Эль Бланк
Атрионка. Сердце хамелеона
– Кстати, а как я вернусь?
Размышления даром не прошли, подтолкнув к вопросу, особенно актуальному в моем случае. Ведь дома разойдутся, и с каждым днем расстояние между ними будет увеличиваться. Визуальная связь станет невозможной, опознавательные гравитационные волны тоже имеют ограниченный радиус распространения. Шанс, что мигрирующие в поисках субстрата дома снова окажутся в одной точке гигантского материка, ничтожно мал. Боты хороши, только если дом остается неподвижным, потому что они запоминают его местоположение, а если он движется, то маленький кораблик его уже не найдет. Да, по счастливой случайности может и обнаружить, если времени прошло немного и расстояние невелико, но с той же вероятностью потеряется и даже погибнет, ведь его ресурсы жизнеобеспечения не так уж велики. И случаи, когда другие дома подбирают «потеряшек» и спасают пилотов, принимая в семью, нередки. Даже на «Дизаре» таких майнеров двое.
В общем, перспектива остаться на «Агране» навсегда реальней некуда. Разве что родители и этот момент продумали.
– Договор с Ол-Чесом подразумевает встречу на орбите через год. Этого времени хватит и его атрионам, чтобы закончить стажировку, и тебе, чтобы определиться с отношением к Ми-Лару.
– Я и без того знаю, как к нему отношусь, – недовольная напоминанием о кавалере, сердито буркнула я, выбираясь из маминых рук.
– Конечно, знаешь, – согласился папа и тут же все испортил: – Но твое мнение может измениться.
– На всякий случай, – вмешалась в наш разговор родительница, – чтобы ты чувствовала себя уверенней, возьмешь колечко связи. Как им пользоваться, помнишь?
Колечко? Ух ты! От радостного изумления я даже о своем раздражении забыла. Это же земная вещица! У мамы их не так уж много. Некоторыми она очень дорожила, поэтому прятала. Некоторыми позволяла играть, показывая, что с их помощью можно делать. Колечки были из таких, доступных. Правда, после того как я одно ухитрилась потерять, и они превратились в запретные.
Я на маму за это не обижалась, сама виновата, нужно было быть внимательнее и аккуратнее. Теперь же с ликованием и предвкушением надела на палец тонкий желтый ободок. Полюбовалась, сокрушенно вздохнула и провела ногтем по насечке-маркеру, превращая металл в прозрачный, а потому совсем незаметный. А жаль. Ведь такое красивое украшение. То есть приспособление!
«Надеюсь, на этот раз не потеряешь». Мне казалось, что мама именно это скажет, однако я ошиблась. Она промолчала. Лишь внимательно проследила за моими действиями. А дальше, поскольку новых инструкций не последовало, мне осталось лишь со всеми попрощаться, подводя черту под спокойствием своей прежней жизни и готовясь к более сложной, динамичной, которая предстоит. Точно как в музыке!
Глава 2
Нестандартная увертюра
За тактовой чертой всегда есть продолжение,
И новые аккорды без устали звучат,
Рождаются, меняются – их гонит вдохновение,
Душа летит вперед, ей нет пути назад!
(Из стихотворного сборника Ле-Вана, поэта-экзота семьи «Аграна»)
Ми-Лар, как и вчера, ждал меня у выхода, разве что бота сегодня не было – до «Аграна» не так уж далеко.
Несколько минут мы шли пешком по сыпучему, рыхлому песку, в котором увязали ноги. Впрочем, ведь не просто так строители вырастили в тренажерном зале «Дизара» «топкую лестницу», после нее путешествия по любой поверхности кажутся легкой прогулкой. Надо будет узнать, есть ли подобное изобретение на «Агране» или там экзоты-тренеры придумали иной способ физической подготовки? В любом случае что-то точно имеется – Ми-Лар шагает без каких-либо видимых усилий. Тренированный.
Прежде чем пробраться между складками приоткрытого шлюза, я оглянулась, бросая последний взгляд на «Дизар». Нет, я не прощалась, была уверена, что вернусь, просто любопытно: мне никогда не доводилось видеть дом со стороны в момент начала миграции.
Зрелище оказалось завораживающе грандиозным! Если гигант «Агран» все еще смирно лежал брюхом на окончательно побелевшем, истощенном субстрате, то исполин «Дизар» уже менялся. Он вытаскивал из глубин шумно осыпающегося песка ноги-корни, сплетал их в прочные опоры, а обретя поддержку, поднимался над равниной. Огромные перламутрово-синие паруса трепетали, в них путался и гудел налетающий порывами ветер. Распускаясь и разворачиваясь к восходящему Аш-Хори, они отражали его лучи и отбрасывали голубоватые блики на желтый песок.
Обычно дома путешествуют ночью. Когда света нет, они ищут места, богатые органикой. Но такие гиганты, как «Дизар», способные накапливать огромные запасы пищи внутри себя, не так сильно зависят от времени суток. Их биоритмы контролируют майнеры. С учетом потребностей дома, разумеется.
Пробравшись внутрь, я с интересом осмотрелась и… И не увидела ничего необычного. Насыщенные цвета – серый, зеленый, коричневый, а кое-где ярко-красный, – лежащие на всех поверхностях сложными переливами. Мягкие, сглаженные линии, никаких острых углов. Приятный рассеянный свет, более интенсивный лишь в местах, где требуется высокий уровень освещенности.
А вот эмоциональный фон иной. Вовсе не тот ласковый, умиротворяющий, который характерен для моего родного дома. На «Агране» он тревожный, некомфортный. Впрочем, справедливости ради надо сказать, что это проблема вовсе не чужого жилища, а моего восприятия.
За свою короткую жизнь мне не раз доводилось посещать другие дома: лет сто назад я побывала в гостях у папиных родителей – с «Вираном» мы встретились на орбите, а после совершеннолетия обменивалась опытом с теми экзотами, чьи дома оказывались на пути «Дизара». И везде сразу возникало желание вернуться обратно.
В общем, нужна адаптация. И Ми-Лар это тоже понимает, потому как предупредил, едва я коснулась желтого спирального опознавательного датчика, за которым определенно находилось никем не занятое помещение:
– Если будет трудно или возникнут проблемы, код для быстрой связи со мной – ноль-двенадцать.
– А ты не диспетчер этого уровня? – все же не удержалась я от вопроса.
– Нет, – отрицательно качнул головой майнер. – Я пилот. Иногда строитель. Контроль за тем, как функционирует внутреннее пространство дома, меня мало привлекает.
Вот и замечательно. Хотя странно, как в таком случае он согласился быть диспетчером на «Дизаре»? Или же ради того, чтобы быть рядом со мной, и не имея права выбора, смирился с тем, что предложил мой дядя?
Уже шагнув в темноту моей будущей комнаты, я вспомнила о необходимости обменяться льером и обернулась. Растерянность Ми-Лара, который стоял молча и ни словом не напомнил мне об этом (ведь теперь я была в гостях и к его настойчивости могла отнестись негативно), тут же сменилась воодушевлением. Он определенно обрадовался. И даже когда проем закрылся, а я осталась в одиночестве, это ощущение не исчезло. Значит, оно искреннее, не внушенное. И это тоже хорошо. Я подсознательно опасалась, что он заставляет себя думать обо мне, оттого и возникает симпатия, а на самом деле мужчина чувствует иное. И я пойму, каково его реальное отношение, лишь когда попаду на «Агран» и у меня уже не будет возможности ничего изменить и вернуться домой. Правда, способности скрывать истинные чувства обычно только экзоты-театралы имеют, но мало ли…
Мысли быстро сменили направление, когда я осознала, что до сих пор нахожусь во тьме. Флуоресцентное свечение кожи ее слегка разгоняло, позволяя видеть смутные силуэты наростов на полу, однако мне хотелось большей четкости. А для этого… Для этого нужен вызывной код диспетчера. В коридоре я его забыла посмотреть, у Ми-Лара не спросила, остается только в самой комнате искать. Надеюсь, как и на «Дизаре», он где-то зафиксирован.
Я обернулась, присматриваясь к поверхности двери, сместилась влево, отыскивая символы. Вправо…
– Четыре-шесть, свет, пожалуйста! – попросила, наконец все же обнаружив спасительную надпись.
Полюбовавшись на то, как белеет потолок, наливаясь яркостью, я огляделась, отмечая, что и в этом помещении в принципе нет ничего необычного. Цвет стен стальной, вспучивания стандартные, гигиенические складки тоже. Разве что бассейн для сна не прямоугольный, а овальный, и релаксирующий гель в нем мутно-серый, а не голубой. Впрочем, последнее от выделений самого дома зависит, а «Агран», судя по окраске его покрытия, производит преимущественно черные пигменты.
Однако жить в таком унылом по цветовому решению месте мне будет неуютно. Я люблю яркие краски и свою комнату на «Дизаре» специально раскрашивала. Значит, и здесь придется этим заняться. Но не прямо сейчас. Сначала обустроюсь.
Через минуту я уже сидела в широком, больше похожем на диванчик кресле и гладила ладонью упругий материал, послушно принявший устраивающую меня форму. Местный диспетчер чутко реагировал на запросы, а тело «Аграна» с легкостью трансформировалось, в итоге удалось практически один в один повторить дизайн моей комнаты на «Дизаре».
Стол в центре; вокруг него и у стен кресла с сиденьями разной высоты и ширины; две стойки: одна – для синтеза пластин, другая – для их хранения. А еще зеркало, утопленное в нишу и способное выдвигаться по необходимости. Сейчас оно отражало меня в нормальном облике, и я очень надеялась, что мой организм не решит продемонстрировать атрионам «Аграна» земной. Разумеется, я по собственной инициативе меняться не буду, а если это произойдет спонтанно, то, по идее, диспетчер обязан сохранить увиденное в секрете, но риск все равно остается.
Пересев за стол, я вытащила из складочки на стойке темную, практически черную пластину и приложила ее к записывающему сегменту.
– Четыре-шесть, мне план дома нужен, – уточнила, что именно хочу получить.
На темной поверхности тут же проступили линии. Сначала бледные, едва заметные, постепенно они совсем побелели, образовав схему. Подождав еще немного, чтобы дать время впитаться пигментам, я сняла пластину со стойки и принялась изучать.
Поняв основной принцип распределения помещений, быстро разобралась в планировке – она ведь основывается на физиологии дома, и, например, двигательный отсек всегда будет находиться рядом с системой переработки питательного субстрата, потому что только маленькие дома вынуждены избавляться от отходов своей жизнедеятельности, а большие используют их как топливо для полетов в атмосфере.
Моя комната располагалась в самом начале жилого сектора на четвертом высотном уровне. Столовая и все подсобные помещения фидеров находились на третьем, зона экзотов – на втором, а с первым и пятым уровнями работали майнеры.
Решив в первую очередь осмотреть развлекательную зону, я именно туда и направилась. Потребности питаться я еще не испытывала, а посмотреть на то, как организована на «Агране» работа экзотов, было интересно. Уже на выходе задумалась, нужно ли позвать Ми-Лара, но все же решила побродить в одиночестве. Это я спала, а он в это время вместе с отцом вел переговоры с моими родителями. Наверняка теперь отдыхает. То есть наши фазы бодрствования не совпадают. В крайнем случае я всегда могу его позвать.
Второй уровень оказался любопытным. Не таким масштабным, как аналогичная зона на «Дизаре», но, как и в моем доме, здесь привлекали внимание эффектные цветовые решения покрытий – определенно чувствовалась рука художника, а не спонтанные добавки пигментов во время роста стен. Концертный зал, в который я заглянула, был совсем небольшим, рассчитанным примерно на пятьдесят зрителей. Сейчас он пустовал, занята лишь сцена, на которой репетировали три девушки-танцовщицы. Мешать я не стала, тактично вышла, не дожидаясь, когда меня заметят. Пройдя еще немного вперед по коридору, обнаружила три комнаты, предназначенные для физподготовки. Кинув быстрый взгляд на занимающихся там атрионов, даже пожалела, что не переоделась и осталась в платье. Если хочу сегодня опробовать новые способы тренировки, придется возвращаться к себе, а потом обратно.
Секундное колебание решилось в пользу «завтра». Времени у меня много!
– Рия-Ла? – окликнул мужской голос, едва я двинулась дальше.
Приветствие удивило. Во-первых, я мало с кем знакома, а тембр не принадлежал ни гайду Ол-Чесу, ни Ми-Лару. Сильный, глубокий… Во-вторых, он звучал очень странно, словно двоился. Будто меня не один атрион позвал, а сразу двое. О, точно!
Я обернулась, пристально рассматривая приближающихся ко мне мужчин.
Определенно, они уже в преклонном возрасте. Оба одного роста, телосложения, с волосами оттенка выбеленного песка и светло-бежевыми глазами, на фоне которых расширяющиеся вертикальные зрачки видны даже на расстоянии. Чертами лица не различаются, вместо коротких брюк носят одинаковые сиреневые брючные комбинезоны. И фонит от близнецов предвкушением с легким налетом неуверенности.
– Да, я Рия-Ла, – подтвердила, едва они остановились рядом.
– Красивый голос.
– Красивая девушка.
Снова голоса зазвучали в унисон, и от этого комплименты развеселили меня куда больше, чем смутили. А атрионы на этом не остановились.
– Ир-Шас.
– Эт-Шас.
– Какое приятное знакомство.
– Насколько неожиданная встреча.
– Мы будем твоей поддержкой!
– Ты будешь нашим вдохновением!
Последние фразы они уже не говорили, а пели, синхронно настолько, что я, не выдержав, засмеялась.
– У вас прекрасный дуэт! – восхитилась, присматриваясь к довольным произведенным эффектом мужчинам. – А откуда вы знаете обо мне?
– Гайд сообщил о гостье с «Дизара»…
– Диспетчер предупредил, что ты идешь сюда…
– …и мы решили не ждать официального представления.
– …значит, тебе не терпится с нами познакомиться.
Они снова говорили, то есть пели, одновременно. Вот только по мере того, как фразы становились длиннее, мое веселье уменьшалось, а ощущение какой-то неправильности усиливалось. То, что у них не речь, а вокал, видимо, следствие профессиональной привычки. Возможно, желание похвастаться своими способностями. Но почему они не уступают друг другу? Это из-за того, что они близнецы и всегда работают в паре?
– Сделаем все, чтобы тебе понравилось…
– Покажем место для репетиций…
– …и ты захотела остаться.
– …там очень хорошая акустика.
Не прислушиваясь к изменениям моего настроения, братья продолжали говорить, однако мой мозг зацепился за уже сказанное. «Захотела остаться»… Значит, у Ол-Чеса расчет именно на то, что я войду в эту семью, а не просто получу опыт. Мои новые партнеры доброжелательно настроены, но увлечены собой настолько, что просто не прислушаются к моему мнению, даже если я начну его высказывать. Впрочем, это не мешает мне задавать вопросы, отвечают они охотно.
Делать это приходилось, выбирая моменты, когда близнецы, ставшие моими экскурсоводами, брали вдох. Зато и информации я получила достаточно, и более полное впечатление о корабле.
Выяснилось, что мои новые знакомые, как и мама Ми-Лара, которая оказалась их младшей сестрой, – бывшие пленники террианок. Дом, в котором они родились и жили до нападения, был небольшой, а семья совсем маленькой – всего десять атрионов. На мой вопрос о том, что происходило на Терре, братья ответили коротко: «Не стоит вспоминать». О первых годах жизни в новом доме тоже умолчали, зато о том, как разрастался «Агран», как они влюбились и нашли себе жен, как родились дети, как вышла замуж сестра и появился племянник, напевали много и охотно. А еще я узнала: где находятся их комнаты, как часто на «Агране» принято посещать столовую, куда мне стоит сходить обязательно, а в какие места лучше не соваться.
Последнее – вовсе не потому, что там таятся какие-то секреты. Просто экзоты важны для семьи, а не для самого дома. И если всех майнеров и фидеров он воспринимает как симбиотические формы, то экзотов и гайдов – как паразитические. Потому и уничтожить может, если те по неосторожности забудут о своей уязвимости. Разумеется, диспетчеры внимательно следят и подавляют негативные реакции дома, но некоторые участки его тела даже они не в состоянии контролировать. Зону размножения, например. Она у всех половозрелых домов «чувствительная и бесконтрольная», остальные различаются. Другой вопрос, что на «Дизаре» таких мест раз, два – и обчелся, а вот на «Агране» их на-а-амного больше. К счастью, диспетчер моей комнаты это все же учел: вернувшись к себе и еще раз изучив план, я сообразила – опасные секторы на нем закрашены серым цветом. Да и вход туда, несомненно, потребует дополнительного допуска. Но ведь всегда могут возникнуть исключения и сбои, так что нужно быть осторожнее.
Кстати, столовая располагалась рядом с одной из таких проблемных зон – в ней фидеры перерабатывают в мусс сырую основу, которую выделяет дом. Как шепотом пропели близнецы: туда даже майнеры не рискуют заходить и предпочитают управлять дистанционно. В общем, «Агран» оказался не самым миролюбивым, а я так и не разобралась – это его личная особенность или он по какой-то причине просто развился не совсем правильно. С другой стороны, во всем остальном он ничем не отличался от «Дизара». И если бы не иной доминирующий цвет на стенах, можно было бы даже забыть, что я не в своем доме.
Стены… С ними на самом деле надо что-то делать. Я, конечно, атрионка терпеливая и неприхотливая, но хочется просыпаться и видеть то, что поднимает настроение, а не наоборот!
– Четыре-шесть, мне краски нужны и строитель. Завтра будут свободные? – поинтересовалась прежде, чем забралась в релаксирующий гель.
Ответ получила не сразу. Несколько минут рассматривала медленно гаснущий белый потолок и ждала, пока наконец диспетчер не сообщил:
– Для выполнения заказа требуется согласование вашего режима бодрствования с расписанием работы майнера. Длительность сна уменьшится до шести часов. Заявку подтверждаете?
– Подтверждаю, – вздохнула, но отказываться не стала. Лучше не выспаться, чем отложить задуманное!
Однако «утром» я уже так не считала. И причина не только в том, что глаза упорно желали закрыться, а взгляд то и дело возвращался к гелю, из которого я с таким трудом выбралась, но и в том, кто именно вошел в комнату, когда я привела себя в порядок.
– Рия-Ла, – воодушевленно поприветствовал Ми-Лар. – Я рад, что ты меня позвала.
– Куда позвала?
Наверное, недосыпание плохо сказалось на моих умственных способностях, потому что я не сразу поняла, что он имеет в виду. И непонимающе смотрела на мужчину, в руках которого был огромный сверток… красок?!
Ну правильно. Он же строитель. И фазы наши не совпадали… М-да, опрометчиво я вчера решение приняла. Поторопилась.
– Ты передумала рисовать? – заметно расстроился майнер. – Почему тогда не сообщила?
Отличный вопрос. Как бы я это сделала, если все это время спала?
– Нет. – Я решительно встряхнула головой. Тяжелые прядки хлестко ударили по щекам, приводя меня в чувство.
Ворчливый настрой никуда не делся, зато хотя бы вернулось прагматичное восприятие. Раз уж я все равно встала ни свет ни заря, пусть этот подвиг будет не напрасным и оправдается нужным результатом! А Ми-Лар… Так, собственно, какая разница, кто именно будет растить стену? Любопытно другое: если он знает только о том, что я хочу видеть его у себя, значит, диспетчер не просто проверил, кто будет свободен, и выбрал наиболее удобную кандидатуру, как это обычно делается, а спросил у гайда. И тот уже решал, кого ко мне направить. Определенно, Ол-Чес делает все, чтобы его сын и окружение произвели на меня неизгладимое впечатление. И вот ведь что интересно – у него это получается! Правда, в большей степени в негативном смысле, нежели в том, в каком он планировал.
– А почему так много красок? – удивилась, когда, успокоенный моим ответом, Ми-Лар высыпал гору маленьких контейнеров на стол. Пробежала по ним глазами, обнаружила два идентичных и изумилась еще сильнее: – И одинаковые зачем?
– Моя мама просила… Она ведь художник… То есть спрашивала. Не позволишь ли ты ей тебе помочь? – осторожно уточнил Ми-Лар, сбитый с толку моим настроем.
Вот это да… Она хочет, чтобы мы работали втроем?
«Вокальное трио, возможно, не самый удачный способ приобрести опыт сольных выступлений, зато для отработки силы звука и переходов из регистра в регистр не найти ничего лучше тембровых контрастов. Впрочем, это касается и других специализаций. В любой профессии есть навыки, которые отшлифовать в одиночку не получится никогда».
(Из личного дневника Рии-Ла ВерДер)
Зеленый пигмент впитывался медленно, и я нервничала, опасаясь, что другие, уже окрашенные места потеряют чувствительность и нанести контурный пигмент я не успею. А еще – что потеряю время и новый молодой слой так и останется невзрачного серого цвета. Однако, словно реагируя на мои опасения, скорость деления клеток снизилась, а процесс нарастания практически остановился.
Я бросила короткий взгляд на сидящего в кресле Ми-Лара, волосы которого привычно слились с серой мягкой поверхностью спинки. Глаза у майнера были открыты, и он внимательно следил как за моими действиями, так и за тем, что творила на соседней стене вторая художница. Не только следил, но и помогал, управляя расползающейся по стене органикой.
Пользуясь маленькой передышкой, я перебрала контейнеры, приготовив те, что могли потребоваться в следующую фазу роста. Сообразив, что очень скоро мой рисунок и творение соседки соединятся, спохватилась. Надо палитру выравнивать, чтобы не было бьющего в глаза цветового контраста! Что у нее сейчас в доминанте? Синий, фиолетовый, желтый. Тогда я их тоже добавлю.
Невольно залюбовалась тонкими переходами тонов и четкими границами, которые прорабатывала профессиональная художница. Мой стиль был иной. Свободно, легкими мазками я наносила краску на поверхность тонкого, нарастающего снизу вверх слоя на стене. И лишь затем обводила контуром то, что получилось.
Да, примитивно, грубовато, но я не планировала создавать произведения искусства, да и не получилось бы – не та специализация. Мне было достаточно простых художественных форм, не требующих глубокой проработки и микроскопических доз окрашивающих пигментов.
В итоге мои совершенно абстрактные линии сплелись с великолепно прорисованными лицами. Мужчина и женщина, которые то ли готовятся обменяться льером, то ли как раз завершили процесс, разорвав соединение губ. И даже то, что кожа мужчины имела совершенно непривычный фиолетовый оттенок, а женскому лицу определенно не хватало зеленого пигмента, потому что остался лишь сине-голубой, лишь добавляло пикантности и интриговало. А еще волновало, будоражило воображение, заставляло сердце стучать чаще, а дыхание – сбиваться. Я ведь взрослая атрионка, но подобного обмена еще ни с кем не практиковала, так что мой организм недвусмысленно намекал, что пора бы уже над этим серьезно задуматься.
– Изумительно. Очень необычное смешение стилей, – высказался Ми-Лар, едва мы отступили от стены.
Майнер поднялся, и его волосы потянулись следом, нехотя разрывая контакт. Подошел ближе, присматриваясь к женским губам, потом перевел взгляд на мои.
– Похожи, – не замедлил сообщить то, что я упорно старалась не замечать. Как и того, чьи черты угадывались в лице мужчины.
– Ты же знаешь, мне сложно писать по памяти, – тут же нашла оправдание художница. – И если есть возможность использовать реальные модели, я всегда это делаю. К тому же у вас обоих необычайно красивые черты. Трудно было удержаться.
– Такая картина не для комнаты, – вздохнула я, понимая, что все же сделала ошибку, когда приняла помощь. – Ею вся семья должна любоваться, а не один жилец.
– Вот еще! – легко отмахнулась от моих доводов атрионка. – Во-первых, я и в зоне развлечений немало нарисовала. Во-вторых, видела бы ты кабинет гайда и наши комнаты… – Она многозначительно не договорила, позволяя мне самой проявить инициативу и напроситься в гости.
Яси-Ду, именно так звали маму Ми-Лара, оказалась женщиной спокойной и рассудительной. Она с порога, едва зашла в мою комнату, ухитрилась создать приятную атмосферу и расположить к себе. Поздоровалась, поинтересовалась, как я себя чувствую, спросила, не скучаю ли по дому. У меня даже опасений не возникло по поводу того, что она может нарисовать.
– Обязательно найду время посмотреть, если вы не будете против, но не сейчас, – уклонилась я от немедленного посещения чужого жилья. И объяснила: – Есть очень хочется. И мне скоро на репетицию идти.
– Ми, ты не позаботился о том, чтобы Рия позавтракала? – укоризненно посмотрела на сына родительница.
– Как бы я это сделал, если с вами работал? – буркнул Ми-Лар, но очень уж тихо. Видимо, не привык с ней спорить.
– Но помнить о потребностях своей девушки обязан! – строго отчитала его Яси, в голосе которой прибавилось не только уверенности и напора, но и жесткости.
Я же лишь рот приоткрыла от удивления. Когда это моя персона успела попасть в категорию «его девушки»?
– Не переживай, Рия-Ла, – провожая меня в столовую, атрионка продолжала высказывать свою точку зрения. – Он исправится. Вы же пока не любите друг друга, а только начинаете выстраивать отношения. К тому же у Ми был только один серьезный опыт, остальные свидания не имели продолжений. И этот опыт, честно тебе признаюсь, произвел на меня не самое благоприятное впечатление. Девушка была из другого дома, с которым встретился «Агран», сыну она очень понравилась. И он уже готов был нас оставить, чтобы перейти в ее семью, когда выяснилось, что она влюблена в другого. Представляешь? Пошла на свидание и согласилась на последующие, а у самой были совершенно иные увлечения!
Возмущение в голосе Яси было запредельным. Она даже стакан из фиксатора на стойке выдернула весьма раздраженно и резко, едва не расплескав мусс. И на сиденье практически упала, закрывая глаза и судорожно глотая.
Я тоже присела, правда, куда более аккуратно. И напиток приняла из рук Ми-Лара, который опустился на сиденье напротив. Он все это время молча следовал за нами и, определенно испытывая тревогу, посматривал на родительницу с опаской. Она же несколько минут сидела, уже неторопливо допивая напиток и глубоко втягивая носом воздух. И лишь когда стакан опустел, открыла глаза, поставила стакан на стойку и вздохнула.
– Прости, Рия-Ла, я не должна была говорить о прошлом. Все эти воспоминания выбивают меня из колеи, я сама не своя становлюсь, – неожиданно мягко извинилась.
Яси-Ду снова стала такой, какой вошла в мою комнату. От раздражения не осталось и следа, появились деликатность и тактичность, которые привлекли меня изначально, а напористость и категоричность исчезли.
Поначалу я растерялась, не понимая, что произошло, а потом меня осенило – это из-за добавки в муссе она успокоилась! Ведь та именно такое действие оказывает!
– Это из-за плена, да? – тихо спросила, когда Яси, пожелав хорошего дня, ушла и оставила нас одних.
Ми-Лар оторвал глаза от бледно-зеленого напитка, который гипнотизировал взглядом, посмотрел на меня, помолчал. Кивнул молча, нехотя, словно сомневаясь в том, что мне нужно это знать.
– Не переживай, я пойму. Не надо скрывать, – принялась я его убеждать. – На «Дизаре» ведь тоже есть бывшие пленные.
– Наверное, у них нет таких проблем с психикой, – вздохнул атрион.
– Насколько я знаю, были. Папа рассказывал, как сложно они адаптировались к дому после спасения. Правда, я лично ничего такого не замечала, но ведь и времени уже прошло немало…
Спохватилась, замолчала. Время-то прошло одинаковое! Ведь несколько домов-кораблей вместе забрали с Терры всех освобожденных из плена. Почему же на «Дизаре» у бывших пленников проблем нет, а на «Агране» они никуда не делись?
Впрочем, ответ я, кажется, знаю. Гайд Ол-Чес выбрал неэффективный способ избавления от зависимости. Вместо того чтобы лишить пленных ставшего для них привычным «успокоительного» и помочь справиться с той лавиной эмоций, которая за этим неизбежно следовала, просто продолжил им его давать. Вот и получается, что, как только эффект психотропа угасает, эмоции начинают зашкаливать и требуется новая порция, чтобы их погасить. А Ми-Лар переживает, понимая, что своими словами и действиями может спровоцировать у матери нервный срыв.
Мне даже стало его жаль. Как и всех тех, кто невольно оказался в такой жуткой зависимости от коварного вещества. Ведь это только в малых дозах оно просто успокоительный эффект дает, а в больших – полностью подавляет волю. Мне папа в ярких красках описывал все то, что ему довелось увидеть на Терре, когда он изображал из себя такого же пленного, как остальные, и несколько дней провел в резервации. Там атрионов «готовили» к жизни в домах террианок и на плантациях.
«Вялые, апатичные, не желающие ничего для себя. Равнодушные ко всему, что их окружает. Способные лишь подчиняться и послушные любому приказу, который получат. Они могли часами сидеть, бездумно глядя в одну точку, когда от них ничего не требовалось делать, или, предоставленные сами себе, ходили, натыкаясь друг на друга, словно слепые. Им было все равно, есть ли кто-то на пути. Если же террианки что-то приказывали, то исполнялось это без пререканий и возражений…»
Разумеется, на «Агране» психотроп используется не для этого. Здесь он не средство подчинения. Но все же применяется, и от этого проблем ничуть не меньше.
– Почему так? Почему твой отец не стал действовать иначе?
Не сдержалась. Все же сорвался с губ обличающий вопрос, а в моем настрое Ми-Лар определенно почувствовал неприятие. И причину, наверное, понял, потому что переспрашивать не стал, лишь приопустил веки, словно ему было стыдно смотреть мне в глаза.
– Как иначе, Рия? – спросил едва слышно. – Что мы можем об этом знать, если нас в то время еще и в помине не было? И вообще, – от него разлилась осязаемая волна недоумения, – в чем ты обвиняешь моего отца?
Я опешила. Он понял меня иначе? То есть вообще не понял и не знает о психотропе?
– Не обвиняю, а пытаюсь разобраться. – Теперь я осторожно подбирала правильные слова, чтобы это выяснить. – Если проблема осталась, значит, выбранный путь реабилитации – неэффективный. Ты спрашивал у отца, как именно фидеры их лечили?
– Зачем? – совершенно искренне удивился Ми-Лар. – Я же не гайд. Вникать в суть вопроса – не моя задача. Кстати, никто из экзотов тоже этого не делает. И решений гайда не критикует.
Намек прямым текстом. Ясно. Это я сумасшедшая – наверняка от мамы получила неуемное любопытство, не характерное для моего предназначения. А Ми-Лар хоть и заботится о состоянии матери, волнуется за нее, но видит только то, что на поверхности, а в суть вникать не хочет. И, в общем-то, это нормально. Каждый атрион должен выполнять в доме свою функцию в рамках полученного от природы предназначения. А оно формирует определенный склад ума и характер. По всему выходит, что мой кавалер на самом деле не в курсе, что добавляется в пищу.
