Эфраим Баух
Эффект бабочки. Израиль – Иран: от мира – к войне, от дружбы к ненависти
Глава первая
Документы, восставшие из небытия
…Секретные документы необходимо пускать под нож дважды, под разными углами…
Из инструкции.
Эффе́кт ба́бочки – термин в естественных науках, обозначающий свойство некоторых хаотичных систем. Незначительное влияние на систему может иметь большие и непредсказуемые эффекты где-нибудь в другом месте и в другое время. Так это явление назвал Э.Лоренц: бабочка, взмахивающая крыльями в Айове, способна вызвать лавину эффектов, которые могут достигнуть высшей точки в дождливый сезон в Индонезии.
Из научного исследования о детерминированном хаосе.
«Небольшие различия в начальных условиях рождают огромные различия в конечном явлении… Предсказание становится невозможным».
Анри Пуанкаре.
18 июля 1977 года
Одиннадцать дней назад – седьмого дня седьмого месяца семьдесят седьмого года – я впервые в жизни пересек границу страны, в которой пожил более сорока синайских лет. И походил я не столько на композитора Глинку, который плюнул в ее сторону, очутившись за шлагбаумом, сколько на помятого Иону, только что вышедшего из чрева кита, но пребывавшего в этом чреве гораздо дольше, чем пророк.
Поезд шел из Кошице в Братиславу.
На клочке испорченного бланка декларации, сохранившемся в кармане, я записывал возникающие строки. Так закладывают памятную записку под фундамент, на котором начинают расти стены нового пространства жизни, строки, написанные на дымящихся развалинах отошедших лет –
Прощай, страна былых кумиров,
ушедшая за перегон,
страна фискалов без мундиров,
но со стигматами погон.
Быть может, в складках Иудеи
укроюсь от твоих очей —
огнем «возвышенной идеи»
горящих в лицах палачей.
Из сузившейся до мерцательного сердечного ритма щели Чопа, через металлические пустоты вокзала в Братиславе, поезд внезапно вырвался в раздвинувшееся пространство – так внезапно раздвигают смысл жизни – все тот же советский поезд, но уже как бы иной. Даже проводник весь как-то сник и стушевался.
Своим беспокойным задыхающимся бегом рассекал поезд западную Европу, ее благополучие и сытость, отбрасывая облака, косо и низко идущие на восток, в охваченные хронической паранойей депрессивные пространства России.
В Израиль мы улетали в ночь на десятое июля.
Полицейские машины сопровождали наш автобус сквозь раскинувшуюся в бюргерском сне Вену. Столь привычно и тревожно полицейские, с оружием наперевес по сторонам, вели нас гуськом в темень плоских пространств, к трапу.
Рассвет обозначился в иллюминаторах Средиземным морем.
Воочию я дожил до того места и того мига, когда своими глазами увидел, как воды отделяются от неба. На разреженных высотах, окутанных голубым туманом, над горько-синими безднами вод, пилоты общались с пассажирами по микрофону, подобно ангелам, на древнееврейском языке.
На таких высотах быстро привыкаешь к обыденному звучанию древнееврейской речи, к первому слову Сотворения мира: «Бэрейшит» – «В начале…»
Слово это означает любое начало, пока продолжается жизнь под солнцем, в том числе и миг, когда неожиданно и сразу под крылом возникла полоса берега, море домов прибрежной равнины, летное поле.
Первый взгляд с трапа был брошен в марево средиземноморского июля.
Комом к горлу подступили дальние размыто-синие очертания, единственные в этом месте.
Иудейские горы.
И вот я уже семь дней на этой земле.
В центре абсорбции, в Рамат-Гане, я сплю целыми днями, словно пытаюсь сном одолеть страшный перепад давления.
За снами стоит Франсиско Гойя: измотанный за последний год разум порождает чудовищ.
Властные безликости из отошедшей жизни пляшут вокруг меня, гонят и не «пущают», прельщают предательством, дышат в затылок, угрожают застенком. Они слюнявят мои рукописи в своих издательствах, более похожих на следственные камеры, грозят припечатать, тянут с визой, как вытягивают последние жилы, рассматривают паспорт и так и эдак, как будто до последней секунды подозревают во мне тайного контрабандиста.
Ужас в том, что вся эта камарилья безмолвствует.
Иногда раздается какой-то голос, но говорящий невидим, и слов его нельзя разобрать. Я еще не удостоен достичь того уровня сна, о котором писал великий Рамбам, известный мне по русским источникам как Моисей Маймонид: «Слова в снах от Бога, если звучат ясно и внятно, а произнесшего их увидеть нельзя».
В этот день, часа в два после полудня, я вскакиваю со сна от звуков шарманки из машины мороженщика, испытывая облегчение: я в Израиле, жена – в ульпане, дети – в школе.
Из зеркала взирает на меня существо глазами, опухшими от сна.
Стоит ли записывать сны? Для чего? Для избавления от них? Или, вырываясь из их ирреальности, как из наваждения, стараться записью доказать, что ты всё же существуешь в самом деле?
Впервые собираюсь выйти в Тель-Авив, добраться до Дома писателей по улице Каплан
Еще не до конца проснувшись, пошатываясь, выхожу на улицу, пробуя осторожными шажками незнакомое пространство до первого угла. За углом киоск. В нем – женщина, из-под рукава платья которой промелькивают нестираемые цифры в момент, когда она подает газету. После всего, что она пережила, только такое малозначительное занятие является для нее единственным успокоением, держит в жизни.
Цифры, вытатуированные нацистами, как тавро, которым метят скот, – цифровой или, как сейчас говорят, «дигитальный» код еврейства в ХХ-м веке.
Три часа дня.
Могу ли я даже догадаться, двигаясь по улице Каплан мимо зданий Генерального штаба Армии обороны Израиля, что где-то, совсем рядом, за этими стенами стенографируется протокол секретной встречи чрезвычайной важности.
Новый министр обороны в правительстве Менахема Бегина, после двадцати девяти лет тщетных усилий, впервые победившего на всеобщих выборах, – генерал Эзер Вайцман встречается представителем Ирана генералом Хасаном Тофиньяном.
Израиль готов передать Ирану созданные им ракеты земля-земля, способные нести ядерные боеголовки.
Ровно через десять лет я прочту опубликованные в мировой печати выдержки из этих стенограмм…
– Поздравляю вас с новой должностью, – говорит Тофиньян.
– Благодарю Вас, мой друг. Семь лет прошло с того момента, как я ушел в отставку с должности министра транспорта, и почти восемь лет, как оставил армию, и должен признаться, что, по сути дела, ничего не изменилось. Только нули после цифр увеличились. Вместо миллионов – миллиарды в бюджете. Ну, и некоторые из моих знакомых больше полысели.
– Такова жизнь.
– Надеюсь, вас не сильно потрясло, когда вы услышали, что мы дали под зад прежнему правительству.
– В общем-то, мы знакомы были с некоторыми членами нового правительства. Вас я знаю много лет. Столько же лет знаком с Даяном. Думаю, главное, что нам необходимо в нашем регионе, это мир и устойчивость.
– Поверьте, с нашим новым правительством шанс на это весьма велик, при всем уважении к прежнему правительству, ибо мы знаем, чего хотим, в отличие от членов бывшего правительства, где у каждого было свое мнение.
– В Иране мы также за единое руководство. Мы думаем, что змей о семи головах никогда не сможет войти в свою нору. Именно по этой причине мы всегда стоим во всем за Его Высочеством, беспрекословно выполняя его приказы. И мы считаем, что нам необходимо всемерно увеличивать мощь сдерживания в регионе, чтобы сохранять безопасность и устойчивость в нашем государстве.
– Вам необходимы ракеты земля-земля…
* * *
Иран втайне начал поставлять Израилю нефть еще в пятидесятые годы, когда был заложен фундамент нефтепровода из Эйлата в Беер-Шеву, а затем – в Ашкелон и Ашдод.
С 1957 укрепляются военные и разведывательные связи. Возник треугольник сотрудничества между Мосадом, турецким TNSS и разведкой Ирана САВАК.
Шестидневная война 1967 года производит неизгладимое впечатление на шаха Ирана. Он буквально преклоняется перед Моше Даяном. С этого года и до 1979, когда шаху пришлось бежать из Ирана, его дружба с Израилем усиливается из года в год. Соответственно растут закупки оружия у Израиля.
Реза Пехлеви смертельно боится вторжения СССР в Иран.
Официально он солидарен с теми или другими требованиями арабов. На деле же страх перед вторжением русских и ненависть к арабам все более укрепляет его связь с Израилем. По сути, он предоставляет израильской разведке полную свободу действий в ее проникновении в арабские страны с его территории.
Израиль должен предоставлять разработки вооружения, Иран – финансы и полигоны. Речь идет о производстве 122-милиметровых минометов, орудий, морских ракет дальностью в 200 километров, о совместной разработке современного самолета «Арье», а позднее – «Лави».
С приходом к власти в Израиле нового правительства во главе с Менахемом Бегиным, у представителей Ирана возникают некоторые колебания. Тогда генеральный директор Министерства обороны Израиля профессор Зусман приглашают генерала Тофиньяна посетить Израиль, встретиться с членами нового правительства, ознакомиться основательно с оборонной промышленностью и всеми новшествами вооружения. Гость будет даже присутствовать на запуске новой морской ракеты, уничтожившей цель.
Это произведет большое впечатление на Тофиньяна.
Встреча же его с Вайцманом происходит накануне испытания ракеты. В ней участвуют также Зусман, посол Израиля в Иране Ури Лубрани и другие официальные лица.
– Опыт нас учит, что полагаться мы можем только на себя, – говорит Тофиньян, – и, по мнению Его Высочества, вы здесь, и мы там можем сотрудничать, конечно же, при этом, вы должны показать всему миру, что желаете мира, а вовсе не заинтересованы в войне…
– Последнее, что нам нужно, это война. Я хорошо знаю Бегина. Это мудрый человек, Ему не нужна война, – говорит Вайцман. – Что же касается оружия, мы весьма сильны… Вы, быть может, даже лучше меня знаете, чем мы обладаем в военном отношении. Вопрос в том, сможем ли совместно разрабатывать новые виды оружия или не сможем… К примеру, боевой самолет будущего. Но это требует больших финансовых вложений.
– Знаю, что вы продвинулись во многих проектах. Принципиально мы готовы к сотрудничеству. Но, знаете, ни у одного государства нет достаточно денег на оборону…
– Даже у Ирана? – удивляется Вайцман.
– Даже у Ирана. Мы не хотим разбазаривать деньги. Но, в принципе, мы готовы с вами сотрудничать в деле обороны.
– …Завтра вы увидите испытание нового оружия. Это удивительная система. Надеюсь испытание будет успешным… Вообще у нас есть различные возможности в использовании ракет, стационарных и передвижных… Мы начали над этим работать в 1962 году… Все ракеты могут нести атомную боеголовку или, естественно, обычную… До 750 килограмм…
– Индусы начали производить боеголовки весом в 600 килограмм.
– Вполне возможно, что ракеты наши способны нести и ядерные боеголовки, – вмешивается в разговор Зусман, – мы потратили на разработку наших сил сдерживания более миллиарда долларов…
* * *
Две встречи представителей Израиля и Ирана привели к тайной поездке Моше Даяна в Тегеран, который в эти дни был министром иностранных дел Израиля, но в Иране воспринимался, как выдающаяся военная личность.
Прилетел он гражданским самолетом.
В парике, темных очках и шляпе его никто не мог узнать.
Представители Ирана требовали полной секретности, чтобы никто в мире не узнал об их связях с Израилем. Были созданы «виртуальные» компании в Швейцарии, от имени которых подписывались все документы.
Однако, все это было раскрыто еще до захвата иранскими студентами американского посольства в Тегеране.
Генерал Антазми, который от имени Тофиньяна отвечал за связи с Израилем, решил уйти в подполье во время первой волны казней армейских офицеров, но затем сам сдался «стражам» и попросил их покровительства в обмен на «швейцарские документы». Он привел их на тайную квартиру, где спрятал копии сотен отчетов и переписки между Ираном и Израилем. «Стражи» горячо его поблагодарили, затем учинили ему в течение двух недель допрос с пристрастием и повесили на одной из площадей Тегерана.
Именно Антазми ранее сообщил американцам об этих сделках. Один из заместителей государственного секретаря США Сайруса Венса срочно вылетел в Тегеран, сообщив иранским властям, что США категорически возражают против этих сделок, особенно касающихся ракет «земля-земля».
Но, в конце концов, все разрешилось к лучшему. Американцы сняли свои возражения.
18 ноября 1977 года в торжественной обстановке была подписана сделка: покупка вооружения Ираном у Израиля на колоссальную сумму денег – миллиард двести миллионов долларов по индексу тех лет.
Генерал Армии обороны Израиля Ицхак Сегев в те дни был военным атташе в Тегеране (автор двух книг. см. список литературы. Прим. автора). Он по сей день хранит авторучку, которой подписал документы в качестве уполномоченного от имени «швейцарской» (со стороны Израиля) фирмы. От имени «швейцарской» (со стороны Ирана) фирмы документы подписал генерал Тофиньян.
* * *
С этого дня военные связи между двумя странами достигли апогея.
Сегев установил глубокие личные связи с высшим командным составом армии Ирана. Командующий войсками специального назначения Хосродар
побывал с тайным визитом в Израиле в декабре 1977 года. Он с гордостью показывал затем коллегам подаренную ему Моше Даяном с весьма сердечной дарственной надписью автора книгу «Авней дерех»(Вехи пути). Израиль создал и обучил иранское специальное подразделение по борьбе с террором. На открытии курса присутствовал командующий сухопутными войсками Ирана генерал Али Убейси. Вечер завершился показом фильма «Операция Энтеббе». После показа иранский генерал со слезами на глазах сказал будущему израильскому генералу Самия: «Это самый впечатляющий фильм, который я видел в своей жизни. Я преклоняюсь перед вашим спецназом. Передайте мою глубокую благодарность Армии обороны Израиля».
Это было время интенсивных визитов в обе стороны.
Даже премьер-министр Менахем Бегин тайно посетил Иран.
На торжественный обед к шаху, до дверей трапезной, Бегина сопровождал Сегев.
Перед дверью Бегин неожиданно обернулся и спросил:
«Уважаемый генерал Сегев, преклонить перед шахом колени?»
«Вы, премьер-министр государства Израиль, и ни перед кем не преклоняете коленей».
«Ну что?» – спросил его Сегев, пришедший после обеда встретить и проводить Бегина в его резиденцию.
«Уважаемый генерал Сегев, – ответил Бегин, – я не преклонил коленей, только поклонился».
Командующий военно-воздушными силами Израиля генерал Давид Иври также посетил Иран. Он почтил могилы еврея Мордехая и царицы Эстер, спасших евреев Персии от Аммана, о чем повествует «Свиток Эстер», включенный в канонический свод ТАНАХа.
Затем был приглашен на одну из военно-воздушных баз Ирана. Поразился электронному оборудованию для тренажа воздушных боев.
«Это стоит не менее полумиллиарда долларов, – сказал он Сегеву. – Никто мне денег таких не даст, чтобы такое создать в Израиле. Может, вы сможете договориться, чтобы наши летчики могли здесь тренироваться?»
Сегев договорился начать тренировки в середине 1979 года.
Но в Иране в это время воцарилась другая власть – аятоллы Хумейни.
