенно перемещали. На правой части бедра, лица и правой руке виднелись яркие розовые пятна – жертва лежала на правом боку какое-то время после смерти. Трупные пятна, хоть и более слабые, заметны и на пояснице и лопатках – в какой-то момент она лежала на спине. Учитывая насыщенность цвета пятен на правой части ее тела, можно смело предполагать, что жертва умерла, лежа на правом боку, а позднее ее перевернули на спину. Все эти детали хорошо стыковались между собой, словно идеально подогнанный пазл – вот только цвет трупных пятен заставлял Рен задуматься.
В секционную вошел детектив Джон Леруа, на ходу натягивая на лицо маску, а на руки – латексные перчатки. Его квадратные челюсти были крепко сжаты, а в глубоких голубых глазах – единственной части лица, видимой из-под маски – застыл немой вопрос.
Рен кинула на него один только короткий взгляд. После стольких лет работы вместе она легко могла прочитать его за считанные мгновения: Джон слишком давно не отдыхал и надеется получить ответы на вопросы.
– Скажи, что у тебя хоть что-то для меня есть, Мюллер, – сказал он. Потом поправил ремень и упер руки в бедра.
Рен еще немного подумала, затем подняла голову.
– Он ее заморозил.
Глава пятая
Заняв место за своим рабочим столом, Джереми включил экран компьютера, поставил перед собой чашку с кофе, рядом – положил телефон. Рабочие дни он предпочитал начинать с чтения новостных сайтов. Сегодня его внимание привлек заголовок на главной странице «Пикаюн-Таймс». Он гласил: «Полиция Орлеанского округа не оставляет попытки найти пропавших без вести мужчину и женщину, пока их друзья продолжают траурное шествие». Джереми с трудом сдержал смех. Траурные шествия его всегда завораживали.
Какой толк от ваших свечек и фотографий, пока Кэти и Мэтт страдают в моем подвале?
Джереми был уверен – эти так называемые «друзья», скорбными глазами смотрящие на него со страницы сайта, на самом деле только рады, что их лица напечатали на первой полосе газет. У всех есть свой мотив. То, с какой готовностью они хвастаются своей потерей, ясно говорит – эти люди просто грелись в лучах славы, чтобы удовлетворить собственную отвратительную потребность во внимании. Джереми просмотрел остальную часть статьи, в которой детально описывалась настоятельная необходимость отыскать этих двух светочей генофонда.
– Охренеть как страшно, да? – влез его коллега Кори. Он облокотился локтем на перегородку, разделяющую их столы, и отпил свой кофе. – Эти двое закончат так же, как и остальные. Сходство игнорировать просто невозможно. Как только он заканчивает с одним – в считанные дни похищает кого-нибудь другого. Ты ведь слышал, что они вроде как нашли еще одну пропавшую девушку? – Кори покачал головой и сделал еще один глоток. В целом, он даже прав. Джереми занимался этим всем уже какое-то время, и на его счету было шесть похищенных жертв. Обычно он поступал именно так, как сказал Кори: как только ему надоедала одна жертва, отправляется за следующей. Сейчас – первый раз, когда его гости на какое-то время пересеклись. Когда Кэти и Мэтт прибыли в его дом, Меган была еще жива. Это не входило в его планы, и это было рискованно, но иногда, когда ты встречаешь правильных людей, импровизация необходима.
Меган была грустным, отчаянным существом. Джереми встретил ее в баре в прошлый четверг и сумел убедить уйти вместе с ним. Она была громкой, заносчивой и буйной, и она начала раздражать его тут же, как только открыла рот. Джереми помнил, как в какой-то момент она вопила в подвале, обзывая его «маменькиным сынком». Это повергло его в ярость – такую сильную, что поддайся он ей, то неизбежно потерял бы ясность мысли. Он мог бы даже потерять самообладание и совершить непростительную ошибку. Это возмущало его в Меган больше всего – то, что она чуть не заставила его потерять спокойствие, а вместе с этим – и свободу.
Несколько дней он потратил, пытаясь сломить Меган. Он отслеживал ее психологическое состояние, пока она гадала, какой день, какой час, какая минута станут для нее последними. А после нескольких дней это игры Джереми спустился в подвал в ледяном молчании. Его внезапная неразговорчивость должна была послужить предвестием случившегося, но Меган все еще была изумлена, когда он воткнул нож ей в живот. Он с силой потянул нож вниз, расширяя рану, и смотрел, как Меган извивается от боли на бетонном полу. Он выбрал этот способ специально. Ранение в живот – вещь страшная. Желчь и желудочная кислота вытекают из поврежденных органов, и жертва медленно травится своими собственными телесными жидкостями.
Это был вечер воскресенья, через день после того, как прибыли Кэти и Мэтт. Тело Меган нашли сегодня утром. Мельком Джереми слышал об этом по радио, но никаких подробностей еще не объявляли. Он не нервничал. Он всегда очень тщательно следил за тем, чтобы не оставить на теле никаких улик. Джереми даже избавился от рыболовной лески и электрического шнура, которые использовал, чтобы душить Меган в одной из своих игр. Просто на всякий случай.
Изначально Джереми не ставил перед собой цель выработать модус операнди, но так уж вышло, что обычно он выбирал людей лет двадцати-тридцати, с которыми встречался в барах или ночных клубах. Однако он каждый раз убивал по-новому, позволяя своему любопытству выбирать за него. И, конечно, еще была болотная вода. После того, как нашли четвертую жертву, Джереми наградили кличкой, связанной с его любовью оставлять тела жертв в вонючей болотной воде у всех на виду. Пресса прозвала его Болотным Мясником, и хоть сначала Джереми не возражал, вскоре он нашел это прозвище скучным и надоедливым. А потом ему надоело из раза в раз делать одно и то же. И это не говоря уже о том, что если он станет предсказуемым, то поймать его будет проще. Так что сейчас Джереми был готов презентовать миру свое новое блюдо.
Джереми вырвался из охватившей его задумчивости и повернулся на стуле, чтобы взглянуть на Кори.
– Думаешь? – спросил он.
Кори хмыкнул и протянул руку, чтобы указать на строчку в статье, где было указано, сколько времени назад пропали Кэти и Мэтт.
– Еще бы. Эти два идиота пропали почти неделю назад. С ними уже покончено. Скоро их выловят из болотной грязи, вот увидишь.
Джереми не смог сдержать улыбки. Это приятно – слышать, как кто-то точно так же уверен в неизбежной судьбе его гостей, как и он сам.
– Наверное, ты прав, приятель. Ну, по крайней мере, если их найдут, это положит конец всем этим свечам и молитвам. Терпеть не могу этих гоняющихся за известностью шлюх, отчаянно добивающихся внимания съемочной группы, – заметил Джереми, проверяя, до каких пределов распространяется безразличие Кори.
Тот издал смешок, слегка подался вперед и закивал.
– Святые слова! – воскликнул он. – Готов поспорить, к выходным эти ребята станут кормом для червей.
Кори почти попал в точку, и Джереми это заставило почувствовать себя чуточку разочарованным.
– Ладно, на меня уже смотрят. Пойду отрабатывать зарплату, – закатил глаза Кори. Джереми заметил, что на них и в самом деле пристально смотрит менеджер, явно наслаждаясь тем скудным количеством власти, которое он имел в этом кабинетном царстве. – Чуть не забыл, – Кори постучал в перегородку, снова привлекая внимание Джереми. – В субботу у меня в баре будет выступление. Заходи, если будешь свободен. Чем больше людей – тем мне лучше.
Джереми кивнул.
– Конечно, приятель. Постараюсь заглянуть. Удачи.
И на этом Кори поспешил к своему собственному столу, и Джереми ничего не оставалось, кроме как приняться за работу.
Глава шестая
Рен пребывала в раздражении. Неопознанные тела в морге невероятно ее злили: по большей части из-за невротической потребности закончить любое начатое дело и вычеркнуть его наконец из своего списка. Ей не нравилось, когда у нее оставалась неоконченная работа – особенно, когда она напоминала о себе каждый раз, когда Рен открывала дверцу морозильного отделения.
Но дело было не только в этом. Джейн Доу, казалось, приносили с собой глубокую печаль. Рен видела их по ночам, когда закрывала глаза. Она слышала, как они просят дать им имя, составить эпилог к их жизням. Рен не могла избавиться от ужаса, приходящего с осознанием того, что человек, кому-то важный и любимый, лежит в безымянном мешке для трупов. Одиночество Доу преследовало ее. Нет ничего хуже того, чем когда тебя забывают. Для Рен стало делом всей жизни не позволить Доу – ни мужчинам, ни женщинам – слишком долго оставаться ненужными и позабытыми.
Леруа пробежался затянутыми в перчатку пальцами по розовым трупным пятнам, растянувшимся вдоль правой руки Доу, и взглянул на Рен.
– Значит, он пытался сделать так, чтобы ты напортачила с установлением времени смерти, – он скорее утверждал, чем спрашивал.
Рен не отрывала взгляда от мертвой женщины.
– Пытался… И довольно успешно, – ответила она. Затем рассеянно покачала головой и повернулась, чтобы прикрепить к ручке скальпеля новое лезвие.
– Как-то очень странно с его стороны – так тебе мешать, не находишь? Как много из этих идиотов вообще знает, как именно ты определяешь время смерти?
Рен ничего не ответила. Вместо этого она сделала надрез, начиная вскрытие, и сердито потрясла головой. Леруа испустил смешок, сделал шаг назад и поправил маску.
– Уверен, его единственной целью было помешать судебному медэксперту выполнять свою работу, – пошутил он, склонив голову набок. – Ты как-то слишком хорошо об этом парне думаешь. По моему опыту они все просто идиоты в волчьих шкурах.
Рен перестала резать и наградила Леруа раздраженным взглядом.
– Я не говорила, что это было его единственной целью. Мне просто не нравится, когда мои умения пытается проверить какой-то бесхребетный мудак, считающий себя новым Ганнибалом Лектером.
Она достала инструмент, напоминающий ножницы для стрижки кустов, и принялась вскрывать ребра – снизу и до самых ключиц. Это трудная работа, но она приносит удовлетворение, особенно когда ребра со звучным «щелк!» ломаются пополам. Идеальное занятие, когда чувствуешь раздражение и фрустрацию. Чтобы расколоть плотную ключичную кость, Рен потребовалось дополнительное усилие, но в данный момент ей это было только на руку.
– Что ж, тогда тебе не понравится то, что я сейчас скажу, – Леруа отступил в сторону, позволив ей перейти к левой части грудной клетки.
Рен застонала, но занятия своего не прервала.
– Давай уже, – прошипела она под аккомпанемент треска ломающихся костей.
Леруа сбросил звонок, поступивший ему на мобильный телефон, и облокотился на стойку.
– Мы почти уверены, что имеем дело с серийным убийцей.
– Да ну?! – вскричала Рен с фальшивым недоверием. Леруа молча бросил на ее ледяной взгляд. – Я и сама могла бы тебе это сказать, Джон. Где мой значок детектива? – Рен закатила глаза. На губах у нее заиграла усмешка.
Леруа раздраженно прикрыл веки.
– Ладно-ладно. Это не главная новость, Мюллер, – он обошел стол кругом и подался вперед. – Этот потенциальный серийный убийца оставляет подсказки о том, где появится следующее тело. Мы думаем, что у нас есть зацепка к следующему месту преступления, но до конца мы еще ее не расшифровали.
– Вот тут тебе придется объяснить поподробнее, приятель, – Рен повернулась к нему и склонила голову набок.
– Притормози, Мюллер. Мы еще не до конца уверены. Но судя по всему, весь тот мусор, что он оставляет на телах жертв – это его способ сказать нам, где он в следующий раз избавится от тела. Взять хотя бы прошлую жертву, найденную за баром «Двенадцать миль в час». Помнишь книжные листы, засунутые ей в глотку?
Рен остановилась и кивнула, побуждая его продолжить. Рядом с двумя последними найденными телами и в самом деле нашли странные предметы. У Рен эта театральность могла вызвать только презрительную усмешку. Что, просто убить ему недостаточно драматично? Он настолько хочет внимания, что ему приходится оформлять место преступления, словно сцену? Всегда все дело в контроле. Чудовище такого рода чувствует власть, когда заставляет всех остальных понять – он здесь главный. Впрочем, Рен понимала, что подобное поведение скорее говорит о неуверенности в себе. Словно у человека, который рассказывает шутку, а потом полчаса объясняет, в чем была соль. Для таких людей невозможно просто позволить делам говорить самим за себя. И они идут на самые отчаянные меры. Подобные ходы использовали только самые жалкие убийцы, страдающие от навязчивого нарциссизма демоны во плоти, которым требовались неудержимые овации.
Деннис Рейдер по кличке «BTK»[1], который буйствовал в семидесятых: он раз за разом выслеживал, избивал и убивал ни в чем не повинных женщин в их же собственных домах. Ему так хотелось добиться славы, что он сам звонил в полицию и указывал им на место преступления. Когда ему надоело просто дежурно признаваться в убийствах, он начал посылать в журналы письма и поэмы и оставлять по всему городу странные маленькие диорамы, пытаясь привлечь внимание полиции. В конце концов Рейдера сгубила его же собственная жажда славы. Ему так хотелось стать известным, что он начал забывать об элементарной осторожности и в конце концов совершенно искренне спросил полицию, смогут ли они отследить его, если им в руки попадет его дискета с записями. Полиция ответила, что не сможет, и он им поверил. Он думал, что он настолько могущественен и непогрешим, что даже полиция склонится перед его водевильными устремлениями. И он ошибался.
– В лаборатории смогли определить, что было написано на бумаге, по крайней мере, частично. Это была седьмая глава бульварного романа. Внимание, вопрос – в каком болоте мы нашли следующее тело?
– Топь Семи Сестер, – задумчиво произнесла Рен. – А это не слишком натянуто? Я согласна, звучит странно, но…
Леруа поднял указательный палец, прервав ее мысль.
– В книге, которую мы нашли на Топи Семи Сестер, вырвана одна глава. Седьмая. Та самая, которую нашли у прошлой жертвы.
Выглядел он очень довольным собой. Затем он указал на то, что когда-то было живой женщиной.
– И это еще не все. В ее одежде мы нашли кусочек бумаги. Сейчас мы пытаемся разобраться, на что указывает эта подсказка. Я попросил сделать копию и для тебя. Будет полезно, если кто-то посмотрит непредвзятым взглядом.
Он достал из кармана бумажку, развернул ее и положил на стойку перед Рен. Она стянула перчатки и внимательно изучила копию.
– Этот узор в виде геральдических лилий… – Рен наклонилась пониже и указала на узор, граничащий с краем скопированной бумажки. – Он был матовый или блестел?
– Вроде как блестел. Как там это слово? – Леруа зажмурился, пытаясь вспомнить, затем воздел палец к потолку. – Иридисцентный. Радужный такой. И рельефный.
Рен кивнула и продолжила изучать ксерокопию.
– А это что такое?
Леруа слегка подался вперед, чтобы посмотреть, на что она указывает.
– А, это копия библиотечной карточки из книги. Опять же, не помешает, если кто-то со стороны выскажет идеи.
– Филип Трюдо. Знакомое какое-то имя, – пробормотала Рен, уставившись на последнее имя, записанное в библиотечной карточке.
– Ну, к сожалению, это тупиковый след, – вздохнул Леруа, обреченно взмахнув рукой.
– Ну да. Я, конечно, не криминальный детектив, но моя гражданская интуиция подсказывает, что вряд ли какой-нибудь преступник решит оставить свое имя и телефон на месте преступления.
– Да-да. Нашли мы этого Филипа Трюдо. Живет в Массачусетсе. Не был в Луизиане с тех пор, как окончил среднюю школу – а было это двадцать с лишним лет назад. А эта книга пропала из публичной библиотеки Лафайета примерно десять дней назад, – объяснил Леруа. Он взглянул на свой телефон и вздохнул еще раз. – Мне нужно ответить на звонок, а ты пока еще подумай.
И он поспешил к дверям морга. Рен положила ксерокопию на стойку позади себя и натянула на руки чистые перчатки. Затем она сняла верхнюю часть грудной клетки жертвы и взглянула на часы, висящие над дверью.
– Это будет долгая ночь, дорогая.