Элен Алекс
Мечты сбываются
17
На следующий день к нам в дом пришел Маркус. Он был строг, суров и без цветов.
А ведь, как намекнули бабушке Аманде и тете Бетси его родители, когда они все накануне встретились в ближайшем магазине, он собрался делать мне предложение.
Маркус пришел со всеми нами серьезно обо всем поговорить. Так он сказал еще с порога. Мы должны были отнестись к этому со всей серьезностью.
Так как мне в последнее время было очень весело наблюдать за собственной жизнью, то я никак не могла заставить себя быть серьезной и хотя бы на пару минут перестать улыбаться.
Бабушка Аманда устроилась в своем любимом кресле, а тетя Бетси стала подавать на стол.
Маркус грустно повел рукой. Мол, не надо ничего подавать на стол, нам всем сейчас будет не до этого. Тетю Бетси это тут же выбило из привычной колеи, и она тоже упала в ближайшее кресло.
Маркус взял стул. Грустно и торжественно сел на него.
– В последнее время мне очень тяжело, – сказал Маркус.
– Нам всем в последнее время нелегко, – сказала ему бабушка Аманда.
Маркус сбился с торжественной ноты. Он вспомнил, что мне в последнее время должно быть хуже всех, хотя я сейчас как ни в чем не бывало и улыбалась глупо в своем инвалидном кресле.
– Да, я понимаю, о чем вы говорите, – сказал Маркус бабушке Аманде, – но я хотел бы поговорить немного о другом.
– Вот же мы тебя и слушаем, – сказала ему тетя Бетси.
– Нас все в округе знают, – сказал Маркус.
– Это верно, – согласилась бабушка Аманда.
Бабушка Аманда и тетя Бетси собьют кого угодно с торжественной ноты и даже не заметят этого. Мне было очень весело.
– Поэтому мне очень неловко слышать от людей, что моя девушка ходит в рестораны неизвестно с кем, – поведал нам Маркус.
Мне была очень интересна реакция бабушки Аманды и тети Бетси на такое заявление. Вроде бы они всегда уговаривали меня, что Маркус – моя судьба и мне от этого никуда не деться.
Но сейчас в их глазах явно выигрывал Брендан. И поэтому бабушка Аманда и тетя Бетси очень растерялись.
– Я все-таки подам на стол, а то мы все давно проголодались, – сказала тетя Бетси.
Бабушка Аманда посмотрела на нее с благодарностью, как будто она действительно давно проголодалась. Хотя мы только недавно встали из-за обеденного стола.
Маркус не дал им так просто улизнуть от серьезного разговора.
– И если вы считаете, что все так уж безобидно и несерьезно, – сказал он, – то это не так.
– Почему же с кем попало, – заступилась за меня бабушка Аманда, – мы все знаем этого человека. Это наш сосед слева.
– И вы его уже достаточно хорошо узнали? – язвительно спросил Маркус.
– Да, он очень хороший человек, – заступилась бабушка Аманда за Брендана.
– Но Доминик моя невеста, – сказал Маркус.
Ко мне он и не обращался, словно я была вообще тут ни при чем.
– Ты ей еще предложение не делал, – сказала тетя Бетси.
– Я собираюсь это сделать, торжественно и официально, когда она встанет на ноги… – Он осекся. – Ну когда она совсем поправится и сможет надеть красивое платье. А я смогу надеть костюм. И приглашу всех наших ближайших родственников на это торжество. – Маркус задумался, что бы он мог еще прибавить к такому великолепию.
– Маркус, скажи, о чем ты думаешь, когда просыпаешься по утрам? – спросила я.
– Что? – не понял он.
– О чем ты думаешь, едва проснувшись? Простой вопрос, Маркус.
– Ну, – Маркус задумался, – я думаю, какой сегодня день. – Он еще подумал. – А потом, когда вспомню, какой сегодня день, думаю, который сейчас час и не проспал ли я на лекцию.
– А потом? – сказала я.
– Потом думаю, за сколько времени я смогу почистить зубы и успею ли позавтракать.
– А дальше?
– Я представляю, как иду в гараж и пытаюсь угадать, сколько в баке бензина. А когда угадываю, то думаю, что день будет удачным. Это шутка.
– Мы поняли, – кивнула бабушка Аманда.
– А потом, Маркус? – сказала я.
– Сажусь в машину и представляю, как я выеду за ворота и не перекрыт ли выезд из квартала машиной какого-нибудь соседского идиота.
– Дальше.
– Вспоминаю, на каком этаже лекция, и, если это скучная лекция, начинаю думать, что все знания когда-нибудь пригодятся.
– Еще.
– Ну-у, хватит ли на день сигарет и о том, что у меня будет хорошая профессия.
– А в который момент ты вспоминаешь обо мне? – сказала я.
– Ну это несерьезно, – сказал Маркус. – Ты думаешь, я не понял, что это был подвох?
– Нет, мы думаем, ты этого не понял, – сказала ему тетя Бетси.
– Разумеется, я все понял, – сказал Маркус. – Разумеется, я думаю о тебе, как и о моих родителях, как и обо всех дорогих моему сердцу людях.
– Я тоже думаю о тебе, Маркус, как и обо всех дорогих моему сердцу людях, – сказала я. – Но мне не хочется просыпаться и петь от счастья от того, что ты есть в моей жизни.
– Это еще зачем? – не понял Маркус.
– Мне не хочется вдыхать запах твоих волос. Мне не хочется рассказывать тебе о том, что мне приснилось этой ночью. Мне не хочется ощутить твои поцелуи по утрам.
– А его поцелуи тебе ощутить уже хочется? – сказал Маркус.
– Дело не в нем, Маркус.
– А в ком дело?
– Только в нас с тобой.
– Я так не думаю.
– У нас с тобой давно не может быть одного пути. Наша дружба была в детстве, и однажды нам показалось, что между нами есть любовь. Но теперь мы выросли и поняли, что любовь – это нечто другое.
– И что же это такое? – в сердцах сказал Маркус.
– Это когда земля горит под ногами оттого, что этот человек живет на свете.
– Только в сказках так бывает, – сказал Маркус.
– Нет, Маркус, – грустно покачала я головой, – это бывает и в жизни. И ты в этом еще тоже убедишься.
– Ты все выдумала, – сказал он, – откуда ты знаешь, горит или не горит у меня земля под ногами оттого, что в этом мире есть ты?
– Это было бы видно, Маркус. Это было бы видно всем.
– Не верю.
– Ты просто привык к мысли, что будет так, а не иначе. Тебе просто не хочется расставаться с тем порядком вещей, к которому ты приспособился. Но любовь – это не угадать, сколько бензина в баке, не перекрыли ли соседи выезд для твоей машины и на каком этаже будет лекция.
Маркус усмехнулся.
– Ты думаешь, я совсем ничего не понимаю? – сказал он.
– Любовь – это умопомрачительный до головокружения воздух по утрам. Когда кажется, что ты присутствуешь не только при рождении нового дня, но чуть ли не при сотворении самой Вселенной. Любовь – это звезды в ночной вышине, горы в снегу и тепло дыхания близкого человека.
Он молча смотрел на меня.
– А ты думаешь, что любовь – это рабочее расписание твоего дня, – сказала я, – что это – гусь в духовке в соусе карри и традиционные визиты к соседям по выходным.
– Но гуси в духовке и визиты к соседям это тоже немаловажно, – сказала тетя Бетси.
– Лучше сейчас помолчи, – сказала ей бабушка Аманда.
– Ты очень хороший человек, Маркус, – сказала я, – ты интересный и необычный.
– Но? – сказал Маркус.
– Просто ты не мой человек. Не мой и все.
– У меня еще будет время, чтобы убедить тебя в том, что я твой человек.
– У меня вся жизнь расписана по минутам, – грустно улыбнулась я, – тебя нет в этом расписании.
– Это все только красивые слова, – сказал Маркус, – а на самом деле все гораздо проще.
– Нет, не проще, поверь мне, – сказала я. – Жизнь – это чудо, и ты тоже однажды это поймешь.
Наступила долгая, тяжелая пауза. Даже бабушка Аманда и тетя Бетси почтительно молчали.
Маркус поднялся со своего стула.
– Все-таки ты не права, – сказал он, – но я умею ждать, и я подожду, пока ты не поймешь, что ты ошибаешься.
– Ты лучше не жди, – сказала я, – а вдыхай жизнь полной грудью. Она прекрасна, поверь мне.
Маркус пошел к двери.
– Но ты все равно можешь приходить к нам на яблочный пирог по воскресеньям, – сказала ему вслед тетя Бетси.
– Что ты любишь? – спросил меня на следующий день Брендан Файлер.
Я задумалась.
– Родниковую воду, – сказала я.
– А еще?
– Лесные орехи.
– Еще?
– Шарлотку тети Бетси.
– Еще.
– А ты только про еду спрашиваешь?
– Я обо всем спрашиваю, это ты только про еду отвечаешь.
В этом месте мы полминуты смеялись.
– Рассказывай, – сказал он.
– Люблю плыть далеко в океан и не поворачивать назад. Туда, где только гладь воды, небо над головой и горячее солнце.
– Еще.
– Люблю ехать куда-нибудь далеко на машине, где только простор, озера или поля по сторонам.
– Дальше.
– Холодными зимами люблю читать все что попадется перед камином. У нас холодных зим не бывает, но я все равно люблю читать все что попало перед камином.
– Еще.
– Люблю, когда главный герой любит героиню такой, какой бы она ни была, всегда, и в горе и в радости, что бы она ни делала и где бы она ни была, он любит только ее и никого больше.
Брендан посмотрел на меня очень внимательно.
– А еще? – спросил он.
Я, конечно, пошла на вызов, но все-таки я сказала это:
– Люблю, когда ты берешь пальцем мой подбородок, поворачиваешь к себе мое лицо и целуешь в уголок губ, воздушно и слегка коснувшись.
Мое лицо стало немного гореть, но я видела, что ему понравился мой вызов.
– А что любишь ты? – спросила я.
Он задумался.
– Люблю свою работу – Он посмотрел по сторонам. – Ехать на машине. Плавать по утрам в океане. Пить горячий кофе на веранде. Холодными зимами читать что попало перед камином.
– Дальше.
Он перестал смотреть по сторонам и стал смотреть на меня.
– Люблю, когда главный герой любит героиню такой, какой бы она ни была, всегда, и в горе и в радости, что бы она ни делала и где бы она ни была, он любит только ее и никого больше, – сказал он.
Я посмотрела на него с интересом.
– А еще? – сказала я.
Тогда он подошел ко мне, наклонился, легко взял пальцем мой подбородок, мягко развернул к себе мое лицо и нежно-нежно поцеловал в уголок губ. Он сделал это воздушно и слегка коснувшись.
– Люблю вот так целовать тебя, – тихо сказал он мне на ухо и пошел совершать свою утреннюю пробежку вдоль океана.
А мое сердце совершило кульбит куда-то вниз живота.
18
Мой самый любимый фильм – «Римские каникулы». А самое любимое место в фильме – когда главный герой входит в свою комнату и понимает, что на его кровати спит принцесса.
В этой сцене звучит такая музыка, что зритель тут же понимает, что теперь в жизни героя все будет не так, как было раньше. Потому что теперь в его жизни случилось чудо.
Я могу постоянно пересматривать этот фильм только из-за этого момента. Ни те кадры, когда герои понимают, что полюбили друг друга, ни те кадры, когда они понимают, что не будут вместе никогда, не трогают мою душу так, как этот момент.
Мне всегда казалось, что когда-то и в моей жизни тоже случится такое же чудо. Но только с тех пор, как со мной произошла эта трагедия, я стала воспринимать таким чудом каждый свой день.
Наша с Бренданом сова действительно каждое утро спала на большом дереве в соседском саду. Я никогда не знала, что у сов бывают какие-то привязанности и постоянное место жительства.
А еще очень часто над нашим океаном по ночам шли легкие дожди. И поэтому по утрам прозрачная радуга терпеливо уходила по воде вдаль, за горизонт.
Я все больше и больше ощущала присутствие Брендана в своей жизни. Этот человек потихоньку заполнял собой мои дни.
Тетя Бетси и бабушка Аманда ходили важные и загадочные.
«Доминик встретила хорошего человека, они общаются в пять часов утра», – написали они моей маме каждая в своем письме.
«Во сколько, во сколько утра ты общаешься с хорошим человеком?» – спросила меня в письме моя мама.
«Мы же тебе указали точное время – пять часов утра», – написали ей бабушка Аманда и тетя Бетси.
Маркус стал придерживаться новой политики, он решил делать вид, что ничего необычного не произошло и не происходит. Ну общаюсь я с кем-то там еще, ну и что?
Можно ведь терпеливо подождать, когда у меня с этим «кем-то еще» возникнет какая-нибудь трещина в общении. И тут же вовремя напомнить, что вот есть преданный и терпеливый Маркус, и моя жизнь вообще-то должна соответствовать его представлениям, как же я этого раньше не понимала.
Он приходил к нам в гости, целовал меня в щеку, спрашивал о здоровье и вел с бабушкой Амандой и тетей Бетси разговоры на отвлеченные темы. В отличие от Брендана он мог прийти в наш дом когда угодно, ведь он был давним другом нашей семьи, и Маркус с удовольствием пользовался этой привилегией.
Тетя Бетси и бабушка Аманда подозрительно наблюдали за ситуацией и бдительности не теряли.
Но в принципе все было хорошо и спокойно. Главное ведь, чтобы больше не было никаких трагедий, а в остальном жизнь поворачивалась к нам только светлой своей стороной.
У меня появилось дело, о котором я пока никому ничего не рассказывала. Я писала сценарий.
Про мраморные полы, витые колонны, звон хрустальных бокалов, выезды в открытом автомобиле, огромные шляпы с вуалью и дамский мундштук с сигаретой.
Я писала его по ночам при свете карманного фонарика. Днем меня могли увидеть, а я была еще не готова об этом говорить.
А так как в пять утра я уже была на улице и встречалась с Бренданом, то иногда я вообще всю ночь не спала. И как-то ночью мне показалось, что где-то в доме льется вода, и я поехала на звук. Но это была не вода.
В комнате у бабушки Аманды был включен телевизор. И она в четвертом часу утра, приглушив звук, тайком смотрела один из фильмов Санди Хоггарда, и слезы лились по ее щекам.
Мы все скучали по дяде Санди. Но никто из нас не мог в этом признаться.
К середине осени в океане уже нельзя было купаться, вода была слишком холодная. Зато у Брендана появилось больше свободного времени на меня.
Мы учили меня ходить на костылях, Брендан говорил, что это нужно и что моему организму необходимы нагрузки. Мне было очень тяжело.
Мы ходили по дорожке перед моим домом, дальше я ходить отказывалась.
– Скоро будет совсем холодно, – говорил Брендан, – и ты не сможешь сидеть на веранде.
– В наших краях зима наступит к новому году, – говорила я, – а к концу января она уже пройдет.
– Все равно по утрам будет холодно, и ты будешь ходить ко мне в гости.
– Я не буду ходить к тебе в гости на костылях, пожалей меня, Брендан.
Однажды я чуть не расплакалась. Тогда он взял мое лицо в свои ладони и слегка прикоснулся к нему своим лицом.
– Я знаю, как тебе тяжело, – сказал он, – но, поверь мне, скоро будет легче.
– Иногда мне кажется, что не будет легче. Все лето мне твердят, что надо потерпеть месяц, потом еще месяц, а потом еще. И вот началась осень, а мне надо потерпеть еще месяц, и еще, и еще.
– Но это твоя жизнь. Какая есть, но она твоя и ничья больше, – сказал он мне, – а я хочу идти с тобой по твоей дороге всегда.
И я улыбнулась сквозь слезы. Мне стало действительно легче.
И тетя Бетси и бабушка Аманда увидели в окно, как Брендан осторожно поцеловал меня в губы. И я чуть не выронила при этом костыли.
А к концу осени в новостях передали, что в одной далекой стране на съемочной площадке Санди Хоггарда и Ричарда Камера прямо из-под земли открылись и зафонтанировали гейзеры. И горячие фонтаны затопили всю площадку, ближайшую местность и обожгли половину съемочной группы.
Мы как раз ужинали, и нам в горло не полез салат из тунца.
По телевизору передали, что пока не выяснено, чем все закончилось, об этом передадут позже. И дальше стали радостно рассказывать о глобальном мировом потеплении.
– А где моя палка? – сказала бабушка Аманда.
Мы с тетей Бетси молчали.
– Удивительно. В этом неприлично большом доме никто не знает, что где лежит, – сказала бабушка Аманда.
Тогда бабушка Аманда стала трясти руками в поисках своей палки, и голова ее тоже тряслась. И я увидела, как она постарела за последнее время.
– Вот же твоя палка. Рядом с тобой стоит. – Тетя Бетси подала бабушке Аманде ее палку.
Бабушка Аманда тяжело ушла в свою комнату.
Мы так и не произнесли больше в тот вечер ни слова. Ни о том, про что услышали в новостях, и ни о чем-либо другом.
У нас во всех комнатах тоже были телевизоры, и уже гораздо позже мы узнали каждая в своей комнате, что с Санди Хоггардом и Ричардом Камером ничего страшного не случилось. И только тогда мы смогли заснуть.
А еще через несколько дней я посмотрела фильм, который дядя Санди снял этим летом. Его показывали очень поздно ночью, и поэтому никто не мог увидеть, что я его смотрю.
Там герой Николаса Ланга говорит героине Кэтрин Диас:
– У меня никогда не было времени рассказать тебе, как я люблю тебя.
И Кэтрин Диас смотрит на него своими огромными глазами, а Николас Ланг уезжает от нее на край земли.
19
К Рождеству мне разрешили окончательно снять пластмассовую штуку с ноги. Рентген показал, что все наконец-то срослось, а то прошлые рентгены бог знает что показывали.
Бабушка Аманда и тетя Бетси вздохнули с облегчением. А уж как была счастлива я, не передать.
На Рождество родители Брендана уговорили его поехать к ним. Все-таки это семейный праздник, а они его уже давно не видели.
Брендан хотел взять меня с собой, но пока мне нельзя было даже мечтать о каких-либо поездках.
– Мы еще успеем туда съездить, – сказал мне Брендан, – там снег будет ждать нас всю зиму.
– Именно нас? – сказала я.
– Ну конечно, – улыбнулся он.
Брендан уехал к своим родителям. А я поклялась его преданно и верно подождать эти несколько дней и не знакомиться с какими-нибудь новыми соседями, если те надумают поселиться где-нибудь по соседству.
У нас дома Рождество обычно отмечалось с размахом. Тетя Бетси придумывала такие необычные специи для нашего гуся в духовке, что каждый раз он выглядел совершенно неузнаваемым новым блюдом.
Бабушка Аманда собралась разыграть рождественский спектакль, чтобы внести еще какое-нибудь разнообразие в нашу жизнь. Мы с тетей Бетси ее вовремя остановили.
Но мы все равно всласть повеселились. Нам ведь не привыкать, мы все праздники только друг с другом всегда и встречаем.
Отдельно тетя Бетси купила по моему списку подарки от меня бабушке Аманде. Отдельно бабушка Аманда купила в том же магазине от меня подарки тете Бетси.
Мы повесили на камин носки в надежде, что к утру они наполнятся подарками. И утром там действительно было много чего интересного.
Потом к нам в гости пришла Ванесса со своими родителями. Ванесса была счастливая и восторженная и призналась нам всем по секрету, что она на днях влюбилась в одну фразу, которую услышала по телевизору.
– Она нас уже доконала этой фразой, – пожаловались родители Ванессы, – никто из нас не понимает толком, что она значит.
– Ванесса, ну и что же это за фраза? – с вежливым интересом спросила бабушка Аманда.
Ванесса улыбнулась и мило произнесла:
– Я обвинитель, я не занимаюсь гражданскими делами, обратитесь к своему адвокату.
Мы все немного помолчали. Надо было выказать почтение к такой умной фразе.
– Она означает, Ванесса, что он обвинитель, и он не занимается гражданскими делами, и тебе надо обратиться к своему адвокату, – сказала тетя Бетси.
– Это-то я понимаю, – сказала Ванесса, – но вся прелесть этой фразы немного не в этом.
– А в чем вся прелесть этой фразы? – спросила бабушка Аманда.
– В том, что если мне встретится мужчина, который скажет мне эту фразу, то он автоматически пройдет для меня все тесты на интеллект.
– Ну-у, – развела руками тетя Бетси, – это будет только в том случае, если твои дороги приведут тебя в суд.
Ванесса расстроилась. Но не от того, что ее дороги однажды смогут ее привести в суд. А потому, что никто из близких ей людей не понимал, что за мужчиной, сказавшим однажды женщине такую умную фразу, действительно можно пойти на край света.
Брендан вернулся от родителей и подарил мне велотренажер. Мою ногу действительно надо было разрабатывать, как бы я ни ленилась делать это.
Все как сговорились. То мне полгода ни в коем случае нельзя было нагружать свою ногу, а теперь все твердили, что ее надо постоянно разрабатывать и тренировать.
Брендан пришел к нам в дом с большой упаковкой и сам собрал тренажер в гостиной напротив телевизора.
– Вот, – сказал он, – будешь смотреть новости, забываться и заниматься.
– Какой у тебя заботливый молодой человек, – патетически сложили руки на груди тетя Бетси и бабушка Аманда, когда Брендан вышел за порог.
– Только не скажите это при нем, – сказала я, – а то он возгордится.
– Вот же мы и говорим, когда его нет поблизости, – обиделись тетя Бетси и бабушка Аманда.
Маркус оглядел велотренажер скептически. Он жалел, что не он это придумал. Но он покорит меня своей верностью, это он точно знал.
Временами мне казалось, что кто-то другой на моем месте погрузился бы в долгую депрессию. Но у меня не получалось никакой депрессии и все тут.
Даже наоборот, мир раскладывался передо мной на какие-то такие элементарные законы, которые я в другом состоянии и не заметила бы. Я просто прошла бы мимо них. Нежась в лучах солнца, беззаботно болтая с Ванессой, засыпая на лекциях.
Нет, конечно, жизнь была бы для меня столь же прекрасна. Но только другой своей стороной. Бодрой, здоровой, веселой и беззаботной.
А сейчас я думала по ночам о своем сценарии и понимала, что могу сама творить иную реальность.
Не восторгаться тем, что сотворили другие люди. А сама вести за руку своих героев, создавать их характеры, совершать вместе с ними такие поступки, которые так или иначе повлияли бы на жизнь остальных людей.
Книги и фильмы плотно вплетены в нашу жизнь, они как невидимые нити связывают нас друг с другом. И передают людям чувства, мысли и эмоции, которые делают эту жизнь еще прекраснее.
К концу зимы я уже сносно ходила с палкой и почти не хромала. Теперь у нас в доме было две палки, которые мы с бабушкой Амандой периодически теряли.
Мы не встречались с Бренданом в пять часов утра – зимой живешь в ином ритме, вставать и мерзнуть в такую рань не очень хочется. Хотя он все так же совершал свои пробежки по утрам.
Мы с ним ходили в кафе, ужинали в ресторанах, ездили в городские парки. Я почти не стеснялась своей палки и своей хромоты.
Но моя нога пока еще все равно неважно справлялась со своими обязанностями и очень часто подводила меня в самые серьезные моменты. Тогда Брендан легко и играючи брал меня на руки и нес туда, куда нужно.
А еще к концу зимы Брендан сказал, что нам пора ехать в горы, пока там полно снега. И бабушка Аманда и тетя Бетси разрешили мне поехать с ним в горы.
– Брендан – очень хороший человек, мы отпустим тебя с ним хоть на край света, – дружно сказали они, – да к тому же ты уже совсем выросла, не век же тебе сидеть у нас на привязи.
Я пожала плечами и ничего им на это не сказала. Стоило в прошлом году заводить такую истерику из-за того, что я тогда тоже собралась в горы.
Тетя Бетси испекла в дорогу столько хлебобулочных изделий, словно мы на полгода уезжаем. А бабушка Аманда дала с собой столько теплой одежды, как будто мы едем за полярный круг.
Бабушка Аманда перед отъездом пригласила меня в свою комнату серьезно поговорить.
– У вас ведь с Бренданом благородные отношения? – спросила она меня.
– Конечно, благородные, – сказала я.
– Ты понимаешь, о чем я говорю?
– Конечно, я понимаю, о чем ты говоришь.
– И ваши отношения будут до свадьбы благородными?
Я хотела сказать, как бог даст, но не стала дразнить гусей.
– Конечно, они будут до свадьбы благородными, – сказала я, – только заметь, это мой выбор.
– Конечно, это твой выбор, – полностью согласилась бабушка Аманда, – не мой же.
Как будто она не пыталась всю жизнь контролировать все мои выборы.
