Элен Ош
Байки кладбищенского сторожа
Новый год на кладбище
– Вот шельмы! Успели склеп расписать. Стоило сутки пропустить – и на тебе. Не уследил, Петрович!
Подбоченившись, сторож Семеныч критически оглядывал территорию кладбища, куда хватало глаз. Могилки, надгробия и оградки преобразились, покрытые пушистым снегом, а под ликом луны на чистом небосклоне серебрились дождик и мишура. Темными пятнами угадывались на близлежащих могилках елочные шары на еловых ветках, воткнутых в вазы вместо цветов.
Непонятные современному человеку традиции былых времен канули в лету. На смену кострам на краю деревни и походу на кладбище в канун Нового года пришел просмотр новогодних фильмов и запуск фейерверков.
Но остались люди, кто приходил проведать усопших, украшая могилы хвойными ветками и оставляя сладкие угощения. Церковь не запрещала оказывать дань уважения подобным образом, а люди верили, что и в загробной жизни есть место чуду в новогоднюю ночь.
– Семеныч, ты чего шумишь?
Позади сторожа возникла дымчатая фигура местного призрака, постепенно принимая видимые очертания. Вскоре к нему присоединились и другие духи усопших и не нашедших покой.
– Не, я понимаю шарики повесить или елку в могилу воткнуть, – бурчал старик, освещая фонариком белые стены склепа, принадлежавшего старинному знатному семейству. – Не возбраняется, как говорится. Но зачем на склепе желания писать, ума не приложу! Ведь давеча закрасил, так они по свежей штукатурке, гляди, Гриня, расписали!
– Верует народ в силу исполнения желаний на кладбище, – усмехнулся призрак. – Одно дело в небо прокричать, другое – душу вложить в рукописный шрифт.
– Так могилу правильную найти надо, – ворчал Семеныч. – Что ж стены склепа портить, когда чета давно на небесах? Души упокоенные.
– Зато стены белые. Писать удобно, – заметил Гриня, а старик лишь рукой махнул и пошел в сторону сторожки, аккуратно обходя могилки.
– Ладно. После закрашу. Авось и исполнятся желания. А вы не шалите тут! Вот ведь Модестов день! Это ж надо – сутки духам и всякой нечисти гулять дозволено!
– Да не бойся, Семеныч! Мы мирные!
Проводив взглядом сторожа, группа призраков расположилась в уютном местечке под деревьями. В ночное время столик да скамейки, установленные сердобольным Семенычем для посетителей, облюбовали духи. Отсюда виднелась большая часть территории кладбища с высоким забором и дорожкой, которая вела к домику привратника.
– Чем займемся в новогоднюю ночь? – подал голос призрак в обвисшем костюме: видимо, хоронили бедолагу в одежде с чужого плеча.
– Рванем на окраину города? – предложил дух молодого парнишки. – Испугаем кого-нибудь шутки ради.
– А после несчастный к нам присоединится? – вставил третий и отвесил молодому подзатыльник.
– Ша, мужики! – цыкнул Гриня и указал на стену кладбища, через которую перебросили еловые ветки, а после показалась голова в вязаной шапочке. – Похоже, к нам гости незваные!
Духи испарились из видимости, но в могилы возвращаться не подумали, исподтишка подглядывая за смельчаком, решившим отметить Новый год на кладбище. До полуночи оставалось не более получаса…
Дерзкий любитель приключений взобрался на стену, подтянул лестницу и перекинул ту на другую сторону. Ловко спустился на землю и осмотрелся. Вдалеке мерцал огонек в сторожке Семеныча, а над кладбищем сияла луна, рассеивая мягкий призрачный свет.
Подхватив хвойные ветки и лавируя между могил, сорвиголова целеустремленно двинулся к свежему холмику недавно почившего человека. Обложив могилку пахучими ветками поверх венков, скинул рюкзак, извлекая пластиковую коробочку и двенадцать церковных свечей.
– Вот вкусняшку принес. Сказали, что потребуется каша. Сварил, как получилось. Не серчай на меня, хорошо? Но мне помощь нужна, правда!
Смельчак возложил коробочку с дарами на могилу у основания креста, а свечи потыкал рядом, предварительно отодвинув венки, опасаясь возгорания. Опустился на колени и низко припал к холодной земле, проговаривая заклинание:
– Я тебя, мертвяк, родила, в чреве носила, молоком кормила, одеялом теплым укрывала. Так пришел твой час отплаты: могилу покинь, силы собери, да желание мое исполни.
– Мать, ты серьезно? – не выдержал Гриня, проявившись позади парня.
– Кто здесь? – тот резво повернулся, расширенными от страха глазами уставившись на призрака.
– Да ты не бойся, не укушу, – спокойно выдохнул Гриня и присел перед озадаченным парнем. – Что за бредовое заклинание ты произнес? Ты ж мужик!
Парень сдвинул шапочку. Смахнул бисеринки пота со лба, прежде чем они превратились в ледышки на морозе. Гриня уловил тяжелое дыхание не на шутку перепуганного молодого человека.
– Да, я призрак! А кого ты хотел увидеть на кладбище?
Парень сглотнул. Раскрыл рот, силясь ответить, но из горла вырвался хрип. Призрак улыбнулся и качнул головой.
– Не бойся! Меня Гриня зовут. А тебя?
Вскинув голову, незадачливый колдун посмотрел на табличку с именем на кресте, перевел взор на призрака и с трудом выговорил:
– Это не ваша могила.
– Нет. Моя дальше, в левом углу кладбища. Звать-то тебя как?
– Матвей.
– Приятно познакомиться! Что тебя надоумило в новогоднюю ночь на кладбище желание загадывать, да еще нелепые заклинания произносить?
– Так в интернете сказано: слова не менять. Независимо от пола колдующего, – пролепетал парень.
– Ну бред же! Согласись!
Матвей вздохнул и вытер рукавом куртки хлюпающий нос. Признак поднялся и кивком головы предложил следовать за ним, предварительно захватив коробочку с кашей и свечи. Парень не торопился. Страх постепенно сменился любопытством: в кои века Матвею пришлось столкнуться с настоящим привидением. Да ни где-то, а на кладбище в полночь.
Парень вскинул руку и посмотрел на часы: светящийся циферблат показывал 23:45. Остались считанные минуты до истечения срока, когда загаданное желание всенепременно исполнится.
– Вы правда мне поможете? – Матвей махнул рукой на последствия и побежал за призраком.
– Ночь новогодняя. Чудеса случаются, – выдохнул Гриня и остановился на пересечении двух дорожек. – Лучше всего заклинания произносить на перекрестке. Ты хоть и правильно могилу выбрал, но дух в праве отказать. Пересечение дорог – верный способ.
– Откуда знаете? Вы колдун?
– Нет, парень. Но повидал и слышал многое.
– Хорошо. А что от меня требуется?
– Прежде дары положи, да горсть монет кинь. Имеются?
– Да, взял на всякий случай, – Матвей вытащил из кармана куртки деньги и бросил на землю, рядом поставил кашу.
– Желание-то на какую тему будет? Любовь или добиться успехов в деле? На деньги не загадывай, не к добру это.
Прикусив губу, парень нахмурился, уставившись в землю. По лицу пробежала тень огорчения. Гриня приблизился и заглянул в глаза Матвея:
– Парень, облегчи душу! Я хоть и призрак, но понятливый.
– Брат у меня в больнице, – глухим голосом выговорил тот. – После аварии. В тяжелом состоянии. Врачи не дают гарантий. Мать в отчаянии! Последняя надежда, что желание, загаданное в новогоднюю ночь на кладбище, исполнится.
– Ну дела! Что ж ты сразу не сказал?
– Так вы не спрашивали! Чтобы изменилось?
– По сути, ничего. Но мы бы просто потеряли время, – ответил Гриня. – За жизнь близкого лучше пожертвовать каплей крови, хоть и не рекомендуется проливать ее на кладбище. Но тут особый случай. Вот если бы ты захватил фото…
– Есть фото: мое и брата! – скинув рюкзак, парень вытащил снимок и показал призраку: двое сияющих улыбками парней стояли в обнимку на фоне морского пейзажа.
– Похож, – похвалил Гриня. – Ручка шариковая есть?
– Да, минуту. Вот!
– Пиши на обратной стороне желание. Не забудь приписать, что во благо и на радость загадываешь.
Перевернув рюкзак, Матвей расположил на плоской поверхности снимок и быстрыми штрихами накидал послание, изредка вскидывая глаза на стоящего рядом призрака. Гриня благосклонно поглядывал на парня, прогоняя сомнения.
– Проколоть указательный палец надо. Иголка нужна.
– Нож подойдет?
– Чтоб наверняка и от души? – с усмешкой спросил Гриня. – Осторожно! Лишние капли ни к чему. Скрепи кровью желание, приложив палец.
Матвей в точности выполнил указания призрака, поглядывая на часы. Оставалось пять минут до полуночи…
– Что дальше?
– Зажги свечу и сожги фото, а пепел развей по ветру, – распорядился Гриня.
Матвей вытащил зажигалку и чиркнул кремнем. Искры рассыпались в ночи, но огонек не загорался.
– О нет!
– Спокойнее! Не спеши.
Повторив попытку, Матвей поджег фитиль свечи, прикрывая ладошкой мерцающий огонек. Поднес край фотоснимка к пламени и затаил дыхание, наблюдая, как проворные язычки огня поглощают изображение, подбираясь к пальцам.
– Положи на камень, – предложил Гриня, указывая на булыжник возле дорожки. – Как потухнет – сдуй пепел.
Встав коленями на мерзлую землю, Матвей низко припал к камню, набрал полные легкие воздуха и дунул на пепел, развеивая желание и запечатлевая момент в памяти. Бросил взгляд на часы:
– Вот и все! Как думаете, исполнится?
– Остается только ждать и надеяться, – тихо ответил призрак и посмотрел в сторону домика привратника. – Сторож идет. Видимо, огонь увидел в окошко. Стой смирно! Он мужик хороший, понятливый.
Отряхивая штаны от снега, Матвей поднялся с колен, готовый принять порцию отповеди за нарушения правил. Поравнявшись с Гриней и незнакомым пареньком, Семеныч недоуменно переводил глаза с одного на другого:
– Как прикажете понимать? Кто таков будешь и как попал на кладбище?
– Семеныч, давай я сам после расскажу, а парня отпустим домой. Поверь, тут такое дело… Не со зла он и не для собственной нужды.
Поглядывая из-под кустистых бровей, Семеныч проницательно посмотрел на призрака, перевел взор на парня и хмыкнул:
– Не знай тебя, Гриня, взашей бы гнал любителей ночных вылазок на кладбище, да еще в новогоднюю ночь. Но коль не со зла…
– Спасибо, – Матвей вскинул руку с зажатой свечой.
– О, чуть не забыл! Когда желание сбудется, вернись на кладбище и зажги свечу вновь, чтобы догорела до конца, закрепляя результат, – добавил призрак под недоуменный взгляд сторожа.
– Скажите, пожалуйста…, – с усмешкой проговорил Семеныч, провожая глазами молодого человека, который вернулся к могиле и собрал брошенные на холмик ветки. – Эй, парень! Оставь их! Нельзя с кладбища ничего выносить! Пусть украшают могилки. Забери лестницу и выйди, как все люди, через ворота.
Махнув на прощание неожиданному знакомому в лице призрака, Матвей пошел вслед за сторожем.
– Ты же понимаешь, что должен хранить молчание о том, что видел? Иначе желание не сбудется! – сказал Семеныч, отворяя створку ворот.
– Разумеется! Спасибо вам!
– Мне за что?
– Потому что не ругали, – улыбнулся Матвей.
– Иди с богом, парень!
– С Новым годом! – махнул рукой тот, подхватил лестницу и поспешил к машине, темной массой выделявшейся на обочине дороги на подъезде к кладбищу.
В молчании старик достал папиросы и прикурил. Маленький огонек весело плясал в полумраке ночи, когда Матвей бросил взгляд из окна машины. В какой-то момент парню почудилось, что сторож стоял в белесом облаке, отдаленно напоминающем человеческие силуэты.
– Призраки кладбища. Удивительно!
Семеныч смотрел вдаль, слушая рассказ Грини, изредка кивая в такт словам и выпуская струйку дыма в морозное небо.
– И ты веришь в это, Гриня? Желание в Новый год на кладбище?
– Скажи, Семеныч, а в призраков ты веришь? – усмехнулся Гриня, а сторож лишь крякнул в ответ, затушив папиросу. – То-то же!
– Ладно, мужики, расходитесь уже! А я пошел «Голубой огонек» смотреть, – скомандовал Семеныч и скрылся за дверью сторожки.
Однако через неделю на очередном дежурстве Семеныч вновь столкнулся с ночным визитером. При дневном свете парень выглядел иначе: высокий и статный, с ясным лицом и сверкающими глазами. С улыбкой Матвей подошел к сторожу и дружески пожал руку.
– С хорошими новостями?
– Да! Брату значительно лучше. Перевели в обычную палату. Идет на поправку.
– Рад за тебя, парень! И за брата тоже, – улыбнулся Семеныч. – Но лучше не рискуй так! Кладбище – дело не шуточное, всяко бывает.
– Да, я запомню. Позвольте просьбу?
– Валяй!
– Покажите могилу Грини, пожалуйста! Я тут ему гостиницы принес. Знаю, что усопшим уже не до них, но от всей души, в память… Да и вам тоже праздничный сувенир!
– Спасибо, парень! Поставь в каморку пакет и ступай за мной.
Неспешно старик вывел Матвея к неприметной могилке в дальнем левом углу кладбища: без надгробия и памятника, с покосившимся крестом.
– Как же так? Позабыт и заброшен! – воскликнул Матвей.
– Так уж получилось. Похоронил он жену свою. Горевал сильно, да и угодил в аварию спустя полгода. Матушка не выдержала, следом преставилась. Никого не осталось у Грини, некому могилку досматривать. По мере сил и возможностей рабочие следят за состоянием брошенных могил. Так-то, парень!
– Мне дадут разрешение, чтобы поставить памятник и надгробную плиту возложить?
Семеныч с интересом посмотрел на молодого человека, засунул руки в карманы телогрейки и задумался:
– Кто знает эти бюрократические проволочки? Поспрашивай, коль уж появилось такое желание.
– Да уж. Желания на кладбище стало моей фишкой, – усмехнулся Матвей.
– Ты бы с ними поаккуратнее, – погрозил заскорузлым пальцем старик. – Но про памятник спроси.
– А Гриня не против будет? – спохватился Матвей. – Читал как-то в интернете, что неправильно установили плиту и призрак начал являться родственникам да жаловаться, что дышать нечем.
– О как! – крякнул дед и улыбнулся. – Что же, спрошу у Грини, коль увижу! А ты давай, парень, не задерживайся тут! К живым ступай, к брату!
– Обязательно. Только вот свечу поставлю. Гриня наказал, чтобы до конца сгорела. С Рождеством вас, Семеныч! С Новым годом!..
Победа не в радость
Он приходил каждый день. Стоял понуро над могилой с непокрытой головой, сжимая кулаки. Снег белыми хлопьями медленно оседал на светлых волосах и опущенных плечах. Но парнишка не замечал ни мороза, ни редких посетителей кладбища. Молча разворачивался и уходил, чтобы вернуться на следующий день.
Покачав головой, сторож кладбища отвернулся от окна в домике смотрителя. Снял с вешалки телогрейку, оделся и вышел на крыльцо, на ходу натянув на голову шапку.
Людское горе не проходило мимо, накапливаясь и обрушиваясь лавиной на погосте. Боль не покидала близких. Семеныч невольно становился свидетелем душевных терзаний. Годы работы сторожем закалили характер, притупили чувства. Но вид парня всколыхнул в старике забытые эмоции. Вернуть отца он не в силах. Однако Семеныч прошел по расчищенной дорожке и, поравнявшись с юношей, остановился возле могилы, чтобы помочь словами. Ведь в них тоже заключена душа.
Краем глаза Семеныч осмотрел статную фигуру молодого человека. Обратил внимание на спортивную выправку. Лишь плечи выдавали скорбь парня. Но присутствие старика заставило того выпрямиться.
– Спортсмен?
– Да. Занимаюсь каратэ.
– Не слабо! Поди, черный пояс?
Парень нахмурился. Стиснул зубы. По лицу прошла судорога, но он сдержался. Зажмурился и медленно выдохнул. Прищурившись, Семеныч с интересом посматривал на молодого человека, словно заглядывал сквозь прутья замкнутости его потерянной души.
– Говорят, черный цвет пояса – это смешение всех цветов за годы обучения и упорных тренировок. Так? – спросил Семеныч.
– Да, черный пояс указывает, что каратист преодолел все препятствия, начиная с первой тренировки.
– Ну, а ты преодолел? – Семеныч повернулся к молодому человеку и заглянул в грустные серые глаза. – Слышал на днях фразу. Прямо в душу запала: «Победа над самим собою единственное торжество, в котором удача не имеет доли».
– Стойте! – воскликнул парень. – Где вы слышали эти слова? Кто вам сказал?
– Это имеет значение?
– Вы не представляете насколько!
Склонившись над могилой, Семеныч неспешно поправил съехавший венок, стряхнул снег с алых искусственных цветов. Распрямился и продолжил тем же тоном, словно и не заметил волнения парня:
– Еще я слышал, что черный – это цвет ночи и символизирует начало нового дня и начало пути мастера. Ведь именно так тебе говорил отец, правда?
– Откуда вы знаете? – глухим голосом выдохнул молодой человек.
– Я многое вижу и слышу, парень. Тебя Славиком зовут? – уточнил Семеныч и, дождавшись утвердительного кивка, продолжил: – Слушай, что скажу, Славик: отец ушел из жизни, но не из твоего сердца. Он всегда рядом, помогает и направляет. Надо лишь верить! Но то, что ты забросил тренировки, не сделает его счастливым на том свете. Почему?
– Я обещал получить черный пояс, чтобы ни случилось, – процедил юноша.
– И ты его получишь! Придешь на кладбище в тот день, когда заслуженно докажешь, что достиг максимального уровня. Способен самостоятельно исправлять ошибки и оттачивать мастерство до идеала. А до тех пор, парень, твой отец не будет знать покоя. Ведь он любит тебя. Хоть сердце остановилось, но душа жива.
Семеныч долго смотрел вслед юноше и гадал: справится ли тот. Не сломается ли окончательно? Сумеет ли победить в первую очередь себя?
– Время покажет, – раздалось позади.
Обернувшись, сторож увидел призрачную тень под сенью сказочных деревьев, усыпанных снегом. Отец Славика, скоропостижно покинувший мир, по-прежнему думал о семье, о незаконченных делах, о соревнованиях сына, которые он ни разу не пропустил. Но так и не дожил до знаменательного события: черный пояс по каратэ, первый дан и звание мастера.
Парень не появлялся до самой весны. Семеныч изредка вспоминал о нем, когда проходил ночью с обходом по территории кладбища, натыкался на могилку отца каратиста или видел призрачную тень того среди прочих духов в излюбленном месте на лавочках под деревьями.
Сменившись утром, сторож собирался идти домой, когда у ворот остановилась машина, из которой выскочил молодой человек. Удерживая в руках спортивную сумку и букет цветов, Славик быстрым шагом преодолел расстояние от ворот до могилы отца и замер, склонив голову.
Обогнув сторожку, Семеныч осторожно прошел вдоль забора, прислонился к каменной кладке и затих, всматриваясь в парня. Славик откинул в сторону старые венки, вставил в вазу букет цветов и склонился над сумкой, извлекая на свет черный предмет. Утренние солнечные лучи скользнули по вышитым золотой нитью иероглифам. Семеныч догадался, что Славик принес на могилку отца доказательства своей победы.
Но вновь плечи парня поникли, и мелкая дрожь сотрясла тело. Слезы оросили промерзшую землю.
– Вот, отец, как обещал! Я добился того, к чему шел долгие годы упорных тренировок. Проигрывал и вновь побеждал на соревнованиях. Оттачивал мастерство, чтобы получить черный пояс. Я начал новый день, но без тебя! Как мне радоваться этой победе, когда ты так далеко?
– Я всегда буду рядом, сынок! Горжусь тобой! Победа над собой – единственное торжество…
Не веря глазам, Славик смотрел на призрачную тень отца. Тот стоял по другую сторону могилы и искренне улыбался сыну. Прижав черный пояс к груди, Славик прошептал едва слышно:
– Спасибо, отец! Спи спокойно!
Солнечные лучи скользнули по призрачной фигуре. Она растворилась в воздухе сверкающей дымкой…
Восставший мертвец
– Вот объясни мне, Семеныч, почему на смене у Петровича тишина? Как твое дежурство, так кладбище оживает.
Капитан Прокопенко пропустил вперед старика и прикрыл дверь кабинета. Стянув с головы потертую шляпу, сторож местного кладбища остановился посреди кабинета участкового и пригладил взъерошенный вихор. Комкая в руках головной убор, вопросительно посмотрел из-под кустистых бровей на капитана.
– Ты присаживайся, Семеныч! В ногах правды нет, – пригласил Прокопенко, кивнув на стул и занимая рабочее место за письменным столом.
– Добротная мебель, – проговорил старик, протирая мозолистой ладонью плотный темно-коричневый дерматин на сиденье. – Умели раньше делать! Натуральное дерево, не то что теперь: сплошь из опилок.
– Ты от вопроса-то не увиливай, Семеныч, – усмехнулся Прокопенко, с хитрым прищуром посматривая на сторожа.
– А чего я? Случайно так вышло, – старик развел руками, посмеиваясь в густые прокуренные табаком усы. – Смена-то не моя. Мы с Петровичем поменялись.
– Но факт остается фактом. Счастье, что женщина отделалась испугом. Иначе не избежать бы тебе нового призрака на кладбище.
– Рано или поздно все там будем, – хмыкнул Семеныч, усаживаясь на стул.
– Типун тебе на язык!
– От судьбы не убежать, Николаич. Кем бы ты ни работал, чем ни занимался в жизни, а после смерти встретимся в одном месте.
– Бросай философствовать, Семеныч. Вернемся к делу. По словам пострадавшей, она пришла на кладбище ранним утром перед работой проведать покойного мужа. Пробираясь между могил, увидела восставшего мертвеца. Как следствие – сердечный приступ, скорая и госпитализация.
Прочистив горло, старик запустил руку в карман и достал незаменимый портсигар с гравировкой инициалов на крышке. Скомкав шляпу и засунув под мышку, открыл серебряную коробочку. Под выжидательным взглядом Прокопенко неторопливо, двумя пальцами вытащил папиросу, постучал ею о крышку, скидывая крошки неплотной забивки табака. Проворными движениями сплющил картонный мундштук и воткнул папиросу между губ, вопросительно посмотрев на участкового.
– Да кури уже, черт с тобой, – махнул рукой Прокопенко, поднимаясь из-за стола и открывая форточку. Гостеприимно чиркнул зажигалкой, позволяя старику прикурить, и вновь уселся за стол, сложив руки поверх папки с бумагами. – Я уж думал, папиросы вышли из продажи.
– В розничных магазинах исчезли, но сын через интернет заказывает, – пояснил Семеныч.
– Ясно. Так что там, мертвяк?
– Да какой там мертвяк? Пьяный гот это был или нечто похожее на молодежную субкультуру, – усмехнулся сторож. – В черном одеянии, длинные волосы цвета воронова крыла. Лицо бледное, особенно после проведенной ночи на кладбище. Ясное дело, такое чучело поднялось между могил! Любой испугается.
– Как же так, Семеныч? Допустил неформальным типам несанкционированную ночевку на кладбище?
– Ну, недоглядел, – старик выпустил колечко дыма, поглядывая, как оно медленно поднимается к потолку и растворяется на белом фоне. – Зачастили нонче готы на кладбище, наслаждаясь эстетикой смерти. Ладно бы только прогуливались, слушая тишину да впитывая умиротворяющую атмосферу. Эти черти ритуалы повадились проводить. И ведь выведали, когда смены Петровича. Тот спит и не мешает им бесчинствовать. А тут, на их несчастье, Петровичу приспичило поменяться по семейным обстоятельствам.
Прокопенко протянул старику импровизированную пепельницу из консервной банки, слушая рассказ в надежде услышать нечто мистическое. Однако сторож кладбища откровенно обходил стороной подобные темы. Прокопенко понимал, что темнит Семеныч, укрывая правду.
– Готы задумали свадебную церемонию провести на кладбище в полночь, – продолжил старик. – Невеста, как и полагается, в свадебном платье, но черного цвета. Обосновались на могилках, пируют. Но, сдается, они уже в пьяном угаре явились.
– Не томи, Семеныч. Рассказывай дальше!
– А что дальше? Появился аккурат вовремя Предотвратил соитие молодоженов, не позволив совершить греховный акт на кладбище. Нет, как оно тебе, Николаич: брачная ночь на надгробиях! Ну и шуганул малехо.
Прокопенко откинулся на спинку стула. Срестил руки на груди, с недоверчивым прищуром посматривая на сторожа:
– Неувязочка выходит, Семеныч!
– Почему это?
– По словам очевидцев, дорожных рабочих, что трудилисьв ночную смену, с кладбища повалили, прости господи, вурдалаки в черных одеяниях и с дикими воплями. Как после выяснилось, то оказалась неформальная молодежь.
– Так в чем неувязка? – хмыкнув, спросил сторож.
– В том-то и дело, что и готы твои орали про восставших мертвецов. Каким это чудом ты в одиночку напугал с десяток человек? Поведай-ка, Семеныч!
Сторож крякнул с досады. Затянулся, прищурив глаз. Утопил окурок в пепельнице и расправил шляпу, водрузив на седые, торчащие в стороны волосы:
– Чего только по пьяни не привидится, Николаич! Но вот одного проморгал, каюсь. Видимо, упал среди могил, да так и пролежал до утра и бабенку ту перепугал чуть ли не до смерти.
– Ох, Семеныч, темнишь ты! – погрозил пальцем Прокопенко.
– К чему мне это, Николаич?
– Покрываешь призраков?
– К делу их не пришить, а свое духи не то чтобы отсидели, но уже и отлежали. Ты бы лучше за живыми следил, Николаич. От них больше бед! Так-то, капитан…
Поднявшись, сторож Семеныч одернул потрепанную суконную курточку. Заложил руки за спину, кивнул участковому на прощание и вышел из кабинета. Хмурый взгляд скользнул по скамейке вдоль стены, с которой поднялся знакомый молодой человек – Сергей Кузьмин, репортер местного телевидения.
– Только тебя не хватало! – ругнулся Семеныч.
– Нам бы поговорить, – заикнулся Кузьмин.
– Не о чем тут толковать. Пьяные неформалы устроили дебош на кладбище. Я не позволил продолжать бесчинство. На этом все!
– Однако один из готов, что провел ночь на кладбище, говорит весьма интересные вещи.
– Ты ему веришь?
– Но я готов поверить вам! – воскликнул молодой человек.
Пристально посмотрев на репортера, Семеныч сдвинул шляпу на затылок. Усмехнулся собственным мыслям, но вслух произнес:
– Как сказал один мудрый человек: «Смерть одного есть начало жизни другого». Возможно, так и есть, но не для достояния общественности, Сергей. Смерть тоже достойна уважения…
