bannerbannerbanner
Старики-разбойники

Эльдар Рязанов
Старики-разбойники

Полная версия

Глава третья

Дружба Мячикова и Воробьева перевалила за серебряную дату. Они познакомились в госпитале, где долго лежали на соседних койках, и было это больше чем четверть века тому назад. А подружились потому, что были не похожи друг на друга. Активный и задиристый Воробьев сразу же взял деликатного Мячикова под свое покровительство, и эти отношения продолжались до сих пор.

Николай Сергеевич, конечно, был приглашен на банкет, который давал Воробьев, и очень обрадовался тому, что Валентина Петровича не отпустили на пенсию.

Когда наконец-то гости разошлись, Воробьев и Мячиков остались наедине, Валентин Петрович увлек друга в маленькую комнату и красочно расписал, как коллектив «Промстальпродукции» стоял перед ним на коленях, заклиная остаться.

Николай Сергеевич слушал с нескрываемым восторгом и всему верил.

Когда настала его очередь, Мячиков пожаловался на судьбу.

– Ты растяпа! – высказался Валентин Петрович. – Ты должен бороться!

– Если говорить по-честному, – признался Мячиков, – то Федяев прав. Я уже никуда не гожусь! Я зря получаю зарплату…

– Не ты один! – вставил Воробьев.

– От этого мне не легче. Конечно, если бы я мог раскрыть крупное преступление…

– Возьми себя в руки и раскрой! – посоветовал Валентин Петрович.

– А где я его раздобуду, это преступление? Федяев мне ничего не поручает. Я уже балласт!

Валентин Петрович ничего не сказал в ответ и зашагал по комнате. Николай Сергеевич следил за ним, не отрывая глаз. Воробьев понимал, что тоскливый взгляд Мячикова взывает о помощи, хотя вслух Николай Сергеевич на помощь не позовет. Воробьев представил себе, как Николай Сергеевич проснется по привычке ровно в четверть седьмого, встанет и начнет бродить по пустой квартире, потому что делать ему нечего и идти ему некуда. Потом будет глазеть в окно на людей, которые торопятся на работу. Потом он не вынесет домашнего одиночества, выйдет на улицу, забредет на бульвар и будет маячить возле других стариков, которые играют в шашки или шахматы. А потом он станет мучительно думать, как же убить время, и пойдет в кино на первую попавшуюся картину, потому что больше пойти некуда…

– Ты не умеешь за себя постоять! – подытожил свои раздумья Валентин Петрович. Мячиков хотел было что-то сказать в оправдание, но Воробьев не позволил: – Слушай меня и не перебивай! Ты честный и неподкупный человек! А это для вашего следовательского дела важнее всего!

Мячиков засмущался.

– Выше голову! – прикрикнул на него Воробьев. – И если таких, как ты, бюрократы Федяевы вздумают выпихивать за дверь… я этого так не оставлю! Для меня это вопрос принципа, и ты тут ни при чем! Он тебе дал месяц срока? Да или нет, что ты молчишь?

– Ты сам не велел перебивать!

– Отвечай, когда тебя спрашивают!

– Дал месяц, – подтвердил Николай Сергеевич, снова обидевшись на Федяева. – Это вроде как испытательный срок! Обычно его назначают при поступлении на работу.

– И именно в этом наше спасение! – воскликнул Валентин Петрович. – Значит, Федяев сам не уверен, что ты уже совсем плох! За этот месяц мы его умоем!

– А как мы его умоем? – Мячиков поглядел на друга с надеждой.

– Не мешай мне сосредоточиться! – попросил Воробьев.

Николай Сергеевич покорно поднялся с кресла и направился к выходу:

– Пойду помогу Маше…

– Я всегда говорил, что ты баба! – с грубоватой нежностью загремел вдогонку Воробьев.

Хозяйка дома в соседней комнате пыталась уложить в постель расшалившегося внука Витю, сына старшей дочери. Дочерей у Воробьевых было две. Старшая вместе с мужем-геологом постоянно моталась по экспедициям, а младшая, Люся, жила с родителями.

– Давай, Маша, я его утихомирю! – предложил Николай Сергеевич.

– Ты вот что, Коля, поди-ка и помоги Анне Павловне! – Мария Тихоновна и не подозревала, что это поручение будет иметь далеко идущие последствия как для ее подруги, так и для Николая Сергеевича.

Анна Павловна мыла на кухне посуду, Люся ее вытирала, а сын Анны Павловны Володя мешал обеим.

– Ну пойдем! Ну поговорим! – приставал он к Люсе.

На что Люся отвечала:

– О чем с тобой разговаривать? Ты же хоккеист.

Друзья называли Анну Павловну народным умельцем.

И действительно, Анна Павловна умела делать все: варить обед, чинить электричество, лечить родственников и знакомых, шить, клеить обои, вязать, стрелять из револьвера и в сорок восемь лет выглядеть на тридцать шесть.

Анна Павловна была женщиной жизнестойкой, потому что могла рассчитывать только на себя. У нее не было ни мужа, ни образования. Так уж сложилась жизнь. Профессия у Анны Павловны была редкостной. Она работала инкассатором. Каждый вечер с револьвером на поясе она объезжала булочные и продовольственные магазины и собирала холщовые мешки с дневной выручкой.

– Меня послали к вам на подмогу! – объявил Николай Сергеевич, входя на кухню.

– А вы умеете мыть посуду? – У Анны Павловны была такая заразительная улыбка, что Николай Сергеевич улыбнулся в ответ:

– К сожалению, умею!

– Вы наденьте фартук! – Люся обрадованно стянула его с себя и отдала Мячикову. – Ну пойдем, надоел! – сказала она Володе.

И молодые люди быстро ушли.

– Анна Павловна, – попросил Мячиков, – завяжите мне, пожалуйста, тесемки!

Едва Анна Павловна успела справиться с тесемками, как в кухню заявился сияющий Воробьев.

Он презрительно оглядел Мячикова в дамском фартуке:

– Выйди!

– Извините! – сказал Николай Сергеевич Анне Павловне. – Я скоро вернусь! – И послушно пошел за Воробьевым.

В комнате Воробьев торжественно провозгласил:

– Для того чтобы тебя оставили на работе, ты должен раскрыть преступление, но не рядовое, а преступление века!

Мячиков поглядел на друга с немым укором:

– Я с тобой согласен! – и вернулся на кухню.

– Селедочные тарелки нельзя мыть горячей водой! – сказал Николай Сергеевич, снова включаясь в работу. – Их надо мыть только холодной и обязательно с мылом. А вот для жирных тарелок нужна горячая вода… Вытирать посуду не стоит, полотенец не наберешься, и вообще…

Анна Павловна внимательно слушала Мячикова. Это был первый случай в ее жизни, когда мужчина проявлял подобные познания.

– Вы работаете судомойкой? – лукаво спросила Анна Павловна.

Мячиков ответить не успел. Голос друга вернул его к суровой действительности:

– Ну-ка, иди сюда!

– Извините! – сказал Мячиков Анне Павловне. – Я сейчас!

– Преступление века на улице не валяется! Его надо организовать. Но для того чтобы его мог раскрыть именно ты, организовать его должен именно я! Здорово, а? – Воробьев был в восторге от собственной выдумки.

Николай Сергеевич пошатнулся. Такого предложения он не получал за всю многолетнюю юридическую практику.

– Но тогда я буду вынужден упрятать тебя за решетку!

– А без этого нельзя? – спросил Воробьев.

Николай Сергеевич покачал головой.

– В тюрьму я не хочу! – сказал Валентин Петрович и задумчиво добавил: – И все-таки мы должны доказать, что не возраст определяет цену человека.

– Тогда подумай еще! – посоветовал Николай Сергеевич, возвратился на кухню и снова взялся за посуду. – Сегодня был очень хороший студень! – заметил он. – Правда, я делаю студень не так, как Мария Тихоновна. Я покупаю на рынке телячью ногу. Важно не забыть, чтобы ее разрубили, а то дома это трудно…

В этот момент Мячиков случайно коснулся руки Анны Павловны и покраснел, хотя Анна Павловна и не заметила этого секундного прикосновения.

Сегодня, после невеселого разговора с Федяевым, Николай Сергеевич чувствовал себя одиноким, как никогда. Вот уже шесть лет после смерти жены он жил один. Дочь была далеко, в Красноярске. Николай Сергеевич, конечно, привык находиться один, но сейчас это стало ему невмоготу. Именно поэтому он внезапно созрел для последней любви.

– Ногу я варю с морковью и луком, – заставил себя продолжать Николай Сергеевич. – Варю я долго, часов восемь, полный рабочий день, поэтому занимаюсь студнем только в субботу или в воскресенье и только для гостей. Для себя я возиться не стану…

– Я тоже… – вставила Анна Павловна, а про себя подумала: «Мужчине одному тоже тяжело».

Известно, что если женщина начинает жалеть мужчину, то это может далеко завести.

– А когда я разливаю бульон по тарелкам, – Мячиков не мог остановиться, – то добавляю чеснок, перчик и еще хорошо – зелень от петрушки. И вкусно и витамины…

– А я люблю делать студень из курицы! – сказала Анна Павловна. Собеседники явно нашли общий язык.

– Никогда не ел студня из курицы! – признался Николай Сергеевич, набиваясь на приглашение.

В кухне вновь, и на этот раз совершенно не вовремя, появился Валентин Петрович.

– Иди сюда, шеф-повар!

– Извините! – сказал Мячиков Анне Павловне. – Я сейчас! – И покорно поплелся за другом.

– Я нашел выход! Я совершу преступление, – изобретатель продолжал развивать оригинальную идею. – Ты его раскроешь, но меня не поймаешь!

– Какое же это должно быть преступление, – сказал Николай Сергеевич, уже сердясь на друга и думая о том, как бы поскорее вернуться к мойке, – чтобы его можно было раскрыть, не обнаружив при этом виновного!

– Так это ты придумай!

– Я не умею придумывать преступлений!

Теперь рассердился Воробьев:

– Что ж это ты! Всю жизнь водишься с бандитами и ничему от них не научился!

Николай Сергеевич почувствовал себя виноватым. Он часто тушевался перед напористым другом и побрел из комнаты прочь, в то время как Воробьев провожал его гневным взглядом.

В коридоре Мячиков столкнулся с Анной Павловной, которая прощалась с хозяйкой.

– Как, вы уходите? – растерялся Николай Сергеевич.

– С твоей помощью она быстро справилась! – сказала Мария Тихоновна.

– Можно я вас провожу? – спросил Мячиков.

– Проводи, проводи! – разрешила Мария Тихоновна. – А то ей далеко идти, заблудится!

 

При этом Анна Павловна почему-то засмеялась.

Николай Сергеевич осторожно заглянул в комнату, чтобы попрощаться с Воробьевым, но тот опередил его:

– Будь добр, не мешай мне думать!

Анна Павловна ждала Мячикова на лестничной площадке.

– Не надо меня провожать! Вам потом далеко будет возвращаться. Транспорт уже не работает.

– Ходить пешком полезно! – браво ответил провожатый. – Врачи очень рекомендуют гулять перед сном.

Анна Павловна отвернулась, чтобы не рассмеяться в лицо кавалеру, пересекла лестничную клетку и, достав из кармана ключ, открыла дверь соседней квартиры.

– Ну, вот я и дома! – сказала она, довольная нехитрым розыгрышем.

Николай Сергеевич долго смеялся, а потом сказал:

– Вы меня замечательно провели.

Ему хотелось спросить у Анны Павловны номер ее телефона, но он постеснялся это сделать, а только добавил:

– Как же это так: вы рядом живете, Володю я давно знаю, а с вами познакомился только сегодня. Я ведь здесь бываю очень часто.

– Значит, не довелось раньше встретиться! – улыбнулась Анна Павловна. – Может быть, потому, что вечерами я чаще всего работаю. Спокойной ночи, Николай Сергеевич! – Анна Павловна безмятежно помахала рукой.

– Спокойной ночи, Анна Павловна! – промямлил Николай Сергеевич.

Он стал спускаться по лестнице, где на подоконнике выясняли отношения Люся и Володя. Когда Мячиков проходил мимо, его осенило.

– Володя, – сказал Николай Сергеевич, – ваша мама дала мне номер телефона, но я тут же его забыл!

– 743–07–55! – сказал Володя.

– Спасибо и до свидания! – Мячиков снова стал спускаться по лестнице, чрезвычайно довольный своей сообразительностью.

Выйдя во двор, он услышал громовой голос с неба:

– Коля, я придумал!

Николай Сергеевич поднял голову и увидел Воробьева, который стоял на балконе в гордой позе вождя племени.

– Я ограблю сберкассу, – орал на весь двор Воробьев, – отдам тебе деньги, ты их вернешь, будто бы отнял у вора. Деньги ты отнял, а жулик, то есть я, ускользнул!

Мячиков огляделся по сторонам, не слышит ли кто.

– Это прекрасное предложение! – сказал он тихо. – Но возле каждой сберкассы дежурит милиционер, и он тебя застрелит!

– Ты прав! Это не годится! – великодушно согласился Воробьев. Он умел выслушивать критику. – Я придумаю что-нибудь другое, без милиционера.

– Я тебя прошу, – сказал Мячиков умоляющим тоном, – оставь эту бредовую затею!

– Я не засну, пока на свете есть несправедливость! – воскликнул Воробьев и ушел спать.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15 
Рейтинг@Mail.ru